Никто, кроме тебя...

Светлов говорил поздравительную речь, а в кармане пиджака настойчиво гудел мобильник. Когда он закончил, банкетный зал наполнился одобрительными возгласами. Ответное слово взял юбиляр. - Друзья мои, коллеги! Я от души благодарю вас за прозвучавшие здесь тёплые слова. Признаюсь, нелегко расставаться с теми, с кем долгие годы делил трудности и радости, переживал неудачи и праздновал победы. Но так уж заведено: нужно уступать дорогу молодым. Ни для кого не секрет, что руководство отделением нейрохирургии принимает человек, всем вам хорошо знакомый - Сергей Александрович Светлов. Думаю, в представлении он не нуждается. - Титов окинул взглядом аудиторию и продолжал, - ...От себя же хочу пожелать вам только счастья в жизни, полной переживаний и сложностей. Хочу пожелать спокойных ночей и не отяжелённых потерями дней. Пусть никогда вам не придётся усомниться в той пользе, которую вы приносите каждой минутой своей работы. Я поднимаю этот бокал за вас!.. Артемьев плеснул в стакан минералки. - Да… Не подкачай Петровича здоровье, он бы ещё поработал!.. Просматривающий пропущенные звонки Светлов согласно кивнул. Сотовый в его руке загудел снова. - Отключи ты его, - посоветовал Антон. - Это из отделения... - Сергей ответил на вызов и, коротко переговорив по телефону, поднялся со своего места. - Уже соскучились? – усмехнулся Артемьев, - И, что ж там такое случилось? - Я толком не понял. Просят зачем-то приехать… - Теперь тебе, Сергей Александрович, ни сна, ни отдыха не будет, - заверил Антон, - Могу подбросить до больницы, я сегодня за рулём... - Я и сам на машине, - ответил Светлов, выходя из-за стола. В зале заиграла музыка, ведущая объявила «белый» танец. Извинившись перед юбиляром, Сергей уже направлялся к выходу, когда его окликнули. Он обернулся и встретился со смеющимся взглядом Ирины. - Позвольте вас пригласить?.. Не желая показаться бестактным, он взял её ладонь в свою и увлёк девушку в центр зала, где уже танцевало несколько пар. - Ты, как всегда, неотразима! Ира вспыхнула и смущённо опустила взгляд. По лёгкому румянцу, играющему на щеках, нетрудно было догадаться о захлестнувшем её волнении. Выпитое шампанское придавало смелости, а в глазах искрился такой восторг, что извиниться и уйти с его стороны было бы свинством. Он продолжал вести её в танце, а в кармане непрерывно гудел телефон. Артемьев появился как нельзя кстати. - Разрешите похитить у вас даму? – уверенным движением Антон привлёк к себе раздосадованную девушку, - Ирочка, не задерживай шефа, он очень торопится, - и нашелся же, как оправдать своё беспардонство! - Вы уже уходите? - с нескрываемым огорчением спросила она. - К сожалению, да, - улыбнувшись, Светлов поцеловал ей руку, поблагодарил за танец и вышел из ресторана. *** У лифта он столкнулся с интерном и, не останавливаясь, велел следовать за собой. - Что тут у вас стряслось? - Поступила женщина из ДТП, с открытой черепно-мозговой. Ждём результатов томографии. - Состояние? - Кома. На момент госпитализации шесть баллов. - Возраст? - На вид лет тридцать - тридцать пять. Её без документов доставили... говорят, из такой мясорубки… - Очаговые симптомы? - Гомолатеральный мидриаз, фотореакция слабая, горметония. - Стволовые нарушения? - Расстройство дыхания, гипертензия, брадикардия, ранняя гипертермия. - Понятно, ничего хорошего... - Сергей открыл дверь кабинета, – В операционной всё готово? - Да. Сестра, дежурившая на посту, принесла томографию. Включив световой экран, несколько минут изучал снимки. Глубокий оскольчатый перелом в теменно-височной доле, эпидуральная, субдуральная и внутрижелудочковая гематомы, смещение срединных структур - малоутешительная картина. - Готовьте к краниотомии, я сейчас подойду. Переодевшись, уже собирался в операционную, когда в дверь постучали. Дежурная врач-ординатор в нерешительности остановилась на пороге. - Сергей Александрович, это я вызвала вас… - Ольга Павловна, вы всё правильно сделали, - поспешно заверил он, гася экран. Заметно нервничая, женщина приблизилась к столу. - ...Вот... милиция документы пострадавших привезла… Перед ним легли два паспорта в цветных пластиковых обложках. Светлов поднял недоуменный взгляд. - А мне-то они зачем? - в голосе раздражение: тут каждая минута на счету - однозначно не до формальностей. - Передайте их на пост, пусть свяжутся с родственниками, раз уж милиции этим заниматься не досуг, - он машинально развернул один из паспортов... Подступившая к горлу дурнота парализовала дыхание. С маленькой фотографии на него смотрели бездонные, васильково-синие глаза… Пальцы стиснули край стола с такой силой, что под кожей проступили жилы. Сердце словно жидким азотом вместо крови наполнилось и, судорожно сжавшись, выплеснуло его в аорту. Леденящая лавина из груди медленно расползалась по всему телу, сковав стальным обручем подреберье, и остановилась в кончиках пальцев. Несколько секунд ступора показались вечностью. Наконец как-то удалось сделать вдох. - Кто ещё был в машине? - тихо спросил, не слыша собственного голоса. Женщина молчала. Набрав в грудь побольше воздуха, повторил вопрос. - Сколько пострадавших в этом ДТП?.. - смотреть второй паспорт не имело смысла: всё итак предельно ясно… - Водитель… ваш брат… погиб на месте... Он сумел задушить готовый вырваться стон и с трудом перевёл дыхание, беря себя в руки. - Кто в операционной? - Реаниматологи, анестезиолог. Из наших - только молодёжь. Сергей решительно поднялся и, собрав со стола снимки, вышел из кабинета. - Оля, свяжитесь с Артемьевым. Пусть приедет, срочно!.. Он шёл так быстро, что женщина была вынуждена бежать за ним. - Если не дозвонюсь Антону Михайловичу?.. - Тогда Егорову. И ещё...- перед входом в оперблок Светлов резко остановился, - Родственникам не сообщать. Вы меня поняли?.. На её лице мелькнуло замешательство. Кивком Ольга указала на кого-то за его спиной. Чувствуя, как болезненным спазмом сжимается сердце, он обернулся. Перед ним стояли дети. Двое. Растерянные, настороженные, с немым вопросом в глазах, ответить на который он не был готов. Секунды гробового молчания - ни слёз, ни криков, а только леденящий душу взгляд… и вот через мгновенье дрожащие пальцы судорожно цепляются за его одежду. - Пусти нас к маме, пожалуйста, пусти...- сбивчивым шепотом твердила Аля, укнувшись ему в грудь. - Нет, - прижал к себе обоих, чтоб только в глаза не смотреть, - Сейчас нельзя. Девочка отстранилась, отступила на шаг. - Помоги ей!.. Сделай что-нибудь!.. - она хватала ртом воздух, задыхаясь от душащей истерики, - …Ты ведь можешь!.. Ты можешь всё!.. Эти слова, переполненные надеждой и отчаянием, резанули по сердцу так, что заныло в подреберье. Сергей мягко отстранил детей от себя. - Я должен идти. Ольга Павловна отведет вас в мой кабинет, подождёте меня там. *** В операционной всё как обычно, все на своих местах. - Как она? - передав снимки сестре, осмотрел область повреждения. - Кома, артериальная гипертензия, брадикардия. - Сопутствующее? - Переломы рёбер справа, лёгкое не задето. - Сколько времени прошло? - Полтора часа. Проверил реакцию зрачков: слабая, но есть... Коснулся восковой щеки... «Держись, Наташка… Это тебе не колечко с пальца снять...(Господи, к чему сейчас вспомнилось это дурацкое кольцо?) – …Пожалуйста, держись!..» Глубокий вдох, и привычный вопрос: - Все готовы? Проверить инструменты. - Неимоверным усилием запретил себе думать о том, что осталось за пределами этих стен: о страшной аварии, о гибели брата, о детях, ожидающих его возвращения… - Ну, что, ребята, с Богом!.. Анестезиолог скептически покачала головой. - Сочетанная черепно-мозговая травма, осложнённая шоком. Сейчас любое вмешательство - фактор повышенного риска. Боюсь, операции она не выдержит… - Волноваться буду я! - резко осёк её Светлов, хотя прекрасно понимал, она тысячу раз права – риск очень высок. Но, в случае отказа от операции, шанс сводится к нулю. Порочный замкнутый круг... - Готовы? Начинаем. Скальпель. Салфетки… - сделал апоневротический разрез, - Ещё салфеток… Предохранительные щипцы… фрезу… Сестра, подающая инструменты, немного мешкала, и это бесило - экстренная операция, а в подручных новичок. - Датчик установлен. Показатели? - Внутричерепное - десять. - Нормально, работаем… Проводник… Пилу… При виде клинической картины, ассистирующий интерн негромко присвистнул: - Nulla epidural haematoma. Рrognosis est pauper,* - чем зацепил и без того натянутые до предела нервы. - Свои познания держим при себе! - рявкнул он не поднимая глаз, - Работаем. Губку давай… - быстро легировал кровоточащий сосуд, – Шпатель, и ещё салфеток… Сейчас раздражало всё - чужая бригада, медлительность операционной сестры, интерн, бросающий под руку свои комментарии, собственный внутренний тремор… Нервное напряжение немного попустило, когда в операционной появился Артемьев. Поздоровался со всеми, просмотрел томографию, встал напротив. - Ты как?.. - наверняка, обо всём уже знал. - Терпимо, - Сергей проверил гемостаз, - …Одна готова. Что с давлением? - Стабильное. - Хорошо, продолжаем… С Антоном дело пошло лучше. Работали слаженно - всё-таки сказывались пять лет совместного труда. Рассёк твёрдую оболочку, потребовал аспиратор. - Что за канюля, чёрт возьми, немедленно заменить! - выругавшись, бросил на сестру убийственный взгляд, - Давно в оперблоке работаешь? Едва слышный ответ "почти месяц" выбесил окончательно. - Она на стажировке, - вступился за девушку Антон. Тоже еще, джентльмен! - За месяц можно было чему-нибудь научиться! - самообладание подводило безжалостно. Сделав глубокий вдох, медленно перевёл дух, справляясь с внутренним гневом. Некоторое время работали молча. - Корковые артерии повреждены. Коагулятор... - на мгновение подняв глаза, столкнулся с напряжённым взглядом Артемьева. - Серёж, здесь диффузное аксональное повреждение… Светлов едва заметно кивнул. - Хочешь спросить, на что я надеюсь? – и, проглотив подкативший к горлу ком, тихо признался, - На Бога. Повисло тяжёлое молчание. Тишину нарушал лишь размеренный писк мониторов. - Там, под дверью, твои стоят… - негромко сообщил Антон. Этого стало достаточно, чтобы снова выйти из себя. - Чёрт! Я же просил увести их в кабинет!.. - Это бесполезно: их отсюда гонят, а они всё равно возвращаются… Сергей судорожно вздохнул, проверил целостность пиальных вен - ещё разрыв. - Зажим. - ...И опять не тот! С размаху швырнул инструмент о кафельный пол. Сестра украдкой вытирала слёзы, а он злился, уже не на неё - на себя: какого черта! Срываться во время операции? Недопустимо. Никогда себе такого не позволял. Никогда! А теперь девчонка, вместо того, чтоб расторопность проявить, рыдает в три ручья... Взять себя в руки, немедленно! Это установка, закон! Не отрываясь от работы, Светлов окликнул девушку, - Сырость тут не разводи, - уже спокойнее произнёс, без прежднего нетерпения, - Просто будь внимательней. Всегда сочувствовал коллегам, которым приходилось оперировать с неопытной молодёжью. То ли дело работать с Титовой: ещё не успел подумать – нужный инструмент уже в руке. Хотя опыт - дело наживное, и все когда-то начинали… Часто ли он вспоминал свою первую операцию? Конечно нет. Волновался ли он тогда? Наверняка. Два года клинической ординатуры в НИИ Бурденко безусловно определили его профессиональную стезю, но настоящей выдержке он научился за семь месяцев второй чеченской… Война – хорошая школа для хирурга. Там не остаётся времени для переживаний. А еще она учит выкладываться по-полной. Случалось, к концу дня сил уже не остаётся, а впереди операция и, возможно, не одна... Но когда от тебя зависит чья-то жизнь, об усталости приходится забыть. Этот неписанный закон помогал работать сутками. И девочка эта неопытная, готовая сейчас сквозь землю под его взглядом провалиться, возможно когда-нибудь станет лучшей операционной сестрой отделения… *** - …Почти закончили… Почти… - Давление падает,– встревоженный голос анестезиолога заставил его содрогнуться, - Остановка. Дальше всё происходило, как в дурном сне. - Среднее артериальное? - Восемьдесят. - Внутричерепное? - Двадцать пять. Готовь допамин. - Есть. - Прогрессирующий отёк. ЦПД критическое! Ввожу маннитол. Подготовьте лазикс. Работали быстро, уверенно, как говорится, «на автомате». - Двусторонний фиксированный мидриаз, отсутствие зрачковых и роговичных рефлексов… - Артериальное шестьдесят... - Вторичное кровоизлияние в стволовую часть… - Чёрт, фибрилляция! Эпинефрин. - Дефибриллятор. Все от стола! Разряд!.. - Безрезультатно. - Ещё разряд. - Сердечно-сосудистый коллапс. Мы её теряем!.. - Выставляй триста. Все в сторону! Разряд!.. «Давай, давай!..» - ожесточённо думал он и, словно молитву, мысленно шеплал: «Ты должна жить... держись, прошу тебя...» А душа кричала, разрываясь от боли: «Не смей сдаваться! Ты не имеешь на это права...» Сквозь монотонный гул мониторов, как приговор, прозвучало: "Пятнадцать минут прошло, прекращаем реанимацию... Время смерти 22-20." Боль пронзила внезапной вспышкой. Не просто боль - безумие. Кровь с бешеной силой стучала в висках, в мыслях царил беспорядок. Разум напрочь отказывался принять происходящее... Он стиснул кисть её руки, такую хрупкую и ещё такую тёплую... прижал к пересохшим губам... В операционной воцарилась тишина. Далеко не сентиментальный, временами жёсткий, требовательный к себе и окружающим, Светлов стоял над неподвижным телом: «Прости... Пожалуйста, прости...» Руку на плече почувствовал, сильную, дружескую. - Держись, Серёга… и не вини себя ни в чём... ты сделал всё, что мог. Медленно повернулся. Взгляд невидящий, застывший. - Антон, просьба к тебе...- хриплый голос не слушается, - ...Постарайся, чтобы там, за дверью, сейчас никого не было… мне одному нужно побыть. *** Не заходя в отделение, по служебной лестнице спустился вниз. Душный июльский воздух был наполнен каким-то приторным запахом, от которого начинало мутить. Тёмное небо время от времени освещали вспышки зарниц, издалека доносились гулкие раскаты грома, пышные кроны каштанов вздрагивали от порывов ветра. Будет гроза… Сев на скамейку, закурил. От горечи табачного дыма горло сдавило так, что не глотнуть. Перед глазами стояли лица Наташи и Володи, открытые, счастливые… живые… Обрывки воспоминаний, мелькающие в режиме обратной перемотки, в какие-то считанные минуты перелистали всю жизнь. …Брат, поднимающий тост со словами «У нас, Серёга, ещё всё впереди!..» Наташа, с гордостью показывающая в окно роддома новорождённого сына… Их свадьба с традиционными обещаниями жить в любви и согласии долго и счастливо и умереть в один день…Восемнадцатилетний Вовка в парадной форме элитных десантных войск, дающий военную присягу… Синеглазая девчонка, с которой, прогуливая уроки, катались на аттракционах… Её звонкий смех… Двое мальчуганов, несущиеся наперегонки на велосипедах… Он изо всех сил пытался прогнать эти воспоминания, но не мог. Душа рвалась на куски, истекала кровью. Самое страшное случилось – уже ничего не изменишь, самое трудное ещё впереди... Поднял взгляд на окна отделения - в кабинете свет, его ждут. И сейчас предстоит пойти и всё сказать. Какие можно подобрать слова, и можно ли подобрать их вообще?.. Закурил ещё, сознательно оттягивая время... Снова взглянул на окна - свет уже погашен. Как ни тяжело, но идти надо... Остановившись перед кабинетом, прислушался - ни звука. Открыл дверь, в полумраке разглядел свернувшегося на диване Илью, который спал, подсунув под щёку ладошку. Девочку Сергей не увидел, но сразу же, почти физически, ощутил на себе её взгляд. Побоявшись, что яркий свет разбудит мальчонку, включил настольную лампу. Аля стояла около окна, неотрвыно глядя на него, и ее тёмные глаза, казалось, заполнили всё лилейно-белое лицо… Господи, сколько немого отчаяния и боли было в этом взгляде... Шагнул было навстречу, обнять хотел, но она с ужасом отпрянула. Без слов все поняла. Душераздирающее «нет» замерло на её губах, и в следующее мгновение, он подхватил на руки хрупкое тело потерявшей сознание девочки.