WOAS. Wishing On A Star.

Эллисон помнит каждый миг, проведенный рядом с ним. Помнит каждый мимолетный взгляд, брошеный в ее сторону, каждый взмах темных ресниц и каждую улыбку, так редко озарявшую его усталое лицо. Она помнит каждую интонацию, с которой он произносил ее имя: от нежно-отеческой, когда он ласково просил ее о помощи; до страстного шепота, в котором не оставалось никаких границ или запретов. Она помнит все это так четко и так ясно, буд-то только вчера его объятия были открыты для нее, и Элли купалась в них столько, сколько хотела. Словно совсем недавно его пальцы нежно путались в ее волосах, притягивая к себе для запретного поцелуя, такого предательского и желанного. Шею будто щекочет его неизменная щетина, и кожа горит огнем от его прикосновений, словно он провел кончиками пальцев по ее спине всего мгновение назад. Это было так давно, но его запах все еще чувствуется на ее одежде… Эллисон пытается отогнать эти мысли, ворвавшиеся в ее дрему непрошеным гостем, но никак не может проснуться окончательно. Кресло-качалка непрерывно раскачивается, монотонно поскрипывая, убаюкивая. Сквозь закрытые веки Элли различает яркие мерцающие огоньки и с трудом разлепляет глаза, поудобнее перехватив младенца, спящего на ее коленях. Пока они мирно дремали, простая елка превратилась в великолепное, сказочное дерево, усеянное, наверное, сотнями блестящих шаров, миллионами гирлянд и десятками конфет в ярких обертках.   — Добрый вечер моим деткам, — Дин аккуратно продвигается вглубь комнаты с подносом в руках, стараясь не зацепить все еще валяющиеся то там, то здесь коробки с неразобранными вещами. На нем надет тот самый глупый вязаный свитер с оленями. — Горячий чай и сладкий пирог для моих девочек! Дин ставит поднос на столик рядом с Эллисон и бережно забирает малышку с ее колен.  — Спасибо, — с благодарностью произносит Элли, обхватывая ладонями горячую чашку, пахнущую имбирем. Дин старается. Он из кожи вон лезет, чтобы быть нормальным, и вот в такие моменты Эллисон чувствует себя настолько виноватой, что готова сквозь землю провалиться. Он не должен быть таким милым, он не должен разрываться между ней и делом своей жизни, заставляя себя работать на чертовом заводе и наряжать елку к рождеству. Он не должен был ссорится с семьей из-за ее ужасного поступка, не должен был ее защищать, увозить на край света от ее собственного позора. Дин должен был ее бросить. Но не сделал этого. Крепкие руки настолько нежно и бережно держат малышку, что временами Элли сомневается, что эти самые руки когда-то беспощадно убивали. Но нет, это не так. Дин Винчестер прирожденный охотник, он никогда не даст их в обиду, а беда не заставит себя ждать. «Зло не дремлет» — не раз повторял отец. С Винчстерами Эллисон видела многое… Диновы глаза блестят непередаваемым огнем от одного взгляда на малышку. Он баюкает ребенка и тихонько напевает колыбельную, а Элли не может оторвать от них глаз. Зрелище поистинне великолепное. Никто не знает Дина таким. Как же сильно она хочет его любить. Почему она так подло поступила с ним? Почему она продолжает это делать? Зачем разрушает его жизнь своим присутствием, ведь совсем не любит его? Для Эллисон Дин — друг, самый лучший и верный. Он каменная стена и опора. Он стальной щит и Его точная копия. Пусть внешне они не похожи. Тот же характер, тот же взгляд, тот же голос… Громкий стук в дверь заставляет Элли встрепенуться, и несколько горячих капель падают на ее колени. — У меня есть для тебя сюрприз, — как-то виновато улыбается Дин, возвращая малышку матери. — Только не нервничай, ладно? За дверью кто-то ждет, и сердце Эллисон будто сжимают тиски, когда вслед за Сэмом в гостиную входит Джон. Они семья, и нечего винить их в том, что спустя два года они нашли в себе силы простить друг друга. Простить Элли. Джон так крепко обнимает сына, так долго держит его в объятиях, будто в последний раз. Элли понимает, что ей нужно подняться и поздороваться, что разговор между ними двумя неизбежен, что этот самый разговор не принесет такого желанного облегчения и не уберет преграду между ними тремя. Эллисон любит Джона Винчестера, как бы глупо это ни было. Эллисон любила его столько, сколько помнила саму себя: когда еще отец был жив, когда Крис и Джон были друзьями, когда Элли и Сэм были совсем детьми… Он постарел, и седых волос заметно прибавилось, но остался таким же желанным. Без лишних слов Джон протягивает руки к малышке, и Эллисон бережно перекладывет дочь в кольцо его рук, наслаждаясь его мимолетным прикосновением. — Как ее зовут? — шепчет Джон, переводя взгляд на Элли. Его глаза полны раскаяния, он все еще чувствует себя виноватым за то, что случилось между ними два года назад. За свою слабость, за эти несколько счастливых дней вдвоем. — Мэри, — так же тихо отвечает Эллисон. — Мэри-Джин. Она любит Джона Винчестера, чуть ли не втрое старше ее самой. Любит так глупо, отчаянно и так бессмысленно. Они никогда не будут вместе. Да и не смогли бы. В сердце Джона всегда будет жить его Мэри, а места для Эллисон там просто не осталось.