Прости меня...

      Полдня, как обычно, было отдано государственным и прочим делам. Кипевшее раздражение умело снял Тахир, практически затолкав вернувшегося на рассвете обессиленного господина в купальни. А визит к халиму, если не заставил примириться с будущими обстоятельствами, то хотя бы вернул голове здравомыслие и решимость.       Сактияр после обильной трапезы отдыхал под тенью раскидистого дерева и время от времени глупо ухмылялся, вспоминая шипение Имана, которого он нагло оторвал от занятий каллиграфией. Альфа, сомлевший от утренних водных процедур, прямиком направился к любимому. Его экзотический цветок, увлеченный новой техникой, не сразу заметил шкодливые руки, нежно охватившие его талию. Дрогнувшая от неожиданности кисточка образовала симпатичную кляксу в конце искусно выведенного абзаца. Тихий смешок возле уха заставил усердную омегу шумно выдохнуть и приосаниться.       — Очень красиво, — едва сдерживая смех похвалил принц своего трудягу. Халим, полуобернувшись, сердито сдунул выбившуюся прядку волос.       — Много ты понимаешь, неуч, — сердитая пантера отложила графический прибор. — Ну, выкладывай, какие гулы притащили тебя так рано? И не надо давить мне на жалость, я ни за что тебе не поверю. — Дыхание внезапно сбилось. — М-ммм, демон, ты что творишь? — Пальцы принца вовсю хозяйничали на затылке, вытаскивая длинные заколки, отпуская на волю лавину волос. Тем временем ладонь другой руки нежила литую грудь под широким воротом пестрой накидки. — Уймись, не видишь, я занят?       — Ээх, халим, какой ты невнимательный. Неужели не заметил, я уже прошу прощения. — Шептал Сактияр, водя носом на гладкой шее и вдыхая терпкий запах любимого, смешанного с тонкими нотами аромата магнолии. Оторвавшись от бархатистой кожи, принц, неотрывно глядя в темную медь глаз Имана, распахнул края тонкого наряда, начав томительно медленно тянуть его вниз. Пойманные в коварную ловушку карие очи начали неспешно погружаться в тягучую истому. Своенравные губы едва заметно раскрылись, помогая миловидному носу дышать. Вот уже невесомая ткань обнажила руки и грудь оттенка светлой бронзы. Острые бугорки сосков пронизали крохотные колечки.       Когда-то, почти сразу после обряда скрепления уз, за грубую непокорность, Сактияр в качестве наказания приказал крепко связать упрямца и проколоть грудь. После экзекуции его на сутки оставили обездвиженным, а после, когда сняли веревки с онемевших конечностей, альфа безжалостно взял то, что принадлежало ему по закону. Застоявшаяся кровь хлынула по скрюченному телу наряду с насильственным проникновением, и в этот самый миг потолки роскошных залов сотряс пронзительный крик покоряемого существа. С тех самых пор острый на язык омега всегда бесславно пасовал даже перед едва заметными ласками невесомых украшений, чем его альфа и пользовался самым бесстыдным способом.       Принц обожал нежно целовать темные вершинки, при этом играясь языком, оттягивать маленькие подвески. Наследника забавляло, что всякий раз Иман отчаянно пытается скрыть невесть откуда возникающее стеснение.       А сейчас обнаженный по пояс омега был аккуратно уложен на мягкие покрывала. Воспользовавшись паузой, черная кошка, вальяжно, едва прогибаясь, неспешно закинула одну руку над головой, оставив другую покоиться вдоль смуглого бока. Нарядная ткань, удерживаемая поясом, скрывала от вожделевших глаз не менее соблазнительные части тела. Сактияр, сладострастно ухмыляясь, удобно устроился между разведенных ног любимого, продолжая наслаждаться открывшемся зрелищем. Черные глаза принца нежно оглаживали каждую черточку любимого тела. Вот, они охватывают целый образ пропорционально сложенного торса, что переливается от теней занавесок, с которыми деловито шалит легкий ветерок. А здесь, они гладят черный оникс роскошной шевелюры, что растеклась темной лавой на многоцветном ковре. Чуть погодя, обещают сладостную негу обманчиво спокойному прищуру драгоценных янтарных камней. А вот сейчас, незримо проводят по полуприкрытым, таким манящим губам. Всего лишь миг, и попытка поймать их прикусыванием нижней губы не увенчалась успехом. Дальше— невесомое касание шеи, и плавный переход к ключицам. Мгновение спустя, карие глаза смущенно пытаются оттолкнуть черные от темных маковок сосков. В ответ черные соперники снисходительно отступают, но только для того, чтобы обжечь невидимым прикосновением неглубокую впадинку пупка.       А после…после, не собирающееся сдаваться дыхание халима ничуть не взбудоражил негромкий голос его альфы. — Гхммм….мой шэли…., я каждый раз не устаю любоваться тобой. — Игривый огонек промелькнул в чуть прикрытом взоре расслабленного суженого. — Ах, так! — Притворно грозно прорычал наследник. — Да будет тебе известно, что омега, которого я люблю — бессовестный лентяй, из-за чего мне, несчастному альфе, всё приходится делать самому. — Лукавая физиономия наигранно сморщилась, отчетливо говоря о «безоговорочном признании страшной вины». — Решил молчать, значит? Отлично, — шутливо проворчал альфа, — вот только потом не сетуй на мое коварство.       Широкий пояс был развязан в мгновение ока. Коварно усмехаясь, принц крутил его в руках. Предчувствуя подвох, омега, сузив глаза, внимательно следил за быстрыми движениями альфы, готовясь играючи воспротивиться сладкому пленению. Но уследить все равно не успел, Сактияр упругим прыжком барса оказался на груди любимого, ухватив того за руку и шею. Другую руку крепко прижимала к полу нога принца.       — Тшшш… не шевелись, халим, — ослабив хватку, наследник поднес длинную ткань к глазам суженого. Закрепив пояс, принц потянулся к низкому столику и выбрал орудие сладкой пытки. Пушистая кисточка коснулась ребер омеги, вызвав волну щекотки и легкий смешок.       — Вот, уже лучше, мой халим, оказывается, может и так. Помнится, я просил тебя научить меня твоему искусству, а ты не соизволил уважить мою просьбу. Что ж, у меня теперь есть «бумага» и калам, я сам всему научусь. — Притворно удрученно выдохнул альфа. Волоски кисти, тем временем, очень нежно рисовали круги на правой груди, приближаясь к заветной вершинке. Сактияр с улыбкой смотрел, как мотнулась в сторону голова норовистого упрямца; как сжались губы в упорной борьбе за молчание; как тонкие пальцы с силой скомкали ткань. Качнув черноволосой головой, принц продолжил начатое занятие. Проведя пушистиком по холмам ключиц и шее, он закончил замысловатую линию у подбородка, одновременно с приглушенным всхлипом.       — Я не слышу тебя, шэли. Громче, громче. — Мучитель продолжал старательно выводить мудреные завитушки на подрагивающем «холсте», добавляя при этом мягкое дуновение дыхания. Каждый виток вырывал у лежащего супруга увеличивающейся по громкости полустон. И, наконец, усидчивость мастера увенчалась тягучим стоном, когда он почти закончил свою работу во впадинке пупка.       — Ахтар, не могу больше! Я сдаюсь, — хриплый шепот халима был медово густ. Победно ухмыльнувшись, Сактияр стянул тугую повязку, встретившись с шальными от желания глазами любимого. Впившись в искусанные губы, принц закрепил свое право на эту омегу. С трудом оторвавшись от бесценного лакомства, наследник поднялся на ноги, самоуверенно-снисходительно смотря на распластанного избранника. — Покажи себя, — Истинный альфа принуждал к подчинению. Вспыхнув едва заметным румянцем, омега стесненно потянулся к смятой ткани, все также прикрывающей бедра. Пальцы волнительно стиснули узорчатый материал, словно не зная, что делать дальше. Требовательное — «Я жду…», заставило Имана вздрогнуть. Отведя покорный взгляд, халим раздвинул яркое полотно с разведенных ног, во всей красе обнажив свое нетерпение. Аккуратный орган, поблескивая влажной вершинкой, уверенно прижимался к бархатистой коже живота. А сквозь плотно сжатые ягодицы проблескивали густые капельки смазки.       — Халим, посмотри на меня. — Томные глаза окинули стоящую над собой фигуру. — Прекрасно. И не смей отводить взгляд. — Произнеся приказ, Сактияр медленно потянул завязку плаща. Парадная ткань, громко шурша, покинула широкие плечи. Темная зеленая туника, лишившись декоративных шнурков, полетела на пол, составив пару плащу. Сильная смуглая грудь, обтянутая гладкой кожей, горделиво демонстрировала крепкие полосы мышц. Иман, не отрывая глаз, тихо сглотнул. Руки принца, тем временем, расправились с витыми бечевками шальвар. Темный шелк плотным потоком стек к ногам альфы. Бедра омеги интуитивно качнулись вперед, а карие глаза, заметавшись, не смели нарушить приказ, но и опуститься ниже пояса принца у них не хватало смелости.       Не желая больше терпеть, Сактияр прошептал. — Прими меня, малыш. Возбужденный самец начал медленно опускаться к желанному телу. Иман, обхватив руками бедра, подтянул их к себе, позволяя своему любимому без труда проникнуть в себя. Твердый стержень легко скользнул внутрь. Замерев ровно на миг, принц качнул бедрами, выхватив судорожный всхлип из сухих губ. — Хммм… шэли… люблю тебя… желаю… — едва слышимый шепот альфы рассекал горячий воздух. А порывистые толчки будоражили приятную ломоту в теле. Губы наследника выцеловывали ажурные орнаменты на вывернутой влажной поверхности шеи, которая подставилась под горячие клейма, благодаря руке, крепко схватившей большую часть волос. Другая рука сильно, до синяков, сжимала плечо. Водоворот страсти закружил оба тела, захватив их в обжигающий огонь иступленной одержимости. Нарастающий темп бешено гнал кровь по жилам, частое дыхание грозило разорвать легкие, а сознание собиралось вот-вот покинуть бренные оболочки. Финальный аккорд заставил альфу, зажмурив глаза, замереть, а омегу — забиться в судорогах блаженной неги. Теплое семя еще продолжало выплескиваться в нежное лоно, когда Иман, тяжело дыша, вернулся с заоблачных высот.       Лежащий на нем Сактияр дышал рвало и сипло. — Я… по.нимаю…что… еще… …еще … не… время., — слова принцу давались с трудом, — но, …я… хочу … …что…бы …ты … понес… от… меня…       — Я тоже, ахтар, … я тоже, — тихо выдохнул любимый, вот только почему так предательски дрогнул голос, сдавив горло, а карих глаз коснулась щемящая боль, он не знал, но догадывался.