***
- Он очнулся! - уши чуть не заложило от незнакомого голоса, кожу словно жгло светом из-за окна, Канда пытался пошевелиться, но задеревеневшие конечности не слушались его. В горле было суше, чем в Австралии, когда безжалостное солнце испепеляет все живое, превращая поля в пустыни. Где-то неподалеку дробно застучали женские каблучки, слух не горел желанием восстанавливаться, и слышно было словно сквозь воду или плотный слой ваты. Канде безумно хотелось прокашляться, чтобы вытолкнуть из своих легких темную вязкую жидкость, до отказа их наполнившую. - Юу, маленький мой... - взволнованный и счастливый женский голос, узнаваемый почти до боли в костях, сейчас плавившихся и снова восстанавливавшихся за какую-то долю секунды, ни на мгновение не утихая. Но юноша не мог произнести ни слова, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, попросить хоть глоток воды. Сухие губы лишь чуть заметно шевельнулись, и женщина, которая пришла к нему, мгновенно поняла, о чем просит больной. Губ коснулась мягкая влажная ватка, давая коже увлажниться. На мгновение брюнет попытался потянуться за влагой, но виноватый голос остановил ему: - Прости, но ближайшие несколько часов тебе нельзя будет пить, ты только вернулся... - вернулся? Быть может, не была сном та пустая черная реальность, в которой холодная жидкость несла его, как щепку? Но где он был? - Потерпи еще немного, сынок... - тонкая женская рука погладила его по черным длинным волосам, касаясь кончиками изящных пальцев лба и убирая мешающие прядки. - Скоро все закончится. Мы с папой позаботимся про это... Темнота снова приняла Юу, оставляя ему только полумрак, окутывавший его, подобно одеялу. Словно сквозь сон, он слышал тихий заунывный вой, напоминавший волчий, откуда-то его лицо обдувал едва ощутимый сквознячок, тут же замирая. Отчего-то остро и свежо пахло мокрой хвоей, древесной смолой и влажной землей. На пару мгновений ему показалось, что он видит отблеск свечей - или же это был костер, который разожгли в лесу, а то и отблеск света в окнах сторожки лесника? Но после той черноты, в которую его погрузили до этого, подобный полусон-полубред был куда лучше удушающего океана из одиночества. Второе его пробуждение было не в пример приятней - и куда более внятным. Канда без труда открыл глаза, лишь на мгновение прищурив их. Впрочем, за окном были уже тусклые зимние сумерки. Они были вечерними или рассветными - этого Юу сказать не мог, с трудом различая оттенки серого и сизого. Сколько прошло времени с момента его прибытия сюда? Родная комната, в которой он так давно не спал... Будто бы и правда вечность назад. Песочные часы с лотосом все так же стоят на тумбочке у кровати, и в голове лениво бродила мысль, которая тревожила Юу, наверное, уже давно: как смогли столь совершенный по форме цветок так мастерски сохранить в хрустале, словно он и правда живой, и бледно-розовый лепесток оторвется от бутона, падая в нижнюю чашу? Чьи руки смогли создать такое чудо? Вот только от апатичного разглядывания маленького дива на своем прикроватном столике Канда отвлекло легкое шебаршение в кресле, стоявшем с другой стороны от кровати. И в кресле он обнаружил подростка с белоснежными волосами и красным шрамом на лице. Он сидел, обхватив ладонями лодыжки и подтянув колени к груди. Серые глаза, напоминавшие ртуть, переливались и мерцали, отражая лучи солнца - все-таки сейчас был рассвет, разгонявший сонную сероватую дымку за окнами и золотивший краешки штор, постепенно поднимаясь. Подросток осторожно и абсолютно неслышно встал, проходя легкими невесомыми шагами к окну и задергивая плотные тяжелые шторы. В комнате снова повис полумрак. - Что ты видел на той стороне? - чуть слышно спросил Аллен, опуская голову и завешивая более длинными светлыми прядями лицо, чтобы нельзя было догадаться. Голос у мальчика был отстраненным, слегка апатичным и спокойным, никаких оттенков, такой же белоснежный и чистый, как и его обладатель. - Пустоту. Темноту. Холодную воду со всех сторон, она забивается в легкие и мешает дышать. Ощущение, что бесконечно умираешь, - чуть слышно и так же спокойно ответил Канда, внимательно наблюдая за привидением. Собственный голос слабо слушался, хрипел и постоянно норовил пропасть, словно его и не было, хотя связки слушались куда более податливо, чем при предыдущем пробуждении. - Вот, значит, куда тебя занесло... - задумчиво усмехнулся Аллен и снова тенью скользнул к себе в кресло, обхватывая ноги и подтягивая к себе. - Ты помнишь, что происходило до того, как ты оказался в том месте? - Боль, удивление, шок... Снова боль, - Канда слегка передернуло, снова заставляя мальчишку усмехнуться. Отчего-то это и бесило, и настораживало одновременно, словно англичанин отлично знал, что творилось с Юу, но пока еще не мог - или не хотел - говорить этого. - Тебя едва не забрали в мой мир, - чуть слышно произнес мальчик после долгого молчания. - Проще говоря, ты чуть не умер. И за тобой послали Шахат, ангела смерти. Она не самый приятный собеседник - в моем случае это была невысокая девушка с черными волосами до плеч и бледно-лиловыми глазами. В твоем случае - женщина с белой гладкой кожей, как у статуи. Всегда остается одно - черное одеяние - платье или костюм - да ярко-красная помада. И лицо, завешенное черной вуалью, прикрепленной к шляпке. - Весьма траурный образ, - тихо пробормотал японец, и Аллен согласно кивнул. - Она ангел смерти. Один из многих. Чего же ты ожидал? - англичанин едва заметно улыбнулся, и серые глаза на мгновение вспыхнули искорками. - Шахат приходит только за теми, кто ее позвал. Да, ты сам ее не звал, песню умирающего фамилиар услышать может, как и призванный дух. Но она хотела забрать и твою душу, пока не пришел твой ангел. - И что ей помешало? - уже практически зная ответ, спросил Юу, чувствуя, как внутри начинает расползаться мутный холодный туман, так похожий на воду, из которой его выдернули. И, видимо, это настолько явно отразилось на лице обычно спокойного и невозмутимого юноши, что Аллен не сдержал грустной понимающей улыбки. - Я помешал. Внутри отчего-то стало еще холоднее, как если бы что-то сжало сердце ледяной рукой. Быть может, предчувствие? Или страх? Но страх чего и кого? За себя ли? За маленького беловолосого призрака, по воле случая ввязавшегося в то, куда он никак не должен был ввязываться? - Взамен на твою жизнь я отдался Шахат. Не так, как ты можешь подумать. Как только мы сможем справиться с Неа, она меня заберет в свой мир. Я стану ее помощником, Канда, буду ходить с ней и собирать для нее души, - тихим и почти безразличным голосом произнес Уолкер, стараясь скрыть рвущуюся наружу почти что физическую боль. - Остальное завтра расскажет Хидеки. Мальчик уже поднялся с кресла, когда Юу перехватил его руку и осторожно потянул на себя, словно упрашивая остаться на сегодня в комнате. Теплую мальчишескую руку с узким запястьем, каждая косточка которой чувствовалась едва заметными уголками. Отчего-то становилось спокойней, когда Аллен был рядом. Аллен, который, едва заметно улыбнувшись тонкими, почти бескровными губами, лег рядом и осторожно обнял, даже несмотря на то, что перед ним все еще был тот самый Канда, который язвил, ругался и не слишком подпускал к себе кого-либо. Сейчас перед фамилиаром был не грозный хозяин, глава Дисциплинарного Комитета и будущий Темный Защитник, перешедший дорогу Охотнику и его повелителю, включая брата беловолосого. Уолкер обнимал сейчас испуганного юношу, всего лишь недавнего подростка, который столкнулся с тем, что было куда выше его понимания, пережившего возвращение обратно в этот мир с границы. Аллен помнил то место, где жил он, когда умер, но никогда бы не хотел обсуждать это. Отчего-то показалось, что неподалеку скрипит старая качель, уже заржавевшая, а в бесцветно-серое небо взмыла стая голубей...***
Канда шагал по широкой проселочной дороге, слегка покачивая руками и щурясь от невыносимой яркости цветов вокруг. За спиной - котомка с вещами, на ногах - высокие сапоги и бриджи, заправленные в них. На поясе - верная любимая катана. Походный плащ на плечах накрывает свободную рубашку, широкий капюшон скрыл волосы и лицо, закрывая лицо хоть немного. Впереди до горизонта простиралась дорога, широкая, песчано-желтая, покрытая мелкими камнями, ракушками и пылью. Типично-сельская, ведущая к морю. Колышущееся море зеленой травы, которая доходила до пояса, а местами и даже до плеча Канде, душистая и яркая, плавно и ритмично гнущаяся под едва заметным ветром, доносящим смесь из аромата свежескошенной травы и моря. Морской воздух, пахнущий йодом, немного рыбой, солью и свежестью. Свежий, прохладно-ласковый, чистый. Синее до рези в глазах небо, в котором ослепительно-белые облака становились похожи на воздушные замки. И мелкие-мелкие цветочки, которые были в траве, угадывались скорее по ярким вспышкам другого цвета среди этого насыщенного яркого зеленого. - Куда идешь - не знаю, ты только выбирай. Одним - земля святая, другим - до срока в рай (1), - мягко напел чей-то густой бархатистый голос рядом, и Канда удивленно посмотрел на спутника: он был абсолютно уверен, что идет совершенно один. - Здравствуй, Юу, - спутник широко улыбнулся, глядя чуть лукаво и спокойно на парня. Нестарое еще лицо в обрамлении седых длинных волос, густых и даже слегка волнистых, выглядело весьма необычно. Тонкие бледные губы и смугловатая от вечного солнца кожа вечного странника, одежда, очень похожая на наряд юноши, только вместо капюшона - широкополая шляпа, да вместо катаны - слегка изогнутый кинжал, похожий на охотничий. А на ногах не сапоги - мокасины из мягкой кожи, как рассказывали в книгах про индейцев. Вот только главной примечательностью были глаза спутника - бледные, почти прозрачные, с легкой примесью зеленого, даже, наверное, мятного цвета, с переливами желтого, как у большого кота, и вкраплениями мерцающего фиолетового. Юу даже едва не остановился, чтобы посмотреть внимательней, но мужчина - называть его парнем не хотелось отчего-то, как бы даже не старик - лишь покачал головой, словно подсказывая не останавливаться. - Жизнь - движение, Юу, - мягко и чуть устало произнес необычный попутчик, поправляя лямки своей котомки и чуть усмехаясь. - Бежит, бежит дорога, по лезвию любви... Канда не хотел ничего говорить отчего-то, подсознательно чувствуя, что седой человек с необычными глазами - не тот, с кем стоит сводить близкое знакомство. - Ты необычный... Впервые иду с кем-то днем, - удивленно отметил про себя незнакомец, оглядываясь. - Многие дорогу куда неприветливей представляют. А у тебя... широкая, чистая, спокойная. Прямо удовольствие идти. Что, Юу, не готов еще стать одним из цветков в этой дороге? - спутник подмигнул, лукаво улыбнувшись. - Ночью тут тоже очень красиво будет, когда ты вернешься... Впрочем, ты молод. Потому и день такой яркий. Когда я встречаюсь с новыми попутчиками, то обычно уже ночь. Твоя ночь будет особенно красивой. И мне даже интересно, дойдешь ли ты до конца. Многие никак не могут увидеть, куда идут, - мужчина вдохнул полной грудью воздух, и японец невольно отметил, что сам по себе этот человек достаточно крепкий, с широкими грудной клеткой и плечами, скрытыми за мешковатой свободной одежкой. И он выше, хотя и сутулится, словно древний старик. - О, давно я уже не чуял такой смеси, - удивленно и с каким-то гордым удовлетворением отметил спутник. - Море. Свобода. "В час, когда границы размыты, дух и плоть легки на подъем, если дом тебе не защита, - выйди ночью, стань под дождем..." (2) Голос, напевавший непонятную какую-то ночную песню, немного пугал и в то же время завораживал, заставляя мурашки бродить по спине и вздрагивать. А спутник только пел в свое удовольствие, слегка прикрыв колдовские трехцветные глаза, сейчас ставшие почти что бездонными, мерцающий фиолетовый практически вытеснил остальные цвета, которые не могли пробиться через яркость и силу доминирующего сейчас цвета. Постепенно и песня сменилась, превращаясь в какое-то шаманское чуть слышное подвывание на мертвых языках, которому, казалось, подчинялся удивительный мир, куда попал Канда, шагая к призрачной цели за дрожащим от дали и жара горизонтом. - Тебе просыпаться скоро, - неожиданно прервал свою песню мужчина, слегка изогнув почти бесцветные седые брови, и мятный цвет снова залил радужку, оттесняя фиолетовый к самому краю, превращая в необычную кайму. - Приятно было повидаться, - задорно улыбнулся седой и махнул рукой, отставая немного и снова напевая что-то под нос. Последнее, что помнил Юу, были последние строки необычной песни, которая, казалось, была промурлыкана напоследок: - Бежит, бежит дорога по лезвию любви... Эй, Смерть, седой охотник! Коль можешь - так лови... (1)***
Канда проснулся в пограничном состоянии, которое немного его напугало в первую секунду. Состояние подвешенности, когда мало чувствуешь свое тело, просто как пустой сосуд... Каково знать, что под тобой есть простынь, а поверх есть одеяло, но абсолютно не ощущать его? В какой-то момент Юу показалось, что он лишился всех чувств или даже парализован, но чуть позже пришла и другая мысль: такое было тогда, когда он в первый раз позволил себе войти в транс. Именно это чувство отсутствия собственного тела, хрупкости своего сосуда. Рядом спал Аллен, теплый, мягкий, абсолютно непрозрачный, причем если засыпали они явно в обнимку, насколько позволил себе вспомнить японец, то сейчас лежали практически отдельно, и только намертво сцепленные руки позволили бы подумать, что те объятия не были частью безумного сна. А еще из головы не шел тот странный человек. Удивительно, но отчего-то Канде казалось, что он уже видел юношу с седыми старческими волосами, причем не такими снежно-белыми, как у лежащего рядом привидения, а именно седыми - словно пепел бумаги, серовато-светлый, который не повернется язык называть белым или даже его оттенком. Именно седой, древний, пронизанный опытом и годами. И глаза - странные, не то мудрые, не то безумные. И в этот момент в кресле Канда заметил шевеление. Там сидела девушка, чего не могло быть в принципе, потому что было ощущение, что сделана была из ломкого хрусталя. Полупрозрачные черты лица, полупрозрачное тело, полупрозрачные крылья. И зависшие в воздухе ломкие острые осколки, складывающиеся в такие же удивительные крылья. Она смотрела на брюнета своими полупрозрачными глазами с легким оттенком синего, но с отсутствующим зрачком, улыбалась бескровными полупрозрачными губами, и нити полупрозрачных хрустальных волос ложились на ее плечи и спадали на спину до лопаток, слегка прикрывая высокие хрустальные скулы прядями и челкой ложась на высокий лоб до прозрачных хрустальных бровей. Тонкие хрупкие запястья, сквозь которые было смутно видно ткань обивки, лежали на подлокотниках, колени она подтянула к груди. Абсолютно нагая - и словно одетая: все черты, присущие женщине, словно отсутствовали. Казалось, перед ним была совершенная кукла, созданная из хрусталя. И как он раньше не замечал ее. И тончайших серебряных цепей, обвивших ее тело, но словно бы висящих рядом и поблескивающих синевато-голубым, ограничивая незнакомку. Она внимательно следила за каждым движением - и словно смотрела вскользь. Она улыбалась - но с таким равнодушно-отсутствующим видом, что Юу даже хотелось наорать на нее, чтобы та хоть немного изменила выражение лица. И в то же время внутри не было никакого намека на чувство опасности. Скорее даже он чувствовал себя более защищенно в обществе хрустальной куклы. И не мог отвести от нее взгляд. - Ты уже проснулся? - Хидеки бесшумно зашла в комнату, и хрустальная кукла слетела с кресла, взмахнув своими осколочными крыльями. - Как ты себя чувствуешь? - мать осторожно присела рядом со своим сыном, касаясь ладонью его запястья. Вот только Юу никак не мог оторвать взгляд от хрустальной куклы, застывшей изваянием за креслом, словно верный страж, пока его серебряные цепи, слегка ослабив хватку на красивом хрупком теле, сменяют свое положение, словно живые. - О, так ты видишь нашу стражницу... - женщина едва заметно улыбнулась и подманила жестом девушку, которая тут же подошла, мягко ступая по ворсу ковра точеными крохотными ножками. Отчего-то Канде казалось, что она должна была бы парить над землей, раскрыв свои хрустальные крылья. На мгновение солнечный свет из-за шторы попал на тело девушки, заставив ее тело вспыхнуть искрами, словно бы покрыта она была инеем. Красиво... и даже слегка страшно, откровенно говоря. - Яширо не видит ее, как ты догадываешься. Этот дар передавался только по моей линии, и, вообще-то, в нашем роду главой должен быть мой брат, а уже после него я. Но мой брат жив и здоров, у него есть дочь, и я искренне полагала, что ты не унаследуешь наше проклятие, - мягко, словно ребенку, объяснила Хидеки, когда девушка подошла поближе и встала на почтительном расстоянии. - То, что ты видишь, - это страж нашего рода, дух, который всегда тебя оберегал. Я не знаю, почему вместо брата она выбрала именно тебя, но ... такова судьба. Думаю, ты уже наслышан о Темных Защитниках? - брюнет кивнул, внимательно глядя на свою маму: Аллен говорил, что подобные способности передаются по наследству. Или это был Лави? Или Роад... В голове все смешалось, и разобраться в этом хаосе, казалось, было абсолютно невозможно. - Эту девушку ты очень хорошо знаешь. Я думаю, что ты видел ее и в детстве. Ее зовут Муген, она дух меча, который мы с отцом подарили тебе в девять лет, когда ты по праву мог бы вступить в ряды глав Домов Защитников, - продолжала тихо говорить женщина, слегка прикрывая глаза и словно вспоминая дела давно минувших дней. - Но в какой-то момент, когда меч тебя уже принял, твои способности оказались абсолютно перекрыты. И я не знаю, почему... - губы женщины тронула едва заметная улыбка. А Канда с удивлением и недоверием смотрел на духа, который медленно и очень плавно, словно и не он был сделан из хрусталя, опустился перед ним на колено, и смотрел на него своим немигающим хрустальным взглядом. - Возвращайся в свою форму, - велела Хидеки, заставляя Муген раствориться голубоватым туманом и раствориться, только полыхнула синеватым светом катана, стоявшая на своей подставке. - И нам надо поговорить о том, что ты видел... - Слушаю, мама, - тихо, севшим и довольно надтреснутым голосом произнес парень, пытаясь слегка приподняться, но тут же с шипением падая обратно на кровать. - Сейчас ты еще слаб, - женщина чуть неодобрительно покачала головой. - Мы с Яширо еле вытащили тебя с того света, откуда Аллен своей свободой выкупил твою душу. Думаю, мальчик уже частично рассказал тебе про то, что его ждет, - но Канда лишь слегка непонимающе качнул головой, удивляясь, почему призрак рядом все еще спит. Впрочем, Юу вообще сомневался, что призраки способны спать и видеть сны, как люди. - Аллен проспит еще несколько часов, ему надо отдохнуть. Я удивлена, кстати, что вы все еще хозяин и фамилиар. Обычно в таких случаях связь разрывается. А вы... словно вас более прочные узы связали... Но это уже не мое дело. Аллен после прихода Шахат за его душой станет новым Ангелом Смерти - таким же, как и сама Шахат. И освободить его может только сама Шахат - обменом одной души на другую. Равноценной души, пусть это и кажется невозможным. Возможно, вам повезет, и Аллен сможет избавиться от своего проклятия. Или же.... - Хидеки замолчала, слегка нахмурившись, и Канда, уже не удивляясь, откуда мама знает столько и как она докопалась до такой информации, включая ее близкое знакомство с двумя достаточно известными в то время медиумами, которые вполне могли бы быть и Темными или Светлыми, будь у них кто в роду кто с такой кровью. - И еще, я купил ведь жизнь Канды еще за одну услугу, у девушки, которая была одержима местью, - подал сквозь сон голос Аллен, невольно поежившись и чуть заметно морща нос. - Нилин обменяла его жизнь на жизни ее врагов. Точнее, на души и их загробную жизнь, скажем так. Как только Аллен узнает про кого-либо из обидчиков ведьмы, то должен будет уничтожить его, иначе сама Нилин придет за ним и заберет на вечные муки, - пояснила Хидеки, уже знавшая историю с сожженной ведьмой, которая едва не убила самого брюнета. - И ... он согласился на такие условия? - Юу не верил своим ушам и не хотел им верить. Чтобы этот милый мальчик - и поступал так? Убивал? Быть того не может! - Это было единственное, на что она согласилась выменять твою жизнь, - мальчик поморщился и придвинулся ближе к хозяину, спасаясь от надоедливого солнечного зайчика, вознамерившегося разбудить своим светом и без того утомленного призрака. - О жизни, кстати... - японец слегка нахмурился, вспоминая свой сон и странного мужчину в ней. - Скажи, ты знаешь что-нибудь про дорогу и странника, который по ней идет? - Обычно так представляют дорогу по жизни, - Хидеки удивленно приподняла брови и наклонила набок голову, словно спрашивая сына, что же именно он имеет ввиду. - "Бежит, бежит дорога по лезвию любви..." - вполголоса, словно впадая в транс, пропел Юу, и женщина тут же подхватила: - "Эй, Смерть, седой охотник! Коль можешь - так лови..." - Хидеки едва заметно усмехнулась и погладила сына по волосам, словно успокаивая. - Видимо, долго он будет по твою душу ходить, наблюдая за тобой. - Кто он? - удивленно спросил юноша, невольно потянувшись за рукой матери, словно прося у нее такую нечастую ласку, которую гордая женщина не всегда давала в полной мере даже своему любимому и единственному сыну, да и мужу тоже, пусть бы она его любила, что было заметно невооруженным взглядом. Что поделать: Хидеки была воспитана в Японии, где нравы куда строже, и с молоком впитала манеры, присущие японским женщинам, поэтому привыкнуть к более раскрепощенной Европе ей было достаточно сложно. - Думаю, ты познакомился с тем, у кого столько имен, что он сам их забывает. Шеогорат, даэдра, то есть демон, безумия. Барон Самди, в чьих руках смерть и, как ни странно, физическое наслаждение единения тел. Смерть, идущая по пятам... У него очень много имен, - женщина едва заметно покачала головой. - Мне он когда-то представился как Шеогорат. А отцу, когда он был новым главой, он представился как-то немного иначе, посмеиваясь и шутя над своим именем... - То есть я побывал на одной дороге со Смертью? - на мгновение Юу показалось, что у него волосы зашевелились, прямо отчетливо так, у корней, как у Медузы Горгоны. Хидеки лишь абсолютно серьезно кивнула, подтверждая слова сына. - Я пойду и попрошу принести тебе завтрак, а потом распоряжусь, чтобы тебя не беспокоили. Постарайся поспать. И не волнуйся, Шеогорат тебе ничего не сделает, - успокаивающе погладив юношу по волосам напоследок и поцеловав в щеку беловолосого, уже почти забравшегося сверху на хозяина, спасаясь от солнца, женщина церемонно поднялась и, задернув все-таки шторы из милосердия к спящему призраку, вышла их комнаты почти неслышным шагом. А Канда лежал, невольно обнимая за плечи слишком теплого мальчишку, слегка вздрагивая от непонятного тепла, разливающегося внутри. Полумрак слегка разгоняло еле заметное голубоватое свечение катаны на подставке, где-то неподалеку копошилась горничная, которую не так давно нанял отец. За окном пели едва слышно птицы и шелестел огромный вековой дуб, в котором Яширо не чаял души, как и мама - в маленькой декоративной сакуре, привезенной дядей из далекой и таинственной Японии. Несложно было смириться с тем, что Канде явился тот, с кем нежелательно было бы вообще встречаться. Барон Самди, Шеогорат, сама Смерть... Это как-то было даже пустячком. Куда страшнее и тяжелее было то, что Аллен пожертвовал собой ради него, дважды, а Юу даже тогда не удосужился спросить мальчишку, как ему это удалось, принял, будто так и надо. Отговорил ли он бы мальчика, знай японец про его план и идею? Отчего-то на сердце стало очень паршиво: мальчик старался и вырывал его из лап Смерти, а в ответ не получал практически ничего. Даже банального внимания. Надолго ли хватило бы терпения мелкого недоразумения, если бы все так и продолжалось? Канда в этом очень сильно сомневался. Пожалуй, впервые за все время его по-настоящему охватил стыд за свое поведение. Когда в комнату вошла горничная с подносом, она увидела только лежащего на спине молодого юношу, повернувшего голову, словно бы на его плече спал кто-то, который и сам ушел в страну Морфея и сейчас видел какой-то странный, возможно, даже приятный сон, раз на тонких светлых губах расцветала едва заметная улыбка в уголках губ, почти что неуловимая, но такая приятная. Горничная не стала его будить и оставила накрытый поднос на прикроватном столике. Все же молодому господину надо отдыхать и набираться сил. Даже горничная, невысокая девушка с бледно-голубоватыми волосами, завязанными в хвосты, знала, скольких усилий стоило взрослым господам добраться до сознания сына и вернуть его, вылечив тело. И девушка покинула комнату, словно и не она была тут только что. И мальчику не стоило бы знать как минимум половину того, что он узнал самостоятельно. Молодая горничная тоже знала достаточно много. Но ее жизнь, оставшаяся ей после смерти, принадлежала только Хидеки, и девушка ни за что не стала бы служить иной госпоже, как и Аллен не переметнется к другому хозяину. Фамилиары - очень преданные создания. - Ты сделала, как я попросила? - спросила Хидеки зашедшую горничную. Та кивнула, едва заметно улыбнувшись и присев в реверансе. - Отлично, - удовлетворенно кивнула хозяйка и жестом разрешила горничной вернуться в свой вид. На полке снова лежал свернувшийся дракон из металла с длинным хвостом и странноватой прической из гребней на небольшой вытянутой головке. И только алые глаза поблескивали внимательно и слегка задумчиво, словно напоминая, что в тонком тельце скрывается нечто необычайное. 1) Канцлер Ги - Дорога 2) Канцлер Ги - Samedy