***
Очередное хвойное дерево, очередной шелест листвы; где-то ломается ветка, а в шагах тридцати хищник поедает свою добычу. Надо бы и своей добычей заняться, хотя бы догнать, что ли. Метров триста Нари прошла точно, а теперь догоняй эту дурочку. Я присвистываю, пытаясь привлечь внимание, но она даже не оборачивается. — Эй, куда так рвёшься? — практически догнав, останавливаю девушку своим усталым голосом. — А ты как черепаха ползёшь. — Вижу, искательница приключений? — сравниваю шаг, двигаясь по правую от неё сторону. — Всё ты видишь, — с сарказмом подмечает, поправляя лямки на плечах. — Вижу. А ещё я вижу, что тебе тяжело нести этот рюкзак, — киваю в сторону объёмного груза за её спиной. — Справлюсь, — быстро отвечает, ускоряя шаги. Слишком самоуверенна и слишком глупа. Я иду следом, внимательно разглядывая местность и прислушиваясь к звукам. Пока это всего лишь пение птиц, а иногда и монотонные звуки пошатывающихся на ветру веток. Я не люблю слышать это. Устал от них. И всё же уж лучше так, чем каждый раз вздрагивать от грохота разрывающихся где-то рядом снарядов. Всю дорогу она молча идёт, иногда поправляя громоздкий рюкзак на спине, который явно уже не кажется таким лёгким. Я наблюдаю за этим и, закатив глаза, свешиваю свою сумку на одно плечо, затем догоняю Нари и освобождаю её плечи. — Эй, — поворачивается ко мне, не понимая действий. — Откинешься ещё мне тут по дороге, — поясняю ровным голосом, вешая его себе на освободившееся плечо. — Лейтенант Чон, как вы и сказали, я не собираюсь от вас ждать снисхождений, так что сама понесу, — начинает возмущаться, а у меня голова уже раскалывается от её нытья. — Как уже говорил, здесь приказы отдаю я, так что иди молча.***
Небо постепенно чернеет, меняя окрас из серо-голубого в чернильно-матовое. Холодно. Становится все труднее идти, поэтому в мыслях притормозить и соорудить палатку для ночлега. — Эй, как тебя там, останавливаемся здесь, — окликаю девушку, ища в округе удобное место. — Там я ставлю палатку, а ты хоть с костром справишься? Чего вылупилась? Справишься, говорю? Ответом последовало раздражённое «да». Я сбросил два рюкзака с плеч и полез копаться в содержимом, а Нари, пару минут понаблюдав за мной, также взялась за своё дело, для начала отправившись за сухими ветками для разжигания костра. И уже через жалких минут тридцать мы смогли согреться. Но холод в любом случае даёт о себе знать. Вроде огонь под боком, горячая еда в руках, но всё равно насладиться теплом сложно. Я сижу и не спеша доедаю рис, наблюдая за тем, как девушка трёт свои ладони, а затем подставляет их ближе к огню, таким образом пытаясь согреться. — Так ты снайпер? — как-то неожиданно начинает разговор она. — Да, снайпер, — отвечаю я, отставляя посуду на землю и теперь уже с интересом наблюдая за ней. — Это семьсот сороковая, — кивает на винтовку. — Хорошая. — И что в ней хорошего? — конечно, удивляюсь познанию в оружии, но без нотаций не обхожусь. Просто хочется, наконец, понять, что собой представляет девушка. — Кроме того, что уносит чужие жизни. — Зато твою спасает. Может она и права, отвечая подобным образом, но всё же вина за чужую кровь на руках вот уже год не покидает моих мыслей. — Кто знает, как это долго будет продолжаться, — пожимаю плечами и достаю из кармана сигареты. — А ты чего со мной попёрлась-то? Мешаешься под ногами только, — решаю уйти от темы, пока окончательно не убил себя морально. — Грубиян. Без своих колких словечек уже совсем никак? — Просто поражаюсь твоему отсутствию мозга. — Придурок, — глухо отзывается Нари, поднимаясь на ноги и направляясь в сторону палатки. Снова «Придурок». Оригинально. А что в моих сказанных словах не так? Вот честное слово, какого лешего она здесь забыла? Неужели думает, что так просто сможет там находиться, каждую секунду вздрагивая от громких взрывов и при этом вспоминая все известные молитвы, потому что веры в людей уже не осталось. Поднимаясь на ноги и, окидывая взглядом местность, тушу огонь железным настилом; устало вздохнув, направляюсь в палатку, в которой дрожит и пытается уснуть Нари. Бросаю на неё мимолётный взгляд и снимаю обувь, устраиваясь рядом. Так и хочется пнуть её, процедив сквозь зубы «Видишь, а ведь это только начало», но вместо этого просто поворачиваюсь спиной, стараясь поскорее уснуть.***
Уже как полчаса она ёрзает и крутится, стуча зубами. Замёрзла. Согласен, погода совсем не радует, а учитывая, что даже днём можно околеть от холода, так что уже говорить о ночи, в которую колючий и пропитанный северным ветром воздух окутывает всё тело. — Снимай рубашку, — спокойным голосом обращаюсь к ней, сбрасывая совсем негреющее одеяло и занимая сидячее положение. — Что? — приподнимаясь на локти, девушка заметно напрягается. — Раздевайся, говорю. — Что ты делаешь? — испугавшись, отползает от меня в самый угол и крутит головой. — Слушай, ты сейчас хочешь замёрзнуть и не подняться утром? — устало вздыхаю, отбрасывая вещи в сторону. — Снимай верх. — Я-я не буду, — всё ещё трясётся, но теперь не только от холода. Скажи я эти слова в другой ситуации, может быть и сам улыбнулся бы, подразумевая кое-что посерьёзнее, но в минуты обжигающего холода совсем не до шуток, потому не могу оставить всё как есть. — С тобой свихнусь когда-нибудь, ей-богу, — закатываю глаза и тянусь к девушке. — Ты нафиг мне не сдалась, так что прекрати ломаться и снимай одежду, дура. Я серьёзно! — Я сама, — неуверенный ответ как повод убрать руки. Я поднимаю ладони верх, показывая, что не буду больше её трогать. А девушка, не поднимая своей головы, медленно избавляется от верхней одежды и остаётся лишь в одной тонкой майке на бретельках. Сидит и обхватывает руками плечи, боясь поднять голову. — Иди сюда, — аккуратно беру её за локоть и тяну на себя, укладывая рядом. Ничего близкого и откровенного, просто вынужденные меры. Обвиваю её же руками свои оголённые плечи, ведь сама не решится, а своими обхватываю талию девушки, притягивая максимально близко. Она часто дышит, вздымая грудь, которая, несомненно, чувствуется, ведь на ней всего лишь тонкая ткань, под которой больше ничего нет. Ну, кому-кому, а парню это грех не заметить, тем более, когда находишься в таком положении. Учащённый пульс и лёгкая дрожь, но теперь от некой боязни, нежели от холода — такая робкая сейчас, что совсем не стыкуется с её обычным образом. — Теплее? — заполняю тишину своим шепотом. — Теплее, — отвечает Нари, теперь более спокойно ютясь в моих объятиях. — Спи, завтра рано вставать… — шепчу, прижимая к себе сильнее и машинально утыкаясь носом в чужую шею.***
Раннее утро. Слышатся отдалённые мужские голоса, заставляющие резко открыть глаза и подорваться с места. Мои уши заточены под это, так что мигом проснуться не составило никакого труда. — Нари, — шепчу и толкаю её в бок. — Нари, просыпайся, живо. — Что ты… — хочет закричать, но моя ладонь накрывает её губы. — Идиотка, — зажимая её рот, начинаю раздражённо шипеть. — Слушай сюда: здесь, метрах в ста от нас, кто-то ошивается, так что не смей издавать ни звука, поняла меня? — получив положительный кивок, я опускаю руку и тянусь к винтовке, медленно высовывая макушку наружу. — Что там? — тихо спрашивает та, выбираясь за мной следом. — Трое. За ветками деревьев можно рассмотреть серую форму и чёрную нашивку на плече, так что Северные, — внимательно наблюдаю за мелькающими спинами солдат. — Дуй в палатку и не высовывайся! — Ч-чон…— дрожащий голос выводит из себя. — Да что, блин, — раздражённо поворачиваю голову обратно к палатке и встречаюсь со стволом ружья. Северный стоял сбоку входа и, дождавшись, пока из крова кто-то выберется, приступил к атаке, обманув тем самым наше зрение. Сказав глухое «чёрт» и резко перекинув свой обеспокоенный взгляд с врага на девушку, застываю. Солдат скалится, а я краем глаза замечаю небольшой охотничий нож, что девушка вытащила из боковушки своего ботинка.