***
Вернувшиеся из магазина Эрик и Чарльз застали дома непривычную картину: их голый сын, весь в пене сидел посреди прихожей, на одетом, но насквозь мокром, зажмурившимся и стонавшем сквозь сжатые зубы, Курте, и тряс его за грудки. Их появление и громкое «Кхм-кхм» Эрика заставило Пьетро оторваться от своего занятия, а Вагнера открыть глаза и, отчаянно смутившись от увиденного, следом за спидстером перевести взгляд на прибывших. Это было неожиданно. Это было страшно. Это было супернеловко. У Пьетро был стояк. Первым в ситуации сориентировался Чарльз. Непонятно было: то ли Курт слишком громко думал, то ли Ксавье специально влез к нему в голову, но сложилось ощущение, что за какие-то пару мгновений он узнал всю подноготную этих странных отношений. Со стороны Змея, естественно. — Пьетро, отпусти его, Курт не виноват. — Не виноват? Не виноват?! — Спидстер всё же слез с фиолетового сейчас парня, с отвращением отпихнув его прочь. Тот, упав на пострадавший в который раз уже за сегодня хвост, с трудом сдержал вскрик. — Да этот трипероногий блядоящер охуевающий от своей невьебенной злоебучести целенаправленно меня доводит! — Как будто мне нравится каждый раз появляться около твоей эгоистичной персоны! — Не выдержал такого заявления Вагнер. — Ты по крайней мере отделываешься только моральными травмами! Да ты хоть представляешь как сложно лечить ожоги, оставленные твоей подружкой?! — Всё как обычно, да Вагнер?! Носишься следом, превращая мою жизнь в ад, а потом я же ещё и виноват в этом! Ох, вы только посмотрите, ёбаному уродцу за то, что влез куда не следует, хвост подпалили! — Пьетро внезапно осёкся, понимая, что это уже перегиб, но было поздно. Казалось отразившейся в янтарных глазах Курта боли достаточно, чтобы поглотить пол континента, но она лишь по капле просачивалась наружу, слезами скатываясь по бугристым от шрамов щекам. — За что ты меня так ненавидишь? — голос Змея прозвучал глухо, будто из бездны. — Знаешь ведь, что не могу контролировать это, знаешь, что последнее место, где я хотел бы оказаться — это рядом с тобой и всё равно не веришь. — Курт покачал головой и вскинул полный скорби взгляд на Чарльза. — Прости дядя, думаю мне лучше будет уехать обратно, как только отец сможет забрать. Пойду извинюсь перед Хэнком, похоже я не смогу помочь ему в исследованиях. Внезапную тишину, наступившую после хлопка телепорта, скрывшего синего парня, нарушил противный громкий скрежет, а затем затряслась стена, разрушаясь и выпуская несколько сгибающихся балок стального каркаса дома. Чарльз крикнул Пьетро «беги», обхватывая голову Эрика ладонями, и тот сорвался с места, едва успевая до того, как дом снова содрогнётся, обрушив на место, где он только что стоял, кусок стены.***
Наконец трясти перестало и спидстер влетел обратно в дом. Чарльз громко, пронзительно кричал, срывая связки. Наверно он, как обычно, перетянул на себя всю боль и ярость Эрика, отключая старшего Леншерра, но отчего-то его сил едва хватало, чтобы удержать всё внутри. Пьетро кинулся было к нему, но, схватив, ощутил эмоции совсем не отца. Оказалось, что отключил Эрика, прибывший по сигналу Ксавье, Курт, который, неудачно дотронувшись до телепата, невольно показал ему часть творившегося в душе хаоса, с трудом успев исчезнуть до того, как открыл все эмоции. Чувства полудемона были такими яркими, куда сильнее, живее, чем у людей, и эта живая тьма, эти всплывшие воспоминания, полные боли, что сейчас завладели Чарльзом, а через него и Пьетро, даже разделённые на двоих казалось затягивали их в ад. Всё смешалось, мелькали разные отрезки времени, разные люди… нет, не люди, мутанты. Это не люди, мутанты нанесли юному Вагнеру самые глубокие раны, что он старался выместить на коже, лишь бы не вспоминать, не помнить всех этих событий, что так некстати пробудил своими действиями сереброволосый парень. Мать, решившая избавиться от неугодного трёхлетнего сынишки во время очередной командировки отца, и сбросившая его в колодец. Другие дети, что обнаружили его, прятавшегося от непонятно как забредших в их тихий городок с проверкой учёных, в палатке местного цирка. Компания подростков, та самая, в которую в детстве так стремился попасть младший Леншерр. Одноклассники. Коллеги родителей. Соседи и знакомые семьи, что казались такими дружелюбными поначалу. И, наконец, сам Пьетро. Все они произносили при взгляде на него одно единственное слово. Слово, полное ненависти. То самое, что преследовало Курта с самого детства. УРОД. Вот кем он был для окружающих, «таких же, как и ты, особенных людей», как любил повторять Чарльз, кем он видел себя в глазах других мутантов. По щекам Пьетро текли слёзы. Вина, что обрушилась на него, накрывала с головой, не давая вдохнуть. Казалось сама суть его кричит от боли, от сострадания к искалеченной душе синего парнишки, и он всё падает, падает в затягивающую бездну. Наконец тьма накрыла его, ограждая от чужих и своих переживаний, и забирая в беспамятство глубокого, восстанавливающего перенапряжённый организм, сна.