Прости меня...

      Дни издевались над земными созданиями, то летели, глазом моргнуть не успеешь, то тянулись нестерпимо долго. В один из спокойных вечеров, Кахия с увлечением читал книгу, когда занятый хозяйственными делами Аташ, в очередной раз, выронил медный таз.       — Аташ, подойди, — благодаря резким стукам, младший джанис пятый раз читал одну и ту же строчку. Вошедший слуга приблизился к полулежащему господину. Весь облик юноши говорил о случившемся несчастье. — Аташ, что стряслось, говори. Я же вижу, и слышу, что ты сам не свой.       Губы слуги задрожали. — Ас-сайи джанис, господин…       Кахия даже подскочил на месте. — Что с ним? Он ведь родить уже должен был!       — В том-то и дело, что не может… — слуга широким рукавом стирал текущие ручьем слезы, — уже который день мучается. Доктора разводят руками, а на принца Сактияра смотреть страшно. Кабы не случилось чего… о создатель, не допусти непоправимого… — Аташ, не стесняясь, голосил уже в голос.       Позвоночник прошил такой озноб страха, что пришлось задержать дыхание, чтобы хоть как-то успокоить колотящееся сердце. Кахия прикрыл рукой веки, вмиг ставшие тяжелыми. Положение хуже некуда. Прожив здесь какое-то время, юный принц имел некоторое представление о традициях и обычаях этой страны. И в свете текущих событий, исход вырисовывался весьма печальный. Ведь медицинского вмешательства в родовой процесс, Кахия был в этом уверен, со стороны врачей не будет. Из-за чего, с большой вероятностью погибнут и омега, и ребенок.       Тревожные думы развеяла секущая боль. Не такая, как при раскрытии — другая. Кахию отбросило на спину. «Началось» вынес свой вердикт разум. Осипший голос прервал рыдания слуги. — Аташ… неси все, что я тебе велел приготовить…пришли схватки…       Моментально высохшие слезы на молодом лице прислужника, позволили увидеть решительно настроенный блеск глаз. — Да, господин, уже несу, … сейчас…       На этот раз волны боли накатывались одна за другой. Дыхание не справлялось с дико бьющемся сердцем, становясь частым и поверхностным. Мышцы стремительно сокращались, затягивая разум мучительным хаосом. Родовой канал раскрывшись, выплескивал питательную жидкость порванного плодового пузыря. Простыни под омегой мгновенно стали сырыми. Мечущейся Кахия прикрыв глаза, мог только поскуливать от разрывающей внутренности боли. Аташ, не ожидая приказа, стремительным движением выдернул мокрую ткань, и отбросив её в сторону, как мог постелил сухую.       Сквозь проблески бессознания, борясь с очередным приступом родовой муки, юный джанис шептал. — Аташ… где ты… не уходи… Аташ…       — Я здесь, мой господин, здесь… крепитесь… вы справитесь… старайтесь… ну же… еще чуть-чуть…       Слыша спокойный голос, Кахия успокаивался, и набравшись новых сил, стиснув зубы, напрягал мускулы живота, помогая очередной схватке продвинуть дитя ближе к новому свету. Пара минут затишья позволяли омеге, шумно дыша, просить воды. Аташ влажной губкой протирал лицо и грудь, а после прислонял мокрую ткань к сухим губам. Спустя миг, тело родителя пронзала новая судорога, и вновь утомленные мышцы, напрягаясь до предела, толкали плод к выходу. В такие моменты, слуга крепко стискивал худенькую руку, намертво вцепившуюся в тонкую ткань покрывал. — Аташ… посмотри… как там… скажи как есть…       — Хорошо, господин, сейчас посмотрю… не волнуйся… … господин… все хорошо… раскрылось почти полностью… давай… давай… еще немного… давай же… вот… вижу… головка… показалась… давай… ну же… еще…       Резкий всплеск адреналина, стиснутые до крови губы, зажмуренные до черных мошек глаза, зажатое в лёгких дыхание, накаленная до разрыва вен кровь, бьющая бешеным цунами в висках, доведенные до онемения мускулы — в едином порыве создали мощный толчок, выталкивая живую плоть наружу, в бережные объятья Аташа. Упоительное облегчение возвращало натруженным конечностям нормальное состояние. Усталые голубые глаза хаотично искали единственного помощника, чтобы убедится, все ли в порядке. Копошение слуги между разведенных ног заставило омегу слегка напрячь горло. — Аташ… — сорванный голос отдавал хрипотцой, — … что случилось… говори не медля…       — Господин, поздравляю тебя с мальчиком, но… боюсь…       — Боги, да что стряслось, не тяни…       — Господин, … боюсь, что это еще не все…       — Как не вс…., — новый спазм стал полной неожиданностью для утомленного организма. Не успевшие отдохнуть мышцы рвало на части с утроенной силой. Уже не сдерживая себя, Кахия взвыл от пронизывающей боли. Тело сопротивлялось новым схваткам. Крики, полные невыносимой муки терзали сухое горло. — Аташ… не могу больше… помоги мне…. АТАШ!.. помоги… — бьющееся сознание лавировало на грани погружения в бездну беспамятства. Молодой слуга как мог заставлял хозяина держаться на поверхности бытия. Он звал господина по имени, растирал сведенные судорогами конечности, легонько тормошил за плечи, вытирал испарину, и просто держал за руку, подбадривая на очередной схватке.       Спустя томительные часы, когда небо стало светлеть от рассвета, спальню огласил писк еще одного живого существа. Встретив счастливую улыбку своего помощника, Кахия потерял сознание.       Сквозь пелену оглушительной тишины, осмысление пробиралось, подобно сонливой улитке. Окончательно вернувшись в реальность, Кахия разлепил свинцовые веки. Натруженные мускулы гудели, словно рой настырных насекомых. А само тело отказывалось шевелиться напрочь. Опавший живот, все еще возвышался небольшим холмиком. Грудь ныла от напирающего молока. Повернув голову, омега разглядел неподалеку своего слугу, нежно воркующего над маленькой кроваткой.       — Аташ… — сил хватило только на шепот.       Повернувшаяся на голос лукавая мордашка ответила на все несказанные вопросы родителя. По нервным окончаниям протекла волна облегчения.       — Господин, я так рад. У тебя мальчики — близнецы. И оба — альфы. Моя бабушка говорила — это хороший знак. Прими мои поздравления.       — Спасибо, Аташ. Я благодарен тебе за то, что не покинул меня и был рядом. Это достойно вознаграждения.       — Помилуй, господин, как я мог уйти. Я никогда тебя не покину, пока ты сам не прогонишь меня.       — Не дождешься…, а кто меня учить сказаниям будет, ты подумал об этом, а, негодник?       — Ладно, ладно, — примирительно поднял руки Аташ, — я на все согласен, только не сейчас, — молодой слуга состроил серьезное лицо, — тебе нужен отдых, и никаких разговоров. Малыши спят, и ты ложись.       Нисколько не переча столь решительно настроенному «доктору», Кахия миролюбиво усмехнувшись, окунулся в целительный сон. *****       Живительный отдых пошел во благо. Разум прояснился и был готов к действию, правда тело имело на этот счет свое мнение — оно настоятельно требовало отдыха. Тем более после разрешения от бремени, родовой канал немного кровоточил. На пороге объявился Аташ, словно почуяв, что его господин проснулся. В кроватке тут же зашевелились и засопели. Кахия с нежностью глядя, попросил.       — Аташ, покажи их.       — Конечно, мой господин. Но для начала, я помогу тебе присесть, чтобы было удобно кормить.       Слуга, подбив подушки, усадил омегу, и с осторожностью положил в протянутые руки первый сверток. Кахия с умилением всматривался в маленькое смуглое личико. На родителя внимательно уставились темные вишенки, омегу передернуло, так на него смотрел только Сактияр. Аккуратно коснувшись бархатной щечки, Кахия поднял глаза на Аташа, держащего у груди второго младенца.       Непрошеная влага прочертила тоненькие дорожки по скулам. — Аташ, это ведь стоило всех мук, правда? — Словоохотливый слуга, улыбнувшись, на этот раз лишь смущенно кивнул.       Инстинкт подсказал, что и как нужно сделать, и вот старший из детей вовсю сосет правую грудь, пока слуга пристраивал его брата к левому соску. Сердце родителя согревалось от такой картины. В прошлое ушла боль, раздирающая пополам. В тень отступило длительное одиночество. Сейчас душа напевала лишь мотив бесконечной любви и заботы. Насладившись радостным мгновением, Кахия передал детей прислужнику, осведомившись о главном. — Аташ, как ас-сайи джанис?       Сжав губы, слуга отрицательно мотнул головой. Омега прикрыл рот рукой, сердце пронзили иглы ужаса. Терять нельзя ни минуты. — Аташ, неси воду для омовения. Позови кого-нибудь, чтобы приглядели за детьми. Помоги мне одеться. — Видя полную растерянность юноши, прикрикнул. — Быстрее, Аташ, мы можем опоздать, если уже не опоздали!!!       Когда торопишься, время, как назло тянется липучкой. Превозмогая тянущую боль, Кахия с помощью слуги намотал бандаж на свой еще не опавший живот, нырнул в просторную тунику, нацепил шальвары, и едва обувшись, кинулся к порогу. Слуга, бормоча молитвы, бросился следом. *****       Молчаливая охрана склонила головы, пропуская спешащего в покои ас-сайи джанис младшего супруга наследника престола. Уже на подходе к спальным покоям, Кахию качнуло от ощущения печали и скорби. Около дверей толпилось несколько человек в белых халатах. Подойдя ближе, он услышал, как один негромко говорил другому, что пациент снова впал в беспамятство. Юный принц бесцеремонно втиснулся в толпу, чтобы попасть внутрь. Его хотели было остановить, но вовремя признали царственный статус. Не обращая ни на кого внимания, Кахия проник в покои. Маневрируя сквозь людскую массу, он оказался у постели Имана. Рядом стоящий Файрат Мехди, как раз оторвался от выпуклого живота, констатируя едва слышимое сердцебиение плода. Халим принца тяжело дышал, мотаясь из стороны в сторону. На крики сил уже не осталось. Прекрасные черты лица исказились от накатившей схватки, тело напряглось в очередной бесплодной попытке. Карие глаза бессмысленно блуждали по окружающим, никого не узнавая. Распятые руки были крепко прикручены к краям кровати.       — Ша-аб джанис, что ты тут делаешь? Тебе нужно лежать, со дня на день ты родишь.       — Почтенный доктор, я обязательно выполню все ваши наставления. Но позвольте узнать, как дела у ас-сайи джанис?       — Ну как видишь, дела неважные. Схватки начались вовремя, также вовремя лопнул плодовый пузырь, но беда в перегородке, она не раскрылась полностью. Ребенок дойдя до нее, останется зажатым в родовом пути. Добраться до нее и рассечь медицинскими инструментами означает повреждение головки плода, и потеря родителя, он истечет кровью — в ней сосредоточение важных кровеносных сосудов.       — А если прокесарить?       На Кахию уставилась дюжина изумленных глаз. Но омега продолжил. — Я всецело доверяю вашему авторитетному мнению, но если сейчас не предпринять решительных действий, то вы потеряете их обоих.       — Мне понятен твой порыв, юноша, но подобные операции противоречат законам этой страны. Рожающий омега должен сам справиться с процессом, предопределенным ему природой. Да и признаться честно, у нас нет опыта и специалистов, готовых на подобную процедуру. Юный джанис, мне страшно подумать, как сия картина отразится на тебе, поэтому заклинаю тебя вернуться обратно в свои покои, а здесь оставить все как есть на усмотрение небес.       — Я могу помочь, — уперся Кахия, не трогаясь с места. Аташ, за его спиной застыл от страха.       — И чем же может помочь столь юное создание, позволь полюбопытствовать?       — Провести операцию по извлечению плода хирургическим путем. Правда, я только присутствовал на таких процедурах, но иного пути нет. Плюс ко всему я подкован теоретически. За моими плечами три курса медицинской академии Мадаризана.       — Да ты сошел с ума! — Из глубины спальни, бешеным буйволом приближался Сактияр. Оказавшись рядом с притихшим омегой, он навис над ним огромным валуном. — Да тебе только в радость будет, если моего халима не станет! Еще не хватало, чтобы ты его зарезал, паразит! — Закипающего принца, почтительно взяли за предплечья, беря в кольцо. Стать косвенными виновниками в гибели еще одного омеги, да еще и беременного, не хотел никто. Съежившийся было по привычке Кахия, внезапно выпрямил спину, вонзая взгляд голубых глаз в потемневшие тучи. Маленький кайбар впервые посмел повысить голос на разъяренного барса. — Во-первых, прекрати орать, мой драгоценный супруг! Во-вторых, если мне не изменяет память, мой статус не ниже твоего, поэтому перестань унижать меня! В-третьих, разуй глаза, неужели не видишь, что еще пара часов, и твой халим отправится к праотцам, так и не осчастливив тебя долгожданным наследником! В-четвертых, если бы ты хоть раз удосужился поговорить со мной, то узнал бы, что я из семьи потомственных медиков, и несмотря на столь юный возраст, а мне гораздо больше, чем кажется, я ассистировал ведущим хирургам Мадаризана! И если бы не этот брак, то я непременно бы стал дипломированным врачом! В-пятых, если бы я так хотел его смерти, я бы никогда не пришел сюда! И напоследок…       — Ахтар, … — еле слышимый шепот прервал словесную перепалку.       Мгновенно превратившийся из рычащего тигра в пугливого котенка, Сактияр припал на колени рядом с распотрошенной постелью. — Да, любимый! — Блестя навернувшимися на глаза слезами, принц легонько гладил халима по взлохмаченной голове. — Что ты хочешь, скажи…       — Ахтар, разреши, пусть попробует…, а дальше, пусть решит создатель. — Губы Сактияра гневно сжались. — Любимый, прошу тебя… я доверяю ему, … …, а ты доверься мне. — Карие глаза снова подернулись дымкой, голова безвольно качнулась в сторону — Иман снова потерял сознание.       Простояв на коленях несколько минут, наследник престола тяжело поднялся на ноги. Не поднимая головы, он глухо произнес. — Достопочтенный Файрат, возьми этого выскочку и сделайте все возможное.       — Но, мой принц…       — Я приказываю ВАМ!!! Не смейте перечить мне, со всеми историческими противоречиями я разберусь сам! А ты, — черные обсидианы метнули молнии в омегу, а губы предательски дрогнули, — не допусти непоправимого, как сможешь, … … прошу тебя.       — Я постараюсь, крепись, сейид. Молись, чтобы мы не опоздали. — Кахия повернулся к группе врачей. — Ну что ж, за дело, коллеги…       Обессилевшего Сактияра Аташ сопроводил до выхода. Он же остался рядом с принцем, что грузно опустился на мраморные плиты, и уперся спиной о бортик фонтана. Крепкие руки тяжело откинулись на колени. Гудевшая голова поникла, приникнув к груди. Затихнув, принц превратился в одну из многочисленных статуй, разбросанных по дорожкам тенистого сада.