Прости меня...

      Уже который день настроение ас-сайи джанис проверяло выдержку придворных слуг, а особенно Хитама. Сам себя не узнавая, Иман дергал персонального слугу по малозначительным поводам. То в покоях душно, то неожиданно стало прохладно. То мучает нестерпимая жажда, то пить совсем не хочется. То глазам больно от недостатка света, то — «Хитам, опусти шторы — нещадно слепит». И так в течение всего дня. Сознание металось, подобно пойманной в силки птице. Оголенные нервы бились импульсами в мозг, который отдавал противоречивые приказы органам и конечностям, погружая тело в хаотичное состояние. Ближе к вечеру, старший джанис, уже порядком уставший от собственной нервозности, устало полулежал на расписных подушках. Под рукой расположилась большая пиала с фруктами. Не глядя, Иман выудил со дна ароматную дольку дыни. Отправив её в рот, омега задумчиво уставился в раскрытое окно. Сделав пару жевков, халим принца сморщился и выплюнул мякиш в ладонь.       — Хитам!.. Боги, … ну где тебя носит!..       — Да, господин.       — Хитам, что это?! Почему фрукты такие кислые! Сколько раз я тебе говорил, проверяй, что подаешь! По-видимому, ты решил извести меня, паразит!.. О, небеса, у меня все горит внутри… принеси воды… и убери это с глаз моих… Создатель!.. Вот дал же мне в услужение такого недотепу… — Иман ворчливо приподнялся с ковра и сел, скрестив ноги.       Принесенный минуту спустя стакан воды омега задумчиво повертел в руках, и вернул обратно стоящему рядом слуге. — Убери, … я не хочу пить. — Капризный голос уже был относительно спокоен. — Распорядись, чтобы приготовили купальню, я хочу искупаться… Ну что стоишь, … иди уже… я подойду позже.       Дождавшись, когда слуга скрылся за занавесками, Иман грациозно поднялся на ноги, решив скоротать время ожидания, созерцая зелень сада. Приоткрыв легкую ткань, омега зажмурился от яркого солнца, и пытаясь защитить глаза, резко повернулся. Неожиданно мир перед карими очами потерял четкость и завертелся. Пытаясь удержать пошатнувшиеся равновесие, омега судорожно ухватился за украшающие балконную арку портьеры. Но было уже поздно, отключившиеся сознание дало обмякшему телу рухнуть на мраморный пол. *****       Перепуганный Аташ нетерпеливо топтался у порога. В двери гостевых покоев тихо постучали.       — Достопочтенный доктор, мы ждали вашего прихода!       — Что случилось? Говори толком, без лишних слов.       — Хорошо, я скажу. Но лучше вам посмотреть самим.       Файрат Мехди, уже не на шутку встревоженный, пошел вслед за слугой. Миновав пару комнат, он переступил порог спальни хозяина покоев, которого и нашел, лежащим на просторном ложе. Подойдя ближе, пожилой врач увидел безрадостную картину. Юный джанис был бледен, и абсолютно безучастен ко всему происходящему.       — Вот… — громко шмыгнув носом, прошептал Аташ. — И так уже который день. Почти ничего не ест, только смотрит в одну точку. Я очень взволновался, и поэтому послал за вами. — Обернувшись к постели, негромко позвал. — Господин… господин… пришел уважаемый целитель… господин… — губы усердного слуги задрожали, — да что же это… о, создатель, … господин…       — Аташ, не причитай, а лучше помоги. — Вмиг успокоившись, слуга приготовился слушать. — Ну, во-первых, принеси теплой воды — мне нужно вымыть руки. Во-вторых, не забудь про чистое полотенце. Ну и в-третьих, будь рядом, договорились? — Угомонив паникующего парня, доктор обратил свой взор на лежащего юношу. Представшая картина, мягко говоря, не радовала. Северный гость и так не обладал крепким телосложением, а сейчас и вовсе напоминал подростка. Худенькие руки, лежащие вдоль покрывала, стали, как будто, еще тоньше. Грудь вздымалась почти невидимо. Полуприкрытые глаза сосредоточили свое внимание на узорчатом потолке. Старый врач цепко осмотрел молодого парня. Открытые части тела были без видимых повреждений. «Сакти, неужели ты не внял моим словам?»       Сосредоточенный Аташ, тем временем, пристраивал большую чашу на столик. Совершив омовение, старец приступил к осмотру. Легонько тронув пациента за плечо, тихо позвал. — Юный джанис… ты слышишь меня? Позволь, я осмотрю тебя? — Невесомый кивок головы вызвал благодушную улыбку Аташа и ласковую усмешку целителя. — Что-нибудь болит? — Крепкие руки убрали накидку.       — Нет… — голос лежащего, напоминал больше дуновение ветра.       — Ну и хорошо, тогда я продолжу.       Пальцы профессионала быстро освободили тело от одежды, и сноровисто ощупали на предмет внутренних повреждений. Пока повода для тревоги не находилось.       — Аташ, ты своего господина совсем не кормишь? Уморить его решил?       Возмущенно засопев, слуга запричитал. — Помилуйте, достопочтенный доктор! Я бы никогда так не сделал! Я всегда накрываю полный стол, а господин поклюет как птичка, и все! А глядишь и вовсе к еде не притронется. Уж я и уговаривал, и просил. Уважаемый Файрат Мехди, я ни в чем не виноват… — Аташ горестно всхлипнул, — господин Сактияр убьет меня… меня накажут… — прислужник повалившись на колени, уже почти собрался голосить, как неторопливый голос врача остановил надвигающийся «концерт уличного артиста».       — Аташ, твоего господина тошнило? Или может быть он отторгал съеденное ранее?       Лукавая мордашка, оторвавшись от пола, моментально сконцентрировалась.       — Да...аа, так и было… не далее как вчера… я едва успел подставить напольную вазу… — шоколадные глаза испуганно вскинулись, — господин заболел?! О, создатель… доктор это так серьезно?       — Не думаю, но проверить нужно. — Лекарь, натянув перчатки, четкими движениями перетянул вену на руке; из принесенного саквояжа достал небольшой контейнер со шприцом; и набрав необходимое количество крови, опустил содержимое тубуса в небольшое портативное устройство для экспресс-анализа. Уже предполагая результат исследования, врач все же решил удостовериться, раздвинув согнутые в коленях ноги омеги. Аташ, заботливо гладя господина по руке слышал мудреные бормотания доктора, о том, что какая-то перегородка закрыта и плотна.       — Теперь мне все ясно, — заключил старый целитель, снимая использованные перчатки. Отвечая на немой вопрос слуги, доктор ласково улыбнулся. — Не переживай, с твоим господином не случилось ничего страшного, скорее наоборот. Сейчас я ухожу, но рекомендации пришлю позже, и… — он шутливо пригрозил пальцем, — … следуй им очень четко, если хочешь, чтобы твой господин поправился. — Радостный кивок головы с осветившимися от счастья глазами, показал полнейшее понимание и повиновение. *****       Внутренне радуясь, почтенный доктор, идя по дорожке сада, уже предвкушал удовольствие эмира от такой новости, как едва не столкнулся с Хитамом. Всегда безэмоциональный слуга Имана сейчас заметно нервничал.       — Высокочтимый доктор, какая удача, что повстречал вас! Прошу, посетите моего господина… он потерял сознание. — Подрагивающие губы слуги заставили врача насторожиться.       — Конечно, Хитам, идем. Что произошло? Расскажи подробно.       — Я увидел его уже лежащим на полу. Господин приказал мне готовить купальню, он неважно чувствовал себя последнее время. Почти уходя я услышал шум и глухой удар. Зашел в покои, …, а он лежит на полу без чувств и в крови. Вот… входите. — Привычным движением Хитам распахнул перед гостем узорчатые двери.       Встревоженный лекарь спешно прошел вглубь просторной залы. Халим принца утопал в воздушных покрывалах. Бледное лицо еще ярче контрастировало с черными волосами, темным облаком разлетевшимися на мягких подушках. Лоб пересекала широкая полоска ткани. Янтарные глаза вяло отреагировали на шаги пришедших. Большое покрывало сбилось почти до пояса, обнажив крепкую грудь зрелого омеги.       — Мое почтение тебе, ас-сайи джанис.       — И тебе мир, уважаемый доктор. Хитам, зачем потревожил занятого служителя… — голос старшего джанис был глух, — …почтенный лекарь, ваше время будет явно потеряно, ведь ничего не произошло. Подумаешь, голова закружилась. — Недовольно поджав губы, Иман отвернулся. От резкого движения повязка сдвинулась со лба, явив взору присутствующих запекшуюся рану.       — Несмотря на твой гнев, я все же осмотрю тебя. В конце концов, ты старший супруг наследника государства, и твоим здоровьем пренебрегать нельзя.       — Делайте, что хотите, только не затягивайте, я устал.       Файрат присел на край ложа, и осторожно начал осмотр. Сначала — голову, но тревоги оказались напрасными. Ранка чуть повыше виска не нуждалась в накладывании швов. Покой и мастерски закрепленная клейким пластырем маленькая повязка поможет поврежденной коже затянуться. Гораздо серьезней могли оказаться сокрытые проблемы, что и привели к потере сознания. Пальпирование шеи и грудной клетки ничего не дало. Врач потянул покрывало прочь, одновременно спрашивая. — Ты позволишь?       Воздев очи к потолку, омега натянуто кивнул. Яркая накидка показала целителю остальную часть тела. Пощупав плоский живот, целитель нахмурился.       — Вас что-то насторожило, уважаемый? — Иман отчаянно желал скорейшего окончания визита, и поэтому был весьма нетерпелив.       — Да есть некоторые сомнения. Ты разрешишь осмотреть тебя ниже?       Понимая, что достопочтенный доктор просто так не уйдет, старший джанис вынужденно снова кивнул.       — Прекрасно, но для начала я возьму у тебя кровь для анализа, на предмет наличия скрытых воспалительных процессов.       Шумно выдохнув, Иман протянул руку. Процедура забора крови заняла ничтожные минуты, спустя которые пожилой врач аккуратно исследовал лоно.       — Ну что ж, — Файрат закончил осмотр, стянул использованные перчатки, и терзаемый сомнениями подошел к маленькому анализатору. Если же ошибку только что законченного обследования можно было объяснить человеческим фактором, то высокоточная техника сводила подобные недочеты к нулю. Вглядываясь в дисплей, Файрат пытался найти научное обоснование увиденному на экране.       — Что там, доктор? — Почти окрепший голос пробился сквозь стену размышлений. Поглаживая бороду, целитель как можно ровно ответил. — Ничего такого, что могло бы вызвать опасения.       — Ну вот, я же говорил — напрасная потеря времени. Почтенный, если у вас нет сомнений относительно моего здоровья, то есть смысл попрощаться. Уверен, эмир будет крайне недоволен, что подле меня теряет драгоценные минуты столь занятой человек. — Высказавшись, Иман отвел глаза.       — Конечно, ас-сайи джанис, я намеревался уходить, а тебе действительно требуется отдых.       — Благодарю… Хитам, проводи гостя. — Повернувшись на бок, омега свернулся калачиком. Отвратительное самочувствие портило и без того не самый лучший характер. *****       Терзаемый нехорошим предчувствием, Сактияр появился в гостевых покоях отца. Повелитель был не один. Майнувар по-дружески беседовал со старым врачом. Увидев сына, эмир пригласил его присоединиться к ним. Отдав положенные почести, принц расположился за накрытым столом. Старшие переглянулись между собой, целитель, улыбнувшись уголками губ, едва заметно кивнул. Сактияр недоуменно глядел на сотрапезников, ведущих себя крайне странно. Интуиция с видом всезнайки-оракула предвещала малоприятную беседу с непредсказуемым финалом. После такого вердикта разум насторожился, подобно гончей, учуявшей добычу.       — Сын мой… — начало уже не понравилось принцу, — у меня есть радостные вести, и я намерен посвятить тебя в них, тем более, что твоя персона, как никак, является причиной этих новостей.       Все та же интуиция быстро собрала свои шарлатанские штучки, и предпочла скрыться на задворках мозговых извилин. После такого вступления, Сактияр полностью растерялся. Однако эмир, понаблюдав за реакцией наследника, продолжил.       — Сын, мое сердце счастливо от того, что наследник престола, еще совсем недавно бывший незрелым юнцом… — повелитель Орбисуйи смочил горло прохладным напитком, — … станет отцом.       Принц опешил так, что поперхнулся вздохом. Оглядев обоих собеседников, альфа убедился, что они не шутят. «Какая удача, чужеземец понес с первого раза…наконец-то я освободился от него… пока… у халима есть время до его родов».       Выждав многозначительную паузу, и полюбовавшись ошеломленным наследником, Майнувар продолжил. — Судя по твоему мрачному лицу, ты догадался который из омег забеременел… — Сактияр удрученно поджал губы. Лукавый огонек коснулся глаз правителя. — Но не спеши расстраиваться. Ты станешь родителем дважды…       Вскинутые на эмира темные глаза плескались гаммой чувств. Сомнение сталкивалось волной с предостережением о жестоком розыгрыше. Пресекая вспышку эмоций, целитель мягко вступил в разговор. — Да, Сакти, ты не ослышался. Ас-сайи джанис больше месяца носит в себе твое дитя. Небеса, в конце концов, сжалились над ним. У ша-аб джанис срок поменьше — чуть больше двух недель. Прими мои искренние поздравления. Единственное, что меня тревожит — это старший джанис. Столько лет неудачных попыток могли наложить отпечаток на его здоровье, и как следствие, отразиться на плоде. Поэтому за ним потребуется тщательный уход. Угрозы как таковой нет, но надо быть готовыми ко всему…       Неверие сменилось глупой улыбкой на укрытом широкой ладонью лице.       Справившись с шоком, Сактияр потер ладонью лоб, потом с силой проведя рукой по лицу. Ошарашенный приятными вестями, он на время потерял способность мыслить трезво. Новости были настолько неожиданны и велики, что не могли целиком восприняться разумом. Растерянность от краха бездетной участи халима затмила сознание. Беседовать дальше о чем-либо, пусть даже с отцом, не хотелось совсем.       — Я вижу, что тебе совсем не до нас. — Голос эмира на мгновение вернул принцу некоторую ясность ума. — Поэтому, я отпускаю тебя. Иди, радуй своих избранников, они ведь ничего не знают. Один — из-за утерянной надежды на продолжение рода, а другой — из-за маленького срока. — Видя очевидную нерешительность, Майнувар проявил настойчивость. — Ну же, давай поднимайся, скорей. Боги, да не тронулся ли ты умом от счастья?       Наследник, вмиг ставший матерым альфой, пружинисто поднялся на ноги, и выказав положенные почести, спешно покинул гостиную. Миновав порог, Сактияру почудилось, что всё произошедшее минутами ранее, не далее, как сон. От переполнявших чувств, хотелось кружиться, раскинув руки навстречу солнцу. Ноги сами привели к скрытой в глубине дворцового комплекса половине «нежных цветков страсти» будущего владельца этой величественной резиденции.       Безмолвные нукеры, наклонив головы, расступились перед венценосным господином. Величественно переступив порог, альфа, вопреки обыкновению, сразу направился к покоям младшего супруга.       Растворив створки дверей, альфа вступил на мягкие ковры. Пальцами подозвал мелькнувшего в проеме Аташа. — Отведи меня к ша-аб джанис. Где он?       — Господин купается. Прошу сюда. — Поклонившись, он пропустил принца вперед. Отступив назад, Аташ тихонько прикрыл светлые дверцы, оставив супругов наедине.       Сактияр окинул взглядом просторную купальню. Последний раз он был здесь очень давно. Эти покои когда-то принадлежали старшему сыну правящего эмира и будущему правителю Орбисуйи — Гинару. Любимый брат навеки остался семнадцатилетним юношей, когда коварная стихия погребла под собой спящую долину. Рано созревший, он всегда тянулся к знаниям, бесконечно радуя родителей. Впитывал учения, словно губка, но при этом Гинар не чуждался проказ, подстрекаемый непоседливым Сактияром. Несмотря на прошедшие годы, принцу припомнилось то, как он уговаривал брата помочь ему в поисках удивительного минерала, найти который можно было непременно только поздним вечером.       Поколебавшись, Гинар отказался, сославшись на очень интересную книгу, дочитать которую хотелось нестерпимо…. Его так и нашли с книжкой в обнимку. Сактияр, смаргивая слезы, увидел безмятежное лицо брата, когда край белого савана сдунул резкий порыв ветра. Гинар лежал рядом с другими носилками, где под покрывалами угадывались очертания родителя-омеги, других братьев, слуг.       Осунувшийся Майнувар с сухими от горя глазами подолгу стоял над каждым усопшим, но особенно долго он пробыл у супруга и Гинара, шепча слова прощания и прощения, за то, что не смог уберечь.       Тихий всплеск воды вернул принца в реальность. На противоположную сторону безмятежно голубого бассейна, осторожно ступая, выходил худенький омега. Мокрые волосы темной медью переливались при неярком дневном свете.       Секундный прищур глаз, и губы едва не позвали — «Гинар…»…, а не позвали потому, что легкий поворот головы разрушил морок воспоминаний, окутавший высокую фигуру альфы. Голубые глаза удивленно распахнулись, их обладатель явно не ожидал столь важного визитера. Неспешно дотянувшись до широкой банной накидки, омега робко укутался в нее по самую шею.       Сактияр молча наблюдал, как Кахия легко ступая босыми ногами, обошел чашу купальни, и теперь направлялся к нему.       — Сейид, я рад приветствовать тебя. Что-то случилось?       — Ничего не случилось. Мне не нужен повод, чтобы навестить своего омегу.       — Конечно, конечно, … не сердись. Просто меня удивил твой приход… — Кахия опустил взгляд, тихо прошептав, — … так как мое место в твоей жизни мне уже предопределено. — Справившись с волнением, и глубоко вздохнув, омега снова поднял на альфу юное лицо, приветливо улыбаясь. — Могу я предложить своему господину выпить чая? — Темные глаза неотрывно смотрели в голубые, не находя ни малейшего повода для раздражения.       — Можешь… тем более я пришел сообщить тебе новость.       — Ну что ж, … тогда прошу, располагайся в гостиной, я переоденусь и присоединюсь к тебе. — Развернувшись омега поспешил уже было скрыться, как был схвачен за руку.       — Зачем эти церемонии, облачись при мне…, а я ….посмотрю… — притянутый омега был прижат к крепкой груди супруга.       Уверенный в том, что он крепко спит, Кахия смог только просипеть охрипшим горлом. — Как прикажешь, сейид.       Расположившись на подушках, Сактияр медленно потягивал горячий напиток. Напротив, скинувший мокрое одеяние обнаженный омега, дрожащими от волнения руками взял шальвары. Помня о своем недостатке, он повернулся к принцу здоровым боком. От смятения тряслись не только руки, ноги не попадали в штанины, глупо путаясь в шелковой ткани. Хозяин омеги внимательно оглядывал свою собственность, а особенно — живот. Ничего… пока плоский. Наконец, облаченный в домашний наряд, Кахия опустился на ковер, напротив Сактияра. Не притронувшись к еде, юный джанис смущенно улыбаясь, произнес. — Я весь во внимании, сейид.       Все еще погруженный в свои думы, принц допил чай, и поставив пузатую чашку, промолвил. — Да, собственно новость только одна — ты понес от меня.       Лучистые глаза не дожидаясь реакции тела, мгновенно стали умиротворенными. А уже потом тоненькая рука обняла живот. — Благодарю тебя, сейид, за добрую весть… хотя я догадывался. Теперь в твоих визитах ко мне не будет необходимости… — голос юноши надломился, — …будь рядом с тем, кто дорог твоему сердцу. Прости, сейид, …я покину тебя… мне… стало нехорошо.       Покусывая губы, Кахия встал, и нетвердым голосом позвал. — Аташ!       Вынырнувший из плотных занавесей, слуга оказался у ног господина. — Да, господин.       — Я ухожу в спальные покои — неважно себя чувствую, а ты как положено проводи моего супруга. Всё понятно?       — Да, господин.       Оглянувшись, Кахия тихо прошептал. — Прости меня, сейид, мне и правда нехорошо. — Потемневшая голубизна глаз грозила пролиться обильным ливнем, чего омега усердно не хотел допустить.       Опустевшая зала наполнилась неуютной тишиной. Дело сделано, теперь очередь за слугами и докторами. Только на их плечах будет лежать ответственность за здоровье родителя и дитя. Ему здесь больше делать нечего. Со стуком опустив недопитую чашку, Сактияр исподлобья грозно глянул на робеющего Аташа. — Ты все слышал?! — Молчаливый кивок в качестве подтверждения. — Теперь за него головой отвечаешь, понял? Его ребенок очень важен для меня. Поэтому любое недомогание должно быть доложено достопочтенному Файрату Мехди. ТЕБЕ ВСЕ ЯСНО?       — Да, господин, клянусь, я глаз не спущу.       — То-то же.       Помедлив пару секунд, принц поднялся на ноги, у него как никак еще один визит. *****       Несколько песчаных дорожек, и перед принцем клонят головы нукеры, стоящие на страже покоев халима. Пройдя несколько залов, он обнаружил свой экзотический цветок лежащим на ложе. Обычно язвительный Иман, в этот раз был непривычно тих, что даже не обернулся на звук шагов, продолжая безучастно смотреть в распахнутую арку балкона.       Постель прогнулась под тяжестью тела, опустившегося возле бока лежащего омеги. Смуглые пальцы тыльной стороной коснулись щеки, а густой голос позвал. — Халим. Эй, малыш!       Длинноволосая голова нехотя повернулась. Карие глаза пугали своей пустотой, а затянувшаяся рана над виском лишь добавляла образу еще большей безнадежности.       — Халим, что это? Что случилось? — Полный тревоги, Сактияр аккуратно коснулся темного пятна гематомы. Горько усмехнувшись, Иман снова отвернулся и проворчал. — Неужели не видно? Старею, вот ноги и не держат. Мраморный пол оказался удивительно твердым. И вообще, ахтар, я даже рад, что у тебя есть еще один супруг — молодой. Что-то мне в последнее время паршиво. — Глядя на растрепанную пантеру, принц умильно улыбался, что вызвало недовольное шипение. — Тебе смешно, … уйди с глаз моих. — Продолжая улыбаться, принц стянул яркое покрывало. — Что ты делаешь, демон?! — Но на него никто не обращал внимания, альфа, также молча распахнул просторную рубаху, и приникнув к груди любимого принялся нежно целовать острые соски. — Мммннн, прекрати. Ааа, ты что творишь?! — Голос омеги предательски дрогнул, когда теплое дыхание ахтара коснулось живота.       — Если бы ты знал, как я счастлив, халим. — Шалые глаза оказались на уровне недоумевающих карих. Принц навис над растерянным Иманом. — Шэли, создатель услышал наши мольбы, услышал! У тебя под сердцем — мое дитя! Почти месяц! Сегодня почтенный Мехди преподнес мне не только эту новость.       — Прекрати так шутить, Сактияр, это жестоко. — Резко крутанувшись, Иман выскользнул из объятий и попытался сесть. Порывистое движение повело голову в сторону. Только подоспевшие руки не дали рассерженной кошке упасть с постели.       — Я не шучу, халим. — Крепко прижатый, Иман смог только поднять голову, чтобы встретить абсолютно счастливый взор любимого. — Твое нынешнее состояние исключительно из-за беременности. Правда есть кое-какие риски, но я уверен, что все будет хорошо. — Осторожно положив омегу обратно на ложе, Сактияр продолжил нежить пока плоский живот, ласково мурча, подобно разомлевшему барсу. Враз обретшее спокойствие сердце наполнилось бескрайной сладостью. Упоительно глядя на альфу, Иман мягко теребил черные вихры, которые тягуче медленно поднимались вверх, приближаясь к заветным окольцованным вершинкам.       — Украшения придется снять, но после родов и вскармливания, я прикажу проколоть их вновь… и не только их.       Черные обсидианы пытались поймать карие недотроги, что заметались при упоминании о крошечных украшениях. — Я покидаю тебя, халим. — Принц уже направлялся к выходу, когда обернулся, чтобы негрозно нахмурить брови. — Тебе нужен покой, и никаких тревог, слышишь, халим?       Уже на пороге Сактияра догнал тихий голос Имана. — Ахтар, а какова другая новость?       Не оборачиваясь, принц угрюмо ответил. — Кайбар тоже понес от меня. У него срок около двух недель. — Сказав, наследник исчез за плотными занавесями.       Откинувшись на подушки, Иман сжал виски ладонями. Отвергаемый чужестранец сотворил чудо тогда, когда все надежды были погребены под уничтожающим самоедством. Пустые теперь уже тревоги, поджав хвосты разбежались прочь из сознания. Мысленно воздав должную благодарность младшему джанис, уставший Иман закрыл глаза. Напрасные волнения, так изрядно потрепавшие тело и душу отступили, освободив дорогу целительному спокойствию.       Хитам, пришедший удостовериться все-ли в порядке с хозяином, впервые за последние дни увидел своего господина крепко спящим с умиротворенной полуулыбкой на губах. Облегченно вздохнув, слуга тихонько затворил узорчатые двери — сегодняшняя ночь будет тихой и спокойной.