Тайна в их глазах

      Ночные огни освещали главные улицы Конохи, на которых не утихали шум и гам. Яркие вывески лавок заманивали жителей, как мотыльков на свет. На каждом шагу можно было встретить уйму различных заведений: от обычных забегаловок до солидных ресторанов — на любой вкус и цвет. Однако, несмотря на изобилие вокруг, в последнее время большой популярностью пользовалось заведение Ичираку Рамен: благодаря новому фирменному рецепту лапши и, конечно же, частым визитам Наруто — героя войны, за которым хвостиком бегали юные фанатки ради того, чтобы чуточку сблизиться со своим кумиром — это место стало самым прибыльным в прошлом году.       Конечно же повышенное внимание льстило Узумаки, но иногда его было чересчур много, отчего появлялись неловкость и навязчивое желание спрятаться от греха подальше. И этот раз не был исключением: как только Наруто подошёл к раменной, рядом сидевшие девчонки-генины радостно поприветствовали своего семпая, густо покраснев, когда получили ответную реакцию в виде сверкающей белозубой улыбки и поднятого большого пальца. Одна из них уже соскочила с пригретого места на высоком стуле, чтобы пригласить Наруто к их столу, но при виде Учихи Саске с его недоброжелательной аурой этот энтузиазм как ветром сдуло. Перекинувшись взглядами с подругами, она с трудом взобралась обратно на стул, недовольно отвернувшись.       — Сделай лицо попроще, а то всех посетителей распугаешь. За это я получу нагоняй от Аяме, — пихнув друга локтем в бок, усмехнулся Наруто, сев на своё привычное место за стойкой и прокричав: — Старик, две порции нового фирменного рамена!       Теучи, хозяин ресторана, отвлёкся от разговора с подчинёнными Ниши и Матсу, по лицам которых можно было прочесть недовольство из-за выговора, чтобы взглянуть на самого любимого посетителя. Он осмотрел прибывших, чуть дольше задержав взор на Учихе, а после поспешил поприветствовать их на удивление тепло и беззаботно.       — Наруто, рад видеть! И Саске здесь, — широко улыбнулся Теучи, отчего веки прищурились и глаза стали казаться меньше. — Сейчас всё будет готово в лучшем виде. Присаживайтесь, ребята, присаживайтесь.       Саске занял свободное место, пару раз мельком осмотревшись, оценивая обстановку. Он привык к тому, что люди на него реагировали точно ошпаренные, как та девчонка-генин, но после быстро успокаивались, продолжая заниматься своими делами. По сути, Саске никак не воспринимал их поведение на свой счёт, стараясь игнорировать косые взгляды и перешёптывания. От этого не было спасения, и лишь со временем, как продолжал повторять Хатаке, люди забудут и привыкнут к последнему из клана Учиха, а пока что Саске мог только игнорировать поведение, что вызывало его присутствие.       И всё же было гораздо лучше, когда жители деревни делали вид, что попросту не замечали Учиху, как происходило в данный момент, нежели шептались за его спиной о том, что он предатель. Возможно, это из-за Узумаки, на которого перекинулось всё внимание, либо же никому после прошедших лет не было до Саске дела, но большинство посетителей Ичираку продолжали беседы, наслаждаясь ужином, точно в помещение не вошло двое самых узнаваемых шиноби в Конохе. В тени Узумаки определённо легче дышалось — это неоспоримый факт, и Учихе такое положение вещей нравилось больше всего. Он был согласен молча сидеть рядом, но никак не любезничать с незнакомцами — этим мог заняться Наруто, у которого рот никогда не закрывался.       Через несколько минут на стол услужливо поставили две огромные порции рамена; аппетит мгновенно пробудился из-за насыщенного аромата специй и вида сочных ломтиков свинины. Моментально одну из мисок к себе подвинул Узумаки, который радостно стал уплетать за обе щеки любимую лапшу. И как за столько лет ему не надоело питаться одной и той же пищей? Саске еле заметно покачал головой, не понимая этой дикой одержимости раменом, и, разломав бамбуковые палочки, приступил к трапезе, игнорируя чавканье добе. Чем быстрее он расправится с ужином, тем скорее отправится на миссию. Задерживаться не было причин, да и стоило бы заскочить к Хокаге ради приличия, ведь Хатаке за него головой отвечал перед остальными Каге.       Проглотив часть лапши, Саске так и не уловил тот хвалёный новый вкус, о котором всю дорогу твердил Узумаки: всё осталось таким же, как в детстве, когда они приходили в Ичираку командой каждый раз после миссии. Странно, что он помнил эту забегаловку небольшим зданием, где на скамейке помещалось от силы пять-шесть человек, а Теучи работал только со своей дочкой. Этот почти забытый вкус рамена вернул Саске в те былые, казалось, уже далёкие времена, когда он ещё мог назвать свою жизнь относительно спокойной, нормальной. Мысли заставили его немного криво, мимолётно усмехнуться, что не скрылось от любопытных глаз Наруто, который заканчивал уже вторую порцию, допивая наваристый бульон.       — Это было очень вкусно, ух, я наелся! — на выдохе сказал он, со стуком поставив миску на стол, снова покосившись в сторону Учихи.       Лишь по его взгляду можно было сказать, что Наруто распирало от вопросов, но по каким-то причинам он сдерживался, словно взвешивал каждое слово, что для него было нехарактерно. Саске продолжал размеренно поглощать пищу, не обращая внимания на пристальный взгляд Узумаки. Однако не прошло и минуты, как его нервы сдали. Лучше разобраться с этим сейчас и лично, чем потом читать всякие каракули на бумаге, ведь Узумаки так и не научился писать каллиграфически красиво. Читабельные весточки присылали только Сакура и Хатаке; чаще всего Харуно писала от имени всех, чтобы не мучить бедного ястреба бесконечными полётами по миру. Вздохнув, Саске покосился на тарабанящего палочками по краю миски Наруто.       — Чего тебе? — спокойно спросил он.       — Тебе обязательно снова покидать деревню?       — Да.       — И на сколько?       — Надолго.       В принципе, на другой ответ можно было не рассчитывать. Когда Саске выдвинул свою кандидатуру в качестве шиноби, который секретно занимался бы поисками информации о клане Ооцуцуки, всем в тот миг присутствующим в кабинете Хокаге стало предельно ясно, что Учиха не отступит от намеченной цели и что перечить не имело смысла. Определённо, Наруто в какой-то мере разделял взгляды лучшего друга: защищать мир от возможной угрозы — стоящее дело, но в этот раз Саске не следовало торопиться и брать на себя неподъёмную ответственность.       Тем более был ли смысл в том, чтобы покидать деревню на неопределённый срок, если это можно делать поэтапно, как поступали все обычные полевые шиноби: возвращаться домой после миссий — кратковременных или нет — и проводить время в кругу друзей и семьи. Но ответ был очевидным: Саске отличался от других шиноби, и этим всё было сказано. Он не стремился работать в команде, предпочитал всё делать самолично, хотя, если ситуация того требовала, Учиха действовал очень слаженно в кругу товарищей на поле боя. И всё же если этот теме вдолбил себе в голову что-то — его не переубедить, и тут любые уговоры бессильны.       Причины, что толкали Учиху на поступки, были покрыты мраком, сквозь который даже Наруто иногда с трудом пробивался, но это не мешало взвешивать различные варианты, что Узумаки и делал, когда вспоминал. Одна из таких теорий в последние дни не давала покоя Наруто: возможно, на Саске настолько повлияло похищение Сакуры, что он решил искоренить всё зло в мире, дабы впредь подобное не случалось. Или же это очередное прикрытие, чтобы без лишних слов уйти, продолжив странствие. Какими бы они ни были закадычными друзьями, Узумаки иногда было крайне сложно понять, что творилось в голове Саске, ведь, по сути, тот очень редко говорил откровенно, причём чаще всего это случалось, когда его выводили из себя, на что никто бы в здравом уме не решился.       Конечно, Наруто не собирался вытаскивать клещами желаемые ответы на вопросы, поэтому в этот вечер он в очередной раз закроет глаза на несговорчивость Саске и просто насладится компанией лучшего друга. Давно они уже не проводили вместе время в тишине и спокойствии: пусть шум голосов посетителей в Ичираку и нельзя было назвать идеальной обстановкой, всё же это было лучше, чем ничего. Казалось, последний раз, когда они разговаривали на совершенно нейтральные темы, был тот день в Долине Завершения после сражения на смерть. Благо оба выжили, и теперь каждый стремился хоть как-то определиться с направлением своего будущего. Наруто в какой-то мере в этом вопросе преуспевал больше Саске и таким образом испытывал желание хоть как-то направить лучшего друга в нужное русло.       — Тогда не забудь прийти на мою свадьбу. Я понимаю, что событие ещё не скоро, но лучше сейчас взять с тебя обещание, чем потом искать тебя по лесным дебрям или отправлять голубиную почту, — без насмешки со стороны Узумаки не обошлось, из-за чего Саске тяжело выдохнул, понимая, что идиотизм не лечится.       О свадьбе Саске помнил, но старался не лезть на рожон, чтобы не нарваться на вытянутое узами дружбы обещание. Он меньше всего хотел присутствовать на этом празднике, ведь, кроме Харуно, Хатаке и Узумаки, никто с ним общаться не станет, по крайней мере искренне. Так как Наруто будет женихом, а Какаши, несомненно, окажется занят какими-то делами, как обычно бывало с его-то должностью, это оставит Саске в компании Сакуры, на что он в данный момент меньше всего был готов согласиться. И дело было далеко не в неловкости, которую оба будут испытывать, оставшись наедине, а скорее в том, что это для них значило вне привычных уз дружбы. Учиха старался не думать о том, что было всего лишь маленькой искоркой в пламени его размышлений. Эта идея потухнет, если не давать ей подпитываться какими-то догадками, что будет правильно: в новом путешествии не было места попутчику. Он должен покинуть деревню один.       Погрузившись в раздумья, Саске даже не заметил, как между ним и Наруто повисло тягучее молчание, что было весьма непривычно. Узумаки зачастую трещал без умолку, а здесь притих, пялясь в пустую миску. Его явно что-то беспокоило, и он не знал, как начать разговор. Прошло ещё несколько минут, прежде чем Наруто заговорил, вдобавок на весьма неожиданную тему.       — Знаешь… Я никогда не думал, что так рано женюсь.       — Жалеешь?       В который раз Саске удивлялся самому себе: он не заткнул Узумаки и не ушёл прочь, чтобы только не слушать исповедь влюблённого дурака, а, наоборот, решил поддержать диалог, из-за чего внезапно появилось чувство дежавю. Не то чтобы Саске была интересна романтическая история друга — больше знание того, что же он лично испытывал и как это расценивать. Учиха всегда считал, что ему чужды чувства других, их мысли, переживания, ведь для Саске раньше центром вселенной была месть, собственные прихоти и только. Теперь, когда он желал по-иному взглянуть на мир, ему пришлось научиться отчасти слышать и слушать других людей. Как оказалось, почти все в какой-то момент говорили от души, и к этому было сложно привыкнуть, особенно — к ощущению смущения, что возникало в такие мгновения откровенности.       — Нет, что ты! — недовольно покосился Наруто, словно его ложно обвинили в измене. — Я веду к тому, что смог влюбиться в другую девушку. Раньше мне казалось, что был влюблён в Сакуру-чан, пытался добиться её внимания, а всё из-за тебя, даттебайо. Меня жутко злило, что она одному тебе не отвешивала подзатыльников, избивая до полусмерти за мелочи.       — Было за что, — констатировал Саске, отчего Наруто закатил глаза в знак несогласия.       — Она мне до сих пор нравится, но как друг, и я готов защищать её до последнего, — специально запнувшись, Наруто с хитринкой в глазах посмотрел на беспристрастный профиль Учихи. — Но… это совсем не то, что я начал испытывать к Хинате. Раньше я практически не замечал её, относился как к однокласснице, пока её не похитили… Тогда, как бы это сказать, внутри всё перевернулось, и я начал смотреть на неё совсем по-другому.       — Не удивительно, до тебя всегда всё туго доходило.       — Сам не лучше, бака!       Учиха промолчал, понимая, к чему был этот упрёк. В отличие от Наруто, он знал о чувствах Сакуры, ведь она дважды ему признавалась, но от её слов ситуация не менялась. Для них обоих любовь Сакуры была непосильной ношей. Это чувство смущало, особенно — когда им доводилось оставаться наедине. Харуно всегда старалась заговорить с ним, угостить чем-то или просто сидела рядом, невольно покрываясь румянцем до кончиков волос; Саске в такие моменты делал вид, что не замечал происходящего. Единственный период общения с Сакурой, который оказался, к удивлению, приятным для Учихи, — проведённые вместе дни в измерении Ооцуцуки. Там Харуно для него открылась с другой стороны, и ему, признаться, вопреки сложившейся ситуации с Сузуму, нравилось быть с ней. Но Саске боялся, что теперь, когда к ней вернулись воспоминания, всё возвратится на круги своя и станет как прежде, если не хуже.       — После всего, что случилось на Луне, я пригласил Хинату на свидание, и я жутко нервничал, не был уверен в правильности своих поступков и чувств, но чем больше я проводил с ней времени и узнавал её, тем быстрее исчезали сомнения. В конечном итоге мы женимся. Никогда бы не подумал, даттебайо!       Откровенный монолог Узумаки отбивался где-то в мыслях знакомым эхом: недавно Саске сам пережил подобный сценарий, после чего он иначе стал смотреть на Харуно — девушку, которая была перед глазами всю его жизнь. С одной стороны, они знакомы давно и много чего знали друг о друге, поэтому он воспринимал её как друга, не более. Но с другой — амнезия Сакуры позволила их настоящим сущностям проявиться, что перевернуло вверх тормашками устоявшиеся образы. Саске стал замечать, казалось бы, мелочи: насколько по сравнению с ним Сакура миниатюрная, повзрослевшие черты её лица и выразительность зелёных глаз. Так же приятно было осознавать схожесть их размышлений, когда дело доходило до сражений: оба были стратегами, чего раньше Учиха не замечал из-за вуали влюблённости, что скрывала от него настоящую Сакуру. Она приятно его удивила, но этого почему-то казалось недостаточно, чтобы полностью перекрыть старый образ Харуно в его голове.       И, опять же, изредка в мыслях вспыхивала особенная идея, о которой Учиха как раз старался не думать. Проанализировав события в измерении Сузуму, он за счёт сбора информации осознал некоторые особенности той среды, в том числе и действие пыльцы лунных цветов, под которым оказались они с Сакурой. Как оказалось, для того чтобы Саске испытал тот спектр эмоций во время их поцелуя, у него должна была быть какая-то укоренившаяся база эмоций по отношению к Сакуре, иначе он бы не ответил на тот поцелуй. Если конкретно, то Учиха ещё до прибытия на цветочное поле должен был испытывать ту особенную эмоцию, которую усилила пыльца, в данном случае этим оказалась симпатия к Сакуре. Растения попросту ослепили их тем, что таилось в их сердцах.       Саске старался не думать о том, что было связанно с тем мгновением. Ему было намного легче делать вид, будто ничего не произошло, чем разбирать по крупицам те воспоминания и всё, что случилось с момента их прибытия в измерение Ооцуцуки. Он прекрасно понимал, что такого рода мысли заставят его усомниться в уже принятых решениях, ему придётся признать некоторые факты, а среди них было и то, на что очень старательно намекал Узумаки. Вздохнув, Саске приготовился и дальше делать вид, словно русло, в которое переходила беседа с Наруто, его абсолютно не интересовало.       — Я это к чему, — чуть тише продолжил Наруто. — Ты сказал, что уходишь, но неужели после пережитого у тебя не возникло ни одной причины, чтобы хоть ненадолго, но остаться?       — Нет.       — Врёшь! — фыркнул Узумаки. — Я, может, умом в некоторых моментах не блещу, но уж точно не слепой, теме.       — Что ты хочешь сказать? — спокойно выдыхая, спросил Саске.       — Что если ты сейчас сделаешь неправильный выбор, как всегда отвернёшься и уйдёшь, то нового шанса может больше не представиться. Она не будет тебя ждать вечно, особенно — если безответно.       Спрашивать о том, кто эта «она», Саске не видел смысла. Возможно, Наруто был прав, и стоило разобраться во всём окончательно, потому что чем дальше, тем больше их с Сакурой отношения становились запутанными. Останься он ещё на несколько дней, чтобы уладить все дела, что это изменит? В конечном счёте ничего, ведь Учиха точно знал, чего хотел от своего будущего, и оно совершенно не было похоже на путь, который избрал Наруто: вряд ли у него будет полноценная семья, свой дом и дети. Еле заметно кивнув, чтобы удовлетворить старания Узумаки, который пристально за ним наблюдал, Саске засунул руку в карман, чтобы расплатиться за ужин.       — За мой счёт, — хлопнув его по спине перебинтованной рукой, объявил Узумаки. — Просто не облажайся с Сакурой-чан, а то я всё ещё могу надрать тебе задницу, даттебайо!       — Размечтался, — усмехнулся Саске, поднявшись из-за стола вслед за другом, чтобы вернуться в квартиру и разложить свои вещи. Он явно никуда сегодня не пойдёт.

***

      Первый рабочий день после возвращения в Коноху казался Сакуре слегка отчуждённым. Она вернулась в свой кабинет, который в последний раз покинула столь необычным и неожиданным образом. Сузуму в облике ребёнка похитил её, отправив в пустынный мир Кагуи, откуда её спас Саске-кун, после чего они были заточены в персональном измерении Сузуму предостаточно времени. Хоть Сакура и понимала, что всё успешно закончилось и что ей ничего не угрожало, где-то в подсознании мелькали мысли, приносившие в первый рабочий день нежеланный дискомфорт. Нет, она не боялась быть в очередной раз похищенной, просто всецело не доверяла ничему в своей повседневности. Кажется, это чувство ещё не скоро покинет её голову.       Подойдя к рабочему столу, Харуно осмотрела свои вещи: аккуратно сложенные стопкой бумаги лежали на том месте, где она их оставила в тот странный день; фотография их команды после распределения в Академии бросалась в глаза, но Сакура принципиально не осматривала ту часть стола, чтобы не витать напрасно в отголосках прошлого. Прижавшись бедром к столу, она провела кончиками пальцев по гладкому дереву, вдумчиво покусывая нижнюю губу. Раньше она с каким-то предвкушением просыпалась каждое утро, хотела как можно лучше выполнить свою работу, помочь выздороветь детям, а теперь её подобные мысли, откровенно говоря, пугали. Сакура не знала, как после пережитого вести себя с пациентами.       Нет, она не боялась детей, просто понимала, что нападение Ооцуцуки оставило невидимый отпечаток в её подсознании. Таким образом, Сакура знала, что ещё не скоро будет чувствовать себя комфортно в этом помещении или в близком контакте с детьми. Что-то мешало ей начать часы приёма, но дверь в кабинет открылась, и, словно предчувствуя колебания подруги, внутрь вошла Ино. Сакура обернулась, взглянув на неё, но ничего не сказала, скрестив руки на груди, точно старалась не показывать свою неуверенность. Яманака, тоже в белом халате, осмотрела жалкое зрелище и в своей манере промолвила:       — Идём, поможешь мне с одним делом.       — Куда? — вполголоса спросила Сакура.       — Мне надо забрать некоторые документы из центральной больницы, а ты всё равно бездельничаешь, как погляжу, так почему бы нам не сходить вместе.       — Ладно, — особо не сопротивляясь, кивнула Сакура.       Они вышли в коридор, передвигаясь под яркими лампами к выходу. Центральная больница была буквально в пяти минутах ходьбы: надо было пройти через небольшой парк и обойти здание, чтобы попасть внутрь через главный вход. Сакура, прижимая к груди папку с бумагами, которую так и не оставила у себя на столе, шла потупив взор. От работы её отвлекал не только лёгкий испуг, но и переживания, которые никуда не испарялись. В основном всё вращалось вокруг Саске-куна и их отношений, что давно уже не новость. Казалось, что не было в её жизни ни дня, чтобы она не думала об Учихе, и неважно, в каком смысле: она могла за него волноваться, мечтать о чём-то с ним связанным или подавлять в себе желание быть рядом с ним. Харуно давно научилась справляться со своими чувствами — в большей мере, — но это не значило, что внутри эти колебания прекращались. Тишину в который раз нарушила Ино, задевшая пеленой своих длинных волос локоть Сакуры.       — Так что у вас произошло в том измерении?       — О чём ты? — ответила вопросом на вопрос Харуно.       — О тебе и Саске. У тебя на лице написано, что что-то не так. Поцеловались? Или решились на что-то более продвинутое, если Учиха на такое, конечно, способен, с его-то эмоциональным диапазоном, — рассуждала вслух Ино, потирая подбородок. — Ты просто сама не своя после прибытия, а меня, естественно, распирает от любопытства, лобастая.       Сакура промолчала. Ино любое её слово станет анализировать и выдавливать из него смысл, которого там не было, тем более Харуно пообещала самой себе, что о том, что произошло между ними на цветочном поле, не узнает никто. По прошествии дней она всё меньше испытывала стыд и смущение, связанные с тем интимным мгновением, и всё больше ловила себя на мыслях, что, шаннаро, она наконец-то поцеловала парня, в которого была влюблена столько лет. Да и стыдилась Сакура не столько самого поцелуя или того, что Саске-кун увидел её без верхней одежды, сколько того, что она могла по незнанию как-то разочаровать его. Вдруг он уже целовался с другой девушкой в своих странствиях, и если бы он сравнил свой опыт с тем, что получил от Сакуры, не разочаровался ли он? Ответ на этот вопрос был Харуно неизвестен.       Ино было легко говорить о таких вещах, ведь в её отношениях с Саем неопытным и зелёным определённо был он. Яманака всегда возмущалась по поводу того, что её парень неотёсанный мужлан, когда дело доходит до романтики, но при этом она его не бросала, терпеливо ждала от него неумелых сюрпризов и банальных подарков. Было ясно как день, что Ино больше болтала, чем действительно упрекала своего возлюбленного, таким способом на самом деле хвастаясь успехами Сая, но она хотя бы знала о нём всё, что её интересовало. Сакура же не знала ничего, когда дело доходило до личной жизни Саске-куна, да и кто она такая, чтобы свободно расспрашивать его о таких вещах? Наруто, может, что-то знал, но он вряд ли предаст лучшего друга, даже ради благого дела. Вот так Сакура и оставалась в неведении, стыдясь и смущаясь неуклюжих шагов, которыми медленно пробиралась во мраке собственной личной жизни.       — О, привет, Саске-кун! — воздушный шарик глухоты резко проколол радостный голос Ино. — Как самочувствие?       Сакура встала как вкопанная, крепче прижимая к груди папку. Она подняла взор и увидела в вестибюле больницы знакомую фигуру Учихи. Он появился из ниоткуда, да и Харуно считала, что он, вероятнее всего, молча покинул деревню ещё несколько дней назад, ведь у него не было причин задерживаться в Конохе. Но, видимо, она ошиблась. Саске-кун повернул к ним голову, услышав голос Ино, и еле заметно кивнул. Его глаза осмотрели обеих куноичи, не встретив немного испуганный взгляд Сакуры, а затем он продолжил свой путь к выходу из больницы, точно приходил сюда ежедневно. Захлопав ресницами, Харуно постаралась обдумать увиденное, как голос Яманаки в очередной раз прорвался сквозь невидимые барьеры.       — Какой же он всё-таки красавчик, — проурчала Ино, помахав вслед Учихе рукой. — Вы целовались, меня чуйка не подводит.       — Ой, заткнись! — прошипела Сакура, потянув подругу за локоть в боковой коридор.       — Да вы ведёте себя как малолетки, неспособные признаться друг другу в любви. То, как ты боишься посмотреть на него, и то, как Саске даже не взглянул на тебя, хотя раньше у него с этим не было проблем, — опять рассуждала Ино. — Между вами что-то есть, просто вы этого ещё не знаете, лобастая.       — Хватит уже болтать об этом, шаннаро! — покрывшись румянцем, рыкнула Харуно. — Нет ничего, понятно? Абсолютно ничего, заруби себе на носу. Идём, ты что-то хотела забрать.       — Ага, «ничего», я поняла, — лукаво улыбаясь, вполголоса промолвила Ино, но последовала за подругой. — Большое «ничего». Я так и думала.       И, сдерживая улыбку, Яманака поспешила к столу регистратуры, чтобы забрать свои бумаги, а Сакура, утопая в алом румянце, старалась успокоить расшатанные болтовнёй подруги нервы. Она не замечала ни в своём, ни в поведении Саске-куна всего того, о чём говорила Ино. Но, возможно, иногда со стороны действительно виднее. Хотя Сакура старалась не внушать себе липовую надежду на счастливый конец. Такое бывало только в сказках, а не в реальной жизни. Пора возвращаться в будние дни, браться за работу, переступая через дискомфорт, и изо всех сил стараться не думать об Учихе. Проще сказать, чем сделать.