***
Саске сидел на толстой ветке дерева, прижавшись спиной к шершавому стволу. Он был неподвижен, точно старался слиться с окружающей средой, и долгое время наблюдал за сидящей у озера Сакурой. Несмотря на их небольшой конфликт, он не осмелился оставить её полностью наедине, ведь в любой момент мог появиться Ооцуцуки и повторить попытку высасывания чакры. Поэтому Саске не хотел рисковать: Сакура сильная куноичи, но всё же помощь никогда не будет лишней, особенно если в этом измерении больше некому помочь. Учиха понимал, что им нужна была эта передышка, что было необходимо побыть порознь, дабы всё обдумать. Совсем не удивительно, что Сакура сорвалась, ведь они уже месяц торчали в этом измерении вдвоём, и это ощутимо морально давило. Он прекрасно понимал, что психика Харуно слегка пошатнулась, ведь за такой короткий промежуток времени она много чего вытерпела: трёхдневное нахождение в пустыне, кошмары и роль наживки. Но несмотря на все эти потрясения, она держалась достойно, что неосознанно привлекало. Поэтому её минутную истерику Саске никак не воспринял. Они должны быть командой, чтобы выбраться отсюда. Он задумчиво выдохнул облачко пара, запрокинув голову кверху, посмотрев на серое, тяжёлое небо, из которого на землю сыпались хлопья снега. Им нужно где-нибудь спрятаться, чтобы восстановить силы и придумать новый план действий. Возвращаться в обжитую ими пещеру не вариант, так как Ооцуцуки мог в любой момент нагрянуть к ним с визитом. Конечно, он и так с лёгкостью найдёт их в любом потаённом уголке этого измерения, так как он поглотил достаточно чакры Сакуры и стал определённо сильней, но лучше выиграть время на небольшую передышку, пока Сузуму будет их искать. Взгляд Саске остановился на горных хребтах, внутри которых находился тот храм с воспоминаниями Сузуму. Это была северная сторона, хорошо изученная Учихой. За перевалом было бескрайнее море и небольшой кусок открытой земли, как пляж. Там он пытался открывать пространственно-временные порталы, однако ни одна попытка не увенчалась успехом. Саске был уверен, что где-то в этом мире должна быть лазейка, которой и пользовался Ооцуцуки, чтобы попадать на Землю. Но где она — это было пока неизвестно. Всё же стоило исследовать южную территорию. Там точно должно быть слабое биополе, и тогда Саске сможет открыть нормальных размеров портал, чтобы они могли наконец выбраться из этого заточения. Учиха резко подорвался с места, когда увидел, что Сакура покинула берег озера и направилась в сторону их пещеры. Он быстро ретировался со своего укрытия, спрыгнув вниз рядом с большим сугробом, оказавшись позади неё. Положив на хрупкое плечо свою широкую ладонь, Саске остановил её. Сакура среагировала молниеносно, схватив его за кисть руки, сжимая до явного дискомфорта. Её зелёные глаза смело встретили его взор. Там всё горели искорки раздражения, что означало одно: Сакура ещё не успокоилась окончательно. — Напугал, — с придыханием произнесла она, резко отпустив его руку. — Нам нужно идти дальше. Возвращаться туда уже небезопасно. В ответ она молча кивнула. Её губы были сомкнуты в тонкую бледную полоску, что ещё раз подтверждало: Сакура до сих пор злилась на него, но всё же ей пришлось засунуть гордость и обиды поглубже и подчиниться. Возможно, у Саске созрел новый план, и он пока не спешил делиться с ней, ведь предыдущий оказался полным фиаско благодаря её неспособности выполнить свою часть задачи. Сакуре так же очень сильно хотелось оказаться дома, с родными, поэтому она была готова сцепить зубы и молча испепелять Саске взглядом, лишь бы поскорее покинуть это ненавистное ей измерение. Хмыкнув достаточно громко, она выжидающе замерла, намекая всем своим видом, что готова следовать указаниям. Саске мельком пересёкся с её недовольным взглядом, поправив лямку рюкзака на плече. Очевидно, что она ещё не скоро остынет, но времени ждать успокоения уже не было. Саске в своей манере прошёл мимо, не проронив больше ни слова, направившись в южную часть леса. — Куда мы идём? — спросила Сакура, перекрикивая ветер, поспешно следуя за Саске. — На юг. — И что там? — Не знаю, но, надеюсь, там лучше, чем здесь. — Уж я-то как надеюсь… Прошептав себе это под нос, Сакура укуталась в воротник пончо и ускорила шаг, чтобы не потеряться в поднявшейся вокруг них пурге.Глава 14. Раскол
8 июля 2017 г. в 06:11
Её голос еле заметно дрогнул на последних словах, но Сакура старалась не позволять волнению усугубить ситуацию. Она выжидающе смотрела на Саске, предвкушая его ответ. Где-то на задворках трезвого разума Сакура понимала, что одно только «нет», слетевшее с уст Саске, раскрошит пылью все её двусмысленные догадки. Она очень надеялась, что это так, что Саске в любую секунду ответит на поставленный перед ним вопрос, тем самым прекратит это ощущение паранойи, которое постепенно начинало сдавливать её невидимыми тисками.
Сакура уверенно оттолкнулась спиной от ствола дерева, показывая, что она готова выслушать всю правду. Но, видимо, Саске был не в том расположении духа, чтобы что-либо рассказывать, особенно о том, что их связывало. Она нутром чувствовала, что он часто фигурировал в её прошлом и, возможно, между ними было нечто большее, чем приятельские отношения. К сожалению, все её догадки исходили исключительно из тех скудных рассказов, поэтому именно сейчас она чувствовала, что обязана всё выяснить, чтобы понять, почему Ооцуцуки забрал часть её воспоминаний именно о Саске. Кем же он ей в действительности приходился: просто знакомым, товарищем по команде или же кем-то большим, чем друг?
— Тебе так сложно ответить? — тихо спросила она, сглотнув вязкую слюну с привкусом крови.
— Нам нужно уходить, — резко сменил тему Саске, ещё раз окинув взглядом её тело на наличие тяжких травм. — Потом поговорим, — и, отвернувшись, направился в сторону леса.
Вот так всегда! Он всё время уходил от прямых ответов, которые так жаждала узнать Сакура. В чём же крылась причина такого нежелания наконец рассказать ей правду? Неужели она недостойна откровенного разговора, не имела права знать о прошлом всё то, что знал Саске? Сакура нахмурила тонкие брови, прикусив треснувшую на морозе нижнюю губу, так и не перестав смотреть на отдаляющийся силуэт Саске. Он ушёл без лишних слов, точно бежал от неё и этих глупых расспросов. Облик Саске со временем начал пропадать в чаще леса, оставляя Сакуру наедине с ядовитыми мыслями. От вертящихся дум голова шла кругом, но она держала себя в руках, старалась не обижаться на поведение Саске. Нет, так просто отступать в этот раз Сакура не собиралась: она просто обязана добиться внятных ответов, иначе быть не могло!
Вопрос только: как? Сакура зажмурилась, а затем, резко распахнув веки, уставилась в одну точку, начав прокручивать в голове их предшествующие диалоги относительно её кошмаров. Сразу же вспомнился тот вечер на берегу озера, когда она поведала Саске о сюжете тех ужасных снов. Он был немного напряжён, хоть и старался не выдавать своё внутреннее состояние за счёт мимики лица или жестов. Особенно Сакуре во время их беседы резануло слух то, как он произнёс фразу: «Не стоит ворошить то, что причинит тебе ещё больше страданий»; Саске словно хотел, чтобы она всё забыла, чтобы не принимала близко к сердцу те кошмары; будто ему не нравилось выслушивать её жалобы. Неужто описание её снов дало понять, кого именно она видела в мире грёз каждую ночь, но не могла вспомнить? Саске мог ещё в тот день осознать происходящее, что он, видимо, и сделал, приняв простое решение: хранить молчание.
Но все грубые слова и его хроническое мрачное настроение меркли по сравнению с тем, что Сакура пережила утром. Когда он мчался на неё с Чидори, то ей непроизвольно вспомнились кошмары, которые были идентичны всему происходящему наяву. Эта параллель и заставила Сакуру невольно склонить себя к теории о том, что Саске напрямую связан с теми неприятными событиями. Наверное, эти кошмары всего лишь издёвки Сузуму, не более. Было и так ясно, что он таким способом хотел расколоть зародившиеся между ней и Саске хрупкие доверительные отношения. Именно в такое истолкование происходящего ей больше всего хотелось верить.
Однако в этой ситуации было одно жирное «но», которое не давало Сакуре покоя, — это очередное ускользание Саске от конкретного чёткого ответа. Поразмыслив, она пришла к выводу, что Саске точно знал, кто тот человек из её кошмаров — это мог быть и он, нет причин отрицать подобное предположение, — и теперь она не оставит его в покое, пока Саске не сознается и не раскроет личность того человека. Ощутив прилив адреналина в крови, Сакура, не обращая внимания на ломоту и слабость в теле, побежала вдогонку за Саске. Возможно, ей придало сил ярое желание наконец-то разобраться в своих спутанных воспоминаниях, а может, это было желание добиться от Саске чего-то большего, чего-то человечного, ведь нельзя так поступать. Он же назвался её другом, значит, обязан сказать правду, даже самую неприятную.
Саске шёл размеренным шагом, то и дело хмурясь. В такой нелепой ситуации ему ещё не доводилось бывать. С одной стороны, не было никаких причин не говорить ей правду — это он являлся убийцей в её кошмарах, ведь до потери памяти Сакура как-то же смогла его простить за такой проступок. Но в данный момент, по неизвестной ему причине, что сжимала его тисками изнутри, у Саске язык не поворачивался что-либо сказать по этому поводу. Неужели он неосознанно боялся причинить Сакуре боль даже словом или стыдился своего поступка? Что за абсурд! Он и подумать не мог, что проведённые с ней недели в этом треклятом временном заточении изменят его отношение к Сакуре. Да, он признал её как друга, которого необходимо защищать, ведь никто не отменял висящий на шее долг за спасённую жизнь. Но сейчас что-то поменялось, и Саске не мог понять, что именно. Это начинало его изрядно нервировать.
— Подожди, Саске!
Это кричала Сакура, бежавшая следом. Он повернулся к ней вполоборота; Сакура, добежав, схватилась за край чёрного плаща, с какой-то особенной воинственностью глядя в глаза Саске, от которых так и веяло холодом. Появилось стойкое чувство дежавю, но в этот раз она дойдёт до конца. Она не стушуется, думая о том, как сохранить их приятельские отношения. Сейчас дело было совершенно не в этом, и Саске должен понимать это, иначе никак. Приоткрыв губы, Сакура мысленно собралась с духом, пока вся решительность не покинула её, и сказала:
— Почему… почему ты постоянно увиливаешь от моих вопросов? То, что мы были знакомы в прошлом, я не сомневаюсь… Я тебе верю, но я имею право знать всё, что знаешь ты! А ты лишаешь меня этого! Я устала находиться в постоянном неведении, а ты молчишь, словно издеваешься, хотя знаешь достаточно обо мне, не можешь не знать, раз явился спасать меня в одиночку. Саске, просто скажи: ты когда-нибудь пытался меня убить? Или ты покрываешь другого человека? Только прошу, не молчи! Я приму любую правду! Хуже уже не будет…
Саске даже бровью не повёл, когда она закончила свой монолог на повышенных тонах. Видимо, её многолетняя выдержка лопнула. Он не припоминал до этого момента ни одного раза, чтобы Сакура перечила ему или открыто высказывала недовольство прямо в лицо. Обычно под раздачу попадал Узумаки, что было привычным явлением. Но вот чтобы Сакура сама захотела выяснять отношения с ним — это было что-то новенькое. Возможно, при других обстоятельствах это было бы даже забавно, но не сейчас, не тогда, когда он сам был не в духе.
Конечно, он не имел никакого права лишать её собственных воспоминаний, и произнести одно «да» — запросто, но вот загвоздка была в том, как именно она отреагирует на такую желанную правду. Ему не очень-то хотелось переживать женские истерики и необдуманные поступки. Лучше пусть всё само собой рассосётся. Да, определённо нужно промолчать. Саске поступал как конченный эгоист, но это ради их блага, нет — ради её блага. Он видел, как Сакуру потряхивало от злости, и это ещё одна причина уйти от объяснений, ведь вряд ли она поймёт его мотивы под воздействием раздражения и негодования. Будет сложно убедить её в чём-либо, а если он расскажет свою правду, то этим определённо придётся заняться: Саске будет вынужден буквально исповедоваться ей, чтобы донести смысл своих былых грехов и поступков.
— Когда успокоишься, тогда и поговорим, — отчеканил он.
— Эй, ты куда?! — прикрикнула Сакура, разомкнув пересохшие губы.
Саске просто молча развернулся и за секунду исчез из поля зрения. В груди Сакуры что-то лопнуло, словно мыльный пузырь, захлёстывая её калейдоскопом эмоций. Он проигнорировал её мольбу, не соизволил даже задуматься о том, каково это — ничего не помнить о конкретной части своей жизни. Гнев, подпитываемый замешательством и чувством несправедливости, начинал ощутимо закипать внутри. Грудную клетку неприятно сдавливало, сердце выкручивало, и всё это слишком быстро скапливалось в опасную смесь. Внезапно Сакура замахнулась и врезала кулаком в массивный ствол стоящего неподалёку дуба, сломав его напополам, разбив древесину в щепки, игнорируя боль в костяшках. В ушах стоял звонкий гул.
Её грудь вздымалась в быстрых вдохах-выдохах, отчего слегка кружилась голова. Стало определённо легче, но обида никуда не делась, словно кислота, сжигая изнутри. Она сделала последний выдох, осматривая окружающий её лес. Саске давно скрылся в дикой чаще, оставив её «остывать», и от подобного обращения также не было лучше. Мотнув головой, чтобы прогнать желание пожалеть себя, Сакура направилась быстрым шагом в противоположную от разгромленной части леса сторону, чувствуя под ногами скрип тонкого слоя снега. Она глубоко вдохнула и выдохнула, наполняя лёгкие морозной свежестью. Ей действительно нужно остыть и хорошенько всё обдумать на ясную голову, и зимний сезон в этом мире как раз был кстати.
Конечно, ссориться с Саске она до последнего не хотела, но его безразличие по отношению к ней просто разозлило. Разве он не понимал, что она мучилась от неизвестности и кошмаров? Сакуре были не столь важны общие воспоминания с этим нелюдимым шиноби, как знание о том, кто ей снился каждый раз, причиняя моральный и физический дискомфорт. В том, что Саске знал об этом человеке, она была бесповоротно уверена, но почему он молчал — вот что было не понятно. Сакура надеялась, что, узнав хотя бы имя того незнакомца из снов, она сможет побороть свои страхи, и тогда кошмары исчезнут. Вот только единственный, кто мог помочь ей разобраться с этой проблемой, отказывался нарушать свою привычку молчать. Саске не оставил ей выбора: он давно принял решение вместо неё, и это злило больше всего.
Правда, останавливаться на провале Харуно не собиралась. Раз не получилось в который раз выведать всё у Саске, то Сакура решила усердно покопаться в своей памяти: мало ли ей удастся восстановить недостающие фрагменты, которые каким-то образом исказил Сузуму. Она подошла к замёрзшему озеру, присев на корточки рядом с пожелтевшим и сухим, покрытым снегом кустом травы. На душе по-прежнему было гадко, мерзко, отчего непроизвольно на глаза наворачивались слёзы. Протерев уголки век пальцами, Сакура сфокусировала взор на одной точке, на небольшом овальном камушке, стараясь не моргать, чтобы вновь не начали литься слёзы, хотя так и хотелось позволить всем чувствам выйти наружу в виде неприятных потёков.
Шмыгнув уже заложенным носом и ещё раз стерев солёную влагу с уголков глаз, Сакура быстро взяла себя в руки. Ей не следует раскисать, ведь Ооцуцуки может воспользоваться её подавленным настроением, чтобы вселиться в неё, и тогда им точно придётся туго. Приложив холодные ладошки к порозовевшим от беспощадного мороза щекам, Сакура пару раз по ним похлопала, чтобы сосредоточиться. Ей необходимо тщательно проанализировать те фрагменты из прошлого, которые она смутно помнила, те, что казались ей какими-то ирреальными.
Самым странным периодом своей жизни Сакура считала следующее: её смущал тот факт, что до определённого момента она состояла в полноценной команде из четырёх человек, как и все остальные ребята, а потом резко в команде остались лишь она, Наруто и Какаши-сенсей. Необычно, что, когда она недавно рассказывала об этом Саске, у неё не было ни капли сомнения в достоверности собственных воспоминаний. Но, узнав немного о прошлом Саске, она уже не была столь уверена в данной правде. Сакура знала, что тот парнишка, который был в их команде после распределения в Академии, умер во время первой миссии. Его убил Забуза, кажется. Она верила в это, но почему-то не могла вспомнить ни его имени, ни внешности или даже тот факт, была ли у него семья в Конохе. Это, разумеется, могло объясняться тем, что тот парень был студентом из другой деревни, но даже в таком случае она обязана помнить первую потерю боевого товарища, ведь он умер на том мосту буквально у неё на руках.
Сакура сильно зажмурила глаза, отчего появились разноцветные пятна и боль в висках. Она старалась вспомнить лицо того парня, но, увы, перед глазами его силуэт был размыт, точно она всегда смотрела на него через матовое стекло. Ладно, это ещё можно было объяснить — со временем забываются некоторые детали, но чтобы не испытывать никаких чувств утраты, а какое-то несвойственное ей безразличие к погибшему члену команды? Вот этого Сакура не понимала. Ей было двенадцать лет, и у неё на руках погиб друг. Это должно было оставить на ней какой-то невидимый отпечаток, но Сакура не испытывала ничего, кроме замешательства.
Внезапно в её голове промелькнула мысль: возможно, этот мёртвый парень и есть Саске, но Сакура тут же откинула эту маловероятную теорию. О подобном даже думать тошно. Каким нужно быть извергом, чтобы убить Саске в её воспоминаниях под неизвестным ей обликом, а затем забросить их вместе в изолированный мир, подвергая разным уловкам и заставляя бороться за выживание в суровом климате? Нет, этим парнем не мог быть Саске. Если судить по сложившимся обстоятельствам, то весьма вероятно, что и не было никакого третьего члена команды номер семь: только она и Наруто, а затем Цунаде-сама сделала Какаши-сенсея тем самым третьим членом команды. Неизвестно, что Сузуму сделал с её памятью, поэтому доверять самой себе Сакура уже не могла. Но если она не может доверять себе, то кому ей верить?
От такого мозгового штурма она схватилась за голову, впиваясь длинными, тонкими, израненными пальчиками в спутанные розовые волосы, качаясь полусидя вперёд-назад. Едкая вспышка головной боли появилась слишком внезапно, точно что-то блокировало её правдивые воспоминания, покрывая их мраком. Но несмотря на то, что боль притупляла концентрацию, Сакура продолжала усердно копаться в себе, добираться до правды. Если ей была относительно понятна та ситуация с предполагаемо несуществующим пареньком, то каким боком замешан в её жизни этот Саске? Она была готова биться об заклад, что никогда раньше не видела этого мрачного, но с примечательной внешностью шиноби.
Однако было у неё на руках много противоречивых фактов, которые доказывали то, что они действительно были знакомы. Во-первых, Саске был очень удивлён, когда понял, что она его не узнала, и исподтишка пытался выведать всё, о чём она помнила. Если бы он был обычным рядовым шиноби, посланным Какаши-сенсеем ей во спасение, то не заморачивался бы такими мелочами. Во-вторых, Саске изначально вёл себя с ней так, будто они не один год общались. Он этого старался не показывать, но у него определённо была некая планка, до которой их новая манера общения не дотягивала. И последнее: если бы Саске с ней не был знаком, он бы давно уже рассказал ей всю правду. Только те люди, которые пытаются защитить кого-то, лгут и недоговаривают в надежде оградить дорогого им человека от жестокой истины.
Собрав все факты в единую логическую цепочку, Сакура могла сделать единственно правильный вывод: она связана с Саске, которого хотел заполучить Ооцуцуки, точнее силу его глаз, что также дало пищу для размышлений. Откуда у Саске и Шаринган, и Риннеган? Ведь в мире уже лет двадцать как нет представителей когда-то сильного и талантливого клана Учиха, не беря в расчёт Обито и Мадару. Они-то как раз блеснули способностями обоих Кеккей Генкай во время войны, но они также умерли. Мог ли Саске быть Учихой? Это многое бы объяснило, особенно учитывая некую эволюцию Шарингана в Риннеган, которую Сакуре пришлось узреть во время войны. Это было возможно, так мог ли Саске быть дальним родственником Мадары или Обито? Может быть, он был экспериментом Орочимару и получил свою силу таким образом. И не исключено, что Саске долгое время жил за пределами Конохи, а сейчас вернулся, поэтому она с ним ни разу и не пересеклась — это всё в рамках реалий.
Однако это не поворачивало ей другую сторону монеты. Почему именно она стала заложницей Ооцуцуки? Почему он пытался навредить Саске посредством подселения в её тело? Возможно, она была заданием, за которое Саске отвечал головой, потому он и заботился, опекая её, а может быть, она была просто хорошим другом, которого Саске стремился оберегать. К сожалению, ответить самой себе на эти вопросы Сакура не могла. Её бесили эти бесконечные и вялые догадки, где всегда фигурировали слова «возможно» или «наверное», потому что она боялась придумать себе то, чего никогда не было, например те особые чувства к Саске, ту любовь, что расцветала у неё в душе с каждым новым взглядом на него.
Чувства вспыхнули довольно-таки неожиданно, возможно, когда Сакура доверилась ему в первый день их знакомства. Но эмоции были стойкими, да и настолько знакомыми, будто она уже влюблялась в кого-то ранее. Нет, словно она уже была влюблена именно в Саске и совершенно не помнила этого. Осознание собственной глупости досаждало не меньше, чем размышления на все другие темы. Сакура не могла убить в себе эти чувства, ведь проводила рядом с Саске слишком много времени, а о разделении не могло быть и речи. Она старалась не думать об этом, и пока что этот метод работал, но надолго ли? Если она в какой-нибудь неконтролируемый её подсознанием момент сорвётся и признается Саске в своих чувствах — подобная перспектива пугала её больше, чем ментальная стычка с Ооцуцуки.
Сакура резко поднялась на ноги, точно её смутили подобные мысли. Нет, не хватало ей влюбиться в какого-то малознакомого мужчину! Стряхнув с пончо прилипший к ткани снег, она сжала руки в кулаки, подавляя в себе новое раздражение, в этот раз вызванное собственными эмоциями. Сакура прекрасно понимала, что должна держать себя в ежовых рукавицах, когда дело касалось влюблённости и привязанности к Саске, однако её сердце давно решило иначе, и этого не изменить. Отвернувшись от замёрзшего озера, Сакура решила отыскать пещеру или хижину, чтобы поскорее укрыться от едкого холода и ледяного, остудившего её гнев ветра.