В клетке со зверем

«Все течет, все изменяется», — сказал когда-то Гераклит. Все текло и изменялось в моей жизни. Дни проходили один за другим, неделя шла за неделей, месяц за месяцем. За окном стоял необычный для конца ноября мороз, а я уже год жила в Максовом доме. Как много всего произошло за это время. От простой няни я прошла путь до хозяйки особняка, но если бы годом ранее мне бы сказали, что я буду жить с Максимом на правах его супруги, я бы не поверила. Тем не менее, я легко свыклась с новой ролью, хотя в доме было не все гладко. Максим с головой ушел в работу. Он не вводил меня в курс дел, часто уезжал и возвращался без предупреждения совершенно вымотанным. Как я могла понять, у него были серьезные проблемы, и, хотя он держал их в секрете, больше всего переживал за меня. После дня рождения Софи Макс просил не покидать дом без особой надобности. Только когда я находилась за трехметровым забором нашей крепости, мой мужчина мог за меня не волноваться. Я не решалась ослушаться, и не только потому, что боялась за свою жизнь, но и потому, что не хотела становиться лишним поводом для волнения Максима. К тому же, забот дома значительно прибавилось. Женя проработала у нас до октября, а потом попросила ее рассчитать. Молодой девушке было тяжело жить отшельницей, не имея возможности знакомиться с новыми людьми и, в конце концов, найти нового мужчину. Если и мне, и Лизе удалось обрести свое счастье под крышей этого дома, у Жени это не вышло. Она оправилась после болезненного развода и снова почувствовала вкус к жизни. Откровенно говоря, ее увольнение я расценила как хороший знак, ведь так могла вновь сблизиться с Софи. Моя малышка все больше от меня отдалялась. Между нами не было прежнего доверия и не последнюю роль в этом сыграла Илона. Девочка настраивала Софи против новой мачехи, а она охотно ей верила. Мне было дико больно сознавать, что после всего, что было, Сонечка предпочла Илону. После очередной нашей с ней ссоры Максим хотел запретить дочери общаться со злосчастной подружкой, но я настояла на обратном, надеясь переубедить Илону, и даже поехала к ней домой. Там мне удалось поговорить с Анжеликой, ее мачехой, но та только посмеялась надо мной: — Вы серьезно хотите заполучить доверие Софи? Для чего? Вы же уже с ее отцом. Или ждете официального брака? — Я хочу наладить отношения с Соней, потому что ее люблю. — Татьяна, я, как никто, вас понимаю, — чуть наклонившись, прошептала силиконовая кукла, — вы, как и я, работали няней, но получили джек-пот. Поначалу мне тоже приходилось возиться с Илоной, но потом, когда ее отец… — Подождите! — не выдержала я, — я люблю Максима и люблю Соню. Она мне как родная. — Татьяна, для чего все это? Зачем врать? — Анжелика откинулась на кресле, посмотрев на меня так, словно я самое отвратительное, что она когда-либо встречала, — Софи не ваша дочь. Она самая обычная капризная девчонка. Выйдите за Макса, родите ему другого ребенка, о нем и будете думать. Я, кстати, сейчас как раз над этим работаю. — Ничего удивительного, что Илона такого мнения о мачехах, — отставив на столик чашку кофе, любезно предложенную Анжеликой получасом ранее, я встала с дивана, поправила подол платья и кивнула женщине, — всего хорошего. Больше я не пыталась искать встреч с мачехой Илоны. Что до самой девочки, то мне было искренне ее жаль. Это стало еще одной причиной, по которой я не позволила Максиму запрещать Софи с ней общаться. По сути, моя малышка — единственная, кто остался у Илоны. Будь у меня возможность выезжать из особняка чаще, я бы обязательно сводила куда-нибудь девочек и на деле доказала, как сильно люблю Софи. Единственное, чему я могла порадоваться, это ее дружба с Кариной. Малышки помирились и снова играли вместе, теперь и в школе. С октября Софи пошла в подготовительный класс, где четыре дня в неделю ее готовили к школе. Сначала на занятия малышку возила Женя, но потом ей приходилось ездить исключительно с охраной. Макс предложил нанять новую няню, но я напрочь отказалась и взяла на себя все заботы о девочке, тем более, что по дому мне помогала Лиза. Их отношения с Салимом не стали прежними, подруга все так же жила отдельно, но все же они постепенно сближались. Несколько раз Салим приглашал Лизу на свидания, и в итоге она сдалась. Правда, торопить события девушка не хотела, и роман с дворецким все три месяца находился на конфетно-букетной стадии. Василиса и Игнат Семенович стали настоящей семьей. Они жили в своем домике, вели хозяйство и приходили к нам в гости. Как-то раз женщина даже призналась, что они с Игнатушкой подумывают о ребенке. — Серьезно? Василис, ты хочешь родить? — удивилась я, ведь, как ни крути, а возраст обоих был совсем не юным. — Нет, Танюш, ты что? — засмеялась она, — мы сиротку думаем взять. Не совсем маленького, лет пять-семь. — Но ты же понимаешь, как это будет непросто? В таком возрасте у ребенка уже сложившийся характер, а если он будет хулиганом? — на самом деле мне нравилась идея с усыновлением, но я беспокоилась о том, как Василиса с Игнатом Семеновичем справятся с маленьким проказником. — Зато мы ему семью дадим. В доме куда лучше, чем в приюте. Игнатушка хозяйству обучит, а я откормлю, как следует. — Хорошо, Василис. Только с Максимом поговорите. — Конечно. Такое решение вместе примем. Но если он против будет, ты поддержишь? — она смутилась и опустила взгляд, зная, как непросто идти против Макса. Мы обе понимали, что если мой мужчина не согласится на усыновление, никакого ребеночка у Василисы и Игната Семеновича не будет. — Поддержу. И помогу, если с ним проблемы будут. Максим удивился такому решению отца и его новой жены, но не стал возражать, и Василиса занялась документами на усыновление. — Ты правда не против, чтобы у тебя появился братик? — спросила я тем же вечером. Покладистость Макса в таком серьезном вопросе смущала, и я чувствовала, что здесь что-то не так. — Это было несколько неожиданно, но я не возражаю, — ответил он, снимая с себя рубашку, пропахшую табаком, одеколоном и совсем слабо его потом. — Хорошо. Я боялась, что ты не позволишь, — призналась я. — Еще год назад не позволил бы. Решил, что это глупая старческая прихоть. — Что изменилось сейчас? — Появилась ты, — усмехнулся он и, сев на край кровати рядом со мной, заставил посмотреть в его глубокие темные глаза, — ты доказала, как важна семья. Вы с Софи даете мне силы и энергию, ради вас я хочу скорее вернуться домой и быть целым и невредимым. Мой отец и Василиса заслужили свою семью. Тем более, если со мной что-нибудь случится, у отца останется еще ребенок. — Максим… Не говори так! Что может случиться? — испугалась я. — Ничего, милая. Это я просто гипотетически, — он обнял меня, стараясь успокоить, но я научилась видеть его обман. — Что-то происходит, ведь так? Ты почти не бываешь дома, часто витаешь в своих мыслях… — Тебя это не должно тревожить, — перебил Макс, — я уже тебе говорил, что в мои дела не следует влезать. Что до проблем, то я сам их решу, а тебя должно волновать вечернее платье на осенний прием. Ты уже выбрала? — Нет пока, — виновато ответила я. — Как? Таня, вечер уже через три дня, и ты должна быть самой красивой. В последние ноябрьские выходные должен был состояться прием, где собиралось руководство Максовой организации, тот самый парламент или совет. На этом приеме мой мужчина собирался официально представить и меня, чтобы через какое-то время ввести в свою организацию. Я этого не хотела, но все было уже решено. Максим обещал, что мое участие в его деятельности будет сведено к минимуму, но все равно я не желала становиться частью преступного мира. Поскольку мне не позволялось покидать особняк, Макс привез несколько каталогов, по которым я могла выбрать платье. После трех мучительных часов я все-таки определилась: алое атласное в пол. Оно совершенно не соответствовало мне прежней, но будучи избранницей Максима, я хотела выглядеть достойной его. Наряд должны были доставить в день приема и сразу подогнать, если размер окажется не мой. Прическу и макияж делали нанятые стилисты. Пока меня готовили к вечеру, я не видела своего возлюбленного. Салим сообщил, что Макс уехал совсем рано и не сказал, куда. Снова его неожиданные отлучки. — Ты такая красавица, — восхищенно разглядывая меня, сказала Лиза. — Я так волнуюсь, — в который раз призналась я подруге. — Не надо. Все будет хорошо. Подумаешь, мафиозный клан. — Лиза! — Ну, я же шучу. Может быть, Макс никакой не мафиози. Мы же не знаем наверняка. — В том-то и дело, Лиз, что знаем, — вздохнула я и опустилась на кровать, аккуратно расправляя складки платья. — А ты не лезь в это. Себе хуже сделаешь. Люби его таким, какой он с тобой. А вся его темная деятельность… Не знаешь наверняка, значит, этого и нет, — отмахнулась подруга. — Не знаю… — Чего не знаешь? Ты, кажется, уже сделала выбор. С ним — значит, и все его дерьмо принимаешь; не хочешь связываться с этим — должна бросить Максима. — Но я не могу его бросить… Он — моя жизнь. — Тогда поправь макияж и жди своего принца, а я пошла к Софи. Может быть, она уже успокоилась… Когда малышка узнала, что вечером мы с папой уходим и вернемся не раньше завтрашнего вечера — после приема мы договорились остаться в московской квартире, чтобы не ехать долго домой, — она расстроилась. Каждое действие, связанное со мной, Софи принимала в штыки, воспринимая это как попытку отобрать папу. Люси и Слава снова уехали, и Сонечка должна была остаться с Лизой. Я предложила ей провести эти дни у дедушки и Василисы, но она сама отказалась, заявив, что мы не заберем ее обратно домой. Как переубедить кроху, я не знала, поэтому решила дать ей время, показывать, как много она для нас значит, ведь словам Софи больше не верила. Максим задерживался. Он должен был приехать в шесть, но в половине седьмого его все еще не было. Не находя себе места, я ходила по комнате взад-вперед, заламывая руки и волнуясь из-за этого проклятого вечера. В глубине души теплилась надежда, что из-за срочных дел наша поездка на прием сорвется, но хлопок двери в нашу спальню эту надежду разрушил. — Ты божественна, — прошептал мой мужчина, подходя сзади и овивая руками мою талию. — Все в порядке? Ты задержался, — стараясь скрыть переживания, поинтересовалась я, разворачиваясь в его объятьях. — Заехал в одно место, чтобы купить тебе подарок, — подмигнул Максим, а по недоброму огоньку в его глазах я поняла, что мужчина что-то задумал. — Что за подарок? — Скоро узнаешь, — шепнул он на ухо и отстранился, — я в душ, переоденусь и тогда его подарю. Вот уже год я восхищалась умением Максима быстро приводить себя в порядок. Ему хватило пяти минут, чтобы принять душ, трех, чтобы побриться и двух, чтобы одеться. Глядя на него в шикарном смокинге, я не верила, что этот мужчина мой. Я обожала его, дышала им, жила ради него. Все прошлые сомнения молниеносно были отброшены, и я была готова идти за Максом даже в ад. — А теперь мой подарок, — криво улыбнулся он, опустившись передо мной на колено. Сердце пропустило удар и я была готова ответить «да», но предложения не последовало. Вместо этого Максим медленно пробрался под подол платья и аккуратно повел ладонями вверх, очертил кромку чулок кончиками пальцев, а потом стал стягивать мои трусики. — Что ты творишь? Нам же пора, — вырвался нервный смешок, но это только раззадорило мужчину. — Тссс… — он окончательно стянул трусики и непозволительно высоко задрал юбку, — шагни правой в сторону. — Что?.. — я окончательно растерялась, не представляя, что задумал Максим, но стоило ему коснуться моего бедра, я подчинилась, отмечая про себя, что не чувствую ни грамма стыда за то, что делаю. — Ты очень красивая. Макс не дал мне свести ноги, когда я попыталась скрыться от его пронзительного взгляда. За секунду до того, как он коснулся меня языком, я почувствовала его частое горячее дыхание. Чтобы сохранить равновесие, пришлось крепко схватиться за столешницу, о которую я оперлась. А Максим продолжал свою сладкую пытку, разбивая вдребезги последние здравые мысли. — Теперь ты готова, — скользнув по мне пальцем, удостоверяясь, что я достаточно влажная, заявил он. — К чему? — охрипшим голосом вопросила я. — К моему подарку, — Макс достал из кармана пиджака небольшую коробочку, но это явно было не кольцо. Открыв ее, мужчина продемонстрировал нечто, напоминающее небольшое яйцо, только более вытянутой формы. — Что это? Вместо ответа он ввел этот предмет в меня и резко поднялся с колен, чтобы поцеловать, не давая возможности ему возразить. — Прости, я смазал тебе помаду, — усмехнулся он, надевая на меня трусики и расправляя подол платья. — Максим, что это такое? — вновь спросила я, хотя и без того поняла назначение вибрирующего во мне предмета. — Хочу, чтобы сегодня весь вечер ты ходила с ним. Это будет нашей маленькой тайной. — Сумасшедший, — выдохнула я, чувствуя приятные судороги, грозящие разразиться шумным оргазмом. — Не переживай, я лишь изредка буду его включать. Зато мне будет приятно знать, что заставляю тебя кончать там при всех, даже не касаясь. Я хотела возмутиться, но лишь громко простонала в ответ, и вибрация тут же прекратилась. Максим подошел, взял меня за руку и, как ни в чем не бывало, подвел к зеркалу, протягивая помаду.

***

Осенний прием проходил в самом сердце Москвы, на Арбате, в особняке восемнадцатого века. Удивительно, что в самом центре столицы так беспрепятственно собралась самая настоящая преступная группировка. Собралось около сорока человек, половина которых, как и я, являлись сопровождающими. Здесь была и пара знакомых мне людей — Кирилл Степанович деликатно поцеловал мне руку и шепнул, чтобы я не переживала, а вот Лена ограничилась лишь сухим кивком, хотя позволила себе поцеловать Макса. Это задело, но я постаралась скорее отогнать неприятные мысли. Мой мужчина гордо представлял меня коллегам и их спутницам, а я отмечала про себя, что к моему мужчине среди собравшихся особое отношение, и это при том, что из всех он был самым младшим. Вечер начался с аперитива, но из-за небольшой шалости Максима мы приехали только к ужину. Шикарный длинный стол, накрытый белоснежной скатертью и аристократически сервированный, ломился от яств. Из университетского курса этикета я помнила, какая вилка салатная, а какая для рыбы, но все равно несколько стушевалась. — Повторяй за мной, — шепнул Максим, потянувшись к крайнему прибору, и я последовала его примеру. Было удивительно наблюдать, как ловко гости орудуют десятком столовых приборов. Не знай я, что это сборище преступников, решила бы, что нахожусь на приеме у графа. Еще больше меня поражал Максим: за год, что мы жили вместе, мне не довелось узнать, насколько он подкован в светской жизни. Мой мужчина умело вел разговор об искусстве, музыке, кино. Такой контраст с его простым деревенским отцом. — Сегодня у нас есть еще один радостный повод для встречи, — объявил сидящий напротив седовласый мужчина, — возвращается Матвей. Он прилетел сегодня и уже держит путь к нам. Краем глаза я заметила, как Максим сильно сжал в этот момент нож. Он громко хмыкнул, на что седовласый усмехнулся: — Максим Игнатьевич, топор войны между вами давно зарыт. Вы прекрасно знаете, что Матвей нам нужен здесь. Достаточно того, что вы продержали его в Аргентине полтора года.  — Павел Петрович, вам отлично известно мое мнение, но с ним не согласно большинство, так что обещаю Матвею радушный прием, — процедил мой мужчина, опустил под стол руку и сильно, до боли, сжал мою коленку, требуя поддержки. Я накрыла ладонью его руку, он переплел наши пальцы и немного расслабился. — Потом объясню, — тихо шепнул сидящий с другой стороны от меня Кирилл Степанович, и я легко ему кивнула в знак благодарности. После основного блюда все гости вышли в просторный светлый зал, где подавали шампанское, и продолжали вести светские разговоры. Максим не отходил от меня ни на минуту, но в другом конце зала я увидела Кирилла Степановича; мужчина внимательно смотрел на нас. — Милый, я отойду припудрить носик, — шепнула я. — По коридору справа четвертая дверь, — ответил он, легко целуя меня за ушком. Кирилл Степанович последовал за мной почти сразу. Он открыл мне одну из дверей и пропустил внутрь небольшой библиотеки. — Татьяна, вы прекрасно держитесь. Смею сказать, я был против ваших отношений с Максимом Игнатьевичем, но признаю, что был неправ, — он чуть мне поклонился. — Спасибо. Но вы ведь не это хотели сказать? — Нет. Это касается Матвея. — Того, который должен приехать? — Верно. Этот человек — давний соперник вашего возлюбленного. Когда-то он претендовал на должность Максима Игнатьевича и до сих пор не может смириться, что его не выбрали. Полтора года назад Максим Игнатьевич отправил Матвея в Аргентину, он ехать не хотел, но выбора не оставили. — Он представляет опасность для Максима? — заволновалась я. — Нет-нет. У него нет прав посягать на Максима Игнатьевича, но вот позлить его наверняка захочет, а это легко сделать через вас. — Меня? — удивилась я. — Просто держитесь подальше от Матвея. Если разразится скандал, вашему возлюбленному это не пойдет на пользу. Кирилл Степанович легко поклонился, давая возможность понять, что разговор окончен, и вышел из библиотеки. Почему-то у меня опять возникло какое-то нехорошее чувство, слишком рано я успокоилась. Возвращаться совершенно не хотелось. Когда я вошла в зал, то увидела, как собравшиеся столпились вокруг кого-то или чего-то. Только Максим стоял отдельно, попивая шампанское. Я направилась к нему. — Что случилось? — поинтересовалась я, принимая из его рук бокал. — Гость приехал, — он кивнул на собравшихся, я увидела молодого мужчину лет тридцати, который с довольной улыбкой что-то рассказывал остальным. Как я могла догадаться, это был тот самый Матвей. — Господа, прошу минуту внимания, — громко сказал Павел Петрович, обращаясь к присутствующим, — теперь мы все в сборе. Матвей, еще раз добро пожаловать на родину! — Спасибо, — кивнул мужчина, совершенно непохожий на злодея, каким я его представляла. — Сейчас у нас будет небольшой концерт для наших очаровательных сопровождающих, — Павел Петрович указал на оркестр, настраивающий музыкальные инструменты, — а пока наши спутницы будут наслаждаться Вивальди и Брамсом, прошу всех пройти на второй этаж. — Не скучай, милая, мы отлучимся минут на сорок, пока слушай музыку. Они чудесно играют, — шепнул Максим, целуя меня в щеку, — уверен, что тебе особенно понравится Вивальди сегодня. Он пошел вслед за всеми, по пути включая наш маленький секрет, заставляя меня вмиг залиться краской. Вместе со всеми женщинами я прошла ближе к импровизированной сцене, где расставляли стулья. Стоять было сложно, поэтому я опустилась на стул, как только молоденький официант поставил его рядом со мной. Свет в зале приглушили, и раздались первые звуки «Весны» Вивальди. Оркестр играл восхитительно, но не музыка заставляла меня ерзать на стуле. Не хотелось привлекать к себе внимания, но в какой-то момент стало так хорошо, что я совершенно забылась. Откинувшись на спинку стула я прикрыла глаза, из последних сил сдерживаясь, чтобы не застонать. К счастью, вибрация вскоре прекратилась, оставляя меня в приятной неге. Казалось, я окончательно потеряла связь с реальностью, наслаждаясь звуками скрипки. Максим легко коснулся моей щеки, и я довольной кошечкой потерлась о его руку. Но что-то заставило резко распахнуть глаза. Это был не Макс. Матвей присел рядом с моим стулом и довольно улыбнулся. — Красавица, у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — прошептал он и взял меня за руку.