Бульвар

Той ночью Зейн не вернулся домой. Несмотря на плохое самочувствие, он со всей своей решимостью сообщил обеспокоенному Томлинсону, что намерен заработать нужную сумму, прежде чем заслуженно отдыхать. Лечение Люка висело над ними дамокловым мечом, а этот бульвар настолько стоял у Малика поперек горла, что он решил избавиться хотя бы от части проблем, взваленных на его плечи, в короткие сроки. Луи, конечно, пробовал возникать, но уж если Зейн вбивал себе что-то в голову, его было не остановить никому, даже капитану и Моцарту в одном лице. Лучшее, что Томлинсон, по его мнению, мог сделать, самому уйти с бульвара, чтобы сделать для Зейна новую порцию жаропонижающего средства, при том в больших количествах, и принести его как можно скорее. Малик поцеловал друга в щеку и попросил отдохнуть за него, хотя и понимал прекрасно, что Луи вряд ли себе позволит отдых, зная, что полубольной Зейн снова пропускает через себя десятки клиентов. Зато у Малика было время подумать о Лиаме. О его коварстве и предательстве, которые, наверное, были только в голове у Зейна, потому что Малик никак не мог смириться с тем, что Лиам ничего не должен ему, шлюхе с бульвара. О чем Зейн действительно мечтал — забыть обо всем: о том, что Пейн когда-либо касался его, когда-то целовал, был с ним, был в нем. Малик желал забыть голос Пейна, руки Пейна, лицо, тело... забыть самого Лиама Пейна целиком и полностью. О, если бы даже этот чертов бульвар не напоминал ему об этом, но стоило бросить взгляд на дорогу, как в голове всплывал его автомобиль, кожаные кресла и Лиам за рулем. Зейн ясно понимал — будь у него немного наркотиков, было бы легче. Лиам бы не шел на ум, все вокруг было бы неясным, тяжелым. Он даже оглянулся по сторонам, ища глазами кого-нибудь из ребят, которые сидели на них, конечно, не так плотно, как Хеммингс, но достаточно основательно. Болла не было рядом, и Малик поднялся на ноги, чтобы ненавязчиво обойти ребят и узнать, у кого есть немного травки взаймы. Бросив случайный взгляд на дорогу, Зейна захлестнула волна боли и раздражения. Автомобиль Пейна. Приехал-таки, а ведь даже суток не прошло с последнего раза. Впрочем, чего он собственно ожидал? Это же Лиам — ему бы либидо поуменьшить. Малик насмешливо окинул взглядом ребят, которые уже во всю выделывались. Зейн заключил с собой пари — выберет Майкла, и он позволит себе сходить за горячим кофе из автомата и, может быть, даже за свежей булочкой. Ночь кофе не состоялась. Зейн, скрестив руки на груди, ждал, пока Лиам выйдет из машины, но он сидел внутри. «Мажор», – фыркнул про себя Зейн. У него все горело. Тело, голова, даже руки. От температуры кружилась голова, а дыхание стало таким тяжелым, что каждый поток воздуха во время вдоха можно было сравнить с наковальней. Теперь он думал не о кофе, а о том, как скоро придет Луи с лекарствами. Может, у кого-то из ребят есть с собой хотя бы какая-нибудь жалкая таблетка? Зейн не успел даже подумать, у кого спросить лекарство — Брэд легонько стукнул его по плечу. Правда, даже от этого слабого жеста Малик чуть не упал. В носу и в глотке чесалось ужасно. – Он машет тебе, – сообщил Симпсон. Малик обернулся. Лиам действительно махал ему из окна своей машины, прямо как раньше — с этой своей легкой улыбочкой. В первую минуту Малик хотел показать ему средний палец или демонстративно плюнуть на землю перед собой, хотя сердце предательски заколотилось, и ему стало еще жарче. Зейн выпрямился и на качающихся ногах пошел навстречу. Он планировал выжать из этого богатенького парня максимум денег сегодня ночью. Дверь машины открылась не с первой попытки и даже не со второй. Зейн неуклюже плюхнулся в кресло и, как ему показалось, пробормотал: «поехали». Машина тронулась с места. Лиам, как всегда, был немногословен, пока вел, но Зейну и не хотелось говорить — язык как будто разбух во рту, он и так еле-еле им ворочал. В голове промелькнула тупая мысль попросить у Пейна воды, когда они доберутся до его дома, но сил озвучить её не было. Зейн устало повернул голову в сторону окна, невидяще глядя на вечерний город. Глаза ужасно слипались, все тело пекло, как будто он сидел в какой-то адской печи — ему очень хотелось сказать Лиаму, чтобы он выключил дурацкий обогреватель. Рука сама нащупала верхние пуговицы рубашки и расстегнула. Малик выдохнул. – Жарко, – едва слышно прошептал Зейн, еле-еле шевеля горячими губами. Открыть глаза уже не получалось. Наверное, он слишком сильно устал за полный переживаний день. – Очень жарко. Лиам обеспокоенно повернул голову в его сторону. Зейн расположился в кресле, запрокинув голову назад и тяжело дышал, как рыба, выброшенная из воды. – Шутишь? – переспросил он встревоженным голосом. Малик не отозвался. – Кондиционер включен. Малик подумал, что Пейн, должно быть, дурит его, хотя он слышал какое-то странное гудение. Впрочем, воздух, вполне мог быть теплым, а Лиам, скорее всего, опять пытается шутить. Надо сказать ему, решил про себя Зейн, что чувство юмора не является его сильной чертой. Еще он хотел сказать, что сегодня Лиам переборщил с парфюмом. Но мысли так путались, что Зейн мог только рот открыть, и то, чтобы воздуха зачерпнуть. Лиам дотронулся до его плеча. Зейн не открыл глаза, но где-то на задворках сознания пронеслось: «Лиам снял руку с руля», и это бы его обеспокоило, если бы Малик сейчас хоть что-то чувствовал помимо невыносимого адского пекла. – Жарко, – повторил Зейн, отключаясь. Когда Малик открыл глаза, у него лишь чуточку кружилась голова, а тело было каким-то приятно разомлевшим. Он обнаружил себя на своей любимой кровати, обтянутой кожей ската, и лежал он на ней один. На его теле ничего не было, кроме, разве что, трусов, и он был укрыт мягким, воздушным одеялом. Зейн повернул голову — Лиам сидел на пуфе, принесенном из смежной комнаты, потому что в атмосферу спальни он не вписывался, но от него веяло уютом, тем самым, которым Пейн любил наполнять свои смежные комнатки. Малик сразу узнал его. – Пуф от Moooi из коллекции AMAMI, – улыбнулся Малик, с нежностью глядя на небольшой синий пуфик с градиентной бахромой. – Сделанный по дизайну Лоренцы Боццоли. Есть еще диван. И все из теплого вельвета. – Знаешь, я думал, ты хотя бы скажешь: «А-а-а, это ты», но, похоже, тебя действительно интересует только мебель, – с улыбкой заметил Пейн, присаживаясь на край кровати и дотрагиваясь до лба Малика губами, чтобы проверить температуру. Лоб был прохладный и даже не влажный. Зейн поднял глаза, чтобы посмотреть на его лицо. Лиам был спокоен и, похоже, даже чем-то доволен. – Как себя чувствуешь? – Лучше, – ответил Малик, пытаясь принять сидячее положение. Лиам поправил подушку так, чтобы Зейн смог удобно устроиться. – Спасибо, – проговорил Зейн, натягивая одеяло повыше. Ему было немного прохладно. – Я долго пролежал? По его собственным ощущениям, он пролежал не меньше часа. Ему даже что-то приснилось, пока он был в отключке. Бессюжетное, как обычно бывает во время болезни, когда ты видишь странные, неясные сны, но они содержат в себе лишь разноцветные спирали, точки, крутящиеся в разные стороны, расплывающиеся, меняющие одну пеструю окраску на другую. Такие сны у Малика были не редкостью. Когда на бульвар приходили холода, он все время был в предпростудном состоянии: вялым, сонным, и чудились ему в полудреме обычно подобные вещи, и Зейн просыпался резко, некоторое время не понимая, что с ним происходит и где он оказался. – Восемь часов, – отозвался Лиам, глядя на наручные часы. Малик удивленно охнул и схватился за голову, размышляя о том, как ему влетит на бульваре за долгое отсутствие. Уинстон будет в ярости и три шкуры с него сдерет. И так злится из-за Люка и из-за его простуды — видите ли, вид не шибко товарный. А тут вообще озвереет и с лица земли его сотрет. А для проформы, наверное, еще и Луи что-нибудь сделает. Или уже сделал, чтобы для Малика уроком было. Зейн чуть не застонал. Переоценил себя и подставил Луи, да и сам крупно вляпался по самые окорочка. Так еще и восемь часов пролежал просто так, даже поработать не смог, а ведь уехал с клиентом. Именно это и разозлит Бэна. Он ненавидел убытки, а от Зейна, в последнее время, ничего другого ожидать и не приходилось. Еще и других подбивал. – Я не смог сбить температуру сам — пришлось вызвать врача, – тем временем проговорил Лиам. Зейн поднял на него глаза. Пейн не хвастался — просто констатировал факты, и Зейн решил пока выкинуть Бэна из головы. Все равно проблем не обобраться, а нервничать сейчас, когда надо что-то делать, довольно глупо. Зейн кивнул, как бы говоря, что он весь во внимании. Лиам пожал плечами. – Он сделал тебе укол, и жар вроде стал спадать, но ты все равно не просыпался. Заказал по интернету лекарства, которые он выписал. Напоил тебя через силу, потому что температура снова начала подниматься, и ты стал бредить. Так что вот, – Пейн поднял с прикроватного столика полупрозрачный пакетик с лекарствами. – Будь добр, принимай вовремя. В его голосе прозвучал такой упрек, что Зейн мгновенно подбоченился. – Я принимал свои лекарства вовремя, – заявил он, всем своим видом показывая, что он отлично справляется с ситуацией. В это верилось с трудом, потому что будь это правдой, Малик бы не пролежал без сознания восемь часов, мучаясь то от страшного жара, то от ужасного холода, пока вокруг него без устали хлопотал Лиам, которого, кстати, никто не просил этого делать. – Не заметно, – мгновенно отреагировал Пейн и снова ненавязчиво потряс пакетиком перед носом Зейна. – В любом случае, тебе лучше взять их. Зейн с подозрением посмотрел на лекарства, видя яркую, узнаваемую упаковку, которую уже видел раньше на каких-то рекламных вывесках, а также по телевизору в торговом центре, когда они с Луи и другими ребятами пришли на распродажу за шмотками по девяносто процентной скидке. За такую цену можно было купить только вульгарщину, а ведь именно она и нужна шлюхе. Хотя Зейн все равно умудрялся откопать что-то сравнительно неплохое и выглядеть не совсем безвкусно для проститутки. – С ума сошел такие деньги тратить? – сердито проговорил Зейн, выхватывая пакетик из рук Лиама и снова возвращая его на прикроватный столик. Там лежали какие-то бумажки — видимо, рецепт врача. – Это даже близко не похоже на просрочку. – Теперь понятно, почему твои лекарства не помогали, – ехидно заметил Лиам. Зейн заметно покраснел и опустил голову, как всегда испытывая неловкость, когда дело касалось денег. Им с Луи приходилось экономить на всем: на еде, на лекарствах, на средствах гигиены. Выбирать все самое дешевое, чтобы только была возможность отложить немного денег. Другие ребята не были так сильно стеснены, многие любили хорошенько потратиться, но у них с Томмо была цель, а на нее нужные были средства, поэтому приходилось очень своеобразно выходить из положения. – Как будто у меня есть деньги на... – он осекся и внезапно пристально посмотрел Пейну в глаза. Лиам не отвел взгляд. – Погоди минутку. И сколько стоят эти лекарства? – требовательным голосом спросил Малик. Лиам промолчал. Зейн снова кинул взгляд на столик, обращая внимания на предписания. – И врач. У меня же нет страховки! – это, как минимум обозначало, что Лиам оплатил визит доктора из своего кармана. Зейн покраснел еще сильнее. Он знал, что услуги врача очень недешевы, особенно после истории с Люком, хотя там была ситуация немного иного характера. В любом случае, это было весьма и весьма затратно. – О, боже... – простонал Зейн, медленно съезжая вниз. Ему очень хотелось укрыться одеялом с головой и провести там остаток жизни. – Теперь я до конца жизни не расплачусь. Лиам только покачал головой. – Ты ничего мне не должен, – сказал он, погладив Зейна по щеке, и запустил руку в его волосы, запутывая в них пальцы. У Зейна мурашки побежали по коже, и Лиам, конечно, это увидел. Коснулся его шеи и оголенного плеча невесомым и очень легким волнующим движением, задержался пальцами на локте и снова провел рукой по щеке Зейна, задевая его губы большим пальцем, и долго наблюдал за тем, как поднимается и опускается адамово яблоко Малика, когда он сглатывает слюну. Малик очень хотел шлепнуть его по руке, а то и ударить, за такое несправедливо нежное прикосновение после всего того, что Пейн натворил, но Лиам все еще был его клиентом, и Зейн не смог даже пошевелиться. – Ага, конечно, – только и ответил он, стараясь, чтобы в его голосе звучало максимум сарказма. – Потому что я особенный. – Потому что ты особенный, – ласково повторил Лиам с каким-то странным выражением лица, которое показалось Зейну очень глупым и, вместе с тем, очень нежным (хотя в этом он не хотел признаваться даже себе). Он прекрасно помнил, как Лиам сказал что-то подобное, а потом бросил его, как ненужную вещь. Конечно, Малик и был вещью — просто игрушка для удовлетворения сексуальных потребностей, он никогда не претендовал на что-то большее, но Пейн с его ласковыми словами, с его поцелуями, он обнадежил его, и от этого стало очень больно, когда он исчез, потому что Зейн впервые не чувствовал себя просто подстилкой, когда находился в кровати с другим мужчиной. – Понятно. – Ты обижаешься, потому что я перестал забирать тебя, – сказал Лиам и подвинулся ближе, обнимая Малика и целуя его в шею. Зейн попытался отвернуть лицо, но лишь подставился под еще один поцелуй. Пейн слегка развернул его себе и прислонился носом туда, где заканчивалась линия подбородка и начиналась шея. Малик не мог пошевелиться. – Я так больше не поступлю. Сердце Зейна описало что-то похожее на сальто. Не то чтобы Малик поверил, но он безумно хотел услышать это. Он скучал по Лиаму, по тому, каким он был с ним, когда они оказывались в постели, по его ласкам, по нежным словам, которые он шептал на ухо. Зейн даже подумал, что все еще находится в бреду, но все ощущения так обострились, были такими реальными, как будто в жизни Малика никогда не было чего-то настолько настоящего. Он выдохнул, стараясь, чтобы Лиам не заметил, как часто он дышит, как сильно дрожит от его близости, потому что Пейн заслужил ту обиду, которую Зейн на него затаил. – Ну да. Конечно, – насмешливо фыркнул Зейн, закатывая глаза. Лиам отстранился и посмотрел Зейну в глаза, но Малик тоже не отвел взгляд. – Сейчас ты говоришь так, – с болью произнес Малик. – Потом я тебя снова наскучу, и ты меня снова выбросишь. Понадоблюсь, снова позовешь, – Малик почти шептал. – И снова выкинешь. Как и говорил Луи, потому что Луи никогда не ошибался. Что и произошло с Люком, а ведь Люк был шлюхой опытной. Просто есть в мире вещи, которые всегда верны. Лед тает при нуле градусов, кит — самое большое млекопитающее, а богатые парни не влюбляются в шлюх. И это надо просто запомнить, чтобы не попасть в глупую ситуацию, когда ты не знаешь, что ответить на викторине на вопрос из серии «физика вокруг нас» или когда ты смутно понимаешь, что ребенок, который думает, что нет никого больше слона, не прав, или когда ты влюбляешься в человека, который выше тебя по социальному статусу. – Ты мне не наскучил, – заверил его Лиам. Малик как будто снова увидел луч с маяка, и его маленькая лодочка, до этого скитавшаяся туда-сюда по жестоким волнам, сопротивлявшаяся порывам холодного ветра, наполнилась надеждой и потянулась к свету, который в этой непроглядной тьме был, практически, всем. Но даже чувствуя весь этот сумбур, Малик смог одернуть себя. Пейн с десяток раз приезжал на бульвар и успел опробовать почти каждого мальчика. Да. Именно это показатель его искренности. А ведь Лиам еще и бизнесмен — а они лгут, как дышат. И если Пейн врет всем, то и Зейну, конечно же, тоже врет. Ну что ему за надобность делиться чем-то со шлюхой? – Поэтому ты переебал весь бульвар, включая моего ка... Луи, – помедлив, ответил Зейн, осекаясь на последнем слове и от этого пряча глаза. Пейн покачал головой. – Я никого не ебал, тем более, твоего капитана, – искренне ответил Лиам. Зейн снова удивился, как у Лиама получилось сказать то, что он в тайне мечтал услышать. Как будто Пейн умел читать мысли. Или Зейн такой предсказуемый. Но Малик в открытую хмыкнул в лицо Пейна, показывая, что раскусил его. Пусть трахает, думал Зейн, но за идиота не держит. Это больнее, чем все то, что он пережил раньше. Больнее, чем его же предательство. – Ага, просто так звал к себе ребят и выбрасывал деньги на ветер, – с досадой произнес он, вспоминая, довольные лица ребят, которые возвращались от Лиама с такими таинственно-радостными лицами, словно все их мечты в одночасье сбылись. Зная Лиама, Зейн даже не сомневался в том, что происходило у него дома. И, если верить собственным впечатлением, это вполне могло обрадовать его «коллег по цеху», особенно, с такой клиентурой, как у них на бульваре. Пейн не урод и помимо денег, которых он не жалеет, можно даже получить удовольствие. В случае Зейна, оно шло даже в первую очередь. – Почти, – просто кивнул Лиам. – Какой ты лгун, – прошипел Малик, не зная, куда девать себя от гнева. Ему захотелось ударить Пейна по лицу. По этому прекрасному, самому любимому лицу, которое было для Малика дороже всех лиц на свете. Зейн чуть не всхлипнул. Нет. Как бы он ни лгал, ни использовал его, за кого бы Пейн его не считал, этот чертов розовый куст, который распустился после первой ночи с Лиамом, никогда не завянет. Ни единый лепесток не упадет с него, и Малик всегда — больше чем всегда — будет грезить о нем. – Тебя хотел проучить, – не хотя признал Лиам, почему-то запнувшись. Малик удивленно моргнул. Лиам как-то очень неуловимо поменялся в лице. – У тебя внезапно стало так много клиентов, я в толк взять не мог, почему мало меня. Ну и... – И ты решил сделать мне больно, – с горечью произнес Зейн, понимая, что это, в принципе, даже еще хуже, ведь это куда более осознанный шаг. Не просто природа Лиама, с которой Пейн ничего не может поделать, а прихоть, внезапная блажь, которую он решил удовлетворить, играя с чувствами Зейна. У Малика ком подступил к горлу. – Спасибо. «Унизительней всего будет заплакать», – подумал Зейн, но промолчал. – Ну, прости меня, Зейн, пожалуйста, – попросил Лиам непривычно жалобным голосом, не свойственным взрослому мужчине, да еще с такими амбициями, как у Пейна. Малик бросил на него быстрый взгляд. – Просто... хотел еще про тебя узнать больше, ты же ни черта не рассказываешь, но никто из ребят не рассказал мне ничего нового. Тогда я подумал, что, наверное, твой лучший друг скажет мне. – И он сказал? – недоверчиво поинтересовался Малик. Луи не мог его предать, но тогда зачем он перевел тему днем? Разве не мог он сразу выложить все карты, успокоить его, как Томмо и делал всегда, когда Малик в нем нуждался. Нет. Томмо нельзя было купить за деньги. И на обаяние Пейна он не мог купиться. На мгновение Зейн даже заподозрил Лиама в том, что он пытается их поссорить. Хотя... можно подумать, Пейн не видит, что только он и царствует в мыслях Малика днем и ночью. Чертов манипулятор. – Не совсем, – признался Лиам. – Он сказал, что мне стоит поговорить именно с тобой. Рассказал только про то, что ты сейчас очень занят помощью какому-то приятелю, который вряд ли с тобой расплатится. Это походило на Луи куда больше, с облегчением подумал Малик. Но тревога его не покидала, и он посмотрел на Пейна с подозрением, как будто видел его в первый раз. Пейн был прежним, горячим даже в это мгновение, но и каким-то пугающим, как будто у него была какая-то тайна, и Зейну стало не по себе. Совершенно внезапно Малик вдруг понял, что Лиам добивается абсолютно всего, что хочет. И врагов, если они есть, Пейн легко убирает с пути. Это было в равной степени потрясающе и пугающе. Тем страшнее была мысль о том, что Лиам задумал относительно него. – Это... мне все равно это не нравится, – с нотками недовольства проговорил Зейн. Пейн только поднял брови. – Ты лезешь в мою жизнь, а она только моя, – добавил Малик, думая, что это единственное свое, что у него осталось. – Ты думаешь, что можешь делать такие вещи, потому что у тебя куча денег, но есть кое-что личное, о чем бы я не хотел рассказывать. Даже тебе. – Даже мне, – задумчиво повторил Лиам, как будто пробовал эти слова на вкус. На лице промелькнуло что-то светлое, как будто ему было приятно. Малик непонимающе прищурился. – Что это значит? Зейн знал, что Пейн имеет в виду, но все равно решил стоять на своем до последнего. Пусть и растаял почти полностью, пусть и готов был поверить в любую ерунду, которую Пейн ему скажет. Лиам не сводил с него карамельно-карих глаз, гипнотизируя его, но Малик не сдавался. – В смысле? – уточнил Зейн, нахмурившись. – Звучит так, как будто я для тебя больше, чем клиент. Зейн вздохнул и опустил глаза. На него снова начала наваливаться свинцовая тяжесть, но в носу и в горле перестало чесаться. Лиам обеспокоенно кивнул в сторону лекарств, но Зейн только покачал головой. Ему не хотелось снова забивать организм этой пакостью. – Давай на этом остановимся, – попросил он усталым голосом. – Хорошо, – Лиам положил руку на его талию и приблизил к нему свое лицо. Зейн даже поразился его игривому настроению. Со стороны Малик выглядел совсем коматозно, и если Лиам его хотел... это было весьма странно. И немного льстило. Лиам обольстительно улыбнулся. – Я скучал. Зейн тоже мог сказать, что скучал. Он сильно скучал, днем и ночью, засыпая и просыпаясь; с каждым клиентом он скучал по Лиаму, думал о нем и только о нем, и почти сходил с ума от бесконечного потока мыслей, вращающегося вокруг одного персонажа его мысленной баллады — Лиама Пейна. – Нет, слушай... мне надо в душ, – резко сказал Малик, пытаясь увернуться от поцелуев Лиама, которые становились все более влажными и нетерпеливыми. – Ты не можешь меня целовать, у меня до тебя был клиент, и не один. К тому же, я весь потный. Ему и самому было неприятно — тело казалось каким-то липким, и вообще было неуютно спать с Лиамом, пропустив через себя каких-то сомнительных мужиков, которые оставили на нем следы своего пребывания, даже не подумав о том, как Зейн потом будет работать. – Тебе нельзя в душ, температура поднимется, – категорично заявил Пейн, снова входя в роль заботливого папочки. Зейн понял, что хлопать глазками будет бесполезно. – Пять минут, просто смою все с себя и еще зубы почищу, – быстро сказал Малик, пытаясь встать с кровати. Лиам схватил его за руку, не давая уйти в ванную комнату. – А ты можешь стоять за дверью и слушать, если так тебе будет спокойнее, – добавил Зейн, оборачиваясь. Лиам смотрел на него таким взглядом, что Малику даже захотелось плюнуть на все и вернуться к нему в кровать. – Три минуты, и дверь будет открыта, – сказал Лиам, продолжая держать его за запястье. – Четыре минуты, и я не стану задергивать занавеску, – заявил Малик, тоном показывая, что это последнее предложение. – Идет, – сразу же согласился Пейн.