WOAS. Wishing On A Star.

Тик-так, тик-так, тик-так… Размеренный стук тяжелых напольных часов гулко раздается в комнате, унося эти проклятые «тик-так», звучащие словно с издевкой, куда-то вверх, под потолок. Тик-так, Эллисон, тебе не успеть… Тик-так, маленькая охотница, твои знания и умения не помогут… Тик-так, глупышка, ты бессильна в борьбе со временем… Тик-так, тик-так, тик-так! Ей хотелось выхватить пистолет, в последнее время приросший к ладони, и выпустить в эту гадость всю обойму, разнести чертовы тикалки в щепки, чтобы они заткнулись и больше не напоминали о неизбежном. Вместо этого импульсивного, необдуманного поступка, Эллисон тяжело вдыхает и тихонько прокрадывается вглубь комнаты, чтобы подбросить поленьев в почти прогоревшее нутро камина. Пистолет при ней. За последние два с половиной месяца она почти не выпускает его из рук: ест, положив рядом на стол; спит, крепко держа его в руке и даже ходит с ним в ванную. Иначе просто никак. Элли практически бесшумно обходит массивное мягкое кресло, поправляет съехавший плед с болезненно худого старичка, сидящего в нем, и ворочает угли в камине. В комнате темно и уютно, звук потрескивающих поленьев умиротворяет, и хочется, закрыв глаза, прижаться лицом к худым коленям старика и дремать, греясь в теплых объятьях огня. Эллисон садится в кресло подле старика и внимательно изучает его худое, костлявое лицо. Ему, наверное, лет семдесят, и кожа такая серая, словно он уже давно мертв. Глаза старичка закрыты, он спит, тяжело и хрипло вдыхая воздух, но Эллисон знает, что под веками, на этом испещренном морщинами лице, скрываются изумрудно-зеленые радужки глаз. Хотя бы над ними время не властно. Совсем недавно это лицо было другим. Чуть продолговатым, с резко очерченными скулами, тяжелым квадратным подбородком и розоватыми нежными губами… Охотница ласково, чуть касаясь, проводит кончиками пальцев по морщинкам на щеке мужчины, тихонько и жалобно вздыхает, но быстро берет себя в руки. Она осторожно берет старичка за костлявое предплечье и ставит катетер. Он настолько худой, что ей страшно одним неловким прикосновением сломать ему кости. Другой катетер Элли вводит в вену на своей руке и запускает аппарат. Багрово-красная жидкость медленно ползет по прозрачной трубке сначала вверх, затем делает несколько головокружительных поворотов и устремляется к старичку, наполняя его жизнью на несколько часов.  — Тебе нельзя… — скрипит голос, прерываясь кашлем. — Ты такая… бледная…слишком… много потеряла…  — Мне хватит, — Эллисон достает пистолет из-за ремня и тяжело откидывается в таком же глубоком кресле, сильнее сжимая рукоятку. — Съем шоколадку после.   — Ты отдаешь зря, — старик поднимает веки и злобно сверкает на охотницу изумрудом глаз. — Это не поможет… Уже слишком… поздно что-то менять…   — Я найду выход! — желваки на ее лице ходят ходуном. Она злится. — Мы что-нибудь придумаем. Я не оставлю тебя. Она слишком устала от такого образа жизни. Старичок не может взять в толк, почему это дитя так стремится его защитить, зачем так отчаянно старается спасти его никчемную жизнь ценой своей, такой хрупкой и мимолетной. Он прожил века, а она не прожила и двадцати лет. Эллисон почти догнала его по худобе, ее щеки впали и побледнели, под левым глазом красуется огромный синяк, а костяшки пальцев сбиты вкровь. Один бог знает, что она придумала и во что ввязалась на этот раз. Тик-так, тик-так, тик-так… Ее глаза моргают все медленнее и медленнее, пока не закрываются вовсе. Тик-так, тик-так, тик-так…  — Ненавижу эти часы, — сквозь дрему вяло бормочет она и наконец засыпает. Когда ее дыхание выравнивается, старичок осторожно окликает ее по имени, но девушка не реагирует. Спустя еще несколько минут, сухонькая рука с нечеловеческим усилием дотягивается до кнопки и останавливает аппарат.  — Она сделала все, что смогла, — негромко раздается за спиной старика, и из глубины комнаты в пятно света выходит Кристофер Арджент.  — И даже… больше, — сухие губы пытаются растянуться в нежной улыбке, но получается неважно. — Она… научила меня… жить… когда я умирал…   — Элли пыталась вновь обратить тебя, накачивая вампирской кровью. Создавала заклинания, взятые у ведьм, молила о помощи глухих ангелов, а вчера пыталась заключить сделку с демоном. Каким бы ты ни был сейчас, она все равно любит тебя, Стефан. Старичок вздрагивает от звуков собственного имени, как от пощечины. Он не может понять, обвиняет его Кристофер за это или благодарит. Эллисон любит его.  — Как жаль… что я встретил… ее… слишком поздно… — Стефан, или, точнее сказать, все, что от него осталось, пытается дотянуться до бледной руки девушки, все еще сжимавшей пистолет.   — Не было нужды уничтожать себя, Стефан, — Крис тяжело качает головой. Его глаза блестят от непролитых слез. Кого он жалеет? — Не было нужды отдавать лекарство. Ты мог прожить с ней целую человеческую жизнь.   — Я… виноват во всем… Я все… исправил… и получил ее… в награду за… свои страдания, а смерть… за грехи моих веков. — Сипло набрав воздух в легкие, Стефан с натугой продолжил: — Ты мне… обещал… когда она… Кристофер кивает и сжимает челюсти до боли. Он обещал Стефану свободу. Больше никакой боли, никаких страданий и слез. Только покой. Сальваторе его заслужил. Крис достает из внутреннего кармана куртки пистолет и глушитель. Прикручивая длинный черный цилиндр к стволу, он наблюдает за безмятежным сном своей единственной дочери, а затем переводит взгляд на Стефана. Его костлявые серые пальцы сжимают длинную прядь темных волос, когда-то давно подаренных ему Элли на память.   — Скажи ей… — Стефан закрывает глаза и блаженно улыбается, — что я тоже…люблю ее… Кристофер готов на все ради своей дочери. Еще немного, и она окажется в психушке, стараясь найти способ спасти жизнь Сальваторе. Ни Елена, ни Деймон, ни кто-либо еще даже не пытался ей помочь. Крис хотел освободить ее от этого тяжкого груза ответственности, попытавшись однажды убить Стефана, но Элли приставила пистолет к собственному виску и больше не выпускала его из рук. Теперь ее силы кончились. Она настолько измотана и обессилена, что не слышит звука перезаряжающегося пистолета.  — Скажу, — обещает Кристофер, наводя пистолет старичку точно в лоб и отворачиваясь. Он не в силах смотреть на то, как сам уничтожает душу своей малышки. Скорее всего, после этого выстрела Эллисон Арджент попытается убить собственного отца. А даже если и нет, то уж точно никогда не простит его. Тик-так, тик-так, тик-так… Выстрел.