Встретимся в иномирье

      Король сидел в кабинете и занимался рутинными делами, просматривая государственные бумаги, но какая-то часть его мозга беспокойно прикидывала, какой шаг лучше сделать. Воспоминание о ссоре с Вторым, словно темная волна, бросало тень на его мысли. Единственная тень, нависающая над его жизнью.       Ночами в покоях дворца тут и там зажигались огоньки, прилетали из грота рихзеи и триады придворных занимались слиянием. Из своей спальни, стоило лишь открыть дверь, Рорис видел насыщенную семейную жизнь других эльфов. Он не завидовал, но сердце у него ныло.       Он думал о том, что делает его Второй и каково ему сейчас. Упрямство молодого человека было под стать терпению эльфа. Вот он изъян цивилизованности — король был не способен видеть темную сторону. Он уже начал жалеть Лиланда. Бедный мальчик, думал эльф. Наверно, для него знакомство с дикостью стало слишком большим потрясением, поэтому он повел себя так странно. Все чаще Рориса одолевали сомнения, а в голову закрадывались покаянные мысли. Все было преждевременно. Тоска и отчаяние заставили его спешить, но стоило бы повременить с пробой на Втором полученного от Черубины знания.        Насколько легче было бы эльфу забыть разногласия с Лиландом, если бы человек не имел в избытке то, чего он так отчаянно жаждал. Он остро нуждался в энергии, которой с ним не хотели делиться. И все же, наступила у Рориса такая минута ясности, когда он окончательно сумел себе признаться, что был не прав. Обремененный чувством вины, король собирался навестить Второго и попросить прощения.                   ***       Заточение не легло на Лиланда тяжким грузом. Сутки напролет он не вылезал из постели. Почти все время узник спал, правда, пришлось ему несколько раз проснуться. Первый раз разбудил слуга, принесший обед, а в другой раз — проснулся сам из-за приснившегося кошмара. Сон был не столько страшный, сколько жуткий. Будто Лиланд находился в своем мире, и это была постапокалиптика, земля после ядерного взрыва. Большое здание, похожее на заброшенную фабрику. В надежде выжить какие-то люди в прорезиненных одеждах все время бегали по этажам. Бегал с ними и Лиланд, надеясь, что суета с беготней помогут. Но, когда он поглядел на это с высоты пробуждения, стало ясно, что усилия были напрасны. На самом деле, как это часто происходит во снах, в том гадком месте ему ничто не угрожало. Смерти там не существовало, а был навязчивый страх оказаться под липким оранжевым дождем, беспрерывно сочившимся с небес. Страх этот располагал и к быстроте действия, и скорейшему принятию нового безумия существования. Возьмите реальность, которая вынуждает вас вечно спасать свою жизнь, таков и был этот сон. Экстрим, крепко навязший в зубах.       Лиланду кошмары вообще редко снились, всего пару раз за всю жизнь. Вот почему, когда он проснулся, долго оставался под впечатлением. Впрочем, после этой жути проснуться не в своем мире, а в Аквелании, было особенно приятно. Чистый до стерильности мирок, лишенный злобы, как будто закрытый от всего темного и плохого. Но, несмотря на эту особенность местной жизни, парень вздрогнул, и остатки сна мгновенно покинули его голову. Что-то навело на грустную мысль: как бы ни была прекрасна Аквелания, ему здесь не избежать одиночества. Он отчетливо увидел, что у него, как у почти любого жителя сказочной страны, есть только Первая и Третий. Судьба в этом мире известна с рождения и роли распределены, никого другого уже не будет.        Быть может, кто-то такому положению дел даже порадовался бы. Что тут плохого? Не один все-таки. Трое, чем не семья? Но Лиланд помнил, как он обошелся с Рорисом. С тем, ближе кого никого нет, и никогда не будет. Вспомнилось, как Третий спрашивал, чуть не плача, — за что? И, правда, что король сделал ему? Эльф все время старался помочь. Оказал помощь с хоботком, а ведь точно также он помог бы в любой трудности. В этом можно не сомневаться. Тогда почему все так сложно? Ответа у Лиланда не было.        Наверно, надо попросить прощения и вообще быть с Рорисом поласковее. Хотя, чего бы проще: дождаться, когда он придет и поговорить. Но это означало бы поделиться силой, а этого Лиланд по-прежнему не хотел. В конце концов, юноша принял решение извиниться, но не доводить до дележа силы. Оттягивать до последнего и кормить обещаниями, как это делают политики в его родном мире.       Поднявшись с кровати и, сладко позевывая, он послонялся по комнате, потом подошел к окну и выглянул. Уже наступил вечер, прохладный ветер с моря приятно освежал. Закатное небо вдали еще только начинало рдеть, и на розовом фоне морская синева смотрелась особенно выразительно. Мимо дворцовой стены, шумно разбрызгивая воду, проплывала крупная, размером с кита, рыба. Лиланд наблюдал за ней с ленивым любопытством, однако у него глаза на лоб полезли, как только это существо высунулось из воды. Зверь смахивал на динозавра! Длинная шея, маленькая голова, большой колючий хвост хлестал в разные стороны, поднимая тучу брызг.        Когда существо скрылось вдали, Лиланд взял с подноса фрукт, похожий на сливу, и пульнул его в воду. Всплеск поднял из морских глубин другую тварь, помельче "динозавра", но тоже любопытную: прорва ножек, широкий хвост и кривой нарост на голове.        Осознание, что море хранит в глубине столь диковинных созданий, заставило Лиланда пересмотреть небрежное к нему отношение. Интересно, кто там еще есть? Он измерил взглядом пространство от окна до поверхности воды: далековато, удалось бы рассмотреть только крупных существ. Для изучения мелких тварей помог бы бинокль и полный поднос со «сливами».       Свободного времени — уйма, надо же как-то его убивать, Лиланд постучал в дверь и, после того, как появился слуга, поведал тому о вещах, что хотелось бы получить, чтоб скрасить его заточение. Предметы роскоши, мелкие радости жизни. Эльф выслушал, а потом принес магическое зеркало. То есть, Лиланд вначале не знал, что оно магическое. Подойдя к окну, долго вертел предмет в руках, не понимая, как им пользоваться.        Вскоре в зеркале стали появляться картинки. Это было во много раз лучше бинокля! Словно на экране телевизора, парень увидел подводные скалы, заросшие бурыми водорослями, и среди них — обитателей глубин. Их причудливых форм тела колыхались в воде, не потревоженные, важные.       У него была возможность вдоволь насмотреться на них, а потом к нему прилетела Первая. Он полулежал на подоконнике, глядя в зеркало, когда внезапно рихзея подлетела и, порхая, зависла напротив окна. Ее разноцветные крылья быстро работали, испуская в сероватый вечерний сумрак яркие лучи.        При виде ее, у юноши дыхание перехватило. Это было неожиданно, он полагал, что регулярно посещать грот придется самому. А еще Лиланд пока не испытывал Жажды. Видимо, слияние нужно ей? Он забеспокоился насчет хоботка. Вдруг подведет? Но в этот раз все прошло отлично. Хоботок легко выскользнул, сила вскипела в нем, распространяя знакомую мощь. Парень заметил, что слияние с Первой было уже другим. Поток разделился и шел в двух направлениях, не только от рихзеи к нему, но и наоборот. Теперь он тоже делился силой.                   ***       Мечтая об успешном воссоединении со Вторым, король отворил дверь в его комнату. Войдя, он начал с извинений, а затем его ждал приятный сюрприз — Лиланд тоже попросил прощения. Воодушевленный этим, король сразу успокоился — можно начать все с чистого листа, как будто ссоры не было и в помине.       — Нам нужно поговорить начистоту. С тех пор, как ты появился, между нами растет стена. Мне кажется, ты просто не совсем правильно меня понял. — Рорис постарался произнести эти фразы, как можно миролюбивее. — Надеюсь услышать от тебя разумные слова. Думаю, сейчас самое время начать их говорить. Мы — семья, и это самое главное. В прошлый раз я разозлился, поскольку твоя энергия… она очень мне нужна. Дело в том, что я должен позаботиться о наследнике.       Лиланд ошарашено поглядел на него, потом ехидно хохотнул и спросил:       — И кто будет рожать?       — Никто не будет рожать. Не надо переносить привычные в твоем мире представления на совершенно другой мир. Если это будет мальчик, Первая принесет кокон с зародышем мне. Девочек рихзеи растят сами.       Лиланд не ответил, кивнул, пряча глаза, как то и было у него заведено. Король снова настойчиво напомнил о себе:       — Дети… А как в твоем мире? Разве не для этого у вас создаются семьи?       — Там, откуда я родом, парень моего возраста сам еще дитя. Так рано заводить семью у нас не принято. Мне противно даже думать про мелких спиногрызов.       — Во-первых, у эльфийских триад, как правило, появляется один ребенок, очень редко — двое. Во-вторых, вся забота о наследнике целиком ляжет на мои плечи. От тебя требуется всего лишь отдача энергии.       Сидя на подоконнике, Второй заерзал, а после только и вымолвил:       — Понятно.       — Так что же ты решил?       — Может быть, позже, — помня, что обещал себе быть вежливым, сказал Лиланд.       Королю совсем не понравился этот ответ. Его глаза буквально сверлили Второго. Сейчас этот непонятный человек выглядел еще более далеким, чем во время их ссоры.       — Не понимаю. Разве не чудесно было бы иметь семью?       — Когда-то давно я мечтал о семье. Когда был совсем мелкий, мне хотелось настоящую семью, такую, как у других детей. А сейчас это стало уже не важно.       Лиланд посмотрел снизу вверх на короля, а тот погрозил ему пальцем и поучительно изрек:       — Как бы ты к этому не относился, твое общение с рихзеей это и есть родственные узы.       Юноша улыбнулся чему-то своему и неопределенно дернул плечом.       — Мы с ней просто обмениваемся энергией.       Король побледнел и покачнулся, словно Второй его ударил. Изумленная тишина длилась еще мгновение, затем Рорис произнес изменившимся голосом:       — ЧТО вы делаете? — Судя по всему, вопрос был риторический, после этих слов эльф развернулся и ринулся к двери.        Какое-то время он стоял в коридоре, под закрытой дверью, тяжело переживая свое поражение. По наивности Рорис рассчитывал договориться со Вторым, убедить его в своей правоте. Но теперь это казалось маловероятным, слово за слово они вернулись к тому, с чего начали. Королю стало по-настоящему страшно. Страшно мучительно знать, что члены его триады прекрасно обходятся без него. Производят слияние энергий, а теперь даже и обмен наладили!!! Эльф был уничтожен. Он закрыл глаза и прижался лбом к прохладной стене. И как теперь с этим жить? Ком стоял в горле, захотелось, как детстве, пожаловаться кому-то всесильному, выплакаться на его груди.        Ноги сами вели его. Отчаявшись справиться с охватившей его тоской, Рорис начал спускаться вниз, углубляясь в лабиринт лестниц и коридоров, старых, как сама Аквелания. Он направлялся в фамильный склеп королей.                   ***        Всю дорогу пока он шел, слышался свист и завывание ветра в коридорах. Миновав зловещую фигуру из громоздких золоченых доспехов, что стояла как часовой у входа, король очутился под аркой подземелья. Вступив со света в прохладу склепа, он ощупью пробирался вперед. Почти весь подвал дворца был отдан мертвым — огромное пространство, ограниченное несколькими вертикальными плоскостями. Подземелье украшали только древние надписи на стенах и статуи богов. Во внутренней стене, ближе к правому краю, находились углубления, в которых покоились короли Аквелании. Рорис остановился возле одной из секций. Пугающий скребущий звук раскатился по залу и замер. Мгновением позже белый занавес, именуемый Саван Королей, стал приподниматься, сквозь дымку угадывались очертания лежащего тела. Затем в проеме возник силуэт отца Рориса — Ортениуса.       Здесь надо сказать, что умершие эльфы не покидали Аквеланию насовсем. Такова была особенность этого мира — каждый из живых имел возможность навестить могилу покойного родича, встретиться и поговорить с его ментальной сущностью. Особое значение это имело в тяжелой жизненной ситуации, когда возникала нужда в мудром совете.       (Для простоты ментальная сущность будет зваться призрак).       Сейчас Рорис призвал Ортениуса, именно с ним он желал говорить, поскольку отец в свое время был Третьим в триаде. Король полагал, что Третьи больше Вторых знают о волнующей его теме. Эльф нащупал в кармане Питающий Амулет, и пока призрак обретал более четкие очертания, передохнул, сжимая магическую вещицу в кулаке. Саван Королей к этому времени перестал колыхаться и застыл в неподвижности.       Рорис плотно сжал губы и сосредоточился на предстоящем разговоре с призраком. Его тревожило, что он мог оставить скрытые лазейки, позволяющие Второму творить свои фокусы. Поэтому ситуацию следовало обрисовывать осторожно. Папа, конечно, знал о нем все, но зачем же срамиться лишний раз? Король сдвинул брови, сердясь и вместе с тем надеясь на помощь, начал говорить:       — Я не знаю, что мне делать. Не могу разговаривать со своим Вторым. Все наши беседы превращаются в…       — О, нет, только не это! — перебил призрак. — Извини за прямоту, Рорис, но ты тупица. Зачем с ним разговаривать? Что касается Вторых, это бесполезно. Между прочим, твой случай совершенно ординарен. Возьми наших придворных. Ты думаешь, с каждым из них не случилось нечто в этом роде?       Рорис попытался оправдаться:       — Но они обмениваются энергией без меня!!!       — Всему свое время, — сказал папа-призрак непреклонно. — Рихзея неопытна и пока не различает, что ей дают. Скоро она поймет, что это подмена. Никто в триаде не может хитрить и, тем более вертеть силами... Слушай и запоминай. Не ищи истоки его капризов, он не был бы Вторым, если бы не переиначил все на свой лад. Вторые всегда капризные, шальные. Эти эльфы — изнеженные, не в меру утонченные. Мой Второй был таким, вечно куражился. Мстил, видимо, хотя никогда не признавался, что обиделся на что-то. Любил выкаблучиваться. Да ты и сам, наверно, помнишь.       — Стихия Второго вынуждает его впадать в крайности. Бывает, что она едва теплится в нем, того и гляди погаснет, либо взрывается так, что готова уничтожить все и в первую очередь саму себя. А почему он таков? Потому что, соединяясь с рихзеей, он приобретает вместе с энергией также и ее безумие. Только не говори папе Сигриосу, что я об этом рассказал, он может обидеться.       Рорис беспомощно потряс головой. Рихзеи безумны? От этой мысли в голове воцарился хаос. Такими категориями ему еще мыслить не приходилось. Ортениусу хорошо, он ведь не знает подоплеки.       — Папа! Он не нашего рода. Мой Второй — человек!       — Рорис, — послышался в ответ спокойный голос отца. — Это, конечно, нехорошо, и тебе будет тяжело, но от твоей беды есть спасение. Слияние, вот что тебе необходимо. Слияние расставит все на свои места. После него твой Второй станет, как шелковый… Стало быть, я помог хоть немного?       — Думаю, что справлюсь. Спасибо тебе, — бодро ответил король.       — Иди скорей к Второму. И неважно, как он к тебе относится, пока ожидаешь чуда слияния, узнай, что ему нравится и постарайся доставить удовольствие. Наводи переправы. Поднимайся на крутые горы. Пой вместе с богинями!       Из склепа Рорис вышел просветленный. При всей своей прямолинейности его отец знал, чем доставить удовольствие сыну. Тепло его слов не покидало короля, пока он шел по галерее коридоров и лестниц наверх. Он возвращался с мыслью: вот она изнанка супружества — никогда не знаешь, кем может оказаться твой Второй. Впрочем, если, ожидая слияния, ему придется потакать капризам Лиланда, пусть будет так.                   ***        Юноша снова был свободен, чем не замедлил воспользоваться и погулял по дворцу и в его окрестностях. Снаружи его любимое место для прогулок это узкая полоса пляжа на берегу — кусочек природы, свободный от оков мрамора. Колышутся ветви сосен, торопится краб в кавернах известняка, и песок под ногами такой мягкий. Лиланд любил побродить по пляжу, это место напоминало человеческий мир. Вернувшись во дворец, парень пытался найти какое-нибудь занятие, но в конце концов поймал себя на том, что просто слоняется по лабиринту коридоров, дожидаясь, когда Первая прилетит к нему. Позже зашел к себе и застал там Рориса. Тот обратился к нему с такими словами:       — Хочу предложить помощь с выбором подходящего для тебя занятия. Пора бы уже начинать вливаться в эльфийское общество. Итак, чем я могу улучшить твою жизнь?       В синих глазах Лиланда блеснула усмешка:       — И что тут вообще делать? Рыбу ловить?       — Не будь таким категоричным. В нашем мире есть многое помимо рыбалки. Ты можешь изучать военное дело, магию и различные искусства. Если изберешь воинское мастерство, твоим учителем стану я. Что касается остального, ты получишь самых лучших учителей Аквелании.       — Так ты воин? И много у королевства врагов?       — Врагов нет, и границы под надежной защитой. Сейчас занятие военным делом — не столько необходимость, сколько дань уважения традиции.       — Круто. Вам, эльфам повезло. Кстати, насчет рыбы... Меня все время кормят какой-то кашей с примесью вареной рыбы. Почему?       Король смущенно потер лоб.       — Но, ведь ты это любишь, слуги заметили.       — Да уж, мне приходится… У вас вся еда в виде этой каши, можно подумать, что вы эльфы-беззубики. Я не против рыбы, в моем мире ее готовят очень вкусно. Она бывает жареной, соленой, копченой.       — Хорошо, я поговорю с поваром. Ты будешь получать пищу, в том виде, к какому привык. Еще что-нибудь?       — Почему у всех одежда зеленая?       — Наши предки жили в лесу. Это традиция. Ну, так как с выбором занятия? Что-то из предложенного тебя заинтересовало?       — Я не горю желанием идти в студенты, уж лучше стать рыбаком. Хотя, пожалуй, еще подумаю.        Когда король ушел, Лиланд задумался. В этом мире одна лишь Первая приводила его в восторг. Интересно, есть в Аквелании занятие, имеющее целью изучение рихзей? Что-то тянуло его в пещеры, как будто невидимый хоботок одним концом остался там и тащит его за собой.                   ***        Жизнь потекла вялым чередом. Короля теперь мало тревожил вопрос задержки появления его триады. После посещения склепа и разговора с призраком у него появилось много пищи для размышлений. Рорис старался понять Второго, стать тем, кто видит иначе, чувствует иначе. Он пытался подойти к этому с открытым сердцем, а не со страхом и неприятием. В сущности, ему оставалось только ждать. Требовалось время, чтобы Лиланд стал частью Аквелании, время, чтобы человек забыл свое прошлое и принял эльфийские обычаи. Рорис просто выжидал, и этим пока решил и ограничиться.       Однажды вечером король лежал на кровати неподвижно, глядел в узорчатый потолок спальни и слушал, как дождь барабанит в высокие окна. «Что если все занятия Аквелании ему не подходят? В мире людей, наверняка, выбор гораздо больше», — вертелось в голове Рориса. Несмотря на недостаток возможностей в Аквелании, ему хотелось, чтоб Второй нашел в стране эльфов свое место. Внезапно, словно в ответ на его мысли, дверь распахнулась, и на пороге возник разгоряченный Лиланд с большим свертком с одеялами в руках. С минуту король безмолвно наблюдал, как юноша, крадучись, идет к двери в туннели, а после спросил тихим голосом:       — И куда ты собрался?       Второй остановился и смиренно опустил голову. Потоптался на месте, едва не уронив свой куль, затем посмотрел на короля и сообщил, как бы невзначай:       — Думал ты спишь... Вот решил перебраться поближе к Первой.       — В грот? Но она сама прилетает к тебе. Чего же тебе еще? А в пещере сыро и холодно.       — Мне плохо без нее! — Голос человека звучал жалобно.       Эльф не видел, что тут можно поделать. Хочется ему быть рядом с Первой? Оказывается, Второй имеет свои забавные причуды. Обеспокоившись, Рорис только и сказал:       — Не простудись там.       Лиланд ликующе улыбнулся и подбросил в руках сверток с одеялами.                   ***       Напомнил о себе Второй довольно скоро. На следующий день.        Неожиданно к королю явился Сухрос и прямо таки потребовал аудиенции. Судя по тому, как жрец выглядел, он был явно не в себе — ворот его мантии расстегнулся и помялся, прическа в беспорядке, в руках свиток с записями. Сухрос пребывал в сильнейшем волнении, а ведь прежде с его лица никогда не сходило выражение спокойствия. Скорее всего, очень плохие вести.       — Правда неутешительна, — начал докладывать жрец. — На сегодня я оцениваю состояние наших дел, как катастрофическое. — Одарив собеседника многозначительным взглядом, он сверился со своими записями и сокрушенно покачал головой.       — Вы знаете, что делает ваш Второй с рихзеями?       Король посмотрел на Сухроса с недоумением, но парочка подозрений у него возникла.       — Скажете вы, наконец, прямо, что случилось?!       Жрец сжал губы и поднял брови. Благостный лик его был суров и даже грозен.       — Воровство, грабеж, разбой. Такого рода вещи общеупотребимы в землях людей. Все прелести упадка и морального разложения. Люди хуже, чем избалованные дети, а ваш Второй — достойный представитель своего народа. Для него это забава. Он не догадывается, что его игры с рихзеями взорвут сложившиеся представления эльфов, поставив перед нашим обществом множество неразрешимых вопросов. И это еще цветочки, дальше — война! Конец этой войне не наступит ни за год, ни за пять лет, и Аквелания увязнет в бесславном, изнурительном конфликте.       Король смотрел недоверчиво, он уже привык к сюрпризам от Лиланда, но эта новость оказалась из ряда вон. Вот не верилось ему и все тут. Хотя понять жреца можно: он что-то увидел в Колодце Судьбы, что-то ужасное в будущем, сильно его взволновавшее. Сухрос говорил так много и запутанно, Рорис уловил лишь то, что его Второго обвиняют в неподобающем отношении к рихзеям.       — Лиланд, по сути еще ребенок, ему сложно понять наши обычаи, — сказал он в защиту своего человека.       — Ах, да, дитя… Игрался и заигрался. Но здесь нашлось место совсем другим играм, и он не остался в стороне. Оправдывая его, вы предаете Аквеланию. Его действия навлекут на нас большие беды! — с каждым словом жрец распалялся все больше.       — Говорю вам, он опасен. Очень опасен. И как только защитный купол его пропустил? Впрочем, люди известны своим коварством и пронырливостью… — Сухрос помолчал, словно подыскивая подходящие слова, потом вскинул кверху тонкий палец и выдал:       — Просочился!        Король не отвечал. На Сухроса даже смотреть не хотелось, он поднял глаза к потолку, сосредоточив взгляд на далеком орнаменте. Невзирая на все ужасы, которые предрекал жрец, это показалось малоубедительным. И даже если допустить, что все это правда, какие бы прегрешения ни висели на Лиланде, он был его Вторым. Сейчас для Рориса самое главное все проверить самому.       Похоже, жрец почувствовал, что его тревогу не разделяют. Голос Сухроса стал тише, а тон сделался вкрадчивым:       — Разумеется, вы вправе игнорировать все, что я сказал, но я бы вам этого не советовал. Необходимо срочно принять меры. Человек должен быть изолирован. На веки вечные закрыт в самых дальних комнатах дворца, дабы не заражал своим поведением эльфов. И пусть это покажется жестокостью, — в том, что касается будущего, ничто не бывает чрезмерным. Свершить правосудие ваш долг перед страной, — тут жрец сделал паузу, а потом быстро проговорил:       — Если вам неловко присутствовать при его аресте лично, я пришлю своих служителей Витариос.       Король произнес сухо:       — Это лишнее. Полагаю, проблему можно решить внутри семьи. Я вас понял и приму меры.        Рассказ Сухроса никак не укладывался в голове, Рорису хотелось собственными глазами взглянуть, что Лиланд вытворяет с рихзеями. Он представил себе крылатых обитательниц пещер и человека среди них. Чем они там занимаются? Что если Второй превращает рихзей в своих рабынь?!