Face to face.

Артём.       Я понимаю, что с Никитой что-то происходит. С того момента, когда двое суток назад он пожал руку дочери нашего босса, Никита словно сам не свой. Мы не общались эти два дня, хотя обычно списывались каждый день, кидая смешные картинки или видео в общую беседу. Понял, что у него что-то случилось, когда Никита вошёл в репетиционный зал: взгляд напрочь отсутствующий.       Толик тяжело вздохнул, когда дверь резко захлопнулась за Никитой. Я не ожидал чего-то другого. Никиты здесь почти что и не было. Мыслями он был в другом месте. Я, кажется, даже догадывался в каком. И с кем.       — Я думаю, на сегодня это всё, — проговариваю, тяжело вздыхая. Хлопаю парня по плечу. Толик кивает, подтверждая мои слова.       — Да, наверное, — Артур садится на пуфик, открывая бутылку с водой, после чего делает несколько глотков.       — Ну, тогда до следующего занятия?       Артур лишь кивает в ответ. Мы пожимаем друг другу руки, и выходим с Толиком из зала, направляясь в раздевалку. Я молча снимаю футболку, после чего переодеваю спортивные штаны на джинсы. Толик уже обувается, когда резко замирает, пораженно смотря на меня.       — Думаешь, из-за Ани? — спрашивает он. Я пожимаю плечами, наконец, надев футболку, и присаживаюсь на скамью, чтобы надеть кроссовки.       — Вполне возможно. Видел, как он на неё смотрел? — тихо говорю, будто кто-то может нас услышать.       — Он уже давно так на неё смотрит, я заметил, — Толик неопределённо хмыкает, — Дёргается каждый раз, когда Костя о ней говорит.       — Она же такая… маленькая, — говорю в слух я, хотя мне кажется, что только думаю.       — Любви все возрасты покорны, — замечает Толя, накидывая ветровку, — Ты идёшь?       Я киваю в ответ, думая о том, что Никите будет нелегко.       Утром я просыпаюсь в отличном настроении, что довольно странно, ведь в последнее время много каких-то немаловажных проблем с этим мини-туром. Принял душ, освежаясь, и пошёл на кухню. Можно не есть целый день, но лично я считаю, что завтрак должен быть обязательным. Я приготовил сковородку для яиц, а сами яйца разбил в чашу, смешивая с молоком. Через несколько минут, когда масло и плита подогрелись, я вылил полученную жидкость на сковороду. Слегка помешивая, залез в телефон, проверяя утренние обновления. Завтрак был готов уже после пяти минут готовки. Я стараюсь не отвлекаться, когда ем, хотя сообщения от друзей так и приходят, на что я не могу удержаться и отвечаю. Так завтрак затягивается.       Я не мою посуду, лишь кладу её в раковину, чтобы сделать это потом, и иду в спальню к шкафу. Я выбираю чёрные джинсы, такого же цвета футболку и толстовку с какой-то популярной надписью. Время поджимает, и я быстро выхожу из квартиры, после чего спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу. Моя машина припаркована у дома, рядом с подъездом, поэтому я, практически, сразу оказываюсь за рулём. Еду быстро: пробок, на удивление, прям огромных нет. По радио играет какая-то зарубежная музыка, я киваю в такт. Когда я подъезжаю к офису, Никита с Толиком стоят у входа, дожидаясь меня.       — Я опоздал? — поинтересовался я, как только подошел к ним, думая, что задержал их. Никита поворачивается ко мне, отрицательно мотая головой.       — Нет, мы недавно подъехали, — улыбается Толик.       Никита ничего не говорит. Я думаю о том, что он сам расскажет, когда будет к этому готов. Пока Никита лишь сжимает кулаки в карманах куртки, сжимает челюсти, играя желваками, думает, потом расслабляется, а потом опять думает. Я думаю, когда, наконец, кончатся его метания.       Я не замечаю, как проходят все эти дни. Репетиции настолько выматывают, что я могу только приходить домой и обессиленно падать на кровать, засыпая мгновенно. Просто в один момент я вдруг осознаю, что мы сидим в кабинете Кости и ждём его дочь, чтобы, наконец, отправиться в этот тур.       — Пока мы ждём мою дочь, Аню, — говорит Константин, снимая очки и кладя их на стол, тяжело вздыхая и потирая переносицу, — Можно и поговорить. Никита, что с тобой в последнее время происходит? Ты отсутствуешь. У тебя что-то произошло?       — Нет, я в порядке, — твёрдо отвечает Ник, в прочем, никто ему не верит. Константин лишь кивает и так устало вздыхает, что мне становится его по-настоящему жаль, потому что я знаю, как он работает, не жалея ни здоровья, ни времени, ни, в общем-то, себя.       Дверь распахнулась. Аня вошла, смешно волоча чемодан, который она, зло бурча что-то себе под нос, оставила у стены. Поправила свитер горчичного цвета и уселась на диван. Рядом с Никитой. Он затвердел на глазах: спина напряжённо выпрямилась, плечи поднялись выше, взгляд устремился в одну точку, челюсть сжалась.       Никита, эх, Никита. Никита.       Она настолько рядом, что я улавливаю её запах. Неосознанно дышу глубже, заполняя лёгкие свежим воздухом, полевыми цветами и скошенной травой. Аня сжимает пальцы, а потом гладит свитер, будто выпрямляя. Я слежу за её пальцами, но вовремя одергиваю себя. Мне всё равно. Это ничего не значит. Она — ничего не значит.       — Привет, — шепчет она мне, слегка улыбаясь. Я сдержанно киваю, несмотря на неё, будто мне всё равно.       Аня кивает сама себе, судорожно вздохнув.       Правильно, Аня, нам нельзя общаться.       — Здравствуй, Аня, — тепло отзывается Константин, и Аня улыбается ему, — Я думаю, вы можете отправляться.       Константин провожает нас до лифта, целуя свою дочь в обе щёки, приговаривая, как она выросла. Я без энтузиазма подумал о том, что не так-то она и выросла. До сих пор маленькая. Маленькая. Машина ждёт нас у входа в офис. Мы рассаживаемся. Мне достаётся место у окна — я поглядываю на Аню, временно восполняющую должность концертного директора, которая расположилась напротив меня. Я еду почти молча, если не считать ехидные вопросы Толика, на которые я лишь отмахиваюсь. Я не вёл счёт времени, но, как мне показалось, водитель слишком быстро оповестил нас о том, что мы приехали. Артём вымолвил что-то вроде «наконец-то», а Аня, выскользнув быстрее всех, сделала глубокий вдох, как только оказалась на улице. Я, походу, опять провел всё время в мыслях. Из машины я вышел последний. Аня, посмотрев в свой планшет, велела нам идти за ней, что мы и сделали.       Артём катил за собой чемодан, по размерам который походил на ещё одного человека. У Толика был чемодан схожий с чемоданом Артёма, я же обошёлся средней спортивной сумкой и рюкзаком. Аня удивила своей скромностью: у неё был маленький чемодан и рюкзак, чем-то схожий на мой собственный. Артём, увидевший её багаж, стоял в ступоре секунд двадцать, пока не пробурчал себе что-то о нереальности под нос. Я плохо расслышал.       Толик шёл рядом с Аней, активно беседуя с ней, жестикулируя руками, заставляя её смеяться. Я со злостью и превосходством думал о том, что первым из нас, с кем она засмеялась, был я. Но то, что Аня так тесно, как мне тогда казалось, подружилась с Толиком, просто выводило меня из себя.       Я не понимал, мне хотелось то ли накричать на Аню, то ли поцеловать.       Аня, ничего не подозревая о моих душевных метаниях, подвела нас к девушке и парню. Она представила их: парня звали Тим, он выглядел слишком молодым, брюнет, волосы ёжиком, глаза ярко-зелёные, на время нашего тура был нашим диджеем; Каре было двадцать восемь, о чём она сама нам сказала, волосы были русые, концы осветлённые, глаза карие, восполняла должность визажиста.       Я никогда не умел считывать чувства людей по глазам, видеть там их боль, злость или ярость, мне это было чуждо и казалось невозможным. Но, клянусь, я почувствовал, как мою спину прожгло. Я повернулся и был прав. Аня отвернулась сразу же, нервно сжав планшет в руках, и дёрнула плечом. Я усмехнулся. Желание подойти к ней стало настолько сильным, что я сжал лямку чёрного рюкзака и сделал шаг к ней.       В этот момент охранник, сопровождающий Тима и Кару, сказал, что нам пора уже отправляться. Аня тут же схватилась за рюкзак, доставая из него билеты и отходя от меня подальше. Я подумал, что это знак. Нельзя, Никита. Стой на месте, не подходи. Я упрямо мотнул головой, но остался стоять на месте.       У новеньких места были рядом. Артём и Толик должны сидеть вместе. А моё место с Аней. Я подумал о том, что судьба всё-таки женщина, и её логика мне непонятна. Аня волновалась, когда передавала мне билет. Её рука мелко подрагивала, и это заставило меня улыбнуться.       Может быть, я напрасно себя накручиваю? Анатолий.       Я внимательно наблюдал за Никитой. Его поведение казалось странным. Я понимал почему, но не знал как помочь. Никита ещё не рассказывал ни мне, ни Артёму о своих чувствах, но мы явно их видели. Аня была ребёнком, и мы ясно это понимали. Никита — мужчиной. Это мы тоже понимали. Вполне может быть, что их взгляды на жизнь, какие-то приоритеты и цели отличаются. Всё-таки, разница в возрасте не маленькая. Никита часто говорил о детях и о том, что мечтает стать отцом. Аня сама пока ещё слушалась своего отца. Разница была очевидной.       — Аня, — улыбаясь, промолвил я. Аня мило улыбнулась, поправляя волосы. Я подумал о том, что она была вполне дружелюбной, несмотря на нашу первую встречу, — Как у тебя дела?       — Вполне нормально, — ответила девушка, — Ты как себя чувствуешь?       — Относительно хорошо. Спасибо, что поинтересовалась, — ответив, я задумался о том, как бы покорректней спросить о её возрасте, но путного ничего в голову не пришло. Тогда я разочарованно подумал о том, что журналистом мне не быть, — Я так давно тебя знаю, ещё совсем крохой, а сейчас ты такая взрослая.       — Мне восемнадцать, — просто ответила Аня, пожимая плечами, — Не такая уж я и взрослая.       Никита тоже так думает, милая.       — Получается, школу ты уже закончила? — для достоверности поинтересовался. Аня кивнула, однако, продолжив говорить:       — Этим летом сдала экзамены и получила аттестат, — Аня провела рукой по волосам, и в этот момент она напомнила мне Никиту, который, когда волнуется, делает такой же жест. Не такие уж они и разные.       — Куда поступать собираешься? — я с ужасом представил, что будет с Никитой, если она выбрала университет в другом городе.       Аня отвечать не спешила. Она отвела взгляд, закусив губу. Посмотрела на Никиту, который в этот момент разговаривал с Артёмом. А потом повела плечами. Мой телефон завибрировал, оповещая о смс. Аня дёрнулась и посмотрела мне в глаза.       — Обещаешь, что не расскажешь отцу? — тихо и нервно спросила она, подходя ближе ко мне. Вероятно, ей не хотелось, чтобы услышал кто-то помимо нас. Я кивнул, — В июне месяце я ездила в Нью-Йорк, — неуверенно продолжила она, — Я была на вступительных испытаниях в Джульярдской школе искусств на специальность «Актриса театра и кино».       Мне показалось, что я подавился воздухом.       — Джульярд? — шепотом воскликнул я, — Это же так далеко! Это же Нью-Йорк!       — Я знаю, поэтому папа и будет против, — зажато пискнула она, — Но это моя мечта! Я должна хотя бы попытаться.       — Даже не представляю, что с ним будет, — тихо проговорил я, смотря на улыбку Никиты, когда Артём что-то ему сказал. Никита громко рассмеялся, запуская ладонь в волосы и тормоша их, — С твоим папой, я имел в виду. Это же так далеко! А как созваниваться, часовые пояса же разные? Это надо же будет составлять какой-то график и…       Я заметил, как она поникла и вдруг понял, что несу полнейший бред.       — А хотя знаешь, ты поступила правильно, — сказал я, Аня тут же дёрнулась, посмотрев на меня широко распахнутыми глазами, — Нужно идти за своей мечтой, несмотря на трудности. Искренне надеюсь, что у тебя всё получится.       В порыве Аня бросилась обнимать меня, и я засмеялся, обнимая её в ответ. Никита смерил нас взглядом и отвернулся.       — Спасибо, спасибо, спасибо! Мне так это было нужно, — Аня отстранилась, продолжая возбуждённо говорить, — Я никому этого не говорила! Ты первый. Даже Геля не знает. Я так боялась, что меня не поймут! Ну папа точно не одобрит, но хоть кто-то сказал, что я делаю правильно! Господи, я такая счастливая!       Я смутно помнил, кто такая Геля, но решил не перебивать радостную речь Ани. Я крепко обнял девушку, как никто понимая её. Когда предстоял вопрос о конкурсе «Хочу к Меладзе», я ощутил на себе этот страх. Ты не представляешь, что с тобой будет в другой стране. Не представляешь, как воспримут эту новость близкие. Мне пришлось отказаться от многого в Казахстане, но я поехал, несмотря ни на что, и получил в России ещё больше. Это риск. Самый настоящий. Потому что никто не знает, что будет в будущем. И ты не можешь знать, что будет с тобой в другой стране. Исполнятся ли мечты?.. Сможешь ли ты, выстоишь все проблемы?       Оправдан ли будет этот риск?       Я тут же подумал о Никите. Что будет с ним? Никита был ранимым, и это правда. Но он скрывал всё внутри, редко делясь своими душевными переживаниями. За всё время нашего знакомства я помню только двух девушек Никиты. И к обоим он пытал какие-то чувства, определённо, но не такие сильные. Однако, несколько дней после расставаний находился в какой-то меланхолии. На вопросы о его состоянии он отвечал лишь «Я в порядке, просто жаль потраченного времени». И действительно, с первой девушкой, Лизой, Никита встречался несколько месяцев, после чего сам же и закончил отношения. «Не то» — сказал он нам с Артёмом тогда. Мы лишь пожали плечами. Ему было семнадцать тогда, и мы подумали, что у него ещё этих девушек будет много. Но он не оправдал наших ожиданий: в девятнадцать он снова стал встречаться с девушкой, с которой отношения продлились три года. Расстались они, вроде, обоюдно. Катя, та самая девушка, сказала нам как-то, что Никита остыл к ней. Разглядывал фото какой-то девушки, перестал её понимать, чаще раздражался. Больше мы девушек с Никитой не видели. Он часто говорил о детях, размышлял о любви, писал стихи. Тогда я стал придавать значение тому, как он смотрит на Аню. Я заметил это ещё во время его отношений с Катей, но это были лишь мои догадки, и я не смел говорить о них вслух. А теперь мне казалось, что я знаю о том, о чём Никита говорить не хотел.       Никита говорил как-то о девушке, с которой он встречался на расстоянии. Это было до нашей встречи и группы, но он рассказал нам об этом. Говорил о том, что это трудно, сложно, и он не хотел повторять это. «Это разбивает тебе сердце, — пожал он плечами тогда, — Когда тебе говорят, что тебя любят, это разбивает тебе сердце ещё больше».       Я неопределённо хмыкнул. Объявили посадку. Аня, сжав мне руку напоследок, пошла проверять все документы. Я вспомнил о сообщении и достал телефон.       «Как ты? Напиши мне, мы волнуемся».       Я написал о том, что у нас началась посадка и я очень сильно её люблю.

***

Подними глаза вверх, посмотри в небо! Взлети туда, где ты до сих пор не был, Порой успех так близок, его лишь нужно взять. Ты знаешь точно, сейчас не время ждать, эй!