As If Hands Were Enough (to Hold an Avalanche Off)

Лип·кий Прилагательное Легко прилипающий, пристающий, клейкий, вязкий. Моменты, из которых состоит детство Нико, липкие. Они цепляются к коже и одежде, застревают в горле и зарываются под ногти, будто грязь, клей. Это воспоминания, от которых у тебя в груди холодеет при упоминании сестры. Это воспоминания, от которых у тебя в глазах мутнеет при виде спорящих на обочине отца с сыном. Потому что однажды у тебя была сестра, и у этого мальчика волосы как у тебя, и во рту ты чувствуешь вкус всего, что ты потерял. Ты пытаешься их отмыть, но они остаются в твоих ладонях как что-то дышащие, что-то бьющиеся. Нико не часто думал о взрослении. Он натренировался уходить от проблематичных разговоров и отворачиваться от ссорящихся людей. Хотя, когда было темно, в то время, когда уже не совсем ночь, но ещё и не совсем утро, когда он лишён сна и раздражён от потраченного над биологией времени, трудно себя контролировать. Отличать выдумку от настоящего прошлого. Его воспоминания пахли корицей и кондиционером белья, но разбавляли это запах жжёной резины и крови на мокром от дождя асфальте. Он может вспомнить яркие старые качели, вроде тех, какие можно увидеть на игровых площадках около школ. Он может вспомнить, как его толкнули сзади и чувство полёта, сопровождающее падение. На секунды Нико был кем-то большим. А потом он приземлился. И он ударился и повредил локоть, и это было весело; в жизни бывают и взлёты, и падения. Он может вспомнить воскресные ужины в итальянском стиле, когда вся семья сидела за столом с блюдами и смеялась. Он может вспомнить, как выглядела улыбка на лице его отца. Это выглядело странно и непривычно в сравнении с тем, что Нико видел позже, несколько лет спустя, когда Хейдес ди Анджело* перестал смеяться, перестал улыбаться и вовсе перестал разговаривать с Нико. Он может вспомнить, как в своей спальне играл в старую карточную игру про греческих богов. Напротив него сидела девочка, её глаза навсегда остались в его голове; их глаза были похожи. Только в её не было горечи, не было тени. Её такие же тёмные, широкие, но полные жизни, радости и чего-то прекрасного и тёплого. Он может вспомнить крики. Мигающие огни, синие и красные и цвет цены. Машина с проломанным лобовым стеклом, лакировка испачкана чем-то тёмным. У воспоминаний есть вес. Неровные моменты. Жидкие, как вода, жидкие, как кровь. (Отпусти их, отпусти их, двигайся дальше, двигайся дальше.) Иногда Нико думал, что под их весом можно задохнуться. *Он же Аид.