вторая. как бы сказка
19 июля 2016 г. в 20:31
Они почти добрались до Новой Зеландии.
Они не полетят сразу из Нью-Мехико. Отец Джейн работает в аэропорту, так что он наверняка как-то сможет их засечь, и они решают направиться сначала на запад, пересечь штат и улететь первым же самолётом из Калифорнии.
Джейн сперва хочет побывать в Диснейленде. Он смеётся над ней за это, но в тайне идея ему нравится. Первый и последний раз, когда Джесси был в Диснейленде, случился, когда ему было восемь, и не запомнился ничем, кроме пищевого отравления. Его младший брат, Джейк, побывал там уже в семилетнем возрасте, и вернулся в полнейшем восторге и с полными дорогих сувениров карманами. Та поездка стала единственной темой для обсуждения за столом Пинкманов на следующие несколько недель.
Самое охуенное место на земле, не так ли?
Но в этот раз, Джесси будет там с Джейн.
В этот раз, он знает, всё будет по-другому.
— Какая она? — спрашивает Джесси, когда они едут по восьмой магистрали, углубляясь в Аризону.
Пепельница уже полна, так что Джейн высунула кончик сигареты в окно. Часть пепла с ветром залетает назад в машину и оседает на руле. Она рассеянно смахивает его лёгким движением пальцев.
— Что, Новая Зеландия?
— Ага.
То, как она морщит нос, эта её милая привычка, когда она над чем-то задумывается, заставляет его желудок переворачиваться вверх дном.
— Синяя, — изрекает она через мгновение. — Вся синяя и зелёная. Тебе понравится. Океан настолько голубой, что отдаёт в зелень. А солнце такое яркое и настоящее, словно сейчас выжжет из тебя все несовершенства, и ты станешь абсолютно чистым.
Джесси думает об этом и усмехается.
— Клёво.
Он видит, как губы её медленно превращаются в улыбку. Она наклоняется и целует его.
Всё вокруг настолько живое и настоящее — как будто они уже добрались до Новой Зеландии.
Когда случается неизбежное, они до сих пор в Аризоне, хотя уже и неприлично близко к Калифорнии. Он возвращается в мотель с едой из Макдональдса в руках, и видит, что дверь открыта. До боли знакомый острый запах витает в воздухе, и он знает, знает, что внутрь входить не следует.
Он оседает на пол в коридоре, обхватив руками голову. Три минуты и бесконечность спустя, он входит в комнату.
Всё заканчивается ещё через три, четыре, пять, шесть дней, дней, когда между тёмным и светлым временем суток не было различий, когда всё сливалось в одну яркую палитру красок, ярко-жёлтых и кроваво-красных, чёрных и белых, которые теперь горят огнём, выжигая дыры в его голове.
И в конце дня номер шесть, он просыпается из-за Джейн, которую ужасно тошнит на кровати. У неё поднялась температура, она вся вспотела, свернулась калачиком на одеяле. А он понятия не имеет, что делать. Он хочет позвонить в 911, но она останавливает его, говорит Нет, детка. Не надо.
И снова тянется к игле.
И двадцать четыре часа спустя ей всё ещё плохо. Она не разрешает ему позвонить в больницу. Отказывается прекращать употреблять.
Джесси вспоминает Джорджию ОʼКифф и эту фигню с раскрашиванием дверей. Она говорила, Джейн говорила, зачем делать всё лишь единожды? Но для него, для него это было лишь регулярное повторение одного и того же действия, снова и снова, пока от тебя не останется ничего, кроме абсолютно одинаковых картин.
Прямо как у нас, думает он. Мы застряли в этом мгновении, переживаем его заново раз за разом. И он уже не помнит, как выглядит дверь.
Отпусти её, твердит он себе. Если любишь её, ты должен отпустить.
Трясущейся рукой, он берёт телефон.
Пару часов спустя приезжает её отец, берёт её на руки, и увозит в лечебницу.
Он смотрит, как они уезжают вдаль. Образ их счастливой жизни угасает вместе с исчезающей за поворотом машиной, забирая с собой его счастье, немыслимое без неё, и оставляя только расплывчатое воспоминание, словно это его старая, так любимая, но давно забытая детская игрушка.
Он возвращается в комнату. Ему некуда идти. Некому звонить. Решение, что делать дальше, приходит удивительно легко.
А ему наверняка понравилась бы Новая Зеландия.
Наверное, надо было оставить всё это гораздо раньше. Надо было позволить вылечившейся девушке найти своё счастье, так было бы справедливо.
Но остался ещё в мире человек, который желал ему лучшего, тот, кто мог потратить все эти деньги правильно.
Он набирает номер, отпечатавшийся в его памяти. Голос, отпечатавшийся в памяти, он слышит на том конце провода. Но Джесси не может выдавить ни слова. Он пересиливает себя и называет адрес, и тут же вешает трубку.
Недрогнувшей рукой, он тянется за шприцем.
Он думает, приедет ли мистер Уайт. Думает, что он увидит, если приедет. Думает, поймёт ли он, что так Джесси хочет сказать «прости».
А после ему уже не нужно ни о чём думать.
Теперь он чувствует этот солёный, терпкий воздух, и видит океан, настолько голубой, что отливающий в зелень.
И видит его, яркий кончик солнца.