Прости за любовь

- Чак, - выдохнула девушка и немного вздрогнула, когда почувствовала, что за спиной находится он. Его запах она узнает, как бы это банально не звучало, из тысячи смешанных между собой разных запахов. - Блер, - поприветствовал парень ее, разворачивая ее к себе лицом. - Ты здесь, - достаточно тихо, констатируя, сказала Блер, при этом стараясь смотреть куда угодно, только не на него. - Здесь, - вторил ей парень, его, еще не согретые теплом квартиры, пальцы уловимо пробежались по скуле девушки, закончив свой путь на подбородке, и приподняв ее лицо, заставил ее посмотреть на него, в его глаза цвета выдержанного виски, - А ты ожидала кого-то другого увидеть?, - брови парня приподнялись в знак вопроса, а глаза усмехнулись, не отрываясь от темного шоколада, что плескался в ее больших бархатных глазах – глазах олененка. - Я, - зрачки Блер немного расширились и забегали в смятении, - Ох, так, друга одного, с кем мы давно не общались. Да ты его знаешь, - правая рука девушки взметнулась в беспечном жесте, задевая плечо своего собеседника,- Это Кевин, помощник твоего отца. - Кевин, - повторил Чак имя и, разорвав контакт глаз, тем самым разрушая достаточно интимный момент, отступил на несколько шагов. Это имя, этот человек всегда вызывал в нем двойственные чувства – с виду галантный, благочестивый, весь такой правильный, голубоглазая мечта девушки, что аж противно, но внутри, Чак это чувствовал, в его душе темно, слишком темно, пустота, та пустота, которая заполнена грязными и завистливыми мыслями. Там слишком много неуверенности, сопряженная с жадностью, чтобы быть хорошим другом, - Аааа, - медленно, будто копаясь в своих воспоминаниях, протянул парень, - Друг, ну-ну,- усмехнулся парень, - Давно же я его не видел, и насколько я помню, то это, тот Кевин, который словно дворняжка паршивая бегала за тобой, выпрашивая те крупицы твоего внимания, что оставались после общения со мной, - в его взгляде и в улыбке играло злорадство, смешанное с чувством превосходства, - И да, ему даже этих крупиц не доставалось, ты профессионально посылала его одним лишь высокомерным взглядом, - хмыкнул парень, - Оу, ты тогда пыталась строить из себя первоклассную стервочку и, высоко подняв свою прелестную головку, все хотела казаться недотрогой, чтобы показать мне: смотри какая я, не то, что эти шлюхи, что крутились возле меня, желая побыстрее оказать подо мной. А может, и не строила, а?, - Чак обошел Блер и, встав сзади, отвел рукой пряди ее волос, что каскадом легких волн падали на плечи девушки. Девушка задержала дыхание и ее пальцы вцепились в полотенце, которое она держала в руках, когда Чак застал ее врасплох своим приходом, - Может, ты просто всеми силами пытаешься утаить в себе свое истинное «я»? И насколько я понял из недавнего инцидента, тебе нравится слово «власть», и то, что оно за собой влечет. И я же помню, как ты смотрела на Кевина. Смотрела на него, как на плебея, что осмелился коснуться твоего чистого тела своими грязными руками. И ведь у его семьи было достаточно денег, но все же, на порядок меньше, чем у твоей семьи, что занимала поистине королевское место в этой гребанной жизни. Или все же тебя бесило, что он хвостиком бегает за тобой? Когда мне было наплевать на тебя. И что же, ты в этот раз удостоишь его своим королевским вниманием? И тебе самой не противно, что с твоих соблазнительных губ слетает слово «друг»? Походу, у него мозги высохли, раз он предпринял еще одну, спустя не один год, попытку добиться твоего внимания. И снова блондинчик в пролете, да? И снова на пути к твоему вниманию стою я, да?, - с сарказмом закончил парень, сделав шаг назад. - Заткнись!, - зашипела на него девушка, поворачиваясь к нему, - Только не тебе разглагольствовать на тему игры в «кошки-мышки». Ты идеально в нее играешь, пытаясь играть то с одной, то с другой мышкой, забывая, что такая игра может закончиться твоим проигрышем, и в один момент ты останешься один. Так что, твое лицемерие не вписывается в те слова, что представляются своего рода праведными в устах другого человека – например, такого, как Ден. Но не в устах такого человека, как ты, который какой день подряд не засыпает без выпитой до дна бутылки виски, а до этой еще несколько бутылок первоклассного алкоголя, что пропитал твой организм – зажженная спичка, и вспыхнешь, словно засохшая ветка в полуденную жару. Что думает только о себе, принимая чувства одной, как должное, словно так и должно – один твой томный взгляд, и я, как ты там про Кевина сказал?, - ядовито спросила Би, - Ах, да, как я могла забыть, - наигранное удивление полыхнуло на лице девушки, - Если по твоим словам, то я, как дворняжка паршивая, должна стелиться перед тобой, ожидая подачки с барского стола. Получается, у меня был отличный учитель, если вспомнить, как ты играл с девушками, что при виде тебя выпрыгивали из своих кружевных трусиков и стелились перед тобой, лишь бы уделать свою «подружку». Ты удивляешь, Чак Басс, видимо беспробудные дни, заполненные алкоголем, сказываются на тебе, раз у тебя случаются провалы в памяти, - в тон ему закончила Блер и, демонстративно отвернувшись от парня, в глазах которого полыхал огонь – вот только, что означал этот огонь, она не поняла – неужели смешинки в его глазах всполохнули?, девушка пошла по направлению… И словно в каком-то забытье она оказалась возле двери, ведущей в ее, их, спальню. В их спальню – сладкое чувство появляется на кончике языка от сочетания этих слов. Лишь одна мысль спасала ее от грез, что внезапно зародились в ней от воспоминания той ночи, о которой, пусть и немного, но осталось теплых и согревающих моментов, - она идет туда проведать своих пушистых непосед, притихших в спальне. Как говориться, затишье перед бурей. Да, его горящие глаза, противоречащие расслабленной позе и безразличию на лице, сбили ее с толку больше, чем она предполагала. Она оказалась далека от истины, когда, после окончания ее тирады, думала, что на нее обрушится шкал его отрицательных эмоций – да, она определенно была в замешательстве, не понимая, собственно, ничего. - Браво, Басс, - парень медленно, словно хищник, направился за девушкой и чуть навалился на девушку, когда она остановилась возле двери. После чего девушка надавила на дверную ручку, и та с легкостью поддалась. Оказавшись в комнате, девушка не знала, куда себя деть, и лишь остановилась посреди комнаты, пристально глядя на три комочка шерсти, что тихо сопели на диване. Они спасали ее от провалов в воспоминания, которые плотно засели в спальне, иногда вспыхивая, как сейчас, яркими огоньками, словно светлячки в лесу, пытаясь сбить тебя с правильного пути. Последовав ее примеру, парень вошел в спальню, но остановился на несколько шагов позади нее, словно давая ей больше пространства для трезвого мышления. - Я в восторге от твоей речи, - продолжил Чак, - Ты прирожденный оппонент, всегда найдешь, что и как сказать, при этом нотки обвинения так и скользят в твоей речи, лишь бы скрыть то, что внутри у тебя всегда есть и будет. Но кажется, - серьезные нотки зазвучали в голосе молодого человека, - ты забыла одну простую истину – если человек сам не захочет, то никакие, да хоть сам дьявол, силы не заставит сделать то, что противно в какой-то мере этому человеку. И снова, если мне не изменяет память, а она еще ни разу не подводила меня, - выделил Чак последние слова, и подошел к Блер. Уверенным движением он развернул ее к себе и, глядя в ее глаза, продолжил,- Ты сама всеми правдами и неправдами пыталась привлечь мое внимания к себе, показывая и даря мне свою любовь. И пытаясь завлечь меня в свои сети, чтобы, как я для тебя, сделать себя центром моего внимания. Но не получилось, да? - в ее глазах отразилось негодование, - Ну разве я не прав?, - ее глаза ответили на его вопрос, - Прав, - Чак вместо нее произнес это слово вслух, и будничным движением руки, будто не первый раз так делает, заправил локон шелковых волос за ушко. - Прав он, - ее глаза сверкнули, когда, ударив своим кулачком по груди молодого человека, губы зло выговаривали слова, - Падонок!, - кричала она, - Ненавижу тебя! За твои слова, за твое равнодушие… - Пора уже заткнуть этот прекрасный ротик, - прервав ее, усмехнулся парень, и его губы с жадностью обрушились на губы девушки. Девушка вся сжалась и застыла, словно превратилась в каменную глыбу, руки упали вдоль тела, будто ничего и не весят, зрачки расширились, заполненные грустью и болью, а губы сжались в немом протесте. В следующий момент тело задрожало, будто пытаясь противостоять его натиску. Несколько бесконечно-долгих секунд его губы болезненно терзали ее, пытаясь сломить их оборону – заставить раскрыться навстречу ему. - Нет, - глухой, простеющий стон вырвался из самых глубин души девушки, когда ощущение близости его губ исчезло, - Не надо, - она прикрыла глаза от нахлынувшей слабости, и несколько слезинок скатилось, которые она резким и сбивчивым движением руки стерла. Блер пошатнулась, и ловкие мужские руки с уверенностью поддержали молодую девушку, не давая упасть, - Чак, - тихо, словно забитый щенок пытается издать громкий звук, чтобы его услышали и пришли на помощь, но лишь глухой звук из его пасти вырывается, прошептала она, - Не надо, - снова это слова, будто защиту ставит перед собой Би от боли, неприятных ощущений и воспоминаний, что в будущем может принести эта ночь – а она принесет, она в этом уверенна. Когда один любит, другой равнодушен – это всегда невыносимо больно, будто летишь в черную густую пустоту, чтобы остаться навсегда там, на дне этой пустоты. - Ничего не бойся, - будто легкий шелест теплого вечернего ветерка ее коснулся, когда слова были произнесены вслух, будто ответ на нее мрачные мысли. Да, он чувствовал это. Он чувствовал, что она боится, это открыто и непосредственно читалось в ее больших глазах, шоколад которых сейчас застыл и ждал, когда его растопят. Он обязательно сделает это, и будет плескаться в нем, наслаждаясь горьковато-сладким вкусом шоколада. - Чак, - ее рука поднялась, и в нежном жесте коснулась его щеки, когда он аккуратно отнял ее руку от своей щеки и вложил такую маленькую девичью ладонь в свою, и его губы прошлись, едва касаясь, по пальцам руки Блер, посылая разряды какой-то теплоты и невесомости всему телу Би. - Все будет хорошо, - заверил Чак Блер, и ее шелковистые локоны оказалась собранными в ладони парня. Немного оттянув их, он таким образом заставил запрокинуть голову девушки, чтобы у него было больше пространства для действий. О Боже, он и представлял, что одно такое его действо, и она сладко задрожит. И едва касаясь места за ушком, он шептал, опаляя ее своим горячим шепотом, - Вот так, девочка моя, - тыльной стороной другой руки он мягко прошелся по скуле девушки, а затем, мимолетно пройдясь по шеи, он нежно очертил полукруг одной из груди, что игриво выступали из достаточно глубокого декольте. Стон, легкий, словно бабочка взлетела, сорвался с красных припухших губ, что с неукротимой частотой встречались с жемчужными зубками Би. - Чак, - мольба, ничем не прикрытая мольба, слетела с сочных губ девушки. Его глаза с еще большей силой загорелись, когда, оторвавшись от такого, манящего своей трепетностью, местечка за ушком, он увидел, что она сильнее задрожала от нежного касания кожи, мягкой и гладкой, словно в руках ты держишь восточный шел яркого цвета, который так и норовит вскользнуть из твоих рук, заставляя ее парить высоко-высоко в небесах, принимая то наслаждение, которое он ей дарит. Но он не позволит ей этого сделать. Не позволит ей выскользнуть из его сильных и крепких объятий. Лишь еще крепче ее прижмет к себе, и никуда не отпустит Блер этим днем. Этот момент их, полностью их. - Его, она только его, - шальная мысль затерялась где-то в глубине бесконечного множества других мыслей. Не выдержав ее зовущего и томного взгляда, что угадывался в прикрытых глазах, вырывающего горячего дыхания из полуоткрытых губ, и розового языка, что появлялся, чтобы хоть немного остудить жаркие губы, его руки проскользнули к «собачке» на молнии платья и рванули ее, отчего та, не выдержав такого натиска, слетела зубчиков, предоставляю парню возможность одним легким движение рассоединить молнию на две части. А затем, чуть отступив от Блер, он позволил ей выпрямиться, и выдержанный жгучий виски встретился с темным расплавленным шоколадом. Он это сделал, он растопил застывший шоколад ее глаз. Его руки потянулись к плечам Блер, и чуть приспустили платье с плеч, позволив ему упасть к ее ногам, словно любовник в порыве нежности преклонил колено перед своей возлюбленной. Сделав еще один шаг назад, Чак прошелся пылающим взглядом по телу девушки, только нежный персик белья украшал его, не пропуская ни миллиметра тела, и хоть мало-мальски значительного изгиба прекрасного тела. И у Блер даже и мысли не возникло, что хоть как-то прикрыться. Все ему и для него. - Красивая, - выдохнул восхищенно парень. И девушка в каком-то изумлении застыла, пораженная силой всего одного слова. Он знал, да и она знала, что этот простой, и порой с лукавством слетающий часто с губ многих людей, был сказан с уверенной искренностью. Он и правда так считал. Ей хотелось закричать от счастья, хотелось кружиться в танце, позволяя этому счастью вырваться из самих глубин души, озаряя все вокруг, чтобы все знали: вот оно – истинное счастье, оно есть, оно существует. Все должны знать, и пытаться достичь его, чтобы душа запела громко и легко, даря невероятную легкость тяжелой жизни. Но она лишь глазами, в которых отражалось, словно в зеркале, счастливое состояние души, которое искрами вспыхивало в темной глубине глаз, следила за ним, не упуская ни одно чувства, что отражаются на его лице, таком красивом для нее. А он в свою очередь, вернее, его душа находилась в смятении, будто он один на пустынной дороги, и не знает какой поворот выбрать, чтобы еще больше не заблудиться. Чтобы этот путь оказался верным, без больших потерь и сожалений. Нет, слово, так легко, как оказалось, слетевшее с его губ действительно было искреннем, но… И снова это «но». Он не понимал, что в этот момент чувствовал к ней, к девушке, что подобно лесной нимфе, стояла перед ним в ореоле полуденного солнца. Нет, он хотел ее, безумно хотел, как мужчина хочет девушку, что притягивает к себе лишь одним взглядом, и тем, что в нем таится – наслаждение, безудержное наслаждение, которое может и сбросить тебя с небес на грешную землю, прямо под острые ножи гильотины. Он боялся той пустоты, что непременно настанет после наслаждения, что получит от нее. Он боялся, а может в глубине души знал, что этот эффект, что сейчас производит на него Блер всего лишь побочное явление того «нет», что было сказано несколько дней назад. «Нет» - слово-нож снова врезалось в него, пуская с остервенением кровь в его сердце, оголяя и так незажившую рану. Но один взгляд на шатенку, и слово «нет» терлось в небытие, исчезало, растворялось, как утренний туман рассеивается, предоставляя возможность людям видеть ярко, а главное, ясно. И сейчас он понял одно, нет никакого побочного эффекта, есть только желание, разбуженное миниатюрной шатенкой, на губах которой сейчас играла порочно-невинная улыбка, зовя и маня к себе, предвещая неземное удовольствие. Жемчужные зубки сверкнули, губы чуть больше открылись, а из груди врался стон, - Иди сюда, - два слова, и вот он держит ее, такую соблазнительную и умопомрачительную, в своих крепких объятиях, безудержно, со жгучей страстью и жадность, целуя, позволяя и себе, и ей, растворится в этом поцелуе. Их словно вихрь подхватил и закружил в фейерверке чувств, что вырывался из их душ, так нуждающиеся в подпитке нежными, спонтанными, а главное, искренними чувствами. Их души со вздохом упоения вырвались из оков, что безжалостно удерживали их в маленьком пространстве, не давая и миллиметра свободы. Свобода – слово, что током прошлось по двум обнаженным телам, что не могут насытиться тем, что предлагает один, отдавая взамен еще больше, чтобы почувствовать, что в тебе нуждаются, и ни как в запасном аэродроме, а как в том человек, который дарит всего себя, без остатка, тому, который в этом нуждается, также как и ты сама. Нуждается в том, чтобы любить, чтобы любовь заполняла твое сердце, наполняя энергией твое тело и душу, заполняя до краев тебе тем истинным счастьем, что освещается все вокруг, о котором ты уже говорила, которое заставляет твои глаза светиться неестественным блеском, игриво подмигивать прохожим, доставляя себе удовольствие в том, что тебя принимают за сумасшедшую. И только ты одна знаешь, что причиной этого, не алкоголь, что лишь на миг дарит чувство забытья, а счастье, которое переполняет тебя. Свобода опьяняет, и голова кружится от осознания того, что ты принадлежишь ему до конца, до опустошения души, без сожаления, что твою душу выпьют до дна и выкинут, а он тебе отдает себя, словно благодарность за твою душу, что впивается в него, что впитывает он в себя, наполняя жизненными силами. И вон он, финальный стон, что эхом разносится по комнате, опустошая, но даря невесомость, что мягкой силой давит на тебя, и ты поддаешься этой силе, закрывая глаза в блаженстве, и такая же блаженная улыбка играет на губах, от чего поет все тело, но потом, уставшее тело расслабляется, и царство Морфея поглощает тебя, и тебе остается только принять его объятия и отправится в путешествие по сонному царству. Двое – парень и девушка, инь и янь, что держат друг друга в объятиях, боясь отпустить друг друга хоть на миллиметр – иначе, все исчезнет, и мрак накроет с головой тебя, лишь будет слышен гул ссор и скандалов, испещренные злыми и ненавистными словами. Молодой парень, что неторопливо натягивал на себя одежду, вел себя тихо, стараясь в это время впитать в себя образ спящей девушки – растрепанные волосы, в беспорядке лежащие и контрастирующие с белоснежной наволочкой, что обтягивала подушку, разрумяненные щечки ото сна, приоткрытые губки, что так и манили снова прикоснутся в поцелуе, и расслабленная поза, свидетельствующая о том, что сладкий сон полностью заставил ее в нем растворится. А затем, тихо прикрыв дверь спальни, он ушел…