Встретимся в иномирье

      В разговоре с королем он умолчал кое о чем. Признаваясь в желании быть поближе к Первой, Лиланд утаил истинное намерение — заняться в гроте изучением рихзей. Не стал смущать начальство излишней болтовней. Но сейчас он забеспокоился: "Ох, зря я это делаю. Верняк, что попаду в переплет". Немного погодя его мысли сделались более оптимистичными: "Авось и прокатит. Рорис свой в доску. В обиду не даст, если что".       В полутьме перед ним расстилалось множество ответвлений лабиринта. Он шел по одному из них и опасался заблудиться. Вспомнилось предупреждение короля о волшебстве проявления пути в грот. Дорога открыта лишь для избранных, и это связано с обретением триады. Вдруг не удастся добраться до цели? Тем не менее, ничто не помешало ему исполнить задуманное. Должно быть, это правило касалось только эльфов, потому что Лиланда несло по туннелю, как привыкшую к лабиринтам лабораторную крысу.       Спустя несколько минут он уже входил в грот. У входа обнаружился ковер и подушки, забытые в прошлый раз. Соорудив из этих вещей что-то вроде гнезда, юноша устроился почти с комфортом и, зарывшись в одеяла, стал умиротворенно любоваться роем рихзей. Да, только тут и стоило жить. Здесь, в гроте с рихзеями. Жизнь прекрасна, покуда рядом Первая.       Лиланд наблюдает: дождь усиливается, отверстие над водопадом позволяет дождю и свету луны проникать внутрь. Порхают, мерцая рихзеи. Кружатся, как снежинки ночью под Рождество. Кажется, даже слышен звон серебряных колокольчиков Санты.       Неожиданно воздух рядом с водопадом бледнеет, как будто его прохватывает внезапный мороз. А дальше появляется синий свет из-под земли, сначала совсем слабый, он становится все ярче и уже распугивает сумрак пещеры. Тусклые лучи луны сверху сливаются со светом подземного источника, превратившись в сияющий прямоугольник. В этом квадрате, между непонятными блистающими камнями и водопадом, порхают рихзеи. А у Лиланда от всего этого, как в обмороке плывет голова, он не ожидал, что в гроте будет происходить нечто подобное. В этот миг рихзеи выглядели причудливыми тенями на фоне синего загадочного источника. Они так стремились погрузиться в этот свет, словно подземное излучение их согревало или подпитывало.       И тут в голову юноши забрела странная идея, и он не медля ее реализовал. Подойдя к светлому прямоугольнику возле водопада, он остановился на краю озерца, и, встав внутрь света, высунул хоботок наружу. И, как мальчишка, играясь, высовывает язык, чтобы поймать, падающие с неба снежинки, Лиланд поймал хоботком, льющийся из земли свет.       Шелест, шорох, трепетание воздуха. Ныряют над головой рихзеи. В полете некоторые из них задевают телами его хоботок. Это начинает происходить все чаще, и вот уже они летят к нему, чтоб нарочно прикоснуться...       А после он опять лежал, завернувшись в одеяла, слушал дождь и биение маленьких крыльев. Он представлял, что пещера — его собственное королевство из чудесного подземного света, воды и камня. Он глядел на порхающих рихзей, а видел другое. Как будто в пещеру слетелись юные эльфийки из далекой древности. Любопытство и любовь к тайнам привели их сюда. Тайком прокравшись в пещеру, плясуньи грациозно кружатся в синем сиянии. Подпрыгивая, взлетая, как на крыльях, к лунному свету над водопадом, эльфийки беспечно резвятся, а тем временем излучение снизу меняет их облик, превращая в рихзей. Юные девы не сознают, что изменились, и назад дороги не будет.       Он давал им имена в соответствии с ощущениями во время слияния: Прыткая, Бархатная, Шторм, Вишенка, Шалунья. А Первая получила имя Люция. Для Лиланда это слово бессмысленный набор букв, но звучит красиво.       Теперь парень понял: все чего он хотел от жизни, был этот миг единения с рихзеями, и, чтобы он мог делать то, что он делал. Всегда. Шуршание крыльев усыпляет, и Лиланд закрывает глаза. В полусне он воображает, что источник излучения на самом деле не только подземный. Связующие нити, поднимаясь, уходят к небу и исчезают там, где проходит граница жизни, отмеченная разумной пылью. Эти невидимые нити расходятся веером сверху вниз, соединяясь как с рихзеями, так и с каждым живым существом. Неслучайно принято говорить: «тянется» или «оборвалась нить жизни». Нить жизни. Что она дает и что отнимает?                   ***       Пока король шел по туннелю, в голове носились самые зловещие мысли о Втором и его действиях в гроте. Представлял плененных бедняжек рихзей, Лиланда в виде дракона-завоевателя и всякие еще более странные вещи.       Фонарь вспыхнул, осветив каменную арку, эльф тихо скользнул в пещеру и замер на входе, не веря своим глазам. Перед ним предстала безумная картина: в двух шагах от него спал Второй с рихзеями. В голубоватом полусвете пещеры были хорошо различимы рихзеи и спящий Лиланд. Парень укутался в одеяло почти с головой, только светлая макушка торчала наружу. Вокруг него плавало облако искристой пыльцы. Поверх одеяла, прямо на человеке, сидели рихзеи, и их крылья сонно шевелились. На зеленом сукне они как бы дремали вместе со Вторым.       Король насчитал шестнадцать крылатых особей и сбился со счета, из-за того, что некоторые из них проснулись и стали ползать. Насколько Рорис знал, свободные рихзеи, не нашедшие своей триады, всегда чурались посторонних. И то, что они так откровенно липли к Лиланду, могло означать лишь одно: между ними произошло слияние.       Король застонал сквозь зубы. Что же ты наделал, глупый человечек?       Эльф склонился к спящему и весьма осторожно, самым деликатным образом, поводил руками в воздухе над рихзеями, бормоча при этом: "Пс-пс". По всей видимости, это был такой галантный способ сказать: "Кыш отсюда!". Крылатые существа вспорхнули все разом и улетели к водопаду. Ни одной возле спящего не осталось, даже Первая улетела. Король не сердился на легкомысленных рихзей, он успел узнать Второго достаточно, чтобы понимать — Лиланд кому угодно задурит голову.       Рорис разбудил юношу и, с осуждением воззрившись на него, принялся распекать:       — Что за лежбище ты устроил в святая святых Аквелании?       Воздух между ними шуршал и потрескивал от избытка магических энергий. Лиланд сидел, не выражая никаких эмоций.       — Это фокус такой, — невпопад буркнул он, протирая заспанные глаза.       Эльф сделал суровое лицо и постарался говорить со всей строгостью:       — Безобразие! Твои соплеменники-люди всегда ведут себя подобным образом?       — Что ж, согласен, это место не должно быть проходным двором, — словно нехотя признал Лиланд. — Но позволь заметить, я веду себя очень тихо. Я не забыл, что здесь нельзя шуметь.       — Энергия скоро из ушей полезет. Насосался, как клоп. Тебе не стыдно?       Парень наморщил нос, и, потирая живот, скосил глаза в сторону водопада с роем рихзей. Рорис потерял терпение и повысил голос:       — Поднимайся! Мы уходим.       Лиланд живо выбрался из кучи одеял и, весь после сна всклокоченный, встал рядом с королем.       — Даже этой малости лишить меня хочешь!! — Второй окинул взмахом руки неприхотливую обстановку пещеры. — Забираешь мое маленькое стадо рихзей?! — Он набрал в грудь побольше воздуха и продолжил еще более взволнованно:       — Если б ты знал, как я жил до тебя. У меня ничего не было. Ни-че-го! — Внезапно в его памяти возник один из хахалей мамочки, самый отвязный из них, и сейчас этот тип как бы подсказывал, что говорить. Парня будто прорвало:       — Я был в настоящем аду! Да я протаскал бешеный мир!       Остолбеневший эльф сразу и не нашелся, что на это ответить. Конечно, Рорис не все разобрал, — жаргонные словечки помешали, но агрессию уловил однозначно. И, правда, опасный человек. Вместо того, чтобы повиниться и попросить прощения, он нападает. Король целую минуту думал, чем ответить на столь наглый выпад. Затем, в упор рассматривая Второго, ледяным тоном произнес:       — Стадо, значит... Рихзей ему, видите ли, подавай! Каждая из этих малышек принадлежит своей будущей триаде. И даже не заикайся, что ты об этом не знал. Ты покусился на самое святое! А ведь мог получить все, и я предлагал тебе это, но ты избрал путь преступления.       Но все это не произвело впечатления на Лиланда.       — Не мели чепухи. В моем стаде всего-то около пяти особей. А тебе жалко, да? — Последние слова он пробормотал себе под нос, но эльф услышал.       — Я видел, сколько их слетелось к тебе. Не придуривайся.       — Ну, хорошо, больше пяти. Но почему нельзя, если я могу?       Рорис был уже на пределе и с трудом сохранял остатки спокойствия:       — Я давно смирился с тем, что это неизбежно, ведь ты пришел из безумного мира людей. Но подобного безумия не ожидал… — Король вдруг взорвался:       — Нельзя! Запрещено! Это закон, ясно тебе? — Тон его стал повелительным и не допускал возражений. — На мне лежит ответственность за мой народ и страну. — Рорис взял Второго за локоть решительно, но аккуратно. — В Аквелании закон это я. А ты — преступник, и ты арестован.       — Не трогай, сам пойду!       Пальцы эльфа сдавили на миг, затем отпустили руку человека.       Король сквозь зубы:       — И одеяла забери, развел бардак.       — Да пошел ты... — Но одеяла собрал и, скатав в рулон, закинул на плечо.       Возвращаясь, они молчали. Лиланд дулся, а Рорис, мрачный, как туча, терзался нелегкими мыслями: "Второй перешел грань дозволенного! Его изъян из числа не простительных. Что делать?".                   ***       Король привел юношу в особенную комнату, что располагалась в нижней части дворца. Он выбрал ее по одной причине: здесь к стене крепились цепи с кандалами. Когда-то тут держали пойманного варга, каким- то чудом пробравшегося в Аквеланию сквозь защитный купол. После того, как нашелся способ вернуть монстра в лес, на несколько столетий помещение осталось пустовать. А нынче комната с цепями пригодилась.       Таким образом, Лиланд будет наказан, но судьба его еще не решилась. С самого начала король не слишком понимал, что сделает, когда наденет на Второго кандалы. Поступить, как предлагал жрец, и навсегда изолировать человека? Но такой выход противоречил натуре Рориса. Ни под каким видом он не хотел столь ужасной участи для своего Второго. Да и Сухрос в последнее время частенько грешил догматизмом, не стоило слишком полагаться на него, принимая решения. Так или иначе, он пока не знал, что будет дальше. Нужно было найти что-то другое вместо изоляции. Но такое, чтобы человек впредь не мог осквернять священный грот.       — Ты наказан за попрание наших святынь, — отчеканил король, сердито глядя на закованного в кандалы Лиланда. Потом смягчился и прибавил:       — Пока останешься здесь. Я скоро вернусь.       — Ладно, — согласился тот, не двигаясь с места. Юноша предпочел бы видеть Рориса расстроенным и неуверенным, как обычно, а не резким и холодным, как сейчас. Впервые увидев его таким, он изумленно притих. Не сопротивлялся и не пикнул, когда надевали кандалы. В этот миг власть короля не вызывала сомнений.       Эльф ушел ненадолго, а потом вернулся с полным подносом еды. Он не хотел, чтоб слуги видели его Второго в цепях, и сам принес арестанту завтрак, его любимую жареную рыбу.       Рорис подумывал сходить сегодня в лес, навестить ведьму и посоветоваться насчет выбора жребия для преступника. В то же время, он колебался: сколько можно искать чужих советов? Но затем рассудил: Черубина, как-никак, ему не чужая, попросить у нее помощи не зазорно.       По дороге он размышлял о Втором. Лиланд обладал талантом притягивать к себе неприятности вроде того, как луна притягивает воду. Сделавшись изгоем в Аквелании, он так легко нашел свое место среди рихзей. Сумасброд. Вот и пусть посидит на цепи, пусть задумается.       Но задуматься нужно было не только человеку. Рорис видел, что не в одном лишь преступлении дело. Он тяжело переживал свою отверженность, и вдруг, так кстати, подвернулся случай с провинностью Второго. Может это его шанс? Король смутно надеялся извлечь выгоду из ситуации, в которой ему выпала роль судьи и тюремщика. Между делом Третий мог бы заявить о своих правах и начать утверждаться в триаде.                   ***       Выслушав Рориса, эльфийка долго смеялась, а после спросила:       — И как это выглядит? Он ходит, а они летают за ним всюду? — Сквозь веселье на ее лице проглядывало любопытство.       — Наоборот, он пришел к ним в грот.       Черубина так сильно смеялась, что со всех деревьев на поляне улетели птицы.       — Ох уж эти рихзеи. Маленькие потаскушки! — Всплеснув руками, она хлопнула в ладоши.       Услышав столь неуважительное мнение о рихзеях, король поперхнулся и чуть язык не прикусил. Откашлявшись, припечатал ведьму взглядом василиска.       — Над чем ты смеешься?! Что за дурной тон!       — Веселенькую жизнь тебе устроили! А человечек твой шустрый, такому палец в рот не клади, — сквозь смех простонала эльфийка.       — Довольно, Черубина! Ты не понимаешь, как плохо все может закончиться. Его действия навлекли на рихзей опасность. Теперь у бедняжек могут быть трудности с обретением триад.       — Ничего страшного. Это было всего один раз. Они забудут.       — Вся надежда на это, — вздохнул король.       — Ну не печалься, Рорис. Есть у меня хорошее средство, в самый раз твоему Второму. Сейчас поищу.       Выудив из сундука небольшой кожаный футляр, с выдавленным на крышке рисунком, она торжественно вручила вещь Рорису. Взглянув на картинку, он пережил нешуточную оторопь. На крышке красовалось изображение, которое сразу дало понять, что хранится внутри. Рисунок можно было назвать: «Наказание эльфенка розгами». И сообщал он о том, что штуковина весьма древняя. Уже очень давно аквеланцы не воспитывали детей подобным способом.       Протягивая коробку, Черубина заметила:       — Семейная жизнь — тяжелая работа, а порой бывает как на войне. Сейчас ты ведешь сражение и явно сдаешь позиции. Поэтому я даю тебе мощное оружие. — Она лукаво улыбнулась.       Король молчал, с сомнением разглядывая, вынутый из футляра предмет — маленькую кожаную плетку. Она выглядела не такой уж страшной, и мысли Рориса потекли в новом русле. Если хлестнуть Второго разочек, это будет не слишком болезненно? Опять же, предки применяли на детях… Вспомнилось лицо Лиланда, с гладкими щечками и со следами юношеской припухлости. Впрочем, о незрелости человека в большей степени говорило его поведение, нежели внешность. Этими мыслями эльф сам себя подбадривал. Он в этом крайне нуждался, поскольку перспектива неизбежной разборки со Вторым стала выглядеть более пугающей. Но, в то же время, впереди забрезжила и некая определенность. Появилась надежда, что его старания приведут к нужному результату. Рорис с интересом повертел в руках старинную вещицу и вернул ее в футляр.       Возвращаясь во дворец, он с теплотой вспоминал Черубину. Она помогла. Опять. Славная эльфийка. Надо будет наградить ее по-королевски. Так отлично помогает всегда.                   ***       Перед тем как идти к Лиланду, Рорис переоделся, поужинал и прилег отдохнуть у себя в спальне. Примерно в полночь, наконец, решился. Самое время навестить свое дерзкое сокровище… Только король спустил ноги с кровати, как с громким стуком ему на ногу свалился футляр — подарок Черубины. Рорис поднял предмет с пола и улегся обратно, разглядывая неясный рисунок на крышке. При взгляде на футляр, он чувствовал что-то неприятное, похожее на мандраж. Раньше в подобных ситуациях он всегда обращался за советом к жрецу. Но сейчас Сухрос был недоступен, он так решил для себя почему то, — в этот раз не просить у него помощи. Тем не менее, жрец будто услышал короля. «Если сомневаешься, выбери бездействие», — прозвучал в голове знакомый голос. Рорис зашвырнул футляр в дальний угол кровати и, вздохнув, закрыл глаза.                   ***       Король спустился по лестнице и, прежде чем войти в застенок, задержался на миг у двери. В который уже раз его обеспокоило, что добром это не кончится, что это далеко не конец. Это только начало. Но все-таки он пришел, чтобы выяснить, сможет ли проложить путь к счастью с помощью разборок со Вторым.       Далее его мысли перескочили на вопросы о силе, незаконном ее присвоении и жадности. Этой ночью Лиланд получит за все. Рорис прошел в темницу и остановился возле охапки сена с лежащим узником. Покачал головой, глубоко вздохнул и начал обвинительную речь:       — Ты неплохо поживился энергией в гроте. Ты приобрел господство в силу одного-единственного обстоятельства — наглости. Теперь наслаждаешься плодами своего всевластия, полагая себя правым. Ты опасен. И для себя, и для других… Что ж, мне придется свершить правосудие. Выбора у меня нет, ты об этом позаботился.       Второй не остался в долгу, повернулся на другой бок, уставил на него бесстыжие синие глаза и захихикал. Слова короля разбились об этот смех, как об стену.       — И чего вам не спится, Ваше Величество? Садизм покоя не дает? — нараспев с издевкой вопросил Лиланд.       — Собираюсь расширить понятие "теплый семейный вечер", — проворчал эльф с оттенком задумчивости в голосе.       После этих слов Лиланд с удивлением воззрился на Рориса, а после кивнул, как бы соглашаясь, и нарочито медленно поаплодировал. Но, не удержавшись от колкости, угрюмо заметил:       — Поменьше пафоса.       — Молчать!       — Ну-ка заставь меня. — Парень поднялся на ноги и зашагал из угла в угол, волоча за собой громыхающую цепь.       Следовало заставить такого поросенка как ты, испытать хотя бы половину того, на что ты обрек меня, подумал король. А вслух произнес:       — Тебе полагалось бы относиться ко мне с большим почтением, ибо не бесконечно миролюбие короля.       Короткий смешок был ему ответом, и Рорису перепало еще два-три ехидных взгляда. Эльф подошел и закрепил цепь по-другому, сделав ее совсем короткой. По залу гулко разнесся лязг замка, в котором потонули ругательства Лиланда. Король развязал пояс штанов юноши и оголил ягодицы. Теперь Второй был в надежных тисках кандалов, готовый получить по заслугам.       Рорис стоял, смотрел в его спину замученными глазами. Этот человек изводил его уже неделю. Непроизвольно рука потянулась к футляру. От этого было трудно удержаться, глядя на того, кто причинил столько боли. Пошарив за пазухой, он извлек подарок Черубины.       Парень бросил тревожный взгляд через плечо, — проверить, что там еще приготовил тюремщик.       — Попробуй только! — завопил он. — Я тебе такое устрою!       — Ты узник, вот и веди себя как узник. Знаешь, тебе не мешало бы поучиться хорошим манерам. — Эльф поиграл плеткой.       Казалось, волна налетела на крутой берег, настолько юноша был ошеломлен, обнаружив, что назрели серьезные неприятности. Однако его злобные восклицания хлынули потоком:       — Остроухая тварь! Напыщенный индюк!       Король все медлил, вертел плетку в руках, не отрывая глаз от Лиланда. Наконец неуверенно взмахнул ею. Кольцо упруго развернулось и свистнула плеть. «А-а-а!», — прокатилось по залу. Эльф слегка вздрогнул и, не успев понять в чем дело, растерянно замялся возле закованного.       — Ой, жжется! Огнем горит! Убери это от меня!       — Там ничего нет. Чуть-чуть покраснело и все... Боль скоро пройдет.       Крик не утихал, он то прерывался, то вновь оглашал пространство. Король проговорил виновато:       — Прости, прости! Это все ведьма. Она смазала плеть чем-то жгучим... Ну хватит уже. Успокойся. — Крики заставляли эльфа нервничать. Он уже жалел, что послушал Черубину и затеял экзекуцию. Хватило бы Второму и простого сидения в застенках. Посидел бы месяц-другой и одумался.       Между тем Лиланд принялся орать еще громче, его вопли перешли в завывание. Король уронил плеть и побежал в соседнюю комнату, но и оттуда слышно было, как Второй орет, будто его режут. Подбежав к столу, эльф впопыхах схватил ковшик и зачерпнул из бочки воды. Издали донесся новый вопль — навязчивый, вибрирующий звук, казалось, ввинчивался в самую душу.       Вернувшись к Лиланду, он хорошенько размахнулся и выплеснул на него воду. Крик оборвался, в наступившей тишине, стало слышно, как снаружи бьются о стену морские волны и слабо позвякивают кандалы.       Парень вдруг заговорил совершенно спокойным голосом:       — Посмотри, что ты натворил. Я весь мокрый. Теперь замерзну на хрен... А еще культурным прикидывался. Знаешь кто ты? Дикарь, на всю голову отмороженный!       Рорис вначале опешил, затем из его горла вырвалось тихое рычание, а следом дикость обрушилась на него, словно девятый вал. Он не то что одичал, а прямо-таки озверел. Кривлянья Лиланда превратили его в неукротимого дикаря и варвара. Схватив оброненную плетку и, даже не пытаясь подавить охватившее его безумие, король изо всех сил замахнулся… Дальнейшее закрутилось в каком-то в кровавом тумане: свист плети, вопли Второго, багровые отметины, метущийся в глазах красный вихрь…       Когда Рорис очнулся у себя в комнате, он с невыразимым облегчением понял: сейчас утро и весь этот кошмар ему приснился. О, Боги, какое счастье! Он так и не решился идти к Лиланду прошлой ночью!