Прости меня...

      «Сладостные дни» пролетели в мгновение ока. Покидая халима, Сактияр, оглядываясь на мирно спящего супруга, как никогда ощущал чувство покоя и умиротворения. — Я жду хороших новостей, халим, — одними губами произнес альфа. Узорчатые двери отворились, выпуская хозяина омеги. Величественно ступая, по аллейке белоснежных колонн, наследник Орбисуйи направлялся в свои покои, где намеревался хорошенько отдохнуть и приступить к обыденным обязанностям.       Принц отсутствовал всего ничего, а дел накопилось — прорва. Две недели интенсивной работы принесли ощутимые плоды. Сактияр сосредоточенно расправлялся с очередной кипой документов, когда Тахир, осторожно ступая, подошел к массивному столу и опустил на гладкую поверхность маленький конверт. Темные глаза удивленно поднялись на слугу, обычно он не беспокоил его по пустякам.       — Это от уважаемого доктора, — ответил на немой вопрос господина старый прислужник.       — Хорошо, Тахир. Можешь идти.       С некоторых пор, принц с определённой долей нервозности ожидал вестей от этого, вне сомнений, достойного человека. Острый нож для бумаг вскрыл бок письма, глаза пробежались по строчкам, — ну так и есть, интуиция не обманула. Сактияр, поджав губы, отложил в сторону конверт, и устало откинулся на спинку кресла. После таких вестей о работе думать совсем не хотелось. Послание гласило, что его младший джанис «требовал» пристального, но при этом, непременно нежного внимания к своей персоне. Точнее, к одной его части. «Лунные дни» кайбара начались раньше положенного срока. Душа после прочтения угрожающе ощетинилась… — опять идти на ненавистную половину. Разум, до этого активно работающий, сейчас затих в ожидании «наивысшего» решения. Сактияр, поглаживал нижнюю губу, — в голове образовалась оглушительная пустота. Динамичность хорошо отлаженного организма сменилась заторможенной апатией. Темные глаза без особого смысла блуждали по помещению. Тело, охваченное бездействием, провело в раздумьях остаток дня, но так и не приняло нужного решения. *****       В конце второго дня после получения медицинского заключения, в дверь негромко постучали.       — Господин, к вам достопочтенный Файрат Мехди.       Чертыхнувшись про себя, Сактияр велел. — Проси.       Пожилой старец, благодарно улыбнувшись слуге, прошел в рабочий кабинет. Принц, нахмурившись, приказал. — Тахир, принеси чаю гостю, и не беспокой нас.       Дождавшись ароматного напитка, гость удобно устроился в кресле. — Я рад, что ты уделил мне минутку, Сактияр. — Для вежливости, отпил глоток и поставил нарядную чашку на столик. — И я не займу много времени.       Наследник догадывался как о причине посещения, так и теме разговора, и точно знал, что последнее ему не понравится. Нервы в защитном рефлексе напряглись стальными канатами.       — Сакти, — так обращаться к нему могли только двое, — до меня дошли известия, что ты обделяешь вниманием ша-аб джанис…       Принц угрюмо смотрел в дальний угол, избегая встречи со взглядом старого врача. Повисшая тишина оглушала. Ее нарушил негромкий голос. — Я так настойчив по приказу эмира. До конца течки осталось немного времени, и упустить его — кощунственно. — Мрачный взгляд наконец-то обратился на говорившего. — Усмири свой гнев, и сделай всё как нужно. Тогда принуждать тебя к сексуальным контактам никто не будет. Твой долг перед отцом будет оплачен. — Говоря последнее, старец поднялся и неспешно направился к выходу. — И я заклинаю тебя, никакого насилия, иначе омега не понесет ни сейчас, ни в дальнейшем. Не хочешь скандала с отцом, прислушайся к моим словам. Да, и благодарю за чай.       Оставшись в одиночестве, наследник отчаянно запустил пальцы в черные вихры. Уязвленное самолюбие трусливо призналось, что его загнали в угол. И выход только один… Сверкая глазами, принц встал с кресла, и подойдя к закрытому окну, позвал. — Тахир!       — Да, господин.       — Вели приготовить купальню. Извести прислугу ша-аб джанис, что я навещу его сегодня. И чтобы никто не смел сунуть нос дальше гостевых покоев. Все понятно?       — Да, господин, будет исполнено. — Поклонившись, слуга исчез, выполнять приказ. А принц, оставшись у окна, попытался в который раз настроить себя на предстоящий визит к нелюбимому омеге. *****       Он не дошел до дверей спальных покоев несколько шагов, как его встретил едва уловимый запах горной свежести. Аромат мягкой шалью окружил крепкую фигуру альфы, приглашая и маня. Горло отчего-то пересохло, и пришлось сглотнуть, чтобы вернуть комфорт в глотку. Двери отворились, открывая путь пришедшему гостю. Спальню неярко освещали пара светильников. Сактияр, пройдя несколько шагов, остановился в центре комнаты. Мальчишку он обнаружил на постели. Тот сидел, опустив голову на колени, и охватив их руками. Ночной наряд, цвета слоновой кости почти сливался со светлыми простынями. Запах горной цветочной долины, что доступна яркому солнцу и быстрым ветрам, успокаивал мятежное сердце. Принц медленно двинулся в сторону источника света. Светлая голова, приподнявшись, наблюдала за происходящим. Альфа подошел к маленькому огоньку, и понаблюдав за пламенем, погасил его. Голубые глаза удивленно распахнулись.       — Сейид, — голос от волнения дрогнул, — не надо, не стоит.       Не глядя в его сторону, наследник шагнул к другому светильнику. — Сейчас не до моих желаний. Мне нужно, чтобы ты перестал корчить из себя жертвенное животное, и расслабился. А этого, как я понял, не добиться при свете. Фууух. — Спальня погрузилась во тьму.       Шорох ткани возвестил о том, что облаченный в них — разделся. Кахия зажмурил глаза. Ложе прогнулось под сильным телом. Худенькие плечи вздрогнули от прикосновения крепких пальцев. — Не бойся, кайбар, я … хм… постараюсь быть терпеливым. — Верхняя часть костюма оказалась рубашкой без завязок и пуговиц, поэтому она легко сползла с юных плеч. Теплые губы коснулись основания белой шеи, даря первый легкий поцелуй. Волнительная дрожь пронеслась по позвоночнику, откидывая субтильное тело прочь. Отстраниться не дали властные руки. Придерживая мальчишку за спину и затылок, Сактияр миловал шею, одновременно с внезапно охватившим желанием вдыхать запах. На смуглую грудь робко легли маленькие ладошки, вырвав альфу из наваждения. Отстранившись, принц легонько надавил на грудь омеги, молчаливо прося того лечь на спину.       Кахия, опустившись на постель, притих. Мрак спальни уже не был полным, лунный свет блеклым шлейфом пробивался сквозь занавеси. Шаловливая луна играла тенями, соблазнительно обрисовывая рельефные мышцы венценосного супруга, что проворно освобождал от остатков одежды стройные ноги юноши. Покончив с раздеванием, Сактияр, насколько это возможно, оглядел супруга. Юное тело в ответ тоже замерло. Осмотр занял не более минуты, после чего наследник нащупав рубашку, бросил её парню со словами. — Прикрой живот, смотреть тошно. — Послушно выполнив приказ, Кахия вновь затих. Слегка огладив острые коленки, принц осторожно развел ноги юноши. Уже привыкшие к сумраку глаза узрели смутное очертание небольшого органа, испытывающего неловкость, гораздо большую, нежели его обладатель. Левая рука наследника осталась на колене, а правая, медленно оглаживая, начала неспешно опускаться по внутренней части бедра вниз. Не тронув член, пальцы принца коснулись влажного бутона. Мышцы «ворот сладострастия», дернувшись, сомкнулись. Также собирались поступить и ноги, но сильные руки удивленного принца не дали этого сделать. — Тшш, шабай. Не брыкайся, если не хочешь грубости.       — Прости, сейид. Мыслями я готов принять тебя, а вот телу…страшно. — Тихо прошептал Кахия.       — И что теперь? Мне уговаривать тебя не жеманничать! … Твое дело — лежать смирно, и не мешать мне. Ясно? — Ответом был безмолвный кивок.       Пара длинных пальцев вернулась к сжавшемся мышцам. Мягкие подушечки проделали обманчивый ход — они начали кружить около входа, заставляя «неутомимых стражей» потерять бдительность. Еще пара кругов, и юноша на постели сдавленно охает, ведь проворные пальчики полностью проникли внутрь. Смазки оказалось в изобилии.       — Сейид… — слабый скулеж был резко прерван.       — Молчи, шабай*, не порть мне настрой, иначе, клянусь небесами, я снова возьму тебя силой. И не смей смыкать ноги. — Испуганный мальчишка, закрыв ладошками рот, отчаянно помотал головой.       Между тем, Сактияр продолжал растягивать вход. Ему до чертиков не хотелось возобновления конфликта с отцом, а после этого еще и выслушивать многочасовые нравоучительные наставления, которые непременно будут высказаны, покалечь он омегу снова.       Несмотря на тихие всхлипы, Сактияр осторожно добавил третий палец. Лоно отзывалось на массирование легкой пульсацией, словно прося о чем-то большем. Смазка стала гуще, и насыщенней на запах. К аромату горных вершин добавился собственный запах молодого омеги. Сочетание, на удивление альфы, оказалось не отталкивающим, отчего член самого принца наполнился жизненной силой и начал настойчиво требовать избавления от нахлынувшего напряжения. Сактияр невольно ухмыльнулся, когда узрел, как несмело оживает сосредоточение мужественности лежащего перед ним парня. Оказывается, сей момент оказался замеченным и самим обладателем восстающего естества. Смущенное сопение чередовалось с участившимся дыханием сквозь сомкнувшиеся на губах пальцы. Решив, что подготовки вполне достаточно, принц удобно устроился между худеньких бедер, пристраивая собственный член к сжавшемуся анусу. Головка плавно скользнула внутрь, вырвав негромкое всхлипывание. Полностью нависнув над омегой, альфа резко развел его руки в стороны, продолжая медленное проникновение. — Черт, … ты… та..такой, узкий…кайбар. — По мере продвижения члена во внутрь, мальчишку выгибало в дугу, заставляя руки наследника крепче стискивать хрупкие запястья. Узкие стеночки раздвигались под напором упругого органа, вырывая из судорожно открытого рта омеги немой крик. Маленькие ступни зарылись в смятые простыни, в поисках призрачной опоры. Хоть проникновение и было более мягким, чем в прошлый раз, но омеге казалось, что невыносимая боль лишь усиливает повреждения тканей и будет... — такой бесконечной. Дойдя до конца, Сактияр замер, давая напряженному телу, бьющемуся под ним, перетерпеть и примириться с неизбежным соитием. Легкий толчок возвестил о начале «долгожданного дипломатического процесса, так настойчиво насаждаемого эмиром». Кахия лишь мгновение встретился с глазами Сактияра, после чего повернул голову вбок, вперив взгляд в декоративную напольную вазу, стоящую у дальней стены. Нелюбимому не пристало искать романтический блеск в чужих глазах, даже сейчас, режущих холодом. Отвернувшись, переносить любовный акт, переросший в механическое действо, стало как-то легче. А если закрыть глаза, то можно и вовсе нафантазировать, что сейчас в постели ты любим также крепко, как любишь и сам.       Альфа тем временем, подгоняемый разбуженными инстинктами, уже отпустил руки омеги, и вколачивался в податливое тело с исступленностью здорового самца. Финальный толчок практически вдавил омегу в покрывало. Принц, переводя сбившееся дыхание, темной глыбой навис над распластанным юношей.       Мадаризанец чувствовал, как последние брызги семени орошают чувствительное нутро. Немного обождав, наследник начал уже было отстраняться, как неожиданно вздрогнул. Его щеки осторожно коснулись маленькие пальчики. Сактияр так растерянно уставился на младшего супруга, словно видел его впервые. Голубые глаза неотрывно смотрели на него с нескрываемой болью.       — Сейид, не гневайся, — тихо прошептали тонкие губы, — ты сейчас так близко, дай мне запомнить тебя. Боюсь, что следующего раза у меня уже не будет… — яркие, словно алмазы, слезинки скатились с уголков глаз, бесследно исчезнув в взъерошенных волосах.       Недовольно поджав губы, принц пристально вперился взглядом в лежащего мальчишку. Темные глаза по несколько секунд задерживались на каждом уголке хрупкого тела, словно пытались запечатлеть юный образ в памяти. Смятая рубашка бесформенной кучей валялась сбоку, открыв застаревшую рану. На ней темные обсидианы задержались особенно долго. Омега, замерев, наблюдал за безмолвным альфой. Меж тем, принц, будто что-то про себя решив, также молча поднялся с ложа. Провожаемый грустным взором, Сактияр подобрал с пола одеяние, и накинув на голое тело широким жестом, покинул спальные покои.       Пошарив над головой, Кахия нащупал небольшую подушку. Не медля ни мгновения, он подложил её под ягодицы — ни одной капли драгоценного семени не должно вытечь. Сдерживаемые слезы беспрепятственно катились из глаз. Душа печалилась вместе с отвергнутым сердцем, а мысли о повторной близости отгонялись прочь, как слишком болезненные. Зарождающееся чувство симпатии к смуглому красавцу мучительно остро отреагировало на неприкрытое принуждение принца к супружескому долгу. Пережить такое еще раз, было бы особенно невыносимо...