До встречи с тобой (Черик)

      — Сегодня Чарльза нужно отвезти в больницу, — с такими словами меня встретил мистер Ксавье. Он снова торопился, и мы пересеклись, как и в прошлый раз, у калитки.       — Вот оно как, — я не придумал, как ещё ответить.       Я читал его расписание посещений врача, но оно, как оказалось, вылетело у меня из головы. Так что это можно было назвать внезапностью.       — Есть небольшая проблема, — начал мистер Ксавье на ходу. — Я должен был поехать вместе с вами, но появились новые обстоятельства, и я вынужден отправиться на работу.       — Вот оно как, — повторил я свою фразу, наблюдая, как мистер Ксавье закидывает портфель в машину и подходит ко мне.       — Вы справитесь один? — он спрашивал на полном серьёзе, а не просто соблюдал вежливость. — Если что, то, я думаю, мы сможем перенести визит к врачу…       — Нет, всё в порядке. Чарльз ведь объяснит, куда ехать?       — Да, и в машине есть навигатор, — я удовлетворённо кивнул. Брайан Ксавье снова протянул мне ключи. — Держите. А вообще, оставьте себе, это запасные. — Я удивлённо принял их, а он пояснил: — Мало ли, что случится.       Отлично, только что у меня появились ключи от самого богатого дома в этом городе. И чаще всего днём хозяев нет дома, только их сын на инвалидной коляске, который сидит во флигеле. Нет, ну неужели, только мне это кажется небезопасным?       — Где ключи от машины, знаете? — я молча кивнул. — Хорошо. Ну, что ж, надеюсь, Вы справитесь. А я уже опаздываю…       Мистер Ксавье попрощался и быстро скрылся из виду. Я направился к дому, а в голове была только одна мысль: «Машина! Наконец-то машина!». Это был, конечно, не спортивный автомобиль, а специальный микроавтобус, но всё же.       Выезжать нужно было в десять часов, и я не мог усидеть на месте, пока ждал этого времени. Ключи от машины уже были у меня в кармане, и, чтобы снять нервное напряжение, я перебирал их пальцами. Чтобы успокоиться, я постоянно делал нечто подобное, но сейчас это было заметно, и Чарльз решил, что я волнуюсь из-за поездки.       — Я, знаете ли, тоже переживаю, что мы поедем одни, — Чарльз решил успокоить меня, сказав это, но я усмехнулся. — Что не так?       — Да ничего, просто, по этому поводу я совершенно не переживаю. Это немного волнительно, да, но не более. — Я лукаво посмотрел в его сторону. — А вот Вы только что сказали, что переживаете, — Чарльз смутился, потому что осознал, что нечаянно выдал это. — Почему?       — Ну как же. Вы ведь можете запросто завести меня куда-нибудь на просёлочную дорожку и всё — меня днём с огнём не сыщешь.       Я снова хмыкнул себе под нос. Дело было явно не в этом.       — Если бы я хотел это сделать, то уже давно бы увёз Вас. Хотя, зачем увозить, прикончил бы прямо здесь, — я состроил злорадную мину и косо усмехнулся.       — Ну-ну, — Чарльз нагло скрестил руки и откинулся назад. — Смотрите-ка, кто тут разошёлся. А ведь какие раньше были золотые дни: ни слова против не скажет… — он покачал головой.       — Вы сами виноваты, что всё так происходит, многоуважаемый мистер Ксавье, — я ещё немного подурачился и решил сменить тему. — Я, кстати, удивлён, что Ваша мать не едет с нами.       — Она не ходит со мной по врачам.       Я не сумел скрыть удивления. Мне казалось, миссис Ксавье стремится контролировать все аспекты лечения своего сына.       — Раньше ходила, — пояснил Чарльз. — Но мы заключили соглашение.       Я покивал головой, примерно так себе это и представлял. Чарльз всё ещё сидел со скрещенными руками, словно закрываясь от чего-то.       — Что не так? — спросил я напрямик.       — Нет, всё в порядке, — ему не понравилось, что я заметил его переживания. — Просто, с отцом привычнее.       — Вы с ним в хороших отношениях, — сказал зачем-то я после небольшого молчания.       — Да, — кивнул Чарльз. Он смотрел в сторону и помолчал ещё немного. — После… после аварии он был единственным, кто всё ещё относился ко мне, как к обычному человеку.       Я громко хмыкнул, а Чарльз удивлённо посмотрел на меня.       — Я тоже считаю Вас обычным человеком, — я пожал плечами, показывая, что не вижу в этом чего-то странного. — Жутко раздражающим, но вполне себе обычным. Прямо до скучности обычный Вы человек, как только живёте.       Чарльз хотел нахмуриться и возмутиться, но не смог. Он начал светлеть прямо у меня на глазах. Лицо Чарльза, выглядящее старше его лет из-за тёмных кругов под глазами и постоянного выражения усталости, сейчас сильно помолодело. Он широко улыбнулся, блестя глазами, а я решил ретироваться в другую комнату. Срочно.       — В общем, не переживайте, я не потеряю и не уроню Вашу драгоценную тушку — мне за её сохранность платят деньги.       Я шутливо похлопал его по колену, когда вставал. Чарльз закатил глаза, но при этом снова усмехнулся. Он начал разговор, чтобы подбодрить меня, а вышло всё вдруг наоборот. В подбадриваниях и утешениях я явно был олухом, но, видимо, что-то в моих словах всё же успокоило его. Вот и ладно.       Я стал наворачивать круги в гостевой комнате, не понимая, почему решил уйти. Проанализировав своё поведение ещё немного, и ничего не поняв, я плюнул на это дело и пошёл на кухню. Там я отработанными движениями достал нужные для этого времени таблетки, чтобы позже отнести Чарльзу. Потом достал огромный журнал, в котором начал искать раздел про поездки в больницу. Вычитав всё от начала и до конца, я нахмурился, пытаясь сообразить, что и как делать. Я не хотел беспокоить Чарльза тем, что я вообще ничего не знаю о подготовке к такой поездке, поэтому я решил сделать звонок.       До этого я ещё ни разу не звонил мистеру или миссис Ксавье, но сегодня пришлось. Я недолго выбирал между двумя номерами, в итоге позвонив Брайану Ксавье. Я помнил, что он говорил что-то о делах, но я даже думать не хотел о звонке матери Чарльза.       Мистер Ксавье нескоро взял трубку, но он совершенно не был раздражён моим звонком, наоборот, он сам извинялся, что не описал мне подробностей. Необходимо было собрать большой рюкзак, в который нужно положить всё, что теоретически может понадобиться Чарльзу во время короткого визита, от стаканчиков до запасной одежды. Я удивлялся всё больше, слушая, как мистер Ксавье подробно описывает все возможные неприятности.       «Да, хорошо, что это бывает нечасто», — подумал я.       Через минут двадцать все сборы были закончены, лекарства выпиты, ключи от машины трижды проверены и найдены в карманах джинс. Я уже чуть было не потащил Чарльза в его домашней одежде на улицу, а он, покрутив пальцем у виска, заехал в свою комнату. Я недоумённо поднял брови, когда услышал звук закрываемой щеколды.       — Тоже мне…       — Вы пока можете идти и подготовить машину, — раздался приглушённый голос Чарльза из-за двери. — Нечего стоять над душой.       — Над душой? Я, между прочим, вообще в коридоре стою, — недоумевал я.       Немного постояв на месте и всё обдумав, я решил послушать его совета. Чарльза, конечно, было запрещено оставлять надолго, но ведь подготовить автомобиль действительно нужно было. Да и ничего произойти просто не могло было.       Снаружи автомобиль выглядел совершенно нормально, но при открытии задней пассажирской дверцы сбоку до самой земли опускался пандус. Я осмотрел всё внутри, приметив крепления для кресла и кучу ремней.       «Он что, будет торчать здесь?» — вдруг понял я.       Это было очевидно, но мне почему-то думалось, что в такой машине инвалид сможет пересесть на обычное пассажирское сидение. А так, получается, он всюду безвылазно сидит в своём кресле. Я ещё раз скептически осмотрел заднюю часть салона автомобиля и внимательно изучил устройство пандуса, прежде чем опустить его. Потом поставил машину разогреваться и вдруг услышал какой-то шум в доме. Недолго думая я бросился внутрь.       Я обнаружил Чарльза, когда тот выезжал из своей комнаты. С ним всё было в порядке, правда, было видно, что он отчего-то смутился.       — Что за шум был? — спросил я, бегая глазами по дому.       — Господи, Вы так волнуетесь, как будто бы начался пожар, — язвительно сказал он и добавил уже не так уверенно: — Просто упало кресло.       Я уставился на него и обнаружил, что он сидит на каком-то другом инвалидном кресле. На мой молчаливый вопрос он пояснил:       — У меня отдельное кресло для поездок.       — Неплохо… — присвистнул я, а потом заглянул в спальню Чарльза и увидел его обычное кресло. Оно валялось на боку, и я послал второй молчаливый вопрос во взгляде Чарльзу.       — Отец занёс его с утра в мою комнату, а пока я перебирался в него, я свалил другое.       На его виноватый вид я не смог сдержать ухмылки. Точнее даже не ухмылки, а улыбки. Я только недавно стал проявлять эти эмоции на лице снова, но ещё не мог понять, как именно это выглядит.       Я обошёл Чарльза и стал поднимать упавшее кресло. Оно оказалось тяжелее, чем я представлял, но я всё же с лёгкостью вернул ему вертикальное положение. Без своего владельца оно выглядело таким пустым, что я не смог долго на него смотреть и отвёл глаза.       Чарльз следил за моими действиями, я посмотрел на него и только сейчас, успокоившись, что ничего страшного не произошло, я заметил, что он переоделся. На нём были надеты брюки в мелкую полоску, белая рубашка с вязаным жилетом, а сверху ещё и твидовый пиджак. Под моим взглядом Чарльз нервно поправил рукава.       — Что? — недовольно спросил он. Я, наконец, отвёл глаза. Во всех этих толстых слоях тёмной одежды он казался ещё худее и бледнее. От его вида во мне против моей воли проснулся неожиданный инстинкт, шепчущий мне на ухо, что можно немного обойти советы диетолога и накладывать Чарльзу порции побольше и посытнее.       — Ничего. Просто удивлён, что Вы можете одеваться почти как нормальный человек, — съязвил я, чтобы скрыть свои настоящие мысли. Я говорил сейчас точно так же, как Ванда разговаривала со мной.       — Кто бы говорил! — Чарльз раздражённо направил своё кресло в сторону выхода. Было заметно, что это кресло более громоздкое, чем домашнее, и что им труднее управлять. — Вы меня вообще чуть в халате не выкатили. И что значит «почти»? Нормальная одежда, я всегда так ходил.       И действительно, я вспомнил снимки, которые раньше стояли на полках. Там он был в подобных комплектах одежды.       — Досталась в наследство от дедушки что ли? — своими попытками пошутить я старался подбодрить Чарльза, на улице он вообще выглядел белее мела и, казалось, чувствовал себя как минимум неуютно вне дома. — Вам осталось ещё начать лысеть — и точно будете вылитый профессор.       Тут он вдруг нахмурился (я уже замечал, какой необычной формы его брови?), я засмотрелся на это, и Чарльз совершенно внезапно атаковал меня, наехав колёсами по ногам. Он отдавил мне ступни, и ещё какой-то выступ на кресле больно врезался под колено, как раз по тому месту, где боль чувствуется острее. От удивлёния я даже не сказал ни слова, только шикнул от боли и отскочил, уставившись на него. Чарльз же имел очень воинственный и торжествующий вид. Я потирал колено и поражённо смотрел, как он невозмутимо едет до автомобиля.       «Похоже, всё-таки взбодрил» — попытался похвалить себя я. — «Но какой ценой».       На улице было морозно, поэтому Чарльз натягивал на себя пальто. Выходило не очень удачно, но он всем своим видом давал понять, что моя помощь ему не требуется, и, вообще, мне лучше даже не смотреть на него. Кое-как справившись с одеждой, он подъехал к машине. Под его руководством я начал всё обустраивать. Чарльз долго описывал и объяснял устройство подъёма, я покивал, и просто закатил его вручную, оборвав на середине фразы. Кресло вместе с хозяином, конечно, было тяжеленным, но так мне было проще. Чарльз только поражённо покачал головой. Затем он сам пристёгивал себя ремнями, а я же фиксировал колёса и крепления.       В очередной раз удостоверившись, что всё крепко держится, за что получил нетерпеливый вздох от Чарльза, я поднял пандус, закрыл дверь и отправился на место водителя.       Автомобилем явно редко пользовались, и выглядел он, как новенький. В салоне пахло кожей, качественным пластиком и даже металлом. Я глубоко вздохнул, чуть прикрыв глаза, и осторожно опустился на водительское сиденье. Так же осторожно захлопнул дверь и провёл руками по рулю, наслаждаясь тихим звуком заведённого двигателя.       — Ничего себе… — вдруг раздался голос сзади. Я посмотрел в зеркало заднего вида на Чарльза и понял, что он всё это время наблюдает со мной с удивлённой усмешкой.       — Что? — я был слегка недоволен тем, что меня застукали за наслаждением от автомобиля. Я переключился на заднюю передачу, повернувшись и следя за дорогой, начал плавно сдавать назад и разворачиваться. Видеть сзади не пассажирские сидения, а прикреплённое инвалидное кресло было непривычно. Я следил за тем, чтобы не задеть оградку и клумбы, а Чарльз следил за моими движениями.       — Да ничего, но я, кажется, сейчас заметил на Вашем лице улыбку, — сказал тот тоном человека, который только что увидел динозавра в своём саду.       — Вам показалось, — я уже развернул машину передом, сел прямо и выехал за территорию особняка. Я внимательно смотрел вперёд, привыкая к габаритам автомобиля.       — Вы что, из этих? — я быстро взглянул в зеркало на Чарльза. — Из автомобильных маньяков. — Пояснил он, а я выдохнул.       Я пожал плечами, мол, может быть. Я любил тишину в поездках на машине, хотя и так был не особо разговорчив. Однако спустя десять минут, когда я уже окончательно приноровился к машине и, казалось, мог водить с закрытыми глазами, я понял, что поговорить всё же не мешало бы. Чарльз выглядел совершенно безрадостно и всё это время смотрел в окно. Этим видом он напомнил мне о тех днях, когда мы игнорировали присутствие друг друга в доме, а он хмуро пялился часами в окно гостиной. Только сейчас я понял, что по сравнению с тем временем, он сильно изменился, и мне не хотелось возвращать ему то состояние.       Мы выехали на широкую загородную дорогу, потому что ехали в объезд, минуя пробки в центре. Я постукивал пальцами по рулю, придумывая, что сказать. Он передёрнул плечами, но в машине была включена печка, так что я подумал, что ему просто неуютно.       — Неудобно? — я решился на первый вопрос, разрезавший тишину.       «Теперь мне приходится делать первый ход.»       — Нет, всё в порядке. — Чарльз, наконец, оторвал взгляд от окна и посмотрел на меня. Я тут же отвернулся от зеркала и продолжил говорить, смотря на дорогу.       — Наверное, просто ужасно всегда ездить пассажиром и не иметь возможности водить, — я не нашёл, что сказать лучше. Но Чарльз усмехнулся, то ли позабавленный моими словами, то ли обрадованный прекращению молчанки.       — Нет, вот с этим-то у меня проблем вообще нет. А Вы бы, наверное, умерли с горя, если бы потеряли возможность водить машину? — спросил он шутливо.       — Скорее всего, — хмыкнул я, обгоняя машину спереди. Чарльз проводил взглядом оставшийся позади ниссан. — Но на самом деле у меня нет своей машины. Я очень редко вожу отцовскую, а сегодняшняя поездка на этой крошке, — я провёл рукой по приборной панели. — Просто подарок судьбы.       Чарльз постарался скрыть свой смех, но вышло у него неудачно. Я недовольно глянул на него и резче, чем нужно было, вывернул руль, чтобы обогнать следующую машину. Чарльза немного тряхнуло, и он возмущённо посмотрел на меня, понимая, что я специально, но я уже снова смотрел на дорогу как ни в чём не бывало.       — Я вообще не водил машину, — сказал он, тоже глядя на дорогу за лобовым стеклом.       — Не может быть.       — Ну, мне это удавалось не очень-то. Я на самом деле жутко невнимателен, когда дело касается каких-то бытовых ситуаций, вождение входит в их число.       Я очень хорошо себе представлял, как Чарльз идёт по комнате с книгой в руках и сшибает всё на свете. Или как он сдаёт назад в лексусе его отца и разбивает ту клумбу, которую я разбил камнем. Воображаемые сцены были очень яркими, но, посмотрев на Чарльза, бледность которого оттеняли тяжёлая одежда и чёрное инвалидное кресло, я прогнал их из головы.       — Звучит ужасно скучно.       — Знаете, но я очень любил ездить на переднем сиденье. Сидящему там пассажиру не нужно возиться с управлением, следить за дорогой и так далее, а ощущения такие же, как и у водителя, — я кивнул, задумавшись об этом. — А сидя здесь я себя чувствую…ну, как лошадь в загоне. — Он грустно усмехнулся.       — Или как преступник в клетке полицейской машины, — добавил я.       — Ооо, да, конечно. — Он опять засмеялся. — Катались, небось, в такой, да?       — Чёрт, — я старательно изображал, что разозлился. — И почему я всем кажусь таким устрашающим? Я и мухи в жизни не обидел.       Машин на дороге стало больше потому, что мы уже подъезжали к городским дорогам. По встречке теперь тоже было оживлённое движение, но я всё равно ещё обгонял машины.       — Конечно, — Чарльз вцепился взглядом на дорогу. — Это видно особенно по Вашей езде.       — Я не превышаю положенной скорости, — я ткнул пальцем в спидометр, стрелка была прямо на линии допустимого здесь максимума. — А они еле тащатся.       — У меня был один знакомый автоманьяк. Вы, похоже, все ужасно водите… — На мой взгляд, полный непритворного возмущения, он пояснил: — Ужасно в том смысле, что слишком быстро и резко.       — Вы же сами сказали, что Вам нравилось ощущение скорости на переднем сидении, — он неопределённо пожал плечами. — И это Вы ещё на мотоцикле не ездили. — Я мечтательно вздохнул. — Вот где действительно ощущаешь полную скорость, ветер и адреналин.       Я в прекраснейшем расположении духа взглянул в зеркало и обнаружил застывший взгляд Чарльза. Хорошее настроение как ветром сдуло, а Чарльз заговорил холодным голосом:       — О, я как-то познакомился с любителем погонять на мотоцикле.       Я не понял, что конкретно сейчас произошло, но атмосфера стала давящей. Благо мы уже почти добрались до больницы. Дальнейшие разговоры прекратились, мы только обсудили, как лучше подъехать и где припарковаться.       Несмотря на всю свою любовь к автомобилям, сейчас я был просто счастлив выбраться, наконец, из машины. Хотя непонятная неловкость ситуации всё ещё преследовала меня. Я выдвинул пандус и выкатил кресло Чарльза на бетонированную площадку.       Некоторые вещи не замечаешь, пока не сопровождаешь человека в инвалидном кресле. Например, насколько ужасны почти все мостовые, пестрящие плохо заделанными дырами или просто неровные. Я медленно шёл рядом с Чарльзом, который ехал самостоятельно, и замечал, как он страдальчески дёргается на каждом ухабе и как часто вынужден осторожно объезжать возможные преграды. Я делал вид, что не вижу этого, Чарльз же просто ехал с мрачным и решительным видом.       Другой неприятный момент — насколько эгоистичны почти все водители. Они паркуются напротив съездов с тротуара или так близко, что инвалидное кресло просто не сможет пролезть. Я был шокирован и пару раз наезжал на подъехавших водителей и даже чуть не начинал разборки, но Чарльз ехал вперёд, и мне приходилось оставлять невежд ненаказанными. Он, похоже, привык.       Чарльз не произнес ни единого слова, с тех пор как мы вышли из машины.       Сама больница оказалась невысоким сверкающим зданием. Безупречно чистая приемная больше напоминала современный отель, возможно свидетельствуя о частной страховке. Я держался позади, пока Чарльз называл секретарю своё имя, а затем последовал за ним по длинному коридору. Я ходил за ним, словно телохранитель, внимательно осматриваясь вокруг. Он насмешливо посмотрел на это, но всё ещё молчал. У меня был большой рюкзак с вещами, необходимыми Чарльзу.       К врачу я, конечно, не пошёл. Чарльз скрылся в кабинете, а я сел в удобное кресло возле него и стал ждать. Прочитав все брошюры, ознакомительные медицинские журналы и прочую макулатуру, что валялась рядом, я подумывал, чем заняться.       Прошло где-то полчаса, когда из кабинета кто-то вышел, я в это время убийственным взглядом дырявил пол. Я сверкнул глазами вверх, но это был не Чарльз, а какой-то молодой медбрат в очках. От моего взгляда он споткнулся, когда закрывал дверь кабинета. Я опять угрюмо уставился вниз, а он не спешил уходить. Потоптался немного в поле зрения, потом ушёл за угол, но снова вернулся и встал рядом. Я поднял усталый взгляд, в котором явственно читалось: «Че надо?»       — Я просто хотел… спросить… — парень неуверенно замямлил и поправил очки. — С Вами всё хорошо?       Я понял, что виной всему та ужасная атмосфера, что я создаю вокруг себя, когда злюсь. Я решил развлечься:       — Моя дочь только что скончалась, — сказал я сиплым голосом. Долговязый парень вытаращился на меня. Я сдержал смешок и добавил: — И моя жена.       — Оу… — он то ли хотел дотронуться до моего плеча, то ли ещё что, но медбрат стал мельтешить руками и не решался, сесть ему рядом или стоять дальше. — Как… как это произошло?       — Они… — настолько я не продумал. Я решил, что он сразу поймёт, что я издеваюсь, потому что это, чёрт возьми, не реанимация, чтобы люди здесь убивались от горя. — Их застрелили.       — Заст…застрелили! — Он нервно огляделся по сторонам. — Прямо из пистолета?       — Ммм, нет. — Я сделал интригующую паузу. — Стрелой. Из лука. Обеих.       Он всё ещё стоял с открытым ртом, а я всё ещё пронзительно смотрел ему в глаза. Моя актёрская игра была на грани таланта, но с луком я всё же переборщил, поэтому парень уже через минуту задыхался от возмущения. Я поднял руки ладонями вверх.       — Спокойно, спокойно.       — Это не смешно! — он раздражённо поправил очки. — Вы сидели здесь с таким видом, что я подумал…       — Да, я понял уже. Нет, я просто скучаю. Я сопровождаемый того милейшего сударя, что торчит уже минут сорок в кабинете, из которого Вы вышли.       Медбрат посмотрел на дверь, а потом на меня.       — Так Вы новый работник Чарльза? — он удивлённо осмотрел меня с ног до головы. Казалось, что в мой бред он поверил больше, чем в правду.       — Вы знакомы? — он назвал Чарльза по имени слишком по-приятельски.       — Да… Я Хэнк МакКой, — парень вдруг протянул мне руку. Я с небольшим удивлёнием пожал её.       — Эрик Леншерр.       — Я работаю здесь медбратом.       — Я вижу, — но Хэнка не смутили мои язвительные слова и он продолжил.       — Но это только подработка, пока я учусь. Потом я стану настоящим врачом, а не мальчиком на побегушках.       — Ага, — я «внимательно» слушал его, обводя взглядом помещение, в который раз надеясь найти что-нибудь интересное.       — Ну и, в общем, меня приставили к Чарльзу, когда он только попал сюда, — тут уже я заинтересованно взглянул на молодого человека, который успел сесть рядом со мной. — Я помогал его лечащему врачу, а потом я находился при нём дома.       — В особняке? — уточнил я.       — Да. Я занимался с ним физиотерапией, ставил капельницы и помогал с физиологическими проблемами и многое другое, — я внимательно слушал своего неожиданно появившегося нового знакомого. — Ему сделали операцию, которая вернула некоторую подвижность рук. Это вообще единственное, в чём могли помочь врачи. Потом нашими совместными усилиями мы добились того результата, что имеем сейчас. Как только он смог самостоятельно выбираться из кресла, он отказался от моих услуг.       Хэнк тяжело вздохнул.       — Но у него ведь не полная подвижность рук.       — Да, у нас не получилось ничего поделать с мелкой моторикой. Физиотерапия перестала помогать, и его запал уверенности в своих силах иссяк. — Хэнк опять поправил очки. — В общих словах — так.       Мы немного помолчали. Я хотел напомнить этому МакКою, что он куда-то шёл, но, скорее всего, по рассеянности своей забыл и сидит здесь. Но решил ещё немного расспросить внезапный источник информации.       — Чем они там занимаются? — спросил я его, кивая головой в сторону кабинета.       — Обычная полугодовая проверка, — оторвался от своих размышлений Хэнк.       — Проверяют, нет ли улучшений?       — Ему вряд ли станет лучше. — Хэнк поджал губы. — Всё же повреждён спинной мозг…       — Но ведь раньше физиотерапия помогала.       — Сейчас она идёт только на поддержание физической формы, чтобы мышцы не атрофировались, из костей не вымывался кальций, кровь не застаивалась в ногах и так далее. Тот курс, что у него назначен, всего лишь снимает боль и сохраняет ту подвижность, которая у него есть.       — А Чарльз делает то, что ему прописано? В смысле, физиотерапию? — по-моему, он ничем не занимается. При мне, по крайней мере, точно.       — Делает, но, мне кажется, вполсилы. — Медбрат сморщил нос. — Когда я поступил на работу, он был полон решимости. Реабилитация шла довольно неплохо, но после года без каких-либо улучшений, наверное, сложно верить, что дело того стоит.       — Но ведь улучшения ещё могут быть? Вернуть нормальную подвижность кистям можно?       — Честно? — Хэнк уставился в пол. — Не знаю. Спинной мозг пока не научились чинить. Это совершенно необузданная область медицины.       Я смотрел на дверь, думая о лице Чарльза, когда мы ехали под зимним солнцем, и о сияющем лице мужчины на фотографии с лыжного курорта.       — Но ведь медицина не стоит на месте, правда? — спросил словно сам у себя Хэнк. — Пока живу — надеюсь.       — Конечно, — ответил я ровным тоном.       Хэнк МакКой задел взглядом часы и вдруг опомнился, вскочив с кресла.       — Ой, меня же послали за коробками, которые только что привезли!       Высказав это, он убежал куда-то за угол. Я покачал головой и принялся дальше умирать со скуки.       Минут через пять где-то вдалеке послышалось громыхание. Потом в коридоре за углом стало слышно, что кто-то кого-то толкнул и извиняется. Я тяжело вздохнул, когда узнал в извиняющемся медбрата Хэнка. Я встал и заглянул в коридор. Всё было верно: МакКой еле тащил в руках три больших коробки, они даже заслоняли его лицо, и сшибал по пути идущих навстречу людей, при этом ещё обильно извиняясь. Я немного посмотрел на эту картину и пошёл в его сторону. Всё равно заняться нечем.       — Давай сюда, — я забрал верхнюю коробку, явив миру растерянное лицо Хэнка со съехавшими очками.       — О, — только и смог сказать он, а я уже забрал вторую тяжёлую коробку. Наверное, там какие-нибудь медприборы.       — Третью не возьму, а то более тебя ничего видеть не буду, — худощавый парень оказался повыше меня.       — Спасибо! — он радостно потопал в кабинет, — Зайдём вместе, я думаю, с Чарльзом уже закончили.       — Отлично, — после этих слов даже нести коробки стало легче. Наконец-то я уеду из этого стерильно-белого места.       И правда, когда мы открыли дверь, я услышал, что сеанс уже заканчивается. Мы зашли, и врач вышел из-за перегородки, где до этого общался с Чарльзом.       Мужчина удивлённо посмотрел на меня, но потом увидел коробки в руках и Хэнка и промолчал, покачав головой. Наверное, МакКой не впервые получает помощь от посетителей.       — Итак, увидимся через три месяца, мистер Ксавье, — сказал врач, садясь за свой рабочий стол. — Я изменил дозировку лекарств от спазмов, и Вам обязательно сообщат по телефону результаты анализов. Возможно, в понедельник.       — Я могу купить их в аптеке внизу? — услышал я голос Чарльза за белой перегородкой.       — Да. Вот рецепт. И эти тоже должны у них быть.       Врач положил бумажки на край стола, а я раздумывал, взять их или нет. Хэнк, уже успевший пройти к столу у окна и поставить туда коробку, спросил:       — Забрать папку?       Я понял, что дело близится к концу. Я прошёл к тому же столу, аккуратно поставил коробки и развернулся. Отсюда было видно Чарльза. Он только взял в руки рубашку, чтобы надеть её, и на секунду замер, увидев меня. Врач, заметивший, что незнакомый мужчина, помогший дотащить коробки нерадивому медбрату, нарушил личное пространство его пациента, попросил меня удалиться.       — Я… работник Чарльза, — сообщил я. Чарльз вышел из ступора и незамедлительно кинулся прикрываться рубашкой. — Простите… — сказал я, обращаясь ни к кому и ко всем сразу, и отошёл к двери. — Мне показалось, что вы закончили.       — Погодите минутку снаружи, мистер Леншерр, — раздался резкий голос Чарльза.       Хорошо, что я не видел его лица в этот момент. Я быстро скрылся за дверью.       Меня поразило не обнажённое тело Чарльза, худое и покрытое шрамами. И не недовольный вид врача — с таким же видом миссис Ксавье смотрела на меня день за днём.       Нет, меня поразили синевато-багровые линии на запястьях Чарльза, длинные неровные шрамы, которые невозможно было скрыть, как бы проворно Чарльз ни старался прикрыться.