***
— Боже, какое милое место! — Неа материализовался, словно из воздуха, вместе со сворой диких псов потустороннего мира. Охотники, всех мастей, грехов и пороков, по одному появлялись из воздуха, словно клочки тумана, окружая столпившихся в холле людей. Огромные твари пригоняли других детей из их комнат. Там были все. Последней Охотники пригнали Комуи — маленькую по сравнению с огромным волком-Охотником, хрупкую, с рассыпанными по плечам черными прямыми волосами и поджатыми губами, бледную до мертвенной белизны, испуганную, но все еще гордую и решительную. Дети автоматически сдвинулись к директрисе, прячась за нее. — Кто вы такой и что вам нужно? — зашипела женщина, стараясь собой закрыть подростков, хмурясь. От этого человека веяло чем-то слишком… ненормальным. Хотя глаза говорили Комуи, что перед ней стоит всего лишь подросток, все внутри кричало, что этот парень был кем угодно, только не подростком. И стоящие рядом с ним полупрозрачные огрызки тумана, слишком похожие на силуэты волков, рысей, тигров и других крупных хищников с пылающими глазами, подтверждали, что юноша не был человеком в полном понимании этого слова. Призраком, заклинателем, потусторонней сущностью… Кем угодно, кроме обычного парнишки. — Я? — Неа вздернул брови вверх в притворном удивлении и развел руками, с усмешкой демонстрируя зубы. — О, не обращайте внимания. Всего лишь тот, кто уничтожит вас. Женщина вытащила небольшой пистолет из кобуры на поясе — совершенно не дамский, массивный пистолет, какие носят полицейские различных стран. Глок 19, не то чтобы это было важно. Он приятно грел руку Ли и был прекрасным напоминанием о том времени, когда отец возвращался со службы и учил Комуи обращаться с оружием, а младшая сестра тайком наблюдала за стрельбищем, оборудованным за гаражом. Щелкнул взведенный курок. Но Кемпбелл только усмехнулся — равнодушно, на самом деле, совершенно не обращая внимание на то, что на него направлено смертоносное оружие. Комуи понимала, что не остановит это исчадие ада. Сверхъестественные способности в их семье достались только крохотной Линали, старшая же всегда защищала свою малышку в мире человеческом. Если откуда и ждать спасение, то уж точно не от физического оружия.***
Аллен судорожно выдохнул, вздрагивая от неожиданности: они оказались снова в академии, пусть и с другой ее стороны, не в материальном мире, а с территории, где жил Аллен. Он видел, словно сквозь туман, как изменялась реальная жизнь. Он видел, как Охотники, белые с алым и черным, кружили вокруг детей, материальные донельзя, и он видел, как Комуи, вооружившись пистолетом, пыталась защитить своих подопечных, сгрудившихся позади директрисы. Она знала, что у неё практически нет шансов, но все равно старалась защитить своих детей. И перед ней стоял Неа, впервые настолько отчётливо видный в реальном мире. И он обернулся к ним в тот же момент, как Защитники появились в этом слое реальности, разорвав ловушку, созданную из разума Кемпбелла. И одновременно исчез из живого мира, снова целиком и полностью одним шагом переносясь на Изнанку. — Надо же, ты выбрался. И даже не один. Что же ты отдал, Аллен, чтобы вернуть его из мира мертвых? Я ведь знаю, знаю… — в голосе Неа были восхищение, удивление и практически благоговение. И вместе с тем — откровенная насмешка. Он прекрасно понимал, какой ценой можно вернуть другого из загробного мира. Жизнь на жизнь. Но этого не знал и не понимал сам Канда, который только и успел, что вытащить катану из-за спины, засиявшую силой кристальной защитницы. Белый плащ и маска легли на плечи Аллена, окутывая его, а на руке отросли серебристые длинные когти. — Канда, я должен попытаться, — прошептал беловолосый, и Юу коротко и резко кивнул, сжимая покрепче рукоять оружия. Не до разговоров было, когда за спиной Неа, подобно хтоническим тварям Лавкрафта, развернулись чёрные ленты из тёмной материи, неоновым фиолетовым мерцая на краях. Ожившая тьма с золотыми глазами и безумным смехом. И тени, полезшие со всех сторон, ведомые волей потусторонней сущности. Неа не жалел их; впрочем, они и не ждали, что в Кемпбелле взыграют братские чувства. Канда умело фехтовал, отражая нападения белоглазых теней. Он старался не обращать внимания на их вой, душераздирающие стоны и хриплые возгласы, когда сияющее синевой лезвие подрезал черноту, из которой состояли слуги Неа. Он прекрасно понимал, что ещё долго потом будет просыпаться по ночам, в кошмарах слыша свистящее, тонкое, шелестящее «За что?», произнесенное на разные лады детьми, женщинами, мужчинами — с яркостью, слезами, болью, ненавистью, непониманием, отчаянием. Произнесенное даже не для него — вопросом вселенной, которая оказалась к потерянным, плененным душам слишком жестокой. Все эти существа должны были переродиться — но почему-то остались, обречённые стать демонами, со своими незаконченными делами, посмертными проклятиями и тяготившими их грехами и сожалениями. Откуда-то Юу это знал, но все, что он мог, — отправить их в посмертное существование и помогать Аллену не отвлекаться от битвы с братом. Время стремительно утекало, и если Уолкер не придумает, как справиться с безумцем, его придётся убить. Как бы призрак ни сопротивлялся такому исходу, если иного выхода не будет, Юу сможет закончить все. Неа не жалел и не разменивался на разговоры, и Аллена это устраивало: в конца концов, он мог отсидеться в карманной вселенной, созданной из разума брата в качества защиты его души, и тогда Кемпбелл бы выиграл, но Уолкер остался бы жив. А раз младший брат сам выбрал идти до конца, Неа не собирался его щадить. Оставалась только одна радость: брюнет был полностью сосредоточен на Аллене и совершенно не обращал внимания на Юу, что давало им обоим призрачный шанс. Канда мог сконцентрироваться на своих противниках, а Уолкер не думал о том, что на него могли напасть сзади и навредить аманту. Пусть серебряные когти вполне успешно справлялись с фиолетовыми убийственными лентами, они все равно жгли друг друга, и как Неа морщился от боли, так и кожа самого призрака покрывалась ранами. Дала о себе знать изувеченная рука, заалев, словно ожог был нанесён не добрых насколько десятилетий назад, а только вчера. Боль охватила конечность стремительно, отзываясь в костях невыносимым ощущением, от которого хотелось вырвать зудящую кость из плоти. Это сильно отвлекало от боя, но приходилось терпеть, покрепче сцепив зубы. Тем более, что Неа и сам был весьма потрепан сражением и так же терял силы, как и брат. Он почему-то держался за грудь и хрипло шипел при каждом вдохе, на лбу выступили бисеринки пота, как при лихорадке, а на губах появилась кровь, словно тот слишком сильно закусил щеку. И вместе с болью росла ярость Кемпбелла, сражавшегося отчаянней, чем защитники стоящего на самой грани мира. Аллена отбросило к стене, и он чудом успел сгруппироваться, используя ленты своего плаща, чтобы зацепиться за колонну. Он не понимал, что его смущает в облике Неа. Не знал, что ему теперь делать, как вытащить их всех из бесконечного круговорота. Канда тоже уже выдыхался, неопытный подросток против полчищ оскверненных душ — что солнечный зайчик в тёмной комнате, всю тьму не разгонит. Время, отведенное на поиск спасения для брата, стремительно утекало, словно песок сквозь пальцы, и Уолкер чувствовал, как паника подступает к горлу едким комком. Неа был силен. Слишком силен. Слишком отчаянный, слишком разозленный, слишком упрямый. Совсем как при жизни. Не отступит, даже если его убьёт то, что он делает. Аллен и сам был таким же, фамильная черта семьи. Упрямый, неудержимый и не умеющий сдаваться, пока был хотя бы один призрачный шанс. Неудержимый. С этой мыслью на место стал последний паззл размышлений, и Уолкеи понял, что было не так. Если внимательно присмотреться, то среди тёмных полос-теней были и другие, очень похожие на руки, крепкие, сильные, с цепкими длинными пальцами и узкими ладонями. Только вот они не управлялись братом, а наоборот — крепко держали самого Неа, сжимая мёртвой хваткой конечности, туловище и шею так, что должны были бы задушить своего пленника. И если Уолкер прав, именно так Разрушитель передавал свою силу и контролировал жертву, которая попала в его сети. А значит, как только Неа перестанут держать, есть шанс, что он вернётся в норму. Призрачный, неверный, едва ли имеющий вероятность, отличную от нуля, но шанс. Тот самый, который Аллен ни за что не упустит. Ведь он тоже упрямый, как и все в их семье. И даже то, что сейчас Неа сгущал все подвластных ему духов вокруг себя, образуя нечто вроде небольшого смерча, питавшего его силой тёмной энергии, не умаляло стремления беловолосого спасти брата. — Я знаю, как его спасти, Канда! — Аллен пытался перекричать вой теневой бури, но его раз за разом отбрасывало назад порывами ветра, тенями, полными мертвенного хлада отравленных душ. Юу закрыл лицо руками и зажмурился, однако все равно кивнул, соглашаясь с планом, каким бы он ни был. Все, что он мог, — это доверять Аллену. В конце концов, тот был на своем поле битвы, где слишком живой для изнанки Темный казался чужим. Аллен же лихорадочно искал выход. Пока что его белый, сияющий плащ защищал их от атак обезумевших теней, которые управлялись Кемпбеллом, но его тоже не могло хватить надолго, как и сил самого Светлого. Юноша осторожно выглянул из-за края плаща, стараясь вычислить, где находится Неа, где этот сгусток тьмы и безумия. Он оказался не так уж и далеко — в каких-то десяти-пятнадцати метрах. Он медленно приближался, словно ему самому мешал круговорот проклятых. Всего-то и нужно — вовремя напасть и отрубить эти руки-щупальца. Легко сказать, конечно… Аллен бросил взгляд на Канду. Тот был на пределе своих сил, и оставлять его без прикрытия совершенно не хотелось. Но если остаться с ним — шанс на спасение будет утрачен. — Давай, — внезапно подал голос японец и провел двумя пальцами по лезвию каштаны плашмя. — Я смогу себя защитить. За спиной Юу раскрылись кристаллические крылья Муген, а катана раздвоилась на два лезвия. Дух-хранитель зазвенела хрусталем, словно радуясь битве, и в этот момент Уолкер сорвался с места, белым пятном привлекая внимание Неа. Канда коротко выругался, покрепче сжимая рукояти верного оружия и его сияющего двойника. Тени уже подбирались к нему. Уолкер, словно паук, перебирался по потолку и стенам при помощи своих лент в попытке обойти Кемпбелла. Ему уже удалось отрезать пару рук, которые держали брата, и тот и правда потерял часть своей силы, вскрикнув от фантомной боли. Это действительно работало, вот только вместе с силами и хладнокровием Неа стал атаковать более яростно, компенсируя недостаток силы хаотичностью движений. Если можно было сравнить с чем-либо этот бой, то это было подобным тому, как сражаться с ураганом. Попробуй угадай, куда подует теперь ветер, но приходилось исхитряться, царапая серебряными когтями по чёрным лентам, которыми атаковал брат. На лице Кемпбелла поступали неуверенность, ярость, гнев; ледяная маска уверенности в собственной непобедимости треснула, словно хрустальная ваза, и его истинные эмоции помалу вытекали сквозь трещинки. Неа взвыл раненым зверем, когда Аллен подобрался слишком близко, отсекая сразу обе руки от управления, и отбросил беловолосого в стену. — Мелкий! — Канда с ужасом увидел, как белая клякса плавно стекла по стене. Муген зазвенела, привлекая внимание хозяина, но все внимание юноши было приковано к лежащему без сознания призраку, к которому, пошатываясь от собственных ран, шёл его брат в явном стремлении завершить начатое. Думать было некогда, как и Уолкеру — придти в себя. Он только немного приподнялся на локтях, но был ещё дезориентирован, практически не понимал, что происходит сейчас. А Кемпбелл был слишком близко и готов нанести решающий удар. Как и Канда. Соединенная снова катана рассекла последнюю руку, сжимавшую шею безумного подростка. И Неа, уже поднявший руку, чтобы отдать приказ своим теням уничтожить соперника, осел на землю безвольной куклой. Тени с истеричным воем растворились, как ночной туман после рассвета. Наступила жутковатая тишина, от которой становилось не по себе, а по спине бежали нервные мурашки. После теней и ветра, рвавших воздух на части, она казалась слишком неестественной. Внезапно Неа запрокинул голову, и изо рта юноши вырвалось облако чёрного дыма, плотное, жёсткое, словно разрыв в пространстве, и сформировалось в высокую фигуру — слишком реальную, чтобы казаться очередной уловкой или фокусом. Аллен, уже поднявшийся на ноги, напрягся, готовый снова атаковать или защищаться, если понадобится. Кемпбелл снова обмяк, когда дым полностью покинул его тело, и остался, неподвижен. Но фигуру уже не интересовал бывший слуга, лишённый верёвочек. Сломанные марионетки никого не интересуют, тем более — кукловода, лишенного своей очередной куклы. Он смотрел прямо на Уолкера, и от этого взгляда внутри все внутренности скручивало в спираль, с дыхания не хватало, будто на грудь положили тяжёлый камень. — Ты считаешь, что это конец? — Разрушитель смотрел сквозь завесу тьмы золотыми, холодными глазами, и скалил зубы — чеширский кот извращенной, вывернутой наизнанку вселенной по ту сторону здравого смысла. — Я Первый и я буду Последним. С меня начался мир — и моей же волей закончится. Ты всего лишь купил этому миру ещё какое-то тысячелетие существования. Но рано или поздно вы умрёте. И мой новый Адам положит конец этому миру. Фигура растворилась, будто её и не было, и Аллен невольно выдохнул с облегчением: присутствие этой сущности, которую они назвали Разрушителем, было невыносимо даже для него. Он подавлял, уничтожал. Он был самой сутью тёмной материи, и как победить то, что было противоположностью чистой силе, что составляла все объекты мира? Никак. Война была обречена, и в их силах было только раз за разом выигрывать миру новое тысячелетие жизни. Но, возможно, оно того стоило, и Аллен искренне подумал в то, что смысл есть, когда его взгляд упал на уставшего, но живого и практически невредимого Канду. Пока им было за что сражаться. Но на сцене оставался ещё один игрок, и пора было завершить и его главу. Неа стоял на коленях, рухнув без своих черных рук, удерживавших его худое, даже хрупкое подростковое тело, и обмяк, опустил голову вниз так, что пряди каштановых волос закрыли бледное лицо. Брюнет хрипло, глубоко дышал, однако даже не пошевелился, когда Аллен подошел ближе, снимая нормальной рукой серебряную маску с лица. Он осторожно сел перед братом и коснулся его плеча, привлекая внимание к себе. И Кемпбелл поднял голову, глядя прямо на Уолкера — но не желтыми, холодными, как лед, глазами, а светлыми, голубовато-синими, совсем такими же, как у самого Аллена. Ни намека на болезненную золотистость и безумие, будто бы и не он секунду назад кружил в вальсе среди теней, угрожая разрушить ткань бытия. — Аллен? Как ты…? Что произошло? — прошептал почти бескровными губами Неа, и Аллен, не сдержав порыва, крепко обнял брата, уткнувшись лицом в плечо. И блондин ощутил, как его лопаток в несмелом объятии коснулись кончики дрожащих пальцев. Кемпбелл прерывисто дышал, словно сдерживал слезы, но все же теперь это был его брат, тот самый, который заботился о нем ребенком, а не бездушный монстр, готовый принести в жертву некой потусторонней сущности весь этот мир. И в этот момент все прекратилось. Охотники рассеялись туманом, но время так и не начало свой отсчет. Замерли ученики, облака застыли комками грязной ваты за окнами, взъерошенная, напряженная Комуи не опустила пистолет, даже пряди волос испугавшихся девушек еще не опали на плечи и не было сделано ни единого вздоха. За спинами парней прямо в воздухе из тумана соткалась арка, возле которой стояла Шахат, сложив за спиной свои яркие, черные крылья и скрестив руки в молитвенном жесте готических ангелов. Ее лицо было закрыто полупрозрачной черной вуалью, развевавшейся от невидимого ветра. Казалось, она молилась о ком-то, о чьей-то потерянной душе. Аллен и Неа понимали без слов — она пришла за старшим братом. Им нужно было прощаться, только-только обретя друг друга. Время Кемпбелла уже давно было закончено в этом мире, он и так задержался дольше положенного, скованный волей и ненавистью своего бывшего покровителя. Взгляды ангела-проводника и ее нового спутника пересеклись, и Кемпбелл отстранился от Аллена, разрывая объятия, и поднялся на ноги. Женщина кивнула и шагнула за арку первой, показывая путь дальше, в сияющий свет. На мгновение сияние отразилось на черных гладких перьях радужными бликами, а затем фигура растворилась. Неа с замиранием сердца, волнуясь и бледнея, тоже подошел к сияющей арке. Он уже готов был шагнуть за грань, туда, куда направляет его судьба — и прощение Аллена, в последний момент принявшего решение, что делать с братом, как спасти его заблудшую душу, скованную страхами, болью и отчаянием, трансформированными в самую темную из сил, обитавших по ту сторону луны. Он вздрогнул и обернулся, невыносимо ярко улыбнувшись, и махнул рукой на прощание, стараясь не обращать внимание, что собственная рука слабо подрагивала от переполняющих его эмоций. — Аллен, ну что за лицо? — тепло и как-то непривычно мягко спросил он, и в то же мгновение свет полыхнул, охватывая фигуру парня целиком так, что Уолкеру и Канде пришлось зажмуриться. Когда же сияние погасло, на том месте не было ничего — ни светящейся арки, ни спасенной ими души. Все было закончено — теперь уже точно. Стрелка на Часах Хаоса дрогнула, неуверенно и задумчиво, и шагнула вперед. Никто не заметил наступления Миллениума другого мира, следующей эпохи. В мире живых всего лишь пробило полночь. — Мы победили? — выдохнул Юу, опуская меч и растворяя сияние Муген. И в этот момент Аллен с тихим болезненным стоном рухнул на землю.