Нечто в плохой обложке

Вырвавшись из липкого оцепенения, Майк разлепил веки пальцами и почувствовал что-то мокрое на лице. Слёзы это были или кровь, он так и не разобрался. Вокруг царила кромешная темнота, и дышать было тяжело - воздух был обжигающе холодным и оставлял химический привкус во рту. К тому же, отбитые бока Чепмена отзывались ноющей болью всякий раз, когда он делал даже неглубокий вдох. Он поднял отмёрзшие руки и не смог разогнуть их в локтях, потому что упёрся во что-то ледяное, гладкое, а затем вытянул ноги и мысками достал до такой же стенки. Его замуровали в металлический ящик? Какая бесславная смерть! Оставалось лишь шуметь как можно сильнее, чтобы привлечь к себе чьё-нибудь внимание, и благодарить бога за отсутствие клаустрофобии. Покричав немного, Майк понял, что вокруг может никого и не быть. Тогда он принялся колотить ногами по торцевой стенке и даже преуспел - на стыке с крышей ящика лист металла при ударе отходил, прорезая темноту тонкой полоской тусклого белого света. Это обнадёжило Чепмена, ведь он начал опасаться, что его ещё и закопали. Несмотря ни на что, выбить стенку не было никакой возможности: она прогибалась, но не вылетала, крепко припаянная к прочным петлям с одной стороны и защёлке с другой. "Ты не закопан, ты не закопан..." - повторял про себя Майк, остановившись, чтобы перевести дыхание. Оно сбивалось, вероятно, и не из-за физического напряжения, а от банального испуга. Не каждый день его запихивали в тесный железный ящик. - Ну, что шумишь?.. - шикнул старческий женский голос, и Чепмен в щель, образовавшуюся благодаря отогнутому краю листа, увидел часть тёмного силуэта. - Выпустите меня!.. - завопил Майк. На него нахлынула смесь облегчения, радости и негодования, от которой на глаза выступили слёзы. - Не могу, - отрезал голос. - Слишком много вас тут таких перебывало, и все просятся. Не моё это дело. Чепмен обомлел. Как - много? - О чём вы?! - возмутился он. - Не выпущу, вот о чём. Посадили - значит, нужно. - Да это незаконно!.. Женщина прыснула. - Си-и-иди, - назидательно протянула она и передразнила: - Незаконно... Паззл постепенно складывался в голове Майка. Эта старуха - пособница Стэнтона, Стэнтон - полицейский, работающий на кредиторов отца Чарли и Нэнси, а кредиторы - люди явно не законопослушные. Главным вопросом, волновавшим Чепмена, валяющегося в металлическом гробу без каких бы то ни было средств связи, было местоположение Мирвудов. Обречённо-умоляющим тоном Майк спросил: - Меня привезли с девушкой и мальчиком лет десяти, вы не видели, куда их повели?.. - Тебя одного привезли, - ответила женщина, помедлив, и повторила более мягко: - Сиди. Если бы Чепмен мог сидеть, процесс разламывания ящика не требовал бы затрат сил и энергии, сравнимых с марафонским бегом. В высоту он составлял ничуть не больше полуметра, и Майк даже голову приподнять свободно не мог. Осознав, что добиться чего-либо от старухи не получится, он возобновил попытки вынесения стенки, и это было самым доступным способом согреться. Через некоторое время женщина не выдержала шума и вернулась. - Да что же ты такой неугомонный! - упрекнула она Чепмена. - Буду шуметь, пока не выпустите!.. - заявил тот. Каждый раз для удара ему приходилось отталкиваться руками от противоположной стены и приподниматься над нижней стороной ящика. Приземляясь назад, он сильно прикладывался поясницей, и боль распространялась по всюду отшибленному телу. Поэтому Майк часто делал перерывы. Когда он в очередной раз затих, послышались шаркающие шаги. Женщина снова подошла к ящику, помолчала, прислушиваясь к сбивающемуся и хрипящему дыханию Чепмена и сочувственно поинтересовалась: - За что тебя? Майк прерывисто вздохнул, отчего дышать стало ещё тяжелее, и тихо сказал: - Я спросил про девушку и мальчика... Их отец задолжал огромную сумму и спрятался. Теперь его хотят шантажировать детьми, и неизвестно, что они с ними сделают... А я сижу в чёртовом ящике и ничего... не могу!.. - на него накатило столько презрения к себе, что он от досады со всей силы стукнул кулаком по металлическому потолку. Старушка поохала и ушла. А Чепмен не мог успокоиться. Раз за разом он ударял по потолку, пытаясь уже не выбраться, а смириться с безнадёжностью ситуации, и от этого бессмысленного распыления ненавидел себя ещё больше. Он осознал, что, даже если папаша Мирвудов объявится, их убьют. И маленького Чарли, всерьёз рассуждающего о Кошачьей республике, и Нэнси с её пушистыми белёсыми волосами и склонностью к философствованию, и самого Майка, так и не написавшего ничего гениального, да и с отцом не помирившегося. Себя ему было почти не жалко. Пустышка. Бездарь. Слабак, всю жизнь проживший для себя и, соответственно, никакого следа в ней не оставивший. Отец вдруг представился ему старым, совсем седым и улыбающимся. Как было бы здорово гулять с ним, сидеть на холме и смотреть на проплывающие мимо облака, пухлые и похожие на сливочный крем на торте, как в детстве, в Кембридже. Сколько ему тогда было? Три? Четыре? Может быть, меньше. В то время он ужасно боялся воды, даже в ванне, и отец, чтобы отвлечь его при купании, устраивал демонстрации тюбиков с шампунями и прочих банных принадлежностей. Майк просто обожал флакон с пеной для бритья, на которой была изображена яркая сине-зелёная какашечка с блёстками и, едва увидев её в руках отца, моментально переставал плакать. Она была для него чем-то волшебным, сказочным. Нэнси говорила, что любит отца, несмотря на то, что из-за него её могут убить. А Чепмен вообще перестал с ним контактировать из-за пары грубостей, сказанных в пылу спора? Теперь всё было для Майка далёким, чуждым, безразличным, словно он уже умер. Ссора с отцом - глупость... Сожжённая тетрадь - глупость... Но ещё глупее - опускать руки, когда есть реальный шанс на спасение. Он должен был всё исправить! - Простите!.. - отчаянно закричал Чепмен и подскочил на месте, врезаясь лбом в низкий потолок. - Чего тебе? - проворчала женщина издалека. - Простите, как вас зовут?.. - Это зачем тебе? - напряглась она. - Имя, - торопливо бормотал Майк. - Назовите имя, без фамилии! - Фиа, - удивлённо выдала старушка. - Фиа, милая!.. - взревел Чепмен. - Мне двадцать четыре года, а я полный идиот!.. Я не общался с отцом пять лет, я завидовал своему единственному другу и желал ему зла! Я сжёг тетрадь со стихами, а у моей группы должен, обязательно должен выйти новый альбом! Я не смог защитить девушку, которую люблю, и теперь она в лапах каких-то мерзких ублюдков!! Фиа, ради всего святого, откройте эту чёртову дверь, и я буду молиться на вас всю оставшуюся жизнь!!! Повисло тягостное молчание. Майк ждал ответа, как приговора, и слышал только своё удушающе сильно колотящееся сердце. Но Фиа не отвечала. Прошла минута, две, (Чепмену казалось - целая вечность) и женщина подошла к ящику вплотную, решая судьбу трёх человеческих жизней. И вдруг раздался пронзительный металлический лязг. С внешней стороны ящика Фиа вставила лом в щель, продавленную Майком, и дёрнула на себя. Дверца отскочила ей в живот, но, благо, на нём было столько жира, что внутренние органы находились вне опасности. Дрожащий всем телом Чепмен неловко выбрался из заточения, свалившись на бетонный пол, понял, что лежал в камере морга и ужаснулся. Ни на что другое времени у него не было. Крепко обняв габаритную старушку и даже в порыве нежности оторвав её от пола, он сломя голову помчался к двери. - Эй, рыжий!.. - окликнула его Фиа. Майк обернулся. - Ты сам проломил дверь, ударил меня по голове и сбежал, ясно?.. - Ясно! - радостно отозвался он и выбежал в длинный плохо освещённый коридор. Он был в морге, а где морг, там и больница. Если в морге Чарли и Нэнси нет, то, следовательно, их держат в больнице. Нелогично, безрассудно, как и всё, придуманное на ходу. Носясь по извилистым коридорам с кое-где мигающими, а кое-где и вовсе не горящими лампочками, Чепмен ощущал себя героем фильма ужасов и ничуть бы не удивился появлению из-за угла призрака или убийцы с бензопилой. Но не то, что их, а даже медицинского персонала он не встречал. Сеть одинаковых пустынных коридоров поглотила его, и он, наверное, бегал бы по ней до следующего вечера, если бы не наткнулся на щуплого коротышку-доктора, лениво потягивающего кофе через трубочку. Майк, врезавшись, уронил его и получил выплеск горячего напитка в лицо. - Извините, - автоматически выпалил он и поставил на ноги врача, вес которого был сравним разве что с весом Чарли. - Помогите, я заблудился, мне нужно в больничное крыло!.. Доктор, растерянный быстрой сменой положений, кивнул и, пошатываясь, окольными путями вывел Чепмена в приёмное отделение. Но, не успел тот и поблагодарить его, испарился. Майк поверхностно огляделся - много людей вокруг, светлые стены, электронные часы, показывающее половину седьмого утра, какой-то платёжный терминал под ними, на стенде у ресепшна серебристая гравировка "Эмбоссейдор-Хилл". Название было ему знакомо, и он смог оценить масштаб бедствия. В эту больницу в центре города он ещё школьником попал с подозрением на аппендицит. Его так и не вырезали, зато память о грандиозности размеров здания никуда не пропала. Найти кого-либо, спрятанного в этом муравейнике, было делом пары-тройки лет. Неделю Майка преследовала череда счастливых случайностей, и вот она прекратилась, нещадно скинутая в Лету непрерывным потоком неудач. Лелея слабую надежду, он спросил у бледно-рыжей, почти оранжевой медсестры на ресепшн, не поступали ли некие Мирвуды ночью, на что та ответила отрицательно. Пришло время пораскинуть расплывшимися мозгами. Чепмен упёрся основаниями ладоней себе в виски, будто стараясь руками спрессовать убегающие мысли, и зажмурился, чтобы ничто не отвлекало. Где в больнице легче всего удерживать сопротивляющихся людей? Подальше от палат с пациентами, потому что сопротивляющиеся люди будут кричать. А что, если сопротивляющихся людей усыпить чем-нибудь, и положить в, скажем, реанимацию, куда никому, кроме врачей, нет доступа? Резонно, эффективно, наиболее удобно. Стэнтону и его работодателям нужно было само наличие Нэнси и Чарли, а их состояние не имело значения. Но врываться туда, где может лежать настоящий больной, неприемлемо. Решительным шагом Майк вновь направился в ресепшн, чтобы узнать, где кабинет главного врача. Раз в морге служила бабуля, заодно выполнявшая функции тюремщика для продажных полицейских и их преступных покровителей, глупо было полагать, что руководство больницы пребывает в беспечном неведении творящегося. Медсестра недовольно поджала губы из-за грубого тона Чепмена, но всё же проинформировала его. Не дослушав, он ринулся в указанное место. Вид он при этом имел не самый адекватный, судя по тому, что люди, которых, несмотря на раннее утро, было достаточное количество, испуганно разбегались с его дороги. У Майка не хватало терпения на ожидание лифта, и он поднялся на шестой этаж по лестнице в рекордные сроки. Перед самой дверью главврача он резко замер. А что, если он ошибся, и несчастный знать не знает, что происходит во вверенном ему морге? В любом случае, отступать было поздно. Мирвудов нужно было спасать, какой угодно ценой. Подойдя к створке вплотную, он наклонился к ручке, где виднелась маленькая щёлочка вдоль косяка. И то, что он услышал, повергло его в шок. Мадди Уотерс, легенда блюза, и самая известная его песня - "Hoochie Coochie Man". - Стэнтон?! - игнорируя инстинкт самосохранения, Чепмен с силой пнул дверь ногой, но она оказалась незапертой, гулко отскочила в стену и по инерции захлопнулась опять. Тогда он открыл её осторожно и вступил в просторное помещение, где пахло дорогими сигаретами, коньяком и тошнотворной смесью мужских парфюмов. За широким дубовым столом, бесцеремонно закинув на него ноги, восседал следователь, напротив пристроился лысоватый мужчина в медицинском халате. Его лоснящаяся от жира кожа блестела на утреннем солнце, придавая одутловатому лицу ещё более угодливое выражение. Он окинул Майка возмущённым взглядом и, видимо, хотел что-нибудь закричать, но Стэнтон опередил его реплику: - Какая неожиданная встреча!.. Сюрприз, сюрприз, ничего не скажешь... Проходите, мистер Чепмен, присаживайтесь. Зачем пожаловали? Ускорить процесс зачистки? Майк не сразу догадался, о какой зачистке идёт речь. Да не могли же они убить его прямо в больнице! - Где Мирвуды?.. - он попытался придать голосу твёрдости. - Вам интересно, где их похоронят? - веселился следователь. - О, не стоит беспокоиться. Я позабочусь о том, чтобы вы лежали под одним деревом. Вся решительность Чепмена куда-то улетучилась, и ему захотелось лечь на пол и умереть. Это было начало конца. Тем не менее, сдаваться было рановато. Разделяя слова, как на диктанте, он сквозь стиснутые зубы процедил: - Куда вы дели Чарли и Нэнси?.. Их отец ещё не появился, иначе вам нечего было бы здесь делать. Заливистый смех Стэнтона перебил Майка. - А с чего вы, милостивый государь, взяли, что мы с моим старым другом не можем просто посидеть, выпить? - он обратился к главврачу, кивком указывая на Чепмена: - Вот ведь молодёжь, сколько эгоцентризма! Невероятно! Да и вообще, - он снова посмотрел на Майка. - Почему это вы решили, что, если мы их и держим, то непременно здесь? У нас по всей стране есть сотрудники. Вы бы обошлись без необоснованных обвинений. Разыгравшаяся фантазия услужливо предоставила Чепмену красочные и реалистичные картины его убийства, причём, в различных вариациях: от банального удушения до экзотического скармливания живьём полчищу гигантских мадагаскарских муравьёв. Он упорно пытался взять себя в руки, чтобы выглядеть устрашающе, и никак не мог справиться с волнением. Тематика воображаемых сцен изменилась, как только он вспомнил Фиа и свои слова о Нэнси. С радостью повинуясь порыву благородного негодования, Майк в один прыжок достиг вальяжно развалившегося Стэнтона и что было сил предплечьем прижал его горло к спинке кресла. Следователь судорожно вцепился в руку Чепмена, стараясь оттолкнуть её от себя, и зашипел: - По всей больнице мои люди... - И почему-то сейчас рядом с тобой только толстый взяточник, который, похоже, и не думает тебя спасать, - договорил за него Майк. - Может быть, теперь скажешь, куда вы отправили Мирвудов?.. Стэнтон молчал и стремительно краснел от недостатка воздуха, глядя на Чепмена глазами обиженного ребёнка. Тот, охваченный жаждой мести за избиение, надавил на его горло сильнее и подержал. Подбородок следователя опускался, и он уже вряд ли мог говорить, поэтому Майк слегка ослабил хватку, не давая, однако, Стэнтону дышать свободно. - Кембервелл, три мили на запад от Лондона, - выдавил мужчина. Чепмен всё не отпускал его. - Хоспис... Хоспис Святого Петра, он там один!.. Майк быстро отошёл от следователя, выдохнул и кинул беглый взгляд на место, где должен был сидеть главврач. Толстяка не было, но Чепмен даже испугаться толком не успел. И без того пострадавшая дверь была окончательно снесена с петель двумя здоровяками - смутно знакомой фигурой чёрного, на этот раз в обычной одежде, и санитаром с трубкой от капельницы в руках. - Я же предупреждал вас, - Стэнтон в период замешательства Майка проскользнул на другую сторону кабинета, к своим охранникам, и ухмылялся торжествующе злорадно. - Почему-то вы меня никогда не слушаете, поразительно! Воинственно настроенный санитар первым двинулся в атаку, растягивая трубку и наматывая её на кулаки с явным намерением кого-нибудь душить. Чепмен пятился от него, пока не дошёл до окна. Шестой этаж. Ни одной разумной мысли в голове. Не отворачиваясь от наступающего здоровяка, Майк взобрался на подоконник, нащупал ручку, путаясь в жалюзи, и открыл окно. Можно было и не прыгать, просто повисеть на внешнем карнизе, а при незаурядном везении даже по фасаду перебраться на другой этаж, чтобы людям Стэнтона передислоцироваться было подольше. Чепмен присел на корточки спиной к санитару и попрощался с жизнью. Извернувшись, покрепче ухватился за карниз, опустил левую ногу, потом как можно более плавно перенёс вес с правой и провалился в пятидесятифутовую бездну. Удерживаться на скользкой металлической полоске шириной в ладонь было намного сложнее, чем он предполагал. Сверху послышался смех. Долго находиться в таком положении Майк не мог. Дошло до того, что он цеплялся за карниз лишь кончиками пальцев, вспотевшие руки соскользнули и вот-вот должны были сорваться, но внезапно он почувствовал спасительную опору под правой ногой. Карнизы располагались и по верху оконных рам, но чтобы ступить на ближайший, требовалось отпустить левую руку и растянуться наискосок между окном кабинета главврача и окном нижнего этажа, расположенного правее. Другими словами, продемонстрировать чудеса эквилибра без какой-либо подготовки. С горем пополам Чепмен поставил ногу на карниз нижнего окна. Резко оторвал левую руку и переместил вес на оперевшуюся ногу, повернувшись спиной к стене. Стало легче, и он впервые посмотрел вниз, теряя всякую надежду выжить. Было высоко, дул сильный ветер, солнце и то ослепляюще палило в глаза, а издалека уже подплывала свинцовая грозовая туча. Нужно было торопиться. Встав потвёрже на верхнем карнизе, Майк совершил ещё один кульбит - вновь перевернулся лицом к стене. Он с трудом ухватился второй рукой за соседнее с кабинетом главврача окно и теперь висел в промежутке. Ему уже было не до предусмотрительного отдаления от Стэнтона и компании, он хотел поскорее вернуться в здание и, если нужно, умереть от рук больничного санитара. Чепмен зацепился локтями за подоконник и, подтянувшись, просунулся в открытое окно по пояс. Конечно, его там уже ждали. Но даже в бедственном положении Майк заметил изменения на лице следователя - он был насуплен, раздражён и приказал охранникам втащить Чепмена внутрь. Майка подхватили под руки и небрежно швырнули на пол разбитым носом вниз. - Вас хочет видеть наше начальство, - ворчливо пояснил Стэнтон. - Приведите себя в порядок, стыдно. Чепмен устало перевернулся на спину и назло размазал опять хлынувшую из носа кровь по лицу. - Вставай!.. - гаркнул чёрный. Бессловесный санитар лишь пнул Майка, не глядя. Торопиться Чепмен не собирался. Если начальство хочет видеть, значит, он кому-то зачем-то нужен, а раз так, убить его сейчас они не могут. Но побить - легко, поэтому он кое-как поднялся и на подгибающихся ногах побрёл за гордо вышагивающим Стэнтоном. Некоторые пациенты в страхе расступались перед вереницей странных личностей, а персонал больницы не обращал на неё никакого внимания вообще, будто такое здесь происходило часто. В лифте проинструктированные, видимо, опасающимся следователем охранники крепко держали Майка. Их остановили на первом этаже, хотя путь лежал на цокольный, ведь следователь и его пособники выходить не собирались. Высокий дородный мужчина, которого издалека можно было перепутать с Джо или его отцом, показался в тонком промежутке между разъезжающимися дверцами. Шанс убежать был мизерный, но он был! Хуже ведь не стало бы точно. Просто не могло стать. Чепмен остервенело рванулся в образовавшуюся щель мимо посторонившегося спасителя, куда здоровяки бы не пролезли, и ринулся вдоль по коридору, сбивая попадающихся людей. Его привезли на первый этаж, прямо к заветному выходу на улицу, где можно затеряться в толпе, уехать, спрятаться! Майка переполнило настоящее счастье, едва он вклинился в поток прохожих, спешащих к метро. Капюшон скрыл яркие волосы, спины людей - залитую кофе и забрызганную кровью куртку. Накрапывал мелкий дождик, и зонты, открываемые повсеместно, заслоняли обзор со стороны больницы. Но за пределы города на метро не уедешь. Кембервелл досягаем исключительно наземным транспортом. Чепмен наскоро взвесил все "за" и "против" и пришёл к выводу, что добираться в центр за седаном Джо нерационально. Легче было отъехать на несколько станций от Эмбоссейдор-Хилл, чтобы подстраховаться, и нанять такси. Твёрдо решив следовать намеченному плану, Майк спустился к автоматам с билетами и спохватился, что не проверил, не обчистили ли его карманы за время беспамятства. Компания Стэнтона, видимо, так мелко не плавала, и деньги были на месте. Непосредственно в вагоне поезда перепуганный до смерти Чепмен пару раз порывался выбежать при первой же остановке, потому что ему казалось, что кто-то из пассажиров смотрит на него подозрительно, и каждый раз он усилием воли останавливал себя. Особенно нелепо это выглядело, когда неодобрительный взгляд дряхлой безобидной старушки с тросточкой, вызванный его внешним видом, довёл его чуть ли не до паники. Бабуля отвернулась, а Майк, пометавшись, пересел от неё подальше и до конца пути воровато озирался. Стоило Чепмену покинуть подземку, морось превратилась в ливень стеной. Раскаты грома и сверкающие за домами молнии ничуть не успокаивали расшатавшиеся нервы, и его единственном желанием было спрятаться куда-нибудь, зализать раны и обдумать порядок действий. Но укрыться было негде, да и некогда, а плюсы в его положении всё-таки были: дождь смыл кровь и кофе, насколько вообще возможно избавиться от пятен такого рода. К тому же, такси в центре Лондона сновали постоянно, и ждать долго Майку не пришлось. В салоне было светло, и пахло освежителем в виде еловой шишки, болтающимся под зеркалом заднего вида. Печка у водительского сидения обдавала тёплым сухим воздухом. - Кембервелл, хоспис Святого Петра, - на выдохе сообщил Чепмен. - Ух ты, далековато, - почему-то взволнованно протянул шофёр и нажал на педаль газа. Сорок минут в обогреваемом кэбе вдали от потенциальных убийц были бы истинным блаженством для изнурённого Майка. Он вытянул дрожащие до сих пор ноги под кресло, соседствующее с водительским, откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. В третий раз за один жуткий день Чепмен познал счастье. Чёрная полоса в жизни напоминала о себе всякий раз, когда он осмеливался почувствовать себя в безопасности. Злой рок преследовал его. Бесцельно скользя взглядом по салону, он узнал в недовольном таксисте низкого щуплого доктора из Эмбоссейдор-Хилл. Врач ведь не может подрабатывать шофёром на досуге. Значит, он - не врач. А если не врач, то... В свою очередь лицо недовольного таксиста, обернувшегося на необычного клиента, приняло жалобно-испуганное выражение. Несколько секунд они с раскрытыми ртами пялились друг на друга, а затем принялись лихорадочно действовать. Майк стал ломиться в заблокированную дверь, а коротышка - беспорядочно жать на все кнопки на панели управления в попытке поднять затемнённое стекло, разделяющее водительскую зону с пассажирской. Раскусив намерение шофёра, Чепмен отдёрнул его руку от панели, и машина, выехавшая на пустынное шоссе на окраине Лондона, вильнула и технично спрыгнула в канаву на обочине. Сладить с щуплым обманщиком было куда легче, чем с запертой дверью, поэтому Майк, проклиная себя за неповоротливость, с горем пополам перебрался на переднее сидение. Коротышка был напуган до смерти. Он вжимался в кресло и, похоже, готов был сделать что угодно, лишь бы поскорее покинуть салон собственного автомобиля. Для усиления впечатления Чепмен, нахмурившись, ещё сильнее впечатал его в мягкую спинку сидения, как Стэнтона в Эмбоссейдор-Хилл. Этот приём был одним из немногих работающих, которым он научился по фильмам с Брюсом Уилиссом, и радовал его не только своей действенностью, но и прибавляющей уверенности художественностью. Визуальные эффекты следовало подкрепить устрашающим тоном в диалоге, и Майк резко нарушил тишину: - Как ты меня нашёл?! Фраза, достойная вышеупомянутого фильма. Но в сложившихся вокруг Чепмена условиях она звучала глуповато, и вся спесь мигом с него слетела. - Я тебя не искал, ты ловил такси возле больницы, моя банда работает там!.. - зачастил псведотаксист. - Я не искал, я надеялся, ты меня не узнаешь, хотел отвезти тебя к шефу!.. Это всё чёртов коп, это он притащил меня в Эмбоссейдор, сказал, что нужна помощь с выродками Мирвуда... На побелевшем лице коротышки, заметившего изумление Майка, отразилось понимание того, что он сболтнул лишнего. Он сполз по сидению вместе с рукой Чепмена и смотрел на него выжидающе. Значит, не нужно было сбегать из больницы, ехать в Кембервелл, искать никому не известный хоспис, которого, возможно, там вообще нет... И с чего он взял, что Стэнтону можно верить? Вот так, с полпинка, продажный полицейский обвёл вокруг пальца доморощенного Брюса Уилисса. - Выметайся, - беззлобно скомандовал Майк, чувствуя даже благодарность коротышке. Тот медлил. - Вылезай!.. - прикрикнул Чепмен, и недорослик сорвался с места. Когда неудавшийся похититель вывалился из салона, Майк кое-как выехал обратно на дорогу и, покосившись в боковое зеркало, увидел его, надутого, мрачно наблюдающего за удаляющимся автомобилем. В душе Чепмен не был рад раскрытию истинного местонахождения Чарли и Нэнси. Ему было бы намного спокойнее, если бы их держали в маленьком городке, подальше от жуткого Стэнтона. Люди на улице сигналили и очень злились, когда Майк со свистом шин проносился мимо. Он недоумевал поначалу, забыв о том, что едет в кэбе, и злился тоже, потому что постоянное мелькание прохожих не давало ему обдумать положение, а времени на это было в обрез. Наконец, абстрагировавшись и сосредоточившись, он с горечью осознал, что уже паркует машину у Эмбоссейдор-Хилл. Активные действия без какого бы то ни было плана начинали входить у него в привычку. В последний момент его осенило: нужно было изменить что-нибудь в своей внешности, чтобы помощникам Стэнтона было сложнее его узнать. На заднем сидении бесформенной кучей валялась скомканная чёрная рубашка невообразимых размеров, рассчитанная на кого-то несравнимо более объёмного, чем хилый коротышка, и, по-видимому, перешедшая ему вместе с автомобилем. Чепмен, ликуя, скинул многострадальную куртку. Полы обновки доставали ему почти до колен, и выглядела она от этого, как некачественный костюм для косплея Бэтмена, но выбирать не приходилось. Полностью экипировавшись, Майк мелкими перебежками добрался до главного входа в больницу. При отсутствии разработанной тактики спасти ситуацию могут только смелость и топорность поступков. Вынужденная пауза, во время которой он, пугая оранжевую медсестру, прятался от проходящих на улицу санитаров за стойкой ресепшна, дала ему возможность смириться с тем, что ничем хорошим его затея не кончится. На самом деле ему уже хотелось попасться Стэнтону и героически погибнуть. На самом деле он уже потерял всякую надежду на благополучное разрешение конфликта и корил себя за то, что не обратился в полицию, рискуя наткнуться на таких же продажных, и избавить от мучений и себя, и Мирвудов. На самом деле, в общем-то, судьба малыша Чарли беспокоила его куда больше, чем всё, что было связано с Нэнси, вместе взятое. Слова, сказанные Фиа, с которой он, вероятно, виделся первый и единственный раз в жизни, висели на его шее непосильным грузом, и он тащил их, как бремя, заставляя себя думать о поэтической стороне происходящего. Это ведь так романтично - жертвовать собой ради возлюбленной! Все объективные мысли он старательно от себя отгонял. И только своеобразная обязанность следовать надуманному чувству заставила его вылезти из-за стойки и направиться к лифту. По рассчётам Чепмена именно морг находился на цокольном этаже Эмбоссейдор-Хилл, просто коротышка вывел его в обход, какими-то замысловатыми нехожеными тропами. И он не ошибся - искомое место встретило его неуютным тусклым светом и знакомым могильным холодком. Психоделические коридоры не казались ему зловещими, но он всё же ощущал лёгкую дрожь в коленях, возможно, как остаточное явление после пережитого в металлическом ящике приступа паники. Майк резко замер, услышав в отдалении звук голосов. Он не мог разобрать ни слова, но говорящих было ничуть не меньше трёх. В конце концов, за этом он и пришёл. Сдаться и предложить свою жизнь за жизни тех, кого он считал более достойными. Так ведь и следует жить - ради тех, кто лучше. Максимально приблизившись компании, милая беседа которой прерывалась лязганьем затворов на пистолетах, Чепмен вновь перевёл дыхание, хотя понимал, что должен торопиться. Не так уж и хочется прощаться с жизнью, какой бы никчёмной она ни была. Ему представлялось это чем-то вроде прыжка в воду: если набрать побольше воздуха, будет нестрашно. - Не стреляйте!.. - предупредил Майк, продолжая скрываться за поворотом. - Меня хотел видеть ваш начальник! Выстрелов не последовало, и он, будто в пропасть, шагнул на открытое пространство. Людей было четверо, вооружённых до зубов и вольным полукругом столпившихся вокруг одной из одинаковых железных дверей. - Рыжий, - изумлённо констатировал молодой темнокожий парень, коренастый и приземистый, с довольным, как у объевшегося кота, выражением лица. - Наш клиент? - Вот же заноза в заднице, сам припёрся!.. - ухмыльнулся стоящий рядом седовласый мужчина с рыбьими глазами и нецензурно выругался ещё несколько раз. - Фрай, Чейз, берите его, пока опять не сбежал. Двое промолчавших отделились от полукруга, вцепились в несопротивляющегося Чепмена и поволокли его в ту самую охраняемую дверь. Внутри было темно. Свет исходил из одинокой грязной лампочки под потолком, и его хватало лишь на небольшой пятачок бетонного пола в центре комнаты, куда Майка и кинули. Судить о размерах помещения он бы не взялся, но чёткое эхо, разнёсшееся при его падении, долго не утихало. Притащившие его люди нависли над ним, как коршуны над добычей, но Чепмена это нисколько не смущало. Он удобно расположился на бетоне по-турецки и принялся ждать появления большого босса. Прошло около пятнадцати минут, и никто из присутствующих в комнате не менял своего положения. Всех словно окутало дремотной дымкой. Майка тоже потянуло бы в сон, если бы ему не предстояло в скорейшем времени отправиться в мир иной. Внезапно что-то щёлкнуло едва различимо, и вспыхнул яркий свет множества длинных ламп, расположенных по всему периметру огромного помещения, противоположную двери сторону которого занимал столь же впечатляющий размерами круглый стол и пара десятков кресел. Человеческая фигура, до этого момента сидевшая в темноте, поднялась, ловко взобралась на полированную поверхность стола и, стуча тяжёлыми каблуками, продефилировала прямо по ней в направлении Чепмена. И он узнал её. С ужасом и облегчением одновременно. Эшли, сколько Майк помнил её, всегда одевалась очень, даже чрезмерно лаконично. Поэтому видеть на ней вульгарное красное платье с вырезом, то есть наряд, подошедший бы скорее куртизанке времён Леонардо, чем скромному риелтору, было невероятно странно. - Мои поздравления, вы дошли до последнего уровня!.. - развязно провозгласила она, остановившись совсем рядом с Чепменом и презрительно глядя на него сверху вниз. - Что, несмешно? - хмыкнула она и скривилась. - Так и будешь здесь сидеть?.. Чепмен не мог справиться с шоком и молча разглядывал ярко накрашенное лицо Эшли, на котором не было обычного приветливого выражения. - Где Стэнтон?.. - выдавил он. Следователь до сих пор пугал его больше всего остального. - Он мне надоел, - отмахнулась блондинка, - и его взяли. Бесполезный. Тебя, вот, упустил. Это нужно было постараться, - прямо из-под носа!.. Майк заставил себя встать и пойти за ней к круглому столу. Эшли расслабленно плюхнулась на первый подвернувшийся стул, вытянув ноги, и кивком указала на место напротив. - Что с Мирвудами?.. - спросил Чепмен без обиняков, присев на самый краешек, как провинившийся школьник в кабинете директора. - Не знаю, - пожала открытыми плечами девушка. - Пока ничего, наверное. Ты из-за них вернулся, я правильно понимаю? - Да... - вся приготовленная речь моментально вылетела из его головы, когда он узнал в боссе масштабной преступной организации невесту лучшего друга. - А как же Джо?.. Он знает?.. - Что ты, и не подозревает, - Эшли закатила глаза, будто ей сказали что-то совершенно бредовое, а затем добавила изменившимся, пугающим тоном: - И ты всё ещё жив только из-за этого. Сложно будет скрыть от него твою смерть. Да и не хочу лишать его хорошего друга. В общем, всё будет замечательно, если ты выполнишь ряд моих условий. У Майка никак не получалось собраться с мыслями, и он соображал медленно, с трудом. Его мозг словно не обрабатывал изрядную долю поступающей информации. - Подожди... Выходит, это тебе задолжал Мирвуд? - невпопад выдал он. Эшли слегка нахмурила свои идеальные брови, поразившись его незаинтересованности в спасении собственной жизни, но ответила: - Не совсем. Он задолжал моему отцу, а тот поручил мне разобраться с ним. Так что насчёт... - Влиятелен твой отец?.. - грубо перебил её Чепмен. - Я знаю, что вы скапливаетесь в больницах... Вы весь Лондон контролируете? - Лондон, Бирмингем, Лидс, Шеффилд, Манчестер, Ливерпуль, Мерсисайд, Бристоль, Ковентри, Брадфорд. В Ирландии Ольстер, Манстер, Лейнстер и Коннахт. Мы контролируем половину страны, Майки, - устало вздохнула блондинка. Не успел Чепмен оправиться от старого потрясения, как его настигло новое. Масштабная преступная сеть была подвластна Эшли, всегда и всеми считавшейся милой и дружелюбной, и ему не посчастливилось запутаться в ней, будто мухе в паутине. Глубокомысленные изречения о пауках, которыми она сыпала в холле ветеринарной клиники, больше не казались ему невнятной околесицей. - А я-то голову ломаю, как Стэнтон так быстро нашёл нас в съёмной квартире, - продолжал Майк. - Ты прекрасно знала адреса моего старого и нового жилья, ты же риелтор... Какая у тебя удобная профессия!.. Он восхитился её предусмотрительностью совершенно искренне. Но она отреагировала на это неоднозначно, видимо, недовольная наглостью любознательного пленника. - Да-да, я отозвала Стэнтона, когда он впервые на вас покушался. И в ветклинике я тоже не случайно сидела, - предупредила следующие вопросы Эшли. - Я пыталась намекнуть тебе, что ты должен быть осторожнее. Только оказалось, что до тебя доходит, как до жирафа, спустя неделю. Вот ты и попался. - То есть это ты мне так помочь хотела?! - возмутился Чепмен. - Ты говорила загадками, каким образом я должен был тебя понять?.. - Всё, не заговаривай мне зубы! - неожиданно вскрикнула она. Майк вздрогнул. - Я предложила тебе жизнь в обмен на соблюдение пары правил, а ты устраиваешь допрос!.. Мне нужно узнать у тебя только одно: ты согласен уйти прямо сейчас и молчать обо всём, что здесь произошло? Уйти прямо сейчас значило бы отказаться от Чарли и Нэнси. Сейчас, когда появилась возможность спасти их, потому что Эшли - не кровожадная убийца, а, скорее всего, такая же жертва обстоятельств, как и он, когда ему уже самому не хотелось убегать, потому что он примирился с мыслью о своей скорейшей смерти. Но жажда жизни взяла верх над гордостью, и, наклонившись к собеседнице, он почти шёпотом взмолился: - Эшли, отпусти их!.. Зачем они тебе?.. Ты уже напугала Мирвуда, и он придёт, если захочет спасти детей. А если и нет, то какой смысл держать их здесь? Блондинка помолчала, смерив Чепмена снисходительно-равнодушным взглядом. - Прости, милый, но им я уже не могу помочь. Мой отец прикончит любого, кто посмеет помешать его мести, и я сомневаюсь, что для меня он сделает исключение. Знаешь, всё относительно. Вызволяя муху из паутины, ты обрекаешь на смерть паука. В отношения хищника и добычи лучше не вмешиваться, и я не собираюсь. Так что же, ты отказываешься от моего предложения? В голове Майка вдруг завертелись мысли, подобно торнадо. И глупые, и разумные, и сумасшедшие, и адекватные, все они перемешались, и он не мог с уверенностью охарактеризовать ни одну из них. Спастись, трусливо бросив Чарли и Нэнси, или погибнуть вместе с ними? Нечто сродни тривиальному шекспировскому "быть или не быть". Только долгих десятилетий на обдумывание у него не было, ответить нужно было срочно. Похоже, Эшли была сильно раздражена неподобающим к себе обращением со стороны Чепмена, потому что она вообще не дала ему времени на размышления, какими бы способами он ни старался его выиграть. Сморщившись, словно глядя на противное насекомое, она резко встала и, зацепив ногой, опрокинула стул, на котором сидела. Грохот огласил просторное помещение, а за ним раздалось многократное эхо, вогнавшее Майка в ужас. Он отвлёкся на нервирующие звуки и не заметил, как блондинка исчезла. "Конец!" - бегущей строкой пронеслось у него перед глазами. Гулко пульсировало сердце, будто норовя разорваться прямо в грудной клетке. Но за ним никто не приходил. Осмотревшись, он увидел, что в комнате нет никого, кроме него. Значит, пока занимаются Мирвудами. Дверей было две: та, в которую его затолкали двое из полукруга, и та, вдалеке, за которой, видимо, скрылась Эшли. Выходить в первую, даже при условии отсутствия охранников в коридоре, было бы бессмысленно, потому что он снова попал бы в больницу, где Чарли и Нэнси точно не было. Оставалась одна. По состоянию своих рук Майк определил, что всё его хладнокровие испарилось. Конечности тряслись и крупно содрогались всякий раз, когда он пытался чем-нибудь занять их. Игнорируя судороги в настрадавшейся за период висения на карнизе правой ноге и потому петляя, как заяц, он приблизился к заветной двери. Она была не заперта, но открылась трудно и с громким скрежетом, отчего Чепмену ещё сильнее захотелось бросить всё и сбежать. А за ней было пусто. Чего угодно ожидал Майк от этого места. Он нисколько не удивился бы, если бы его обдало холодным ветром в Небесной камере или многолетней сыростью Тайной комнаты, то, что за дверью не было совсем ничего, поразило его до глубины души. Тесная клетушка - четыре стены, пол, потолок. А где же связанные Мирвуды, висящие над аквариумом с голодными белыми акулами, помпезный трон, на котором восседает Эшли, и толпа пищащих от восторга санитаров? Разыгравшееся воображение Чепмена им самим уже не контролировалось. Почему-то он уверился, что в помещении есть секретный проход в им же придуманное логово, и его непременно нужно найти. Изучив все углы комнаты, он убедился, что его теория развалилась. Никаких намёков на потайные ходы в ней не было. На ум своевременно пришла старая поговорка: очень сложно найти чёрную кошку в чёрной комнате, особенно, если её там нет. В конце концов, он ведь не видел, куда пошла Эшли. Нельзя было звонить в полицию. Нельзя было обращаться к персоналу больницы. Все они - пауки. Точнее, паутина, затаскивают добычу в лапы босса. На кого можно было положиться? На парней из группы, на Джозефа, на его родителей, на худой конец. Идея со звонком другу понравилась Майку, и он решил во что бы то ни стало воплотить её в жизнь. При женихе, думал он, Эшли не станет лютовать. Проблема с средством связи разрешилась сама собой - Чепмен давно, при разговоре за круглым столом, нащупал в кармане чужой рубашки старый кнопочный телефон с крупной трещиной поперёк крошечного экранчика, что и натолкнуло его на мысль о вызове помощи. Он не был уверен, что девайс функционирует, и не очень хорошо помнил, как им пользоваться, хотя в детстве мог похвастаться этим умением. И его несказанно радовал тот факт, что подобные гаджеты отличаются потрясающей прочностью, то есть, сломать его было не так уж просто. Майк боязливо потыкал в кнопки. Экранчик загорелся, обнаруживая фотографию не совсем одетой девушки в качестве заставки и неправильное время на часах. Первым делом Чепмен проверил баланс, и понял, что массы трудностей не избежать - денег на нём не было. Каким образом он мог узнать номер великолепного айфона семь минус? Это зависело от оператора. Майк с горем пополам отковырял словно приваренную к корпусу крышку, чуть было не сорвав ноготь, и вытряхнул на ладонь аккумулятор. Сим-карта была приблизительно того же возраста, что и модель телефона, поэтому примитивный значок, изображённый на ней, Чепмен видел впервые. Это был тупик. Но Майк целеустремлённо полез в главное меню, зашёл в папку "Настройки", и его рвение было вознаграждено. В коротком списке функций спасительно чернела надпись "Мой номер". И одним вопросом стало меньше. Нечто, задней стенкой отдалённо напоминающее платёжный терминал, он видел в холле у главного входа. А добраться туда можно было, лишь преодолев ряд препятствий в виде подчинённых Эшли.