Нам о нас

Дом был очень уютным, внутри пахло сосной и уже потрескивала разгоравшаяся печь, а по середине стоял круглый стол, на котором уже были расположены тарелки. Я посмотрела наверх и удивилась этой красоте. Жить здесь было бы великолепной сказкой, я даже и не предполагала, что у семьи Горина может быть такая дача. - Так какая у тебя татуировка? - услышала я знакомый голос и отпрыгнула от неожиданности. Он был довольно мил, что мне сразу же показалось странным. Слишком спокойный и... Домашний. А для него это не свойственно и не естественно, я помню все те слова, все те действия и все фотографии. Я до сих пор не знаю, зачем он распространил их по школе, для чего трёкал каждому о том, что я отдалась ему и он меня бросил, что я была девушкой на одну ночь... - Тебе это не должно быть интересно, - хмыкнула я, стараясь пожать плечами так, словно меня это не затрагивает. Горин подошёл ближе ко мне и провёл пальцами по подолу платья, прикусив губу. Да, он помнит его, как оно кружилось, когда я разворачивалась, как поднималось из-за ветра и то, как он ловил меня, когда я чуть не упала с качелей. Это всё было обманом, но самое худшее, что я тоже об этом помню и вспоминаю с каким-то содроганием в сердце. Лето и сентябрь - самые лучшие месяцы моей жизни перед тем, как начался ад. Пол года моей жизни, моей счастливой жизни и веры людям. Я резко выдохнула, чувствуя мимолётное касание пальца к ноге. Егор покачал головой, а после развернулся и поднялся наверх, даже не обернувшись. - Так, - хлопнула в ладоши Ирина Владимировна, широко улыбаясь. - Все за стол, обсудим наши спальные места! Паша и Стас были здесь не в первый раз и поэтому они спали на первом этаже, видите ли на втором влажность намного сильнее, из-за чего у них начинаются приступы астмы. Я покачала головой, чуть усмехнувшись, когда Слава поперхнулся из-за того, что будет спать в комнате с Гориным. Последний в свою же очередь даже и глазом не моргнул от услышанного. Что-то странное происходит между ними, они вроде бы и общаются, но как-то натяжно, выдавливая из себя слова и улыбки. Ирина Владимировна сказала, что я спать в комнате буду одна, на втором этаже, так как у неё есть собственная маленькая комнатка, с уютной кроватью, её вещами и телевизором. Я не была в восторге от этой новости, так как боюсь темноты, не катастрофично, но мне не уютно в ней. А вот Горин её обожает. В его старой квартире было светло, кроме его комнаты. Тёмные тона, серые занавески и такого же цвета обои. Он не любил, когда в комнате было светло. - Возьми в кладовке плед, ночами тут бывает холодно, - тихо прохрипел Егор и я встретилась взглядом со Славой. Как только это произошло, я опустила голову вниз, тихонечко кивнув, вдруг такому заботливому, Горину. Я не могла смотреть Костровскому в глаза после случая в машине, слишком стыдливо. Время подходило к двенадцати и Ирина Владимировна отправила всех по комнатам, готовится ко сну, чтобы не сбивать нам режим сна. Знала бы она... Да. - Эй, - остановил меня Слава. - Если что, я за стенкой, так что стучи. Он улыбнулся, а я вся красная тихонько кивнула и вошла в комнату. В ней уже лежала моя собранная сумка и я огляделась по сторонам. Она была небольшая и довольно уютная. У стены располагалась односпальная кровать с огромным мягким пледом, на противоположенной стороне столик с аквариумом и часами в виде лилии, большое окно напротив двери, выходящее на полу-лесок. Она была выполнена в светлых тонах, что сразу создавало уют и покой. Подойдя к кровати ,я села на неё и словно утонула в этой мягкости и приятных ощущениях плюшевого одеяла. Лениво переодевшись, я утонула в этом комфорте с головой, зарываясь в подушку, пахнущей лавандой. Его подушки всегда пахли ею. Резко раскрыв глаза от какого-то шума за дверью, я посмотрела на часы и увидела 3:04. Вокруг темнота и лишь белые циферки выделялись среди этой гущи черноты. Попытавшись уснуть у меня ничего не вышло, потому что за дверью явно творилось что-то непонятное. Найдя в себе силы я откинула одеяло и встала, моментально поёжившись. Не люблю темноту, она пугает. Тихонько приоткрыв скрипучую дверь, я увидела полоску света, которая выделялась в темном коридоре. Прошагав на цыпочках, я увидела Горина, который склонился у раковины и что-то непонятно бормотал. Он был в одних боксерках из-за чего по его телу пробегало куча мурашек и мой взгляд это заметил. Ну же, хватит пялиться! - Уходи, - прохрипел он, не оборачиваясь на меня. - Я... - запнулась и не поняла, зачем вообще что-то говорю. - Могу чем-то помочь? - Нет, - слишком обессиленный голос, который заставил меня войти в ванную, взять парня за плечо и с силой развернуть к себе. Горин всегда был сильным, у него не было ни малейшего изъяна, как во внешности, так и в здоровье. Поэтому та картина, которую я вижу сейчас - меня по-настоящему пугает. Красные уставшие глаза, кровь из носа, которая стала стекать по подбородку и ключицам, слишком подавленный и измученный вид. - Что происходит? - с ужасом спросила я, наматывая на руку туалетную бумагу и вытирая ему алые капельки крови, Которые уже добрались до кубиков пресса. - Егор! - Ничего, - безжизненно проговорил он, смотря сквозь меня. - Горин, быстро отвечай мне! - настаивала я, изменяя тон голоса. - Ничего, Агатова, ничего! - так же зло прикрикнул он, но не вырвался из моих рук и стоял на месте, позволяя ему вытирать кровь. - Горуля, - мягко начала я. - Прошу. Из-за этого прозвища парень округлил глаза, а после с каким-то непониманием и удивлением посмотрел на меня. Я же, дура дурой, не умеющая держать язык за зубами, кинула туалетную бумагу в бачок, нажимая на кнопку слива. Это прозвище придумала я, ну как придумала, когда он пытался меня поцеловать, в самый первый раз, я на радостях и волнении вместо его фамилии сказала "Горуля". После этого я стала его называть именно так, в знак сильной любви. Я опустила взгляд вниз и посмотрела на свою пижаму, с длинными рукавами и штанами, на которых были нарисованы милые единорожки. Егор выдохнул, а после провёл пальцем по моей кисти и обвёл мой палец своим, сжимая его сильнее, как в день перед тем как... Я резко дёрнула головой, дабы убрать эти мысли из головы и посмотрела на Горина, который смотрел на меня в ответ, но как-то по-другому. Его взгляд был мягким, не холодным, а мягким, которым он смотрел на меня прежде, но я знаю, что к сожалению это всё игра. Так если это так, то почему, Агатова, ты ещё стоишь здесь?! Развернулась и ушла от него, быстро! Ты же хочешь уйти от сюда и не находиться с ним в одном помещении. Так ведь? - У меня бессонница, - прошептал парень. - Врач выписывал мне препараты, но они вызывают кровотечение из носа в любое время дня и ночи, поэтому я перестал их принимать. Не могу постоянно ходить в страхе того, что снова пойдёт кровь из носа. Было время... - он запнулся, а после вдохнул и продолжил. - Когда я спал нормально, когда мне удавалось уснуть. - И что это за время? - поинтересовалась я, мысленно давая себе оплеуху за такую близость с ним. - Когда я засыпал с тобой. Он посмотрел на меня и я увидела какую-то безысходность и страх. Егор не отводил взгляда, а лишь любовался моим, совершенно наплевав на все свои высказывания до этого. Я знаю, он хороший человек, наверное, когда находится с кем-то один на один, но со мной... Что он делает? Никогда он не будет вновь находится со мной в комнате. - Хочешь побыть со мной в комнате? Темноты я боюсь, ты знаешь, так спокойнее, и тебе и мне. Я резко закрыла глаза и прикусила губу. Ну какого черта я это спросила? Парень лишь мягко улыбнулся, нежно беря меня за запястье и ведя ко мне в комнату. От этого прикосновения сразу же пробежалось куча мурашек и я вздрогнула, что он, естественно, заметил. Войдя в комнату, он довёл меня до кровати, а после подошёл к креслу и сел на него, громко выдохнув. - Это твоя комната? - поинтересовалась я, беря плед и неся его парню, чтобы он не замёрз и не заболел. Заболел, что? - Да, я даже знаю, что меня выдало, - кивнул он, чуть улыбнувшись. - Лавандовые подушки. Егор снова чуть заметно улыбнулся, принимая плед из моих рук, а после резко хватая меня за руку и притягивая к себе. Между нами оставались считанные миллиметры и он, подняв голову вверх невесомо поцеловал меня в скулу, после чего отпустил руку, проведя по ней указательным пальцем. Я на деревянных ногах повернулась и пошла в кровать, укутываясь одеялом. Спасибо темноте за то, что он не мог видеть моих глаз, румянца и мокрый лоб. Нельзя верить, ему нельзя. А я так поддаюсь этому и в глубине души всё-равно верю. Я стала проваливаться в сон и последнее, что пронеслось, это стихотворение, которое я учила при нём, дважды завалив его перед учителем, но сейчас, спустя пол года, я вспомнила его без малейшей запинки и пауз. Любовь слепа и нас лишает глаз. Не вижу я того, что вижу ясно. Я видел красоту, но каждый раз Понять не мог, что дурно, что прекрасно. И если взгляды сердце завели И якорь бросили в такие воды, Где многие проходят корабли, - Зачем ему ты не даешь свободы? Как сердцу моему проезжий двор Казаться мог усадьбою счастливой? Но все, что видел, отрицал мой взор, Подкрашивая правдой облик лживый. Правдивый свет мне заменила тьма, И ложь меня объяла, как чума. *