Призрак

      Бродить по различным заброшенным домам по ночам - довольно жуткое и достаточно неприятное занятие, требующее стальных нервов, а порой даже и яиц из того же материала. Отовсюду мерещится чей-нибудь недобрый взгляд, наблюдающий за каждым шагом. А то и чего похуже может привидеться. Сквозняки, скрипящие лестницы, много всяких непонятных и странных вещей, сломанных и покрытых слоем паутины и пыли, а порой и грибков, размножающихся почти где угодно и обожающих старое дерево... Впрочем, куда хуже было бродить по старым и довольно жутким каменным подвалам в поисках "тайной комнаты", ведущей в давно заброшенные катакомбы под Академией, в компании призрака и постоянно старающегося погаснуть фонарика.       - Знаешь, мне это начинает надоедать... - пробормотал Юу, передергивая плечами и слегка встряхивая очередной раз чахоточно заморгавшим фонариком, пытаясь заставить тот работать хоть немного стабильней.       - У каждого свои проблемы, - недовольно откликнулся Уолкер откуда-то справа, обшаривая углы в поисках входа или хотя бы следа могущественного привидения. Но все было напрасно: если мальчишка не мог учуять призраков уровня грязелиза, то говорить о более сильных и искусных созданиях, без проблем влиявших на материальный мир так, как им того хотелось. Даже Энра-Энра, бывшая всего лишь уровнем выше, не позволила себя почувствовать в полной мере, путая чувства коллеги и наблюдая, пока не настал момент перейти в наступление.       - И все-таки... - проворчал Юу, когда фонарик, снова пару раз истерично моргнув, все-таки погас, а внимание парня привлекла светящаяся мягким тусклым светом фигура в углу, принадлежавшая женщине в облегающем темном костюме, какие носят мотоциклисты. У нее были короткие темные волосы, кажется, цвета шоколада, вьющиеся на концах и едва достававшие до плеч, светлая кожа и глаза темно-серого цвета, слегка поблескивающие ртутным оттенком, неспокойные, мечущиеся из угла в угол, как иногда бывает в крайнем приступе волнения и тревоги. Канда мог бы подумать, что эта женщина - одна из его соотечественниц, если бы не разрез глаз, принадлежащий жителям Европы, достаточно ярко выраженные скулы и нехарактерный для азиатов овал лица. Отчего-то женщина показалась Канде смутно знакомой, будто он по сто раз на дню видел ее, но обычно не обращал внимание, не считая ее интересной. В голове тут же всплыло воспоминание, что когда-то эта странная женщина была одета в закрытое платье под шею и до лодыжек, чем-то напоминавшее старинное по стилю, но при этом остающееся современным в каких-то деталях, помогавших сохранить ему актуальность и нестареющий классический внешний вид. Да и волосы у "воспоминания" были куда длинней, доставая примерно до лопаток роскошной каштановой волной.       Однако сейчас дух - а это без сомнения была душа умершей женщины - стоял возле одного из углов, неподвижно застыв, словно он тут ни при чем. Но Канда был уверен, что именно в этом углу скрывается вход в катакомбы. И призрак обязательно захочет получить свою плату за подсказку, даже если сами "получатели" подсказки не просили о помощи. Когда Канда подошел поближе, приглядываясь к привидению, женщина почти мгновенно растаяла, едва заметно улыбнувшись напоследок обескровленными тонкими губами.       За эти пару минут, которые Юу видел странное видение, Аллен не сказал ни слова, хотя присутствие некоего духа он, разумеется, почувствовал, без сомнения, да и эта женщина вполне могла быть знакома беловолосому. С другой стороны, Уолкер, вполне вероятно, принял эту женщину за след, оставшийся от искомой ими девушки-хранителя, и был раздосадован собственной ошибкой, что отразилось на молодом красивом лице легкой гримасой недовольства. Но факт оставался фактом: теперь они должны неизвестному духу, а нарушать подобные обещания чревато загробными проблемами.       Чтобы разбить перегородку, достаточно было сильного удара ногой по панели, закрывавшей вход, и ровный квадрат старой древесины упал внутрь, открывая почти крысиный лаз - вход в искомые катакомбы. Первым мгновенно скользнул в проход Уолкер, исправно выполняя свою роль фамилиара и защитника, даже если Юу никак не хотел принимать посильную помощь подростка. Впрочем, кто Канду вообще спрашивал, чего он хочет? Через пару минут, проведенных им в темноте и тишине - снова зажигать фонарик как-то не хотелось, моргающий свет только добавлял жути этому подвалу, - Аллен снова вернулся и жестом показал, что проход свободен, можно без опаски двигаться дальше. Без лишних разговоров брюнет наклонился, становясь на четвереньки, и двинулся за Алленом, стараясь не отвлекаться на полупрозрачную сейчас фигуру, маячившую впереди в таком же положении. А посмотреть уж точно было на что: джинсы, которые в этот раз Лави предоставил подростку для копирования, были почти до неприличия обтягивающими. И Канда даже не заметил, как труба кончилась и он выполз в большую круглую комнату, обложенную ровным белесым камнем, напоминавшим отчего-то мрамор, которым порой обкладывали старинные склепы. Однако эти камни не были обточены в идеальные плиты, а походили на неровные булыжники, сложенные почти что второпях без особенной обработки. Свет лился из ниоткуда, как в том странном месте, куда его забросила сила Энры, и это наталкивало на определенные и весьма логичные мысли. Пересек ли он границу между мирами, пока полз по тому небольшому коридору? Было очень стыдно признаться, что это в самом деле могло случиться, когда Канда беззастенчиво рассматривал ягодицы мальчишки, абсолютно ни о чем не думая при этом. Хранительница наверняка была в шоке, когда пропускала через истончившуюся грань такого посетителя.       Мягкий голубоватый свет окутывал каждую деталь, которая была в этом месте, не оставляя теней, но позволяя видеть все. Канда осматривался, стараясь запомнить помещение вплоть до неровных выступов камней, особенностей кладки и скрепляющего раствора, хотя понимал, что, по сути, это бесполезно - некоторые детали все равно выветрятся из головы, а то и исказятся до неузнаваемости. В самой комнате было три выхода, четвертым был тот маленький лаз, откуда они пришли. Больше ничего. Абсолютно пусто. Нигде не было даже намека на то, что здесь вообще кто-либо бывает, кроме мышей и бестелесных сущностей.       - Есть идеи, куда идти? - чуть слышно спросил он у Аллена, который сейчас стоял в паре шагов от своего "хозяина", осматриваясь с легкой настороженностью, не зная, откуда ожидать атаку обезумевшего от гнева и ярости духа, каковым был искомый, если верить легенде.       - Разве что наугад, - пробормотал в ответ Уолкер. - И тут, наверное, лучше будет, если попробуешь выбрать ты. В своем мире я все чувствую естественно и не вижу того, что может увидеть живой. Как и вижу то, что в свое мире не сможешь заметить ты.       - Вероятно, ты прав, - с легкой неохотой откликнулся Юу и закрыл глаза, слегка опуская голову. Когда-то Хидеки говорила, что если сосредоточиться, то можно почувствовать ... нечто. Мама никогда не могла описать это состояние, она даже в какой-то мере звала его озарением, посланным высшими силами. Или голосом интуиции. И даже утверждала, что это удивительное чувство концентрации, приводящее к ответу на вопросы, передалось и самому Канде. Так почему бы не попробовать?       Что люди чувствуют, погружаясь в себя? Для каждого, по сути, это индивидуально. Канда чувствовал, как на задний план отступают все звуки, оставляя только собственное замедляющееся дыхание и спокойный ровный стук сердца. Это было похоже на тот момент, когда осознаешь, что начинаешь засыпать. Тело чувствуется тонкой оболочкой, гибкой и податливой, но абсолютно пустой, и под ней, как в мистическом хрустальном сосуде, заключен разноцветный огонь или даже дым. Этот дым клубится и наполняет сосуд, помогая ему двигаться, запертый за хрупкой границей между миром внутренним и миром внешним. Кажется, что ты можешь покинуть свое тело и мгновенно переместиться в любую точку существующего пространства, незримый, неосязаемый, оставляя за собой только легкий привкус дыма на губах того, к кому прикасаешься кончиками пальцев. И ты не можешь влиять на других людей, которых видишь слегка размыто и смутно, да и тем, кого ты видишь четко, - сущностям, живущие в тех местах, - ты тоже не навредишь, даже при всем желании, вне зависимости, добрые они или злые. И всегда в таких путешествиях следует быть как можно осторожней: кто знает, не понравится ли тебе гулять настолько, что ты просто уйдешь и потеряешься, став новой сущностью, пока твоя покинутая оболочка ... впрочем, никто не знает, что случается с человеком, когда его душа уходит странствовать. Но иногда смотришь на человека, еще вчера горевшего жизнью и излучавшего свет, а он словно погас. Будто свечку затушило легким ветерком. Конечно, не обязательно он путешествовал... Никто не знает, почему случается подобное. Это не те знания, о которых всегда можно сказать с уверенностью, что так и есть. Порой никто из нас не уверен даже в самих себе. Что уж говорить о таких эфирных неосязаемых понятиях как души. Даже свою познать - задачка не из легких. Другие же подобны ящикам Пандоры, и одни лишь Демиурги знают, таится ли в них горе с надеждой на самом дне или же все блага мира, приправленные пресыщением вместо платы. Канда не знал, возможно ли вообще выходить из тела, словно привидение вроде Аллена, да и Хидеки никогда не рассказывала, но что-то словно подсказало Юу: открой глаза, посмотри на эту комнату так, как если бы ты стал своим дымом из эмоций, мыслей и чувств. Никто не просил его покинуть свое тело, оставить в своем сосуде трещинку, сквозь которую мог бы просочиться туман его собственного духа. И Канда "посмотрел", прислушавшись к голосу своего подсознания, а может - и к внутреннему огню, полыхнувшему красками ночного неба.       Что он видел? Всю эту же комнату, укутанную неживым мягким светом светом, с четырьмя проходами. Вот только центральный и левый проход казались померкшими, темными, тусклыми, а правый был очень ярко освещен этим странноватым светом, казалось, что можно даже разглядеть тени, которые все-таки появились от повышения интенсивности света. Однако что-то было не так, хотя логика и звала ступить в самый освещенный и безопасный коридор. Чутье же рвалось в сторону наименее освещенного коридора, и в этот раз Юу все-таки решился подчиниться своему чутью: не верить ему смысла не было, ведь он сам попросил помощи у тех, кто куда мудрей, чем мог бы быть парень его лет.       Канда все-таки шагнул в сторону наименее освещенного коридора, стараясь не терять концентрации и не открывать глаз, иначе никто не знает, что именно он увидит. Когда-то Хидеки так и говорила - не открывать глаз физически, пока полностью не вернешься в свое тело, пока не объединишься снова со стенками своего сосуда, ведь кто знает, какой ужас можно познать, вернувшись с границы миров и взглянув человеческим взором в темноту небытия. Канда просто шел вперед, стараясь не терять связи и со своим телом, управляя им и не выходя за его пределы, чувствуя, как скользкие черные нити начали опутывать ноги и руки, все тело, медленно и плавно затягивая в клубящуюся темноту. И когда он уже вошел в черный дымный мрак, позади раздался пронзительный вскрик Аллена, поначалу не понимавшего манипуляций "хозяина". Вот только теперь уже ничего нельзя было сделать, и Уолкер оказался отрезанным от Канды стеной непроходимой черноты.       - Вы и правда подумали, что все будет так просто? - с презрением спросил тихий женский голос, в котором слышалась странная хрипотца, будто бы у женщины были повреждены связки. Возможно, что даже опалены. Канда же боялся открыть глаза и взглянуть правде в лицо, пока нити, обернувшиеся тонкими змейками, обвивали щиколотки, поднимаясь ледяными лентами по ногам. Не нужно было быть провидцем, чтобы понимать, что укус хоть одной из этих скользких лент будет фатальным для любого живого или мертвого существа, нарушившего покой хозяйки.       - Вы немало крови портите нам, вы, те, кто все решил за нас, - тихо шипела женщина, и брюнет слышал, как чуть слышно шелестело ее платье, длинное, в пол, насколько мог судить по звуку юноша, из довольно простой, но плотной ткани, не грубой, но и не изысканной. И кажется, она была босой.       - Открой глаза, мальчик, - холодно приказала женщина, и Юу даже не решился ослушаться, даже понимая риск. Сейчас он полностью был в ее власти, но отчего-то чутье говорило, что если бы он пошел по другим двум коридорам, то, возможно, ему пришлось бы куда хуже. Его могли даже и не послушать. Перед ним стояла женщина в одежде, напоминающей ночную рубашку или очень простой крой платья, - с широкими рукавами, закрывавшими кончики пальцев, длинной прямой юбкой до самого пола, пояском, обхватывавшем талию, и расстегнутым воротом, показывавшим в прорези часть полной груди. Но лицо женщины было обезображено: некогда красивое, с идеальными чертами, сейчас на нем были красновато-черные, даже, казалось, мерцающие алым и темно-оранжевым пятна-проплешины с неровными краями. Будто там еще горела плоть. И по вспышкам под белой тканью Юу угадывал, что и там было обожженное тело. Светлые волосы, спадавшие ниже лопаток, словно развевал горячий воздух, поднимавшийся от земли. Но больше всего на лице выделялись глаза с тонким змеиным зрачком, бледно-зеленые, полупрозрачные, как замерзшая морская вода на очень ярком свету.       - Нравится? - женщина улыбнулась обожженными губами, еще хранившими кое-где куски светло-розовой нежной кожи. - Такие, как ты, сделали со мной такое, такие как ты, мальчишка. Мне всегда было интересно, за что? Чем провинилась я, что вы так поступаете со мной?       Длинные тонкие ногти прошлись по щеке и шее, обжигая и оставляя красноватые полоски, тут же начавшие печь. Было ощущение, что по коже провели наточенными разогретыми ножами, не царапая только потому, что женщина еще не решила, каким образом убить свою случайную жертву, чтобы было интересней для нее самой.       - Ты ведь... Окику? - чуть слышно спросил Канда, не осмеливаясь повышать голос выше, и женщина недовольно поморщилась, досадливо взмахнув светлыми волосами и разворачиваясь так, что подол свободного платья взметнулся, показывая на мгновение точеные лодыжки со следами кровавых ран и синяков, будто когда-то на том месте были крепкие веревки, стершие кожу в кровавые полосы.       - Окику? Нет, это иная. Пусть она и дала нам всем имя, - вокруг женщины в мгновение ока собралось гнездо огромных и тонких длинных черных змей, напоминавших не то ленты, не то тросы. Пара пресмыкающихся даже быстро заползли на ладони женщины, тихо шипя и словно ласкаясь к рукам своей хозяйки.       - Тогда кто ты? - стараясь не шевелиться, снова спросил юноша, не сводя немигающего взгляда с лица обожженной женщины. А та в ответ хрипло рассмеялась грудным смехом.       - Сожженная здесь в Средние Века ведьма, которая всего лишь оказалась в неправильном месте в неправильное время. Так за что меня сожгли? За что надругались? - женщина подходила все ближе, почти прижимаясь к Юу, и он чувствовал даже сквозь ткань, насколько горячее у нее тело. Раскаленный на солнце металл, жгущий и жесткий. Когти медленно скользили по щекам и шее, заставляя японца сжать зубы крепче, чтобы не заорать от боли. Змеи ледяными кольцами, контрастируя с обжигающими прикосновениями-царапинами, держали его руки, обвивали грудь, фиксировали скользкими клубками ноги, не давая пошевелиться. Одна из них медленно поднялась к груди, подбираясь к ключице, и неприятно-шершавым язычком провела по коже шеи, задевая оставшийся алый след, на котором проступили небольшие волдыри - крохотные ожоги. Ведьма лишь чуть слышно смеялась, словно окончательно свихнувшись и упиваясь страданиями своей жертвы, змеиные прозрачные глаза полыхнули странным зеленым светом, она опьянела от мучений глупого мальчишки, продолжая длинными ногтями царапать кожу, оставляя пылающие болью ожоги.       - Чувствуешь? - низким голосом прошептала женщина, обходя свою жертву кругом и полоснув ногтями по спине поверх рубашки, оставляя тлеющею ткань и новую порцию ожогов. - Это лишь малая часть того, что испытала тогда я. Ненавижу... Ненавижу... - каждое слово она сопровождала сильными царапинами, порой доходившими до крови, которая распаляла ненависть женщины еще сильнее, а Канде оставалось только сцепить зубы еще сильнее и терпеть, стараясь не показать, что он готов уже взвыть от боли. Любой писк, выдававший состояние парня, был бы только в радость обезумевшему духу. Вот только хранительница и не собиралась останавливаться до тех пор, пока спина парня не превратилась в сетку из алых царапин, покрывавшихся местами крохотными пузырьками ожогов.       Наигравшись с новой игрушкой и решив, что с него достаточно, ведьма снова метнулась к парню и занесла длинные ногти над сердцем. Некогда красивое лицо, покрытое тлеющими рваными пятнами, исказила гримаса вожделения: сейчас в ее руках будет живое, трепещущее сердце, еще наполненное свежей горячей кровью, свершится хоть частица ее мести, и она снова заснет, ожидая, пока в ее сеть попадет очередная пташка, чтобы своей жидкостью из вен окропить вечно горящие раны и принести успокоение на некоторое время. Вот только...       Непредвиденные обстоятельства часто мешали и вставали на пути тому, что обязательно, казалось, должно было бы случиться. Когти остановились в паре сантиметров... от шеи беловолосого призрака. Аллен Уолкер закрывал своим телом Канду, расставив руки и подставляя самого себя вместо "хозяина". Змеи тут же начали шипеть на нежданного защитника, одна даже открыла пасть, готовясь укусить все еще жертву, раз хозяйка медлит. И тут же длинные белоснежные ленты, появившиеся словно из ниоткуда, опутали змею, слегка придушив и отбрасывая в сторону, готовясь тоже защищать измученного японца в случае опасности. Ведьма так и стояла, глядя в глаза нежданному противнику, и Юу абсолютно не понимал, что же увидела там женщина, когда постепенно ее рука стала опускаться, даже кончиками ногтей не касаясь груди мальчишки. Через пару мгновений и ведьма, и юноша пропали, растворяясь дымком, оставляя Юу сходить с ума от беспокойства и боли: затекшие конечности ощутимо давали о себе знать, а все еще шипящие змеи делали возможность пошевелиться почти нереальной.       Сколько прошло времени, он не знал. Боль в мышцах нарастала и становилась почти что невыносимой, руки и ноги дрожали почти что до судороги, а змеи то ослабляли хватку, то снова сжимались так, что, казалось, ток крови к конечностям полностью перекрывался под давлением живых уз. Тревога за мальчишку достигла своего апогея, и когда Юу уже приготовился к тому, чтобы скинуть с себя змей, даже если те все же решат его искусать, позволив умереть мучительной смертью, снова появилась ведьма, оглядывая своего пленника равнодушно-досадующим взглядом.       - Твою жизнь купили, - сухо констатировала факт женщина, ненавидяще полыхнув своими светлыми зелеными глазами, словно двумя фонариками, как если бы кто-то посветил коту в морду из темноты. Мерцающая зелень потухла, и змеи осыпались с тела Канды едва заметным черным пеплом, тут же растворяясь в непроглядной черноте. - Но мой дар достанется призраку. А ты... довольствуйся тем, что прошел по моему миру живым.       И она растворилась вместе с чернотой, которая окутывала самого Юу, и вместе с ней пропал и тот странный свет, который сопровождал мир духов и освещал его для странников, решившихся пересечь границу. Рядом стоял Аллен, растрепанный, с порванной рубашкой, припаленной в некоторых местах. Но довольный и немного обескураженный, рассматривающий свои руки и слегка их сжимающий раз за разом.       - Мелкий? - окрикнул Юу фамилиара и тут же поморщился: одна из змей несильно сжала напоследок шею и придушила парня, не позволив, правда, потерять сознания, но явно оставляя заметные синяки от тонкого, гибкого и очень крепкого и сильного тела.       - Я Аллен... - отстраненно откликнулся призрак. Или... не призрак?       - Канда... Я могу стать материальным, - подтвердил догадку сам Уолкер, поднимая пораженный и абсолютно растерянный взгляд на Канду и едва заметно улыбаясь подрагивающими губами.

***

      До комнаты обратно Аллен почти нес Юу, став снова привидением и пользуясь своей привилегией касаться призвавшего как материальный человек, даже если сам он оставался на границе своего мира и мира живых, невидимый и неосязаемый. К счастью, они смогли проникнуть в одну из раздевалок и найти там спортивную куртку, чтобы скрыть болезненные ожоги на спине, хотя каждое прикосновение грубой синтетики вызывало у Юу ощутимый дискомфорт. Нематериальность призрака подтвердила пара встретившихся в коридоре общежития человек: с виду Канда шел своим шагом, однако на деле его постоянно держал беловолосый, осторожно обнимая и понемногу делясь собственными силами, почти что управляя телом призвавшего.       И только когда навстречу попался их новый преподаватель, тот даже остановился и осторожно протер очки, глядя вслед главе Дисциплинарного Комитета. Аллен, почувствовав, как между лопаток почти появилась дыра, обернулся, его взгляд встретился со взглядом Шиона - равнодушно-холодные черные глаза против светло-серых, вопросительно-недоумевающих. Однако уже через секунду пугающий преподаватель пошел дальше, будто ничего и не видел, хотя смотрел он именно на беловолосого, не сквозь него. А Уолкер почти не обратил внимание на этот факт. Да, мужчина, кажется, его и правда видел. И видел ли? Все это могло показаться из-за нервов и очень сложного дня, который вымотал и живого, и мертвого, а еще была более приоритетная для мальчишки задача. Сейчас надо было оказать помощь Канде, потом уже разбираться с новой проблемой в виде чересчур зоркого мужчины.       Как англичанин и думал, стоило ему войти в комнату, как Линали тут же подскочила с кровати Лави и начала бегать вокруг вяло отмахивающегося Юу, пока Аллен осторожно уложил призвавшего на его кровать и, став материальным и этим заслужив пару удивленных выдохов от ошеломленной парочки, осторожно снял с брюнета куртку и остатки рубашки. Особенно тяжелых ран не было, в основном - ожоги первой и второй степени, несильные, но достаточно болезненные. А еще царапины, оставленные ногтями ведьмы, уже поджившие, но чистые.       - Что случилось? - спросил Лави, подходя к Мелкому и наклоняясь над Кандой, осматривая его и отмечая про себя синяки на шее и запястьях, оставленные какими-то тонкими, но очень крепкими оковами.       - Призрак оказался куда сильнее, чем мы могли ожидать, - сухо откликнулся Уолкер. - Здесь есть аптечка?       Через полминуты историк уже принес коробками с препаратами, а Уолкер, покопавшись в коробке с медикаментами, начал обработку ожогов и попутно рассказывал, что случилось с того, когда они только зашли в подвал, и до того, когда ведьма забрала его куда-то, где они пришли к соглашению с ведьмой, выкупив жизнь Канды. Однако Аллен отказался что-либо рассказывать про это, стоило только намекнуть на вопрос.       - О том, что происходило там, я рассказывать не буду, - твердо и даже достаточно жестко отрезал Аллен, когда Канда, уже понемногу приходивший в себя и шипевший, когда ватка с охлаждающим и заживляющим кремом проходила поверх особо болезненных участков, смазывая и успокаивая поврежденную раздраженную кожу. Возражать Уолкеру сейчас никто не рискнул: скорее всего, никто бы не смог расколоть этого мальчишку, если он не захочет поведать, что же именно случилось. И, может, когда-нибудь он все-таки расскажет Канде как своему "хозяину" и наиболее близкому сейчас человеку.       На некоторое время в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь чуть слышным шипением Канды, стойко переносившим лечение, которое сейчас казалось даже немного болезненней, чем само мучение. Впрочем, сказывалось и то, что тогда Юу был в состоянии, когда адреналин просто зашкаливает, и это притупило его болевые ощущения, сейчас наваливавшиеся с новой силой вместе с дикой усталостью. Но голова, казалось, стала работать куда лучше вместе с отступающим нервным возбуждением. И это позволило задуматься посерьезней о том, что происходило тогда, в лапах ведьмы, и о словах, которые говорила мучительница.       - Лави, что ты знаешь о девушке, которую когда-то сожгли в этом месте? - задумчиво и довольно отрешенно спросил Канда, отпихивая все еще тихо охающую и причитающую Линали, пока Уолкер, чуть слышно матерясь сквозь зубы, обрабатывал мелкие пузырьки с жидкостью, под которыми со временем нарастет новая кожа.       - Ведьма, сожженная здесь в Средние Века... - молодой историк слегка нахмурился, обращаясь к своей памяти. - Нилин, дочь местного священника, чистая и невинная девушка, которая, как оказалась, была влюблена в свою подругу, пусть это и выяснилось куда позже. Ее изнасиловала группа подростков, а затем сожгла на костре. После этого все поселение было уничтожено мстительным духом, наславшим на город стаю черных змей. В живых остались только ее любимая и отец девушки, которого она пощадила, чтобы рассказать историю всех девушек, невинно сожженных просто по подозрению в ведьмовстве. Но отец девушки погиб в дороге - его встретили разбойники, не погнушавшиеся убить несчастного старика ради пары серебрушек, оставшихся в кармане. Что случилось с девушкой, которую любила Нилин, - никому не известно, но по легенде она отправилась следом за новоявленной ведьмой, пытаясь вернуть ее на сторону света, став ее личным ангелом-хранителем.       Канда с трудом сдержал дрожь, сочувствуя девушке, с которой поступили настолько жестоко. Линали же откровенно притихла, зажимая рот ладошками, фиалковые глаза мгновенно наполнились слезами и жалостью к судьбе Нилин. Аллен же поник, задумавшись о том, что держит девушку в этом месте и что на ее месте мог оказаться абсолютно любой человек. И насколько жестоко то, что Нилин может испытывать только жажду мести и ненависть, которые будут мучить ее до того момента, пока ее душа не успокоится и не отпустит ту боль, которую причинили ей самой. Ни милосердия, ни жалости... Возможно, Канда оказался первым, кого она отпустила из своих когтей живым. И это, возможно, было заслугой именно возлюбленной ведьмы, которая сохранила хоть каплю чистоты и света в мстительном духе.       - Нилин осталась неотмщенной даже спустя годы, даже когда все ее обидчики уже давно сгнили вместе с их жалкими душонками... - тихо произнес Уолкер, чуть прикрыв глаза. - Быть может, мы сможем ей помочь, если ты и правда станешь Темным, Канда. И надо узнать, что хотела та женщина, которую мы видели.       - Одна из душ, живущих тут? - внезапно мягко улыбнулась Линали. - Опиши ее, может, я ее знаю. Мне знакомы многие из тех, кто предпочел остаться в этом мире по какой-то причине и не смог уйти.       Мальчик быстро пересказал описание неизвестной, указавшей им дорогу к духу мести и ненависти, стараясь не упускать ни одной детали из внешности. Линали мгновенно изменилась в лице, опуская голову и, казалось, была готова снова расплакаться в любой момент.       - Эта девушка - сестра нашей преподавательницы, Миранды Лотто...