Мой прекрасный принц

Не успел я осознать, как мы уже находимся в аэропорту, проходим регистрацию и занимаем свои места в самолете. Не успел я заметить, как самолет, белая железная-алюминиевая птица, взлетела в ночное небо. Облака, огни ночного города, и вот так я покинул Польшу, оставив частичку себя и забрав пусть и бессмысленные, и короткие, но такие необходимые мне воспоминания, которые, возможно, я буду вспоминать или забуду, как обычный сон. Пять дней, из них два я провел с человеком, который стал мне другом. Первым другом. Я получил новые ощущения, находясь рядом с кем-то чужим, и разговаривал открыто, смеялся искренне. Впервые за долгое время в изоляции я осознал, что моя жизнь ничего не стоила и не стоит до сих пор. С детства из меня хотели сделать идеала, достойного наследника, но один момент, который так и будет мне неизвестен, перевернул мою жизнь, сделав ее для меня одолжением. С того самого момента я обещал себе, что ни за что не проиграю ей, жизни, которой у меня и никогда не было. Я боролся и цеплялся все это время не за что. У меня нет родственников, людей, которым я смог бы доверять. Виктор и дедушка спасли меня, но вот от чего? От отца? Клетки? Психушки? Или они не хотят журналистов и встречи на телевидении? Я видел новости, интервью Джерома, и я не был удивлен. Я ничего тогда не чувствовал. Видел лишь лицо человека, который впервые за долгое время заговорил обо мне, как о сыне, а не о предмете гордости. Хотя я и заметил явную неприязнь и фальшивую скорбь, когда корреспондентка говорила обо мне. Фотографии, которые показывали… не хочу даже вспоминать, каким «трудом» они создавались. А на всем сказывается репутация и власть. Конечно, узнай кто-то, что меня держали и избивали, мигом шум подняли, но в оборону, впрочем, как и всегда, пойдут деньги. В этом мире все продаваемо. В этом ужасном, темном, коварном мире… Я много читал книг, энциклопедий о том, как мир постепенно развивался, менялся, сколько пережил войн и изменений, что уничтожалось и что появлялось, что разрушали и снова строили. Мне нравились также путешествия, как открывались новые земли. И когда я летел, как сейчас, домой, я представлял, что когда-нибудь я стану исследователем и поеду изучать мир, но, как говорится: «проще сказать, чем сделать». Моя мечта так и останется неосуществлённой, скорее, забытой мечтой, о которой вспоминать больно и просто незачем о ней думать. Сейчас я никто. Меня нельзя назвать талантливым скрипачом, как в детстве, нельзя назвать писателем, художником, певцом и просто человеком, который сделал что-то в этой жизни. Хотя зачем говорить подобное, если мне скоро будет девятнадцать, а это только начало жизни, а думаю так, словно мне уже за восемьдесят. Но люди, которые сейчас рядом со мной, могут мне помочь, только вот, опять же, я буду использован для их целей. Они дадут мне жизнь, а я взамен выполню их условие — стать частью их бизнеса. А чего хочу сам я? Вопрос, на который я так и не нашел ответа. Мне дали то, что я желал и добивался долгие годы и мучительные месяцы, но что я чувствую? Что я чувствую с обретением свободы и кроме нее? Пустоту. А ощущения, словно я что-то упустил, и вот сейчас, в душе, у меня пустота, которая отличается от той, что я чувствовал шесть лет в одиночестве. Я сейчас должен, нет… Обязан измениться. Измениться ради себя, нового созданного другими ради меня будущего и людей, которые вскоре меня будут окружать. Я должен забыть все, что связано с Раймондом из прошлого и стать Райем, который живет сейчас, новой жизнью. Я должен забыть то, что было связано с прошлым, то, что разбивало во мне надежды и мечты, то, что дарило мне счастье и веяло добром и чувствовалась забота. Все это я должен оставить, а все, что будет происходить — запоминать. Задумавшись, я и не заметил, как самолет сел на посадку. Мы прибыли в Швейцарию. Забрали багаж, который оказался только у Виктора. Мы прилетели сюда, чтобы мне сделали пластическую операцию и восстановили мое здоровье. Неглупо. Вполне было очевидно ожидать от Альберта, который все уже давно продумал. А мне остается только это принять. Смысл сопротивляться? Мне оно надо, а тем более деду и дяде? Нет, конечно! — А теперь все дружно в больницу, — весело прикрикнул дядя. Альберт тяжело вздохнул, а я свел брови, хмурясь, поджав губы. Но все-таки я боялся. Боли? Да и её тоже. Еще я боюсь того, что происходит так внезапно. Еще неделю назад я был на грани смерти, а сейчас меня ставят на край жизни, новой жизни, даря новое тело, жизнь которого начинается с первого пробуждения. Потолок — первое, что бросилось в глаза. Светло-голубой. Пробую пошевелиться, но я не чувствую ничего. Словно и вправду меня пересадили в новое тело. Звучит как-то… странно. Я ничего не чувствую по-прежнему. Наверное, со временем пройдет, а сейчас я наконец могу вздохнуть полной грудью в новом теле в новой, совершенно не моей, жизни.

***

— Я вхожу, — прозвучал довольный голос Виктора за дверью, которая находилась в десяти шагах от кровати. Раймонд, с перебинтованным лицом и некоторыми частями тела, которое прятала одежда, которую купил заранее дядя, сидел в кресле у большого панорамного окна, из которого открывался вид на город, и что-то читал, что предоставила здешняя библиотека, а она была, скажем так, не густа в выборе, поскольку туда мало кто заглядывает. — Как себя чувствуешь? — приобняв со спины сидящего парня, мужчина сел рядом на подлокотник. — Не скучно тут тебе сидеть сутками? — Все замечательно, — Рай улыбнулся настолько, насколько позволила тугая повязка. — Только дышать трудно из-за гипса на груди. — А, это все пустяки, — отмахнулся Виктор. — Как только все заживет, с тебя мигом снимут повязку, — он резко стиснул в объятьях племянника. — Нам же нужен здоровый Раймонд, да? — Да-да, задушишь, — прокряхтел парень. — А когда меня уже выпишут? Уже неделя прошла, — поинтересовался он, отложив книгу на кофейный столик. — Скоро, — еще шире улыбнулся Виктор, щурясь. — А когда именно? — нахмурился Рай. — Когда ты выздоровеешь. — Понятно, — вздохнул парень, откинувшись на спинку мягкого дивана. — Кстати, я тут не просто так, — задумчиво протянул мужчина, поглядев на вид за окном. — Когда тебя выпишут, где ты хочешь остаться? — В смысле? — удивился Раймонд. — А где надо? Или можно. — Ты и должен сказать где, — хмыкнул дядя. — Можем вернуться в Польшу, можем в Великобританию, можем переехать в Канаду, можно туда, куда ты захочешь. Только скажи. — Щедро, — прошептал Раймонд и прикрыл глаза, думая. — Останемся тут, — через несколько минут заявил он, заставив от неожиданности собеседника подпрыгнуть. — Ты уверен? — Да. — Точно? — Да, — кивнул Рай. — Отлично, — хлопнул в ладони Виктор. — Плюс еще один филиал в копилку корпорации «Агапит». — О чем вы это? — усмехнулся Раймонд. — Ну, — протянул дядя, приставляя указательный палец к губам. — Семейный бизнес нужно продвигать. Ты выбрал эту страну, а у нас здесь нет связанных с нашей компанией организации, но теперь, — Виткор показал на Райя. — Ты воссоздашь еще один филиал, укрепишь отношения со здешними известными корпорациями и станешь во главе нашего семейного дела. Ничего так, да? — А, это, а если бы выбрал… Канаду? — Как знаешь, мы известны по всему миру, но не везде мы есть. Канада, Великобритания, Польша, США — страны, где мы успели прославиться и поставить свои печати. А теперь еще и Швейцария. Что может быть лучше? — Я же не смогу! — вскрикнул волнительно Раймонд. — А о чем ты думал, когда соглашался? — хихикнул мужчина. — Не волнуйся, на протяжении трех лет ты будешь обучаться бизнесу и еще у тебя появятся репетиторы. Ты не закончил школьную программу, а на носу еще и университет, поэтому ты должен постараться из-за всех сил. Справишься? — Постараюсь, — неуверенно прошептал парень, заикнувшись. — Что за настрой? Повтори, только громче, — строго, но тем не менее ласково и уверенно сказал Виктор. — Я постараюсь! — зажмурившись, выкрикнул Раймонд. В груди из-за мешающей повязки он тяжело начал дышать, восстанавливая свое дыхание. Взглянув на дядю, Раймонд удивился. Виктор смотрел на него недоуменно, а после, встретившись взглядами, он улыбнулся. Искренне, а в глазах словно появился свет, который почему-то испугал Райя, но все сомнения пропали, когда Виктор потрепал парня по волосам, а после обнял. — Вот это настрой. Молодец, — прошептал. От этого Райю стало на душе спокойно и тепло. Так, как было с тем человеком в больнице… Виктор, задержавшись в палате юноши еще на час-другой, скрасил его вечер, а когда посещение подошло к концу, чуть ли не под силу охраны покинул палату, пообещав заглянуть в скором времени. А Раймонд, улегшись в кровать и потеплее укутавшись в одеяло, уснул с улыбкой и приятными мыслями. Совсем скоро Новый год! И этот год он проведет с кем-то, а не в скрашенном одиночестве, в потрепанной комнате. Это будет уже скоро. Когда парень проснется на следующий день, его палата будет украшена и наряжена в предстоящий праздник, а на постели его будет ждать подарок от дяди и дедушки. Маленький, бело-серенький пушистый клубочек счастья, с синими глазками и мягкой шерсткой. Взяв на руки милое чудо, Раймонд, поднеся котенка к своему носу, потрется об его мокрый носик-кнопку и улыбнется. — Скай — твое имя, — тихо прошепчет на ушко котенку и, посмотрев в ее глаза, чудо мяукнет в ответ, лизнув щеку парня. — Все же пронес его, — возмутится вошедшая медсестра, держа поднос и посмотрев на картину, которую она увидит, опешит, а затем, подойдя ближе, покажет на то, что стояло на подносе. — С Новым годом, парень. Садись, будем бинты менять, — и, чуть улыбнувшись, присядет рядом. Погладив Ская, медсестра вернется за свои обязанности. А вечером этого же дня Райя проводят на веранду, где соберутся все сотрудники, пациенты, гости, где среди них будут Виктор и Альберт. Помещение будет украшено всевозможными украшениями, гирляндами. В середине комнаты будет установлена елка. А чуть дальше установлена музыкальная аппаратура. Не сдержавшись, Раймонд расплачется, уткнувшись лбом о плечо Виктора. — Спасибо, — и прошепчет он. Через три недели его выпишут и познакомят с человеком, который станет для него не только другом, но еще кое-кем, кто изменит жизнь парня… снова…