We will save your precious skin. Let the healing light come in. I'll cover you when the sky comes crashing in. World on fire with a smoking sun, Stops everything and everyone. Brace yourself for all will pay, Help is on the way. ♫ Les Friction – World On Fire
* * *
Эрик всё-таки уговорил Чарльза пойти на вечерний сеанс, обещая, что будет не так уж и страшно. Притащить Ксавье на фильм ужасов было его давней мечтой – одна мысль о том, что Чарльз, возможно, будет бояться до такой степени, что его можно будет совсем осторожно обнять, чтобы успокоить, заставляла сердце Леншерра биться сильнее и чаще. Он бы очень хотел просто обнять друга так крепко, как только мог – но боялся напугать его излишним вниманием. Впрочем, с его-то рассеянностью… Они соврали родителям Чарльза, что будут допоздна готовиться к грядущему экзамену. Чета Ксавье была настолько внимательна к своему сыну, что они даже не замечали простого факта: ему не нужна ничья помощь, чтобы подготовиться, у пятнадцатилетнего Чарльза были выдающиеся способности к запоминанию информации любого объёма плюс природная аналитика и вообще целый букет разных интеллектуальных достоинств. Да, Чарльз вздрогнул пару раз за фильм, но, к разочарованию Эрика, толком и не испугался – зато к концу ленты благополучно задремал на его плече, и это было лучшим ощущением за последние полгода, чувствовать Ксавье так близко и даже слегка обнимать его за плечи… Теперь же они возвращались через парк – к дому Эрика, чтобы поужинать, точнее, перекусить на ночь, поболтать и завалиться спать. Леншерр обожал вечера, когда Чарльза отпускали к нему с ночёвкой – они проводили и так много времени вместе, но Эрику всё время было мало. Он ещё не совсем понимал, что влюблён в своего друга, считая это искренней привязанностью, хотя подростковые гормоны и давали о себе знать некоторыми неприятными сюрпризами, особенно если Ксавье оказывался слишком близко. Сегодня, если Чарльз не уснёт сразу, они могли поболтать о предстоящих каникулах – может, получится и их провести вместе?.. - Давай срежем, - Эрик пошёл в сторону тёмной тропы, они часто проходили тут днём, пробираясь через дыру в заборе. Дорожка заворачивала у густых кустов, сквозь которые четверо друзей не раз пробирались, радуясь, что этот маленький лаз скрыт от смотрителей парка – слишком уж было удобно там сокращать путь, а для подростков нет ничего ценнее, чем время. Но Чарльз мотнул головой, хватая его за рукав. - Может, не стоит? – Ксавье беспокойно огляделся, было уже достаточно темно и совершенно безлюдно. - Струсил что ли? – Леншерр прищурился, тут же рассмеявшись при виде того, как изменилось лицо Чарльза. Ксавье не терпел, когда его называли трусом. Поджав свои невероятно алые для парня губы, он отпустил рукав друга и уверенно сам двинулся к тропе, Эрик пошёл было за ним, но остановился, наклоняясь, чтобы завязать шнурок на ботинке. Чарльз скрылся за поворотом, и Леншерр хотел его окликнуть, чтобы не уходил далеко, но вместо этого решил пошутить, напугав друга. Он выпрямился, начиная красться, но буквально через секунду услышал крик Ксавье, тут же заглушенный – и Эрик весь похолодел, бросаясь в темноту. Чарльзу зажимал рот какой-то мужчина, явно с не самыми добрыми намерениями, а Ксавье извивался, пытаясь отбиться, но против взрослого у него просто не было шансов. Леншерр бросился на нападающего, вцепляясь в его руку, чтобы тот отпустил Чарльза, но мужчина легко отшвырнул второго подростка. Эрик отлетел – и ударился о дерево, хорошенько прикладываясь затылком и вырубаясь.* * *
…Эрик с трудом открыл глаза, поднимая машинально руку к голове, словно это могло унять боль. Кажется, у него была кровь, потому что пальцы нащупали что-то мокрое в волосах – и действительно, кончики их были алыми, но Леншерр смотрел на это как-то отстранённо, не понимая, где он и что происходит. Сознание возвращалось к нему неохотно, но вдруг рядом раздался посторонний звук – странный шелест и тяжёлое дыхание. Эрик повернул голову и увидел то, что раз и навсегда изменило его жизнь. Это было отвратительно. Разорванная футболка Чарльза, его связанные руки, кусок ткани, засунутый в рот, чтобы не кричал. Мужчина двигался рвано, дышал с трудом, явно перевозбуждённый от всей этой ситуации, кажется, он что-то даже шептал Ксавье на ухо, наклоняясь к нему, входя вдруг глубже – и юноша под ним дёрнулся уже агонически, нервно, слабо. Чарльз уронил голову набок, и Эрик встретился взглядом с его словно стеклянными глазами, полными слёз и непередаваемой боли. Леншерр не помнил, как поднялся на ноги с как взял камень с земли. Как занёс его и как без малейшей дрожи опустил с размаху на затылок насильника, а потом ещё раз и ещё – для верности, стаскивая сразу его с Чарльза. А вот то, что было дальше, он запомнил навсегда: как развязывал Чарльза, вытаскивал кляп, кое-как кутал его в свою куртку, обнимая и прижимая к себе. Эрик сидел на земле, держа друга на руках и осторожно баюкая его, пока Ксавье хоть сколько-нибудь приходил в себя, если такое вообще было возможно. Он почти не двигался, смотрел прямо перед собой – и только слёзы текли по щекам, Леншерр неловко вытирал их, стараясь сильнее обнять Чарльза. Он позвал на помощь – и им повезло, что рядом оказалась парочка, кажется, они даже сидели в одном зале в кино. Вызвали «скорую» и полицию, всё происходящее после смешалось в один большой ком воспоминаний, но Эрик плохо это помнил, желая только одного – всё время видеть друга в поле зрения. У него появилась цель в жизни – в ту самую ночь. Он понял, что будет защищать Чарльза любой ценой и столько, сколько будет жив. Эрик осознал, что сделает всё, чтобы случившееся никогда не повторилось.