Прости за любовь

Дорогие мои читатели, если конечно таковы еще остались,вот я наконец написала проду! Да я знаю, что около трех месяцев ничего не писала.Но ничего не выходило: сначала курсовая работа, потом сессия, да еще и вдохновения нет. Эта прода может быть не очень хорошо, но я старалась, чтобы она соответствовала тому, что я описала до перерыва! Плач. Пронзительный плач пробивался сквозь пелену сна молодой девушки. Блер резко открыла глаза и подскочила с кровати, как ужаленная. - Моя маленькая, сейчас, подожди чуть-чуть, - лепетала девушка, накидывая халат, а затем бросилась в детскую комнату, где заливалась слезами маленькая девочка. Открыв дверь, девушка в ту же секунду оказалась возле кроватки. - Мир…, - начало было девушка, но тут же сдавленно закричала. Кроватка оказалась пустой. Глаза от страха за дочь расширились и наполнились соленой влагой, голова закружилась, ноги стали ватными и, чтобы не упасть, Блер оперлась на спинку кроватки, но тут же снова раздался громкий плач маленького ребенка. Девушка встрепенулась и прислушалась: плач доносился из гостиной. - Нет, нет, я же укладывала ее спать в детской, - запричитала Блер, спеша в гостиную. И снова Блер наткнулась на пустую комнату. И снова чувство страха сковало ее тело. Оно пробралось в каждую клеточку ее тела, выдавливая эмоции наружу. - Девочка моя, где ты?, - слезы скатывались по бледным щекам. - Мамочка, я здесь, - отозвался голос. - Где? я не вижу тебя, солнышко, - девушка завертела головой по сторонам, ища место, откуда доносится голос. - Я здесь, наверху, - ответила маленькая девочка. Блер, нахмурив лоб в недоумении, посмотрела вверх, но ничего там не увидела, - не придумывай ерунду, ты не можешь быть наверху!, - почти истерически произнесла девушка, страх – это чувство было осязаемо в комнате, - Где ты? Прошу, не мучай!, - заливаясь слезами, молила молодая девушка. - Мамочка, я на небе, - успокаивающе произнесла девочка. - Ну ка, выходи, не надо так шутить!, - девушка заметалась по комнате. Руки тряслись, ноги подкашивались, глаза горели ужасом, холод пробирался наружу, сдавливая все внутренности, - Где ты?! - Меня нет, мамочка!, - как-то умиротворенно произнесла девочка. - Прошу, не шути так! Прошу! , - истерически закричала Блер, падая на пол, - нет, нет, нет, ты врешь, же слышу тебя! Я же укладывала тебя спать! Мы же весь день с тобой гуляли! Я купила тебе твои любимые сладости!, - быстро тараторила Блер. - Мамочка, ты же знаешь, я не родилась, - виновато произнесла девочка. - Неееееет!, - закричала девушка и проснулась. Блер села на кровати, ощущая влагу на глазах, тело дрожало, а разум еще был во сне, - Блер, это всего лишь сон, - уговаривала себя девушка, - всего лишь сон, плохой сон, - как заведенная говорила она. Молодая девушка медленно поднялась с кровати и поплелась в ванную комнату. Зайдя в ванную комнату, она включила кран с холодной водой и ополоснула лицо, а затем подняла взгляд на зеркало. Она рассматривала свое отражение и не узнавала себя: мертвые глаза, бледное и худое лицо, круги под глазами и трясущиеся губы. - Больно, - прошептала девушка своему отражению, - слишком больно, я не выживу. Девушка провела ладонью по своему отражению. - Я не хочу жить!, - закричала девушка и медленно осела на пол, рыдая. Господи, как же больно. Последние две недели после выписки из больницы – кромешный ад, из которого нет сил выбраться, да и не хочется. Хочется сгорать и сгорать, пока от тебя не останется черный пепел, и о тебе все забудут, как только этот пепел развеется по ветру. Хочется вырвать себе сердце и душу, чтобы не чувствовать эту отчаянную пустоту, поедающую тебя изнутри, которая все больше и больше засасывает в пустыню без оазисов. Девушка положила руки на живот, где еще несколько недель назад начинала развиваться жизнь ни в чем не повинного дитя, а теперь там холод и мрак. И больше никогда она не познает чувство материнства. Существование – это то слово, которое в какой-то мере описывает ее состояние. Она каждый день закрывала глаза, мечтая, что когда откроет их, то это будет всего лишь страшный сон. Но постоянно ее ждал крах тех маленьких крупиц надежды, которые жили в этот момент. Каждый раз ужасающая реальность с новой стороны ей открывалась, от которой хотелось бежать без оглядки. Каждый раз, когда она пыталась хоть как-то убежать от реальности, то ее безжалостная тень в ту же минуту ее настигала, причиняя еще больше боли, хотя больше уже некуда. Она думала, что любовь без взаимности – это самое ужасное чувство, которое ее постигло. Но как же она ошибалась и глубоко заблуждалась. Если с чувством невзаимной любви можно жить, то с чувством пустоты можно только умереть. Как же ей хотелось умереть, почти каждый день ей приходила мысль о том, чтобы свести счеты с жизнью, но она понимала, ей есть ради кого жить. Ради своей бабушки. - Бабушка не переживет, если со мной что-нибудь случится, - думала каждый раз девушка, как только у нее возникала мысль о самоубийстве, - а я не хочу быть причиной ее смерти, ей еще жить и жить. Но наступал новый день, а боль все не притуплялась и скверные мысли с каждым разом все сильнее и сильнее атаковали ее, словно лавина на бешеной скорости, скользящая по склону горы. И от них никуда не деться, приходиться бороться ради самого родного человека на земли. Трудно, очень трудно это делать. А так, умер - и нет ни тебя, ни этой всепоглощающей боли, только воспоминая, живущие в памяти родного человека, да надгробная плита с фотографией. Вы думаете, я слабая, раз меня посещают такие мысли?! Вы думаете, можно что угодно пережить?! Вы думаете, что можно выйти из любой трагедии победителем?! Возможно, Вы и правы, что я слабая, не могу выпутаться из клубка боли, холода, тишины и темноты. А возможно, и не правы, каждый человек выходит победителем из своего горя, если оно ему по плечу и он готов, а может и не готов с ним встретится лицом к лицу. Если оно не властно над тобой, если находятся счастливые воспоминания в глубинах памяти, которые перекрывают всю ту боль, что свалилась на тебя в считанные мгновенья. А у меня не хватает таких воспоминай, чтобы разорвать окончательно этот губительный клубок. Поэтому у меня нет контроля на собственным горем, я его потеряла, как только узнала то, что разделило мою жизнь на «до» и «после». Три удара в один день и все попали точно в цель, врезаясь тысячами осколками в сердце и душу без возможности на исцеление. Первый удар я бы пережила, забыла, простила бы Чака. Второй удар – да, больно было, да, ощущение пустоты там, где должен был расти ребенок на протяжении девяти месяцев, которого я безумного уже любила, но я бы справилась, я бы выжила, как-нибудь, но выжила бы. Но это оказалось только затишье перед опасной бурей, не оставляющей после себя ничего живого, а затем приговор: бесплодна. Сразу же весь мир потерял все яркие краски, зато приобрел черные и серые тона. Все чувства в одним миг высохли, словно цветы под палящим солнцем, которые забыли полить, их осталось только выбросить на мусор. Жизнь стала ненужной и никчемной, а я сама - мертвой куклой – стеклянные глаза без намека на какие-либо эмоции, бледное лицо без признаков жизни, потерянная душа без надежды на то, что ее найдут и спасут и израненное сердце без веры на будущее и веры в то, что оно когда-нибудь будет излечено. И мне кажется, хотя нет, я уверенна, жизнь «до» никогда снова не наступит. Она уже в таком далеком прошлом, что кажется, ее не существовало. Там, где нет меня, и уже никогда не будет. Я здесь в протопанном болью настоящем и загубленным будущем. Холод, исходящий от кафеля, окутал тело девушки, заставляя подняться. Холод – это то, что она постоянно чувствовала. Он уже, как паразит, прижился в ее теле. Она, шатаясь, побрела в спальню. Сев на кровать, Блер вспомнила свой сон. Он ей снится уже не первый день и каждый раз она просыпается в холодном поту, с чувством бессилия от того, что ничего не исправишь. Голос девочки уже и днем ей стал слышаться, словно живой, она осталась одна дома, думая, что ей так легче будет, так она сможет лучше выплеснуть боль, никому не причиняя вред и еще больше страданий. И снова ошибка, с каждым днем сон продолжался все дольше, голос становился все отчетливее. Ей казалось, что она сходит с ума. Она задавалась вопросом: А может оно и лучше: помутненный рассудок, не воспринимающий реальность? Но она не знала, что для нее лучше, а что нет. Она просто плыла по течению, которое уносило ее в самые глубины ада.