With every broken bone

All I can do is say that these arms Всё, что я могу сказать - что мои руки Were made for holding you Были созданы для того, чтобы обнимать тебя, I wanna love like you made me feel Я хочу любить так, как мы любили, When we were 18 Когда нам было 18. One Direction–18 В Нью-Йорке выдался неожиданно теплый для ноября день. После недели, когда отметка термометра не превышала десяти градусов, было приятно погреться на солнце при восемнадцати. Курт вешает свое твидовое пальто на ручку инвалидной коляски и поправляет свои черные Ray Ban. Блейну он привез сегодня его любимые, розовые. Солнце заливает маленький больничный садик с отцветающими розами и раскидистыми кленами. Посыпанная щебнем дорожка тянется вдоль розовых кустов, уводя подальше от шумных больничных стен. Колеса инвалидной коляски шуршат по камням и опавшим кленовым листьям, слегка пробуксовывая на повортах, так что Курту приходится прикладывать определенные усилия, чтобы вписаться в причудливые изгибы тропки. Прошло 8 дней с тех пор, как Блейн попал в больницу. Гормонотерапия уже дала свой эффект, восстановив функцию глазодвигательных мышц (благодаря чему исчезла пиратская повязка), существенно улучшив координацию движений (хотя ходьба всё ещё давалась Блейну с трудом, именно поэтому для прогулок использовалось инвалидное кресло), и дав возможность разговаривать (хотя некоторые сложные звуки всё ещё давались с трудом, да и речь Блейна стала медленней и слегка невнятной). Проблемы с руками терапия, как и предсказывала Элизабет, решить не смогла. Они всё ещё были почти нечувствительны от локтей и ниже, и слабы, так что управлять своей инвалидной коляской Блейн не мог. Как не мог сам есть, одеваться, ходить в туалет, отправлять смски и многое другое. - Дам пенни за твои мысли, - медленно проговаривает Блейн, почти по слогам, как учит его специалист по речи. Курт продолжает катить инвалидное кресло, не пытаясь остановиться и посмотреть в лицо мужа. Он мысленно выбирает между тремя домами, которые присмотрел накануне, и теперь не может определиться, какой всё-таки выбрать. - Зеленый или кирпичный? - задумчиво спрашивает Курт, - Или тот, с красивым садом... - Ты о домах? - Да. Не могу решить, какой именно. Помнишь, я показывал тебе фотографии, и зеленый точно неплох, но тот садик... - Ку'т, - прерывает его Блейн, но останавливается, не справившись с трудным звуком. Курт наконец останавливается и обходит инвалидное кресло, приседая так, чтобы быть на одном уровне с мужем. - Я слушаю тебя, - мягко говорит он. Блейн молчит некоторое время, и Курт терпеливо ждет. Он знает, что Блейн стесняется того, как он теперь говорит, поэтому старается в основном молчать. Даже наедине с Куртом. - Нам не нужен дом, - наконец сообщает Блейн. - Разумеется, нужен. Ты же не планируешь жить на улице? - Я планирую жить в нашей квартире. - Там ступеньки, - резонно замечает Курт, - и пороги между комнатами, и... - Я знаю, - резко выдыхает Блейн, - я хочу жить там. Я смогу. Курт молчит. Он устал от этих разговоров, каждый раз одно и то же, по двадцатому, нет, сотому кругу. Он устал мягко объяснять Блейну, что ступеньки, двери и пороги станут проблемой, когда ему захочется подышать воздухом, или нужно будет к врачу, или он захочет прилечь в спальне, пока Курта нет дома. Потому что их кровать стоит на чертовом подиуме. Всё это обсуждалось столькими людьми столько раз, что Курт не видит смысла в очередном повторении. Он уверен, что Блейн помнит все аргументы. Поэтому он молча встает и катит мужа дальше по тропинке. - Ты даже не говоришь со...мной, - Блейн спотыкается на последнем слове, но всё-таки договаривает. - Говорю. Только не на эту тему. - Ты сам начал. - Виноват, - коротко признает Курт. Препираться ему уже надоело. Они молчат какое-то время. За те дни, когда Блейн почти не мог говорить, они свыклись с тишиной. Курту было слишком плохо, чтобы щебетать за них обоих, Блейн едва мог выдавить пару гласных. Теперь оба пришли в относительный порядок, но продолжали много молчать наедине друг с другом. Не потому, что им нечего было сказать друг другу, вовсе нет. Просто так было легче. - So tell me when you're gonna let me in, I'm getting tired and I need somewhere to begin*Скажи мне, когда же ты впустишь меня, я начинаю уставать и мне нужно начинать с чего-то*... - тихонько напевает Курт. - If you have a minute why don't we go talk about it somewhere only we know? *Если у тебя есть минутка, почему бы нам не пойти поговорить в том месте, которое известно только нам?* - шепотом договаривает Блейн.* Снова между ними только легкое дыхание осени, солнце, и шуршащие листья. - Если бы я тогда, - тихо начинает Блейн, и Курт замедляет шаг, - если бы я не понял, что влюблен в тебя, где бы мы были сейчас? То есть я всё равно был бы здесь, в инвалидном кресле. А где был бы ты? Курт чувствует, что это важный разговор. Он слышит это в голосе мужа, видит по напряженным плечам. Курт обходит кресло и встает на колени, чтобы посмотреть Блейну в глаза. - Я был бы здесь. Может быть, в качестве друга, всё также безнадежно влюбленного в тебя. А может быть, мы в итоге всё равно бы поженились. Я всё равно был бы здесь. В любой альтернативной реальности. - Даже в той, где я бы влюбился в Себастьяна? - хмыкает Блейн, но в глазах таится что-то неуловимое. - Я бы придушил его своим шарфиком, - напряженно улыбается Курт. Что-то не так. Он чувствует, что не прошел проверку. Он просто знает это. Хотя и не может предположить, в чем эта проверка состояла. - Ты - само коварство, дорогой. Они возвращаются обратно по дорожке, перебрасываясь какими-то незначительными фразами. Блейн напряжен и задумчив, но Курт прекрасно знает, что давить и расспрашивать бессмысленно. Они поднимаются на лифте и заходят в палату. Курт не ночует здесь уже несколько дней, и это дается ему нелегко. Он помогает Блейну перебраться в кровать - скоро должны подключить очередную капельницу. - Хочешь в туалет? Или поесть? - привычно спрашивает Курт и поправляет одеяло. - Я не хочу, чтобы ты возил меня гулять, - резко говорит Блейн, и Курт вскидывает голову, вглядываясь в его лицо. Оно непроницаемо. - Не хочу, чтобы ты кормил меня, мыл и переодевал, - продолжает Блейн, - не хочу, чтобы ты водил меня в туалет. Курт молчит какое-то время, обдумывая ответную реплику. - А кто будет делать всё это? - наконец спрашивает он как можно более спокойно. - Мэгги. Кэрол. Купер. Не ты. Блейн устал разговаривать, это видно по отрывистым словам и сбившемуся дыханию. Курт сжимает руки в замок и говорит высоким звенящим голосом: - Но я могу хотя бы видеться с тобой? - Да, - выдыхает Блейн шепотом и прикрывает глаза. - Может, объяснишь? - безнадежно спрашивает Курт. Он знает, что это бесполезно, но внутри него всё дрожит от тщательно сдерживаемой истерики, и он обязан задать вопрос. Блейн предсказуемо молчит, не открывая глаз. Курт нервно вздыхает и резко выходит из палаты. - Поможешь Блейну? - спрашивает он спешащую навстречу Мэгги. - Конечно, детка, даже не беспокойся, иди по своим делам, мы с ним всё сделаем! - широко улыбается она. Она любит Блейна, обожает Курта и они привыкли к ней, к её мягким движениям, воркующему голосу. Курт улыбается ей в ответ фальшивой улыбкой и почти бежит на парковку. Он изо всех сил пинает колесо своего Ниссана и садится внутрь, хлопнув от души дверцей. На пассажирском сиденье лежит пакет с круассанами - Курт забыл его, когда выходил из машины несколькими часами раннее. Он собирался сбегать за ними, когда Блейну подключат капельницу, и покормить его. Курт смотрит на бумажный пакет несколько секунд стеклянным взглядом, а потом опускает стекло и резко вышвыривает круассаны из машины. Пакет шумно приземляется, куски еды разлетаются в стороны. Курт поднимает стекло и изо всех сил бьет руками по рулю. Он не может привыкнуть к тому, что находиться рядом с Блейном теперь - как идти по минному полю. Никогда не знаешь, в какой момент произойдет взрыв, какой он будет силы и самое главное - не знаешь причины, по которой всё это происходит. В голове Блейна формировались какие-то новые взаимосвязи, логические цепочки и размышления, которыми он не делился ни с кем. Курт заводит машину и резко срывается с места. Он всегда водит аккуратно, спокойно, без резких рывков, никогда не превышая скорости. Но сегодня он хочет просто нестись на своем Ниссане по дороге, так быстро, как он никогда не ездил до этого. Просто ехать. В никуда.

***

Купер врывается в палату с воздушным шариком в виде гитары. - Смотри, братик, что я тебе купил! - Мне не пять лет, Куп. Очень давно, - Блейн не может сдержать улыбку. - Всё равно она классная, - Купер обнимает его, как всегда - крепко и уверенно, и Блейну становится чуть спокойнее. Когда гитара привязана к ручке кровати, Купер становится серьезней. - Итак. Мне позвонил Курт и попросил приехать к тебе. И, судя по его голосу, это не потому, что ты захотел шарик. Ничего не хочешь мне рассказать? - Не особенно. - Знаешь, Блейни, когда тебе было пять, ты рассказывал мне всё. - А ты сдавал меня родителям, - хмыкает Блейн. - Я вырос. - Я тоже. Они молчат какое-то время. Блейн ценит это, потому что прекрасно знает, как Куперу тяжело не начать расспрашивать или рассказывать что-нибудь. Может быть, он действительно наконец повзрослел, а может, научился терпению и сдержанности у Курта. Но Курт чувствует Блейна, каждой клеточкой кожи, он может не знать причину его состояния, но настроение угадывает всегда. Знает, когда лучше промолчать, а когда - спросить, когда погладить по руке, а когда - просто прижаться и дышать одним дыханием. С Купером всё не так. Они одной крови, но до того разные, что их общение - постоянное столкновение разных реальностей. Они стараются ладить, всегда старались, в основном Блейн, конечно. Но с тех пор, как он заболел, Купер, кажется, действительно что-то осознал. - Я сказал Курту, что не хочу, чтобы он за мной ухаживал, - наконец делится Блейн. Купер вопросительно выгибает брови и молчит, ожидая продолжения. - Когда он кормит меня с ложки, или раздевает, или моет, ну и всё такое - я не чувствую себя его мужем. - О. - Инвалидом. Я чувствую себя инвалидом. Даже не ребенком, а чертовым инвалидом, который не в состоянии делать ничего. Я должен быть мужем, понимаешь? Его мужем. - Понимаю, - отвечает Купер, и Блейну становится легче от этого слова, - но знаешь, как всё устроено? Сложнее, чем ты сейчас говоришь. Вы равны, конечно, равны, и Курт никогда не позволит себе нарушать этот баланс. Он всегда хотел для вас равенства, помнишь? Блейн улыбается, вспоминая их ранние ссоры, посвященные как раз этому. - Фокус в том, братишка, что в твоем плане есть два изъяна. Во-первых, кто будет...помогать тебе, когда мы все уедем? Понимаешь, ведь у нас вроде как есть свои дома. Ты останешься здесь, и предлагаешь Курту - что? Поселить у вас в доме сиделку? - Она всё равно будет нужна, потому что, когда Курта не будет дома... - А когда будет? Он должен будет просто смотреть, как тебе помогает чужой человек? Как он себя будет чувствовать? - А что второе? - хмурится Блейн. - А второе, дорогой мой... Мне казалось, что браки заключаются, чтобы и в болезни, и в здравии, и в горе, и в радости, и так далее. Но я могу ошибаться, конечно, учитывая отсутствие у меня опыта... - Да-да, я понял. Но это же не значит, что Курт теперь привязан ко мне. Знаешь, я спросил его, что было бы, если бы мы...ну знаешь, не начали встречаться в школе. - И что он ответил? - Что всё равно был бы рядом сейчас. - И это плохо, потому что...? Блейн прикрывает глаза на мгновение, собираясь с мыслями. Он очень хочет объяснить всё, что думает и чувствует, но ему не хватает слов. - Потому что он привязан ко мне. Он не мыслит как отдельная личность, а всё время учитывает меня, мои...потребности. - Вы женаты 9 лет, а знакомы ещё дольше, тебе не кажется, что это нормально? - Нет. Не знаю. Просто хочу, чтобы между нами всё осталось так, как было. - Слушай, - Купер вздыхает, - ты знаешь, что мне всегда нелегко давалось всё это...про отношения. Но вот что я скажу. Пропущу всю эту фигню про то, что вы любите друг друга и так далее. Ты это сам знаешь. Но между вами ничего не может остаться как было. Всё изменилось. И изменения не плохие, не хорошие, а просто...изменения, знаешь? Может быть, вам нужно больше времени, чтобы это понять. Блейн прикрывает глаза, давая понять, что разговор закончен. Когда через несколько часов Андерсона-старшего сменяет Кэрол, Блейн всё ещё крепко спит под капельницей. Или делает вид, что спит.

***

В церкви Джадсона прохладно и очень тихо. И, что самое важное - здесь никто никому не навязывается, соблюдая личное пространство людей, которые приходят сюда. Именно поэтому пару часов назад Курт припарковал машину на Вашингтон сквер. Он сидит на деревянной скамье, прямо и напряженно, просто позволяя воспоминаниям дрейфовать и переплетаться. Блейн в восторге распахивает глаза. - Курт, здесь так здорово! Мы просто обязаны были пожениться именно здесь! - Но мы уже женаты, - смеется Курт. Сегодня счастливый день, один из многих. Он любит такого мужа - воодушевленного, вдохновленного, с горящими глазами и звенящим голосом. Он любит всего Блейна, любого, но такого - больше всего. - Мы можем провести церемонию ещё раз, - Блейн хватает его за руки и умоляюще расширяет глаза - это запрещенный прием, но Курт не злится. Сегодня всё идеально. - Мы можем подумать об этом, - улыбается он, - и перестань делать такие глаза, умоляю тебя. - Да ты обожаешь этот взгляд, - ухмыляется Андерсон. Курт нежно и немного задумчиво гладит его пальцы. - Что? - вопросительно поднимает брови Блейн. - Просто задумался. - О чем? Курт прижимает губы к виску мужа, невесомо прокладывая дорожку поцелуев по скуле ниже, к губам. Только в этой церкви два мужчины могут стоять и целоваться, и никто, ни один человек даже не посмотрит косо в их сторону. - О том, что ты счастливчик, - шепчет он в губы Блейна. - Безусловно. А ты? - А я - везунчик, что сумел заполучить тебя, - смеется заливисто Курт, когда Блейн хватает его и кружит в объятиях. Третья годовщина их свадьбы. Боже мой, как же они были невероятно счастливы... Эти воспоминания ранят почти физически. Слез нет, их, кажется, уже совсем не осталось, но легкие обжигает невозможность сделать нормальный вдох. Как будто, если Курт сейчас вдохнет, то разрушит очарование того воспоминания. Но он вдыхает, и к нему приходит следующий образ. Этот разговор происходит после похорон, на которых Блейн пел Adagio, пел так, что Курт растворился в его голосе, в его эмоциях, в этом чистом звуке горечи и сожалений, и любви, бесконечной и вечной. Они сидят в парке напротив церкви, сплетя пальцы. Голова Курта покоится на плече мужа. Скоро девятая годовщина их свадьбы. Они вместе. Они живы и здоровы, молоды и полны сил, вдохновения, любви. Они всё ещё полны друг другом, несмотря на мелкие ссоры, сцены ревности и хлопанье дверьми. Тем жарче и искреннее их примирения. - Я никогда не хочу потерять тебя, - тихо шелестит голос Блейна. - Ты будешь со мной всегда? - Всегда. Они молчат. Курт не задает ответный вопрос - он знает, что скажет Блейн. Он чувствует его, в каждом прикосновении, в каждом поцелуе, в каждом выдохе. Они настолько проросли друг в друга за эти годы, что иногда им просто не нужны слова. Блейн вздыхает и прижимает мужа к себе ближе. Весеннее солнце слепит Курту глаза и он тянется за солнечными очками. - Ты такой красивый, - восхищенно выдыхает Блейн, и Курта поражает, как каждый раз муж умудряется произносить это с новым оттенком восхищения, искренне, хотя, казалось бы, он давно уже изучил взглядом, губами и руками каждый изгиб тела Курта, каждую его родинку, каждый шрам, каждый волосок. - Би, - Курт интимно понижает голос, потому что это прозвище только для них двоих, и ни один человек не должен услышать его, - всё хорошо. Я не собираюсь уходить, или умирать, или что-то такое. - Знаю. Просто сегодня... - Я понимаю, - Курт поглаживает его ладонь, - понимаю. - Давай поедем домой? - тихо просит Блейн, и Курт кивает. - Конечно, милый. - Просто упадем в кровать и выключим телефоны, и...пусть это будет наш день? - Все дни на свете - наши, - Курт целует мужа в уголок губ, встает и тянет его за руку к машине. Они идут по парку, переплетя пальцы, заговорщицки улыбаясь друг другу, словно молодожены в медовый месяц. Как вышло так, что всё это переросло в "Я не хочу, чтобы ты за мной ухаживал"? Почему это всё случилось с ними? За что им этот персональный ад, в который они погружаются снова и снова, с каждый днем всё сильнее отдаляясь друг от друга? Курт не знает ответов на эти вопросы. Как и не знает, что делать дальше. Единственное, что остается для него незыблемым - его воспоминания. И то, что он чувствует. Наши руки были созданы, чтобы держать друг друга. Бесстрашно и навсегда Он никогда, никогда этого не забудет. *Keane - Somewhere Only We Know