Release

      Ванда оказывается рядом с Наташей совсем скоро — буквально через пять дней после их последней встречи. Верховная доверяет ей ведьму для «увеселительной» прогулки по местности, и Романофф молча кивает на этот приказ. Все эти пять дней она только и думала о том, что ей нужно пробраться к Ванде и начать строить фундамент тех отношений, которые помогут ей освободиться. И это было каким-то знаком свыше — и приказ Верховной, и ее доверие к Наташе. Ведь Ванда — это не просто пленница для Верховной. Она — ведьма из другого мира, которая может многое рассказать и показать. Ванда рядом с Наташей чувствует себя не то чтобы неловко — у нее в душе зарождается чувство, что эта рыжеволосая девушка хочет ей что-то сказать. Своими глазами, жестами, мимикой и, возможно, поджатыми губами. — Как вас зовут? Они отошли достаточно далеко от дворца и даже далековато от шумной части города, и Ванда решается начать разговор. Она хочет ухватиться за любую возможность получить информацию. Может быть, ей удастся связаться со штабом… — Наташа. — Очень красивое имя. Романофф скалится на нее, хотя Ванда уверена — это можно считать за улыбку. — Что это за планета? — Планета Вумейс. Планета, населенная только женщинами. — Мечта феминисток? — Хуже. Ванда понимает, что этой девушке тоже хочется говорить. Наташа отводит ее все дальше и дальше, и, наконец, они приходят к небольшой заброшенной обсерватории. Ведьма смотрит на это обветшалое здание и отчего-то шепчет: — Здесь всегда было… так? Романофф тоже оглядела здание. — Никто не знает — или, скорее всего, просто помалкивает, — что было здесь до нас. Но, судя по всему, планета пережила какую-то катастрофу, истребив всех и вся, а после ее заняла первая из династии Верховных. Наташа и не думала, что просто говорить ей будет так приятно. В Обители она преимущественно молчит, да и голос внутри этих каменных стен всегда казался ей чужим. Но здесь, на этом заброшенном и малолюдном пространстве, она ощущает, как ей становится легче дышать. А, может быть, это все присутствие Ванды — девушки, которая не смотрит на нее со страхом, равнодушием или жестокостью. Ведьма смотрит не так, как другие жители этой планеты, потому что она, слава космосу, не отсюда. — Как вы живете здесь без мужчин? Как вы продолжаете род? — Мы покупаем детей. Ванда опускает голову, притоптывая ногой по жухлой траве, и в этот момент Наташа решается сама задавать вопросы. — А там, откуда родом ты, все по-другому? — Ну, да, — согласилась Ванда. — На Земле есть мужчины, множество технологий и… всем там по-другому. Там не витает в воздухе какая-то обреченность, хотя… не без этого, но тут она повсюду. Как будто это персиковое небо давит на плечи. Наташа слушала эти слова и осознавала, что Ванда говорила все то, о чем думает каждая женщина здесь. — Как так получилось, что ты, ведьма, оказалась в плену? — Так я в плену? — усмехается Ванда, скрещивая руки на груди. — Ваша Верховная тратит по несколько минут в день, чтобы убедить меня в обратном. Будто я здесь гость. — Ее цель — успокоить тебя настолько, чтобы ты и думать забыла о побеге и тому подобном. Ванда недоуменно смотрит на Наташу, ведь она, конечно же, не понимает, как кто-то может заставить ее забыть и превратиться в какого-то раба. Что ж, поживи она здесь месяц, она сразу бы поняла, что все в жизни забывается, особенно на планете Вумейс. — Как я поняла, здесь никто не желает заводить знакомств или пробовать что-то новое из-за страха или еще каких-то причин, которые я даже не хочу знать, — Ванда вздохнула, получив кивок Наташи. — Тогда почему ты со мной разговариваешь? Тебе приказали? Романофф огляделась вокруг себя и прямо поглядела ведьме в глаза: — Мне было приказано только следить за твоим передвижением. Разговоры — эта та часть жизни, которая многим здесь не по карману. — Тогда в чем дело? — Как ты думаешь, тебя ищут? Задавая этот неосторожный вопрос, Наташа могла думать только о том, как Ванда ответит положительно и у нее появится шанс. Но ведьма продолжала взирать на нее с подозрением, на которое она, в принципе, имела полное право — на нее надели кандалы и нагло врут в глаза, будто бы она — гость. — Зачем тебе это знать? Какие ты преследуешь цели? — ведьма чуть склонила голову набок, и Романофф увидела в ее глазах отблеск того алого пламени, который она видела в их первую «встречу». — Или ты проверяешь меня? Так вот, если Верховная хочет знать, ищут ли меня, то да, меня ищут и как только найдут — мало не покажется. Наташа, внимательно выслушав Ванду, криво улыбнулась: — Ты вправе мне не доверять, но ты — моя единственная надежда. — Надежда на что? — На побег, — понизив голос, ответила Романофф. И в этот самый момент она поняла, что обратного пути нет, что сейчас решится ее чертова судьба. И молчание Ванды только усугубляло положение — Наташа начинала подозревать, что ведьма — одиночка, и что никто не заметил ее исчезновения. — Хорошо, — наконец, подала голос Ванда. — Но зачем мне тебя спасать? Наташа снисходительно улыбнулась: — Потому что даже если Верховная согласится на переговоры, то тебя не отдаст ни за какие коврижки. Она уже просила тебя рассказать о твоей планете? О космосе? О жизни за этими пределами? — Да… — Так вот, как только она разузнает все — ты ей больше не понадобишься. Тебя отправят в шахты — к изгоям общества. А там, знаешь ли, работенка не для слабонервных. Ванда нахмурилась: — Неужели у вас нет никаких связей с другими планетами? Наташа снова оглядела окружающее их пространство: — У нас нет ничего, что могло бы заинтересовать. Мы живем по давно установленным правилам и весьма ограничены. Ванда о чем-то задумалась, уставившись глазами в одну точку. С гор поднялся небольшой ветер, с земли поднялась пыль и начала кружиться вокруг женских фигур, норовя забраться к ним в глаза и запутаться в волосах. — Нам нужно возвращаться, — Наташа задумчиво оглядела горизонт. — Возможна буря. И, когда они отошли на несколько метров от заброшенной обсерватории, Ванда начала: — Я знаю, что меня обязательно ищут, — ее голос был полон уверенности. — Я оказалась на этой планете по чистой глупости и самонадеянности. Но мои сестры рано или поздно узнают, где я, и прилетят за мной, как только хорошенько обдумают свою стратегию. Без этого их просто не пустят, потому что Тони — один из совета глав планет — очень печется о любых внешних связях. Проблема будет наверняка состоять в том, что мирными методами этот вопрос вашей Верховной навряд ли удастся решить. Наташа была вся во внимании, и теперь она даже восхищалась уверенностью Ванды в своих словах и ее осведомленности о действиях ее будущих спасителей. — Получается, тебе все-таки понадобится моя помощь? Ванда мило улыбнулась: — Я полагаю, что да. В этот момент ведьма так посмотрела на Наташу, что у той сложилось впечатление, будто бы Ванда делает все это не для помощи в побеге, а просто потому, что готова спасти Романофф от ужасов этой планеты. Они дошли до дворца Верховной, Наташа проводила ведьму до камеры и заперла ее там. В отблесках холодного стекла Ванда казалась еще печальнее и бледнее, в отличие от металла на ее запястьях — тот стал только чернее. Ведьма опустилась на холодный пол камеры и, облокотив голову на кулак, ухмыльнулась: — Благодарю за прогулку. Выражение лица Романофф снова приобрело холодность и даже отчужденность. Она кивнула на прощание Ванде и, повернувшись, столкнулась на выходе с одной из приближенных Верховной. Она требовала Натали к себе. В это время Верховная отдавала последние пожелания к обеду и, завидев Натали, пригласила ее к столу. Отказываться не имело резона — за окном забушевала песчаная буря, и лучше было не высовываться на улицу до того, как пыль более-менее уляжется. Наташа села рядом с Верховной и отрапортовала: — Прогулка прошла успешно, ведьма не подавала признаков неповиновения. Верховная осталась довольна подобным отчетом и вскоре поинтересовалась: — Как ты думаешь, Натали, Ванда сможет скоро обосноваться здесь? — Я не могу иметь ни малейшего понятия, — сухо высказалась Романофф. — Я не знаю, откуда она и какой она человек. Но верю в исполнение ваших священных надежд. Подобные разговоры только утомляли Наташу, но, к сожалению, отказаться говорить было не самой лучшей затеей, если вы, конечно, не хотите лишиться языка или, в лучшем случае, загреметь в горы. Когда подали обед, Верховная вдруг оживилась: — Приведите ведьму! И действительно, через пару минут к трапезе присоединилась и Ванда, хотя и ела только то, что ела Наташа. Наверное, она опасалась быть отравленной, что не укрылось от зоркого взгляда Верховной. — Неужели ты полагаешь, моя милая, что я намерена тебя отравить, когда мы едва ли знакомы? У Ванды после этих слов и куска в горло не лезло. Наверняка она вспомнила слова Наташи о том, что с ней будет, едва она перестанет представлять всякую информационную ценность в глазах Верховной. И не то чтобы Ванда боялась подобной участи — ей, скорее, было просто неприятно думать, что такое поведение в порядке вещей и никто не сможет остановить эту неприятную женщину даже от убийства. По окончанию обеда Ванду увели в ее камеру, а Верховная сказала Наташе на прощание: — Я вижу, что ты пользуешься особым доверием у ведьмы. Есть предположения, почему? — Я ничего подобного не заметила, — не моргнув, ответила Романофф. — Но, возможно, я кого-то напоминаю ей из ее прошлой жизни. Верховной понравилось, что Наташа назвала жизнь Ванды до этой планеты прошлой, и она в более приподнятом настроении духа кивнула бойцу на прощание. Женщина проследила через окно за тем, как Натали, отвязав лоскут ткани от бедер, накрыла им голову, защищаясь от летающей пыли, и направилась в Обитель, мрачным пятном выделяющаяся среди круговорота мелких песчинок и земли. И все: Верховная, Наташа, Ванда и даже некоторые приближенные во дворце — ощущали приближений каких-то перемен.