-Темнота. Она преследую тебя, она живет в тебе, Дилан.
Грозовое небо вновь раскололось надвое от белой молнии.
— Тебе никогда не убежать, никогда не скрыться от самого себя.
Парень в изнеможении крутит головой по сторонам. Он ничего не видит вокруг на несколько метров из-за сильного дождя. Но неведомая сила вновь и вновь наносит удары, морально давя и вышибая воздух из легких.
— Ты похож на них. Ты похож на меня.
Из стены дождя выходит мужская фигура. Ничего не видно кроме очертаний. Дилан пытается вглядеться, но ночь на редкость темная и холодная.
— Прекрати! — орет охрипшим голосом, поднимается.
-Нет, мой дорогой друг. Я не оставлю тебя. Я всегда буду в твоих кошмарах. А так же рядом и наяву.
Шатен поднимается с земли, пытаясь врезать невидимому противнику. Но промахивается из-за наступившего тумана. Говорящий с удовлетворением наблюдает за его мучениями.
— Ты слаб и жалок. Мне даже не интересно драться с тобой.
— Заткнись.
В этот раз О’Брайену удается попасть по цели, но от его удара на теле противника нет даже царапины. Зато тот заламывает руку парню и откидывает от себя на метр.
— Посмотри на себя. Чтобы сказала твоя мать, будь она здесь? — еще больше давит. Он специально злит его. Ему нужна та животная и необузданная ярость, что живет внутри его игрушки.
Он медленно подходит к испачканному и промокшему насквозь парню, чтобы подзадорить его. Ему нужно больше сил, больше ударов.
— Ты бы даже сейчас не смог защитить ее, грязное дерьмо. — орет прямо в ухо, заставляя дрожать ушные перепонки.
Дилан с яростным воплем резко поворачивается и бьет прямо в лицо. Но когда рука, казалось, должна встретится с плотью, она захватывает лишь воздух.
— Что за…
Но не успевает договорить парень, ему под ребра наносят сильнейший удар. Слышен небольшой треск. Дилан вновь опускается на землю. Его рот наполняется противной густой жидкостью.
— Вставай.
Парень тихо постанывает, вытирая струйку крови, выходящую изо рта. Его сил уже не хватит на бой. Но он должен справится. Он
должен быть сильнее.
— Тебе нужен ответ, я знаю. — голос мелодично увиливает, будто хвост изворотливой змеи. -
И я могу дать ответ на твой вопрос.
О’Брайен с хрипом приподнимается. Его глаза просто не могут сфокусироваться на цели.
— Что… тебе… нужно. — еле выговаривает он.
Удар. В грудную клетку. Ослепленный болью, парень падает в грязь. Он уже не чувствует сил даже дышать. Каждая частичка воздуха, находящаяся в его организме, становится камнем. Каждый вдох может стать последним.
— Вставай.
Все перед глазами мутнеет. Черная ночь и смерть больше не пугают. Но Дилана никто не отпускал. Человек не даст ему уйти, пока не исполнит свой план до конца. Он ждал слишком долго.
— Вставай. И я отвечу на твой вопрос.
О’Брайен не может встать. Он игрушка, у которой кончились батарейки. Ему даже нет смысла пытаться. Нет ничего, ради чего он мог бы подняться сейчас и продолжить борьбу.
— Сделай это. — шепчет Дилан. — Убей меня.
Над ним раздается истерический смех.
— Нет. Ты так и не понял? Ты нужен мне. Мне нужно то, что сидит глубоко у тебя внутри. За счет чего ты живешь и дышишь. Мне нужна твоя ненависть. И ты поднимешься, Дилан.
Он угрожающе тянет последнюю букву. Шатен видит, как лицо мучителя приближается. Он может разглядеть безумный голубоватый огонек при ударе молнии.
— Потому что ответ на твой вопрос: я.
Он вырубает Дилана, оставляя того лежать в вязкой земле.
***
Вышло так, что я не воспользовалась не единым шансом, который мне дали девчонки из группы поддержки. Я думала, что меня там теперь и не ждут. Оно так и оказалась. Ким теперь ко мне почти не подходила. Изредка я чувствовала на себе ее внимательный и все же такой короткий взгляд. Теперь я не боялась смотреть им в ответ. Смотря на этих людей, я не чувствовала ничего, кроме злости и отвращения.
Они наверняка были такого же отношения ко мне. Единственный, кто контактировал со мной помимо взглядов, был Тобби. Его недобрая ухмылка и надоедливые выходки бесили меня. Упорное игнорирование ни к чему не приводило. И я не выдержала. Один раз в школьном кофе, он специально задел меня плечом и пролил на меня почти литр школьного сока. Тогда я улыбнулась сквозь мокрые прядки волос и чуть не заехала ему своим подносом по грязному лицу. Конечно, как бывает, его это лишь позабавило.
Но посмотрим, кто будет смеяться последним.
Несу свой поднос сквозь толпу этих спешащих, занятых людей. Подумать только, у них у всех так много дел. Они спокойно толкают других, громко обсуждают самые разные неподобающие темы. От всего этого мне становится немного грустно. Тот момент, когда подросток включается во всеобщую среду, и думает, что он такой «одинокий» и его никто не понимает — это происходит со мной. Присаживаюсь за крайний стол и осматриваю все школьное кафе. Оно не слишком-то большое, поэтому подростки в нем обожают толпится и орать. Им нравятся все эти «случайные» прикосновения и «многозначительные» взгляды. Они чувствуют себя в своей тарелке. Они счастливы? Не знаю. И мне не хочется знать. Хочется лечь прямо здесь, свернутся клубочком и исчезнуть. Не хочу существовать. Мне не нужны эти их прикосновения, взгляды, улыбки. Мне не нужны все их бескрайние разговоры не о чем.
Но они нужны.
Я все время убегаю. Бегу от правды, ведь знаю, что меня просто не принимают в обществе. Они никогда не хотели со мной дружить, ко мне никогда не подходили познакомится и поиграть в детстве в тех редких случаях, когда я выходила из дома. И знаю почему. Я была бедным ребенком, которого бросил отец, а мать стала гулящей и не о чем не беспокоящейся стервой. Лишь потом она стала приходить в себя и гладить по голове или ласково звать. Но до этого мое выходное платье, которое я сшила сама кое-как из старых штор, я считала прекрасным. Но девочки в розовых юбочках и разноцветных колготках смотрели на меня удивленными большими глазами, тыкая пальцем и теребя мам за юбки. Те неодобрительно отводили их подальше и говорили что-то вроде.
— Смотри, будешь не следить за собой, будешь такой же грязнулей и вонючкой.
Мамы смеялись. А за ними смеялись и их дети. Я тогда сильно обиделась на этих девочек, но тогда я не понимала, почему никто не хочет заплетать мне светлые косички и играть в догонялки. Я была ребенком без отца. Я стала ребенком без матери. Я ребенок без детства.
И лишь затем я задумалась, что может быть виновата моя мать? Что она могла бы больше времени уделять своей дочери? Я долго вспоминала тех девочек, их смех, и их матерей.
Но посмотрим, кто будет смеяться последним.
Я ненавижу, когда надо мной смеются. В тайне, я ненавижу и людей. Эта ненависть складывалась с годами, со всеми поступками, что совершали близкие и посторонние мне люди. Мир сделал меня такой. Люди сделали меня такими. Я могла быть одной из тех девочек с бантиками и хорошим светлым будущим. Я сейчас бы болтала так же со всеми в столовой и встречалась бы с парнем.
Но я сижу здесь.
Я сижу одна.
И со мной лишь злость.
***
— Привет. — тихим голосом здоровается Люси. Косо осматриваю ее несколько секунд и безэмоционально отвечаю тем же.
— Ты не в настроении? — с улыбкой, более смелее спрашивает девушка. От ее еды пахнет чем-то мясным и мне охота блевать.
— А ты догадлива.
— Концерт не понравился? Все же было хорошо… — она садится рядом и начинает уплетать свои мясные котлетки. Вздыхаю.
— Да. Просто не хочется идти домой.
Люси с набитым ртом продолжает мне отвечать.
— Я тебя понимаю. Видишь ли, я несколько лет провела в этой тюрьме и меня тошнит от собственной комнаты. Так хочется общения…
И снова мне кажется, что меня ей мало. Она с грустью смотрит на большие компании, которые ели помещаются за одним столом. Она хочет быть их частью, это очевидно. В этом наша разница. Мне
больше не хочется иметь дело с кем-то еще, кого я не знаю достаточно хорошо.
— Я думаю, мне пора. — беру поднос с нетронутой едой, повернувшись к выходу. Чувствую растерянный взгляд шатенки и корю себя. Я не должна так себя вести с ней. Но мы такие разные. Она — тихая гавань. А во мне сейчас бушует ураган. И я не хочу сейчас сорваться на одного из немногочисленных моих друзей. Точнее единственную подругу.
Мои волосы раздувает ветер, а тротуар ведет по улицам. Я иду той единственной дорогой, которой шла тогда. Есть большая вероятность того, что те ребята вернутся, но я не боюсь. Мне сейчас становится все больше ясно, что мне все равно. Что они еще сделают? Будут издеваться? Изнасилуют? Они только это и умеют. Ломать чертовы жизни чертовых людей. Обнимаю себя руками, шмыгаю носом. Нужно пить лекарства, иначе сдвигов не будет. Щупаю карман кофты, доставая оттуда таблетки, что нашла сегодня утром. Как написано от кашля. Посмотрим. Закидываю в рот несколько капсул, но запить не чем. Глотаю со слюной. Сначала давлюсь, но затем боль угасает.
Сзади подходит парень, заламывая мне руку. Пищу. Хватит, черт. Что они делают.
— О, ты прекрасно понимаешь, что они хотят сделать.
Бросаю взгляд на появившуюся изгородь рощи.
— Эй, кто-нибудь заткните ее. Она сейчас нас спалит.
Каждое их действие. Их прикосновение. Они разрушают что-то во мне.
Новый порыв холодного ветра заставляет ежится. Натягиваю капюшон, сминая волосы.
Я не должна была появляться здесь.
Воспоминания калечат меня осколками. Они без разрешения врезаются в меня с новой силой.
Нужно забыть. Постараться успокоится. Телефон пищит. Кому я нужна? Достаю аппарат и с тоской смотрю на появившуюся фотографию мамы. Мне так не хочется брать трубку. Не хочу разговаривать, думать и что-то делать. Но если я не возьму трубку, то она, наверно, очень долго будет потом ко мне лезть.
Палец скользит по экрану.
— Да?
— Хлоя, почему так долго? Я знаю, у тебя давно закончились уроки, ты как два часа должна быть дома!
Начинает тараторить без остановки. Нужно бы сказать ей о дополнительном мероприятие
, о том, что я перекусила. Но сейчас меня берет лишь дикая усталость и нежелание что-либо объяснять.
— А ты не думала, что у меня могут быть свои дела? — развожу рукой, хоть она этого и не видит. — Не думала о том, что я уже не маленькая девочка?
— Хватит молоть ересь, Морец. Я жду твоего появления в доме через…
— Ах да! — шмыгаю носом. — Тебе же
не плевать, точно. — сдерживаю насмешку. Сейчас она бы выглядела очень печальной с моим срывающимся голосом. Ветер почти сносит меня, не знаю, как я еще не выронила телефон. В свободном ухе стоит противный свист. Продолжаю:
— Что? Боишься, что я опять ввяжусь в «плохую» историю? Что загуляю, не с тем, с кем надо?
— Да, боюсь! Ты даешь мне поводы для этих опасений. Где ты сейчас? Прошу, не делай глупостей, детка. Это потом отразится на твоей жизни… Ты должна присматриваться к тем людям, с которыми ты общаешься…
Открываю рот, давясь в безмолвном смехе.
— Не бойся, мамочка. Я больше не с кем не общаюсь. У меня нет друзей. — давлю на нее. Образ Люси и Стива мелькает всего на пару секунд, а затем их заслоняет полоса слез. — Некоторых из-за тебя. — шепчу.
— Домой…
Бросаю трубку. Меня вот-вот разорвет изнутри. Все сразу нахлынывает стеной, сносящий весь здравый смысл. Ей плевать на меня. Единственное, что ее заботит, это моя репутация и будущая обеспеченная жизнь. Я знаю, это уже что-то, но она не понимает и просто даже не хочет понять. Меня не слышат, как будто я за глухой стеной. В своем мире, со своими мыслями на душе. И я не уверенна, что смогу достучаться.
Ноги подкашиваются. Штаны уже не как не помогают в противостоянии с холодом. Я так хочу, чтобы меня поняли. Почувствовали что-то похожее, что и я.
— Эй, Хлоя. — из-за спины доносится голос.
Оборачиваюсь, вытирая так и не появившиеся слезы. Передо мной в нескольких метрах стоит Коди с растрепанными волосами и милой полу-улыбкой. Шмыгаю.
— Привет.
Он широкими шагами подходит ко мне, но не спешит.
— Ну привет. С тобой все хорошо? Выглядишь не очень.
Ну это же не его голос срывается из-за кашля и волнения. Не он тут стоял и выслушивал новый нравоучительный урок от предка.
— Спасибо. — выдавливаю улыбку. — Вообще-то я спешу домой. — ложь мне дается на удивление легко сейчас. Но мне просто не терпеться от него избавится и побыть одной.
Коди кивает и хмыкает. Он слышал разговор? Как долго он здесь стоит?
— Ты так и не пришла… — тянет парень.
О чем это он? У меня впервые столько вопросов к человеку после минутного общения.
— Ты не помнишь. — догадывается Кристиан. — В школе, в коридоре, я предложил тебе погулять и пообщаться. Кажется дня два или три назад.
Кажется, я начинаю припоминать что-то такое. Это был тот самый день, когда ко мне пристала банда Эшли.
— Оу, извини. — но не чувствую себя виноватой. Сожаления о том, что я забыла об этом почти сразу же, как вошла в рощу, не беспокоят. И это не правильно. Будь я тогда с Коди, этого бы не случилось.
— Ничего, еще не поздно. — легко принимает мои извинения парень. — Можно сейчас пойти куда-нибудь, ты как?
Я сказала ему, что спешу домой. Будет не логично соглашаться идти с ним куда-то. С другой стороны, домой я не хочу. Да и гулять по такому морозу одной желание пропадает. Вдруг где-то рядом опять Эшли? Я не собираюсь боятся ее до конца жизни и вообще не собираюсь боятся, и все же мне не охота снова видеть ее наглое лицо.
— Если только не долго.
— Конечно. — улыбается парень.
Он так сейчас похож на щенка. Милого, маленького подлизу.
— Я просто хочу поднять тебе настроение и согреть.
Скептически осматриваю его самого. По прежнему в толстовке и джинсах. Вот бессмертный.
— А сам-то.
Парень пожимает плечами и направляется куда-то влево. Следую за ним. Мы несколько минут молчим, но Кристиану это не по душе.
— На сегодня передают грозу.
Будто в подтверждении его слов по небу прокатывается слабый отголосок грома. Погодка здесь изменчивая. Этот звук заставил меня слегка вздрогнуть. Внимательный взгляд изучает мое лицо.
— Боишься?
— Нет. — уверенно отрезаю. — Зачем боятся звука? Вот когда будет сама гроза и молния, тогда посмотрим.
Коди улыбается. Господи, да сколько можно улыбаться? Как у него рот еще не растянулся? При том, что я бы не назвала его улыбку лишком радостной. Он всегда однотонный. Просто приветливый и дружелюбный. С ним что-то не так.
Мы подходим к какому-то относительно высокому для этого города зданию. Оно приятное на вид, светлое среди собирающихся туч. От него так и веет дорогим парфюмом и изысканным стилем. Прямо как Коди. Он тоже весь из себя такой напыщенный вдруг стал. А вот я торможу и задумываюсь.
— Да это же просто президентская роскошь, зачем ты сюда меня привел?
— Не преувеличивай. — он загадочно
улыбается. — Такие места часто скрывают грязь за обложкой.
Мои брови ползут вверх даже от таких его фразочек. Но меня уже интересует ее значение, поэтому перехожу через дорогу с парнем и захожу в двойную дверь с прекрасной отделкой. Мои грязные ботинки соприкасаются с белой плиткой. Большая люстра, которая висит посреди этого помещения напоминает мне клубок ниток, который распустили и теперь его невозможно собрать. Вокруг ходят люди в странной одежде и мелькают подносы с наверняка дорогими блюдами.
— Коди… Это же… Как я… — у меня пропадает дар речи. — Мы же обычные школьники. Посмотри на меня.
Верчусь перед ним, оставляя грязные круги на полу.
— Я же… Черт, на мне же обычные джинсы, грязные ботинки и ужасно колючий свитер, от которого хочется скорее избавится. — затыкаюсь после последней фразы. Что я только что ляпнула?
У Кристиана брови лезут вверх так же, как и у меня. Наконец я вижу в нем какую-то иронию и загадочность, какую не замечала прежде. Мы одновременно смеемся и мне кажется это абсурдом. Как это так? Не прошло и десяти минут, как я стояла и жаловалась на жизнь, а тут сразу и смех.
— Я понял. Но ты не переживай, ты очень даже ничего одета. Просто это кафе…
— Да уж кафе. Ресторанище.
— Хорошо. Просто этот ресторанище, что-то вроде тематических ресторанов. Они часто перевоплощаются в людей прошлых веков. Богачам совсем здесь делать нечего.
Я с интересом слушаю его.
— Как «нечего»? Это все выглядит таким…шикарным.
— На первый взгляд. — соглашается он. — Но как я говорил: «Такие места часто скрывают грязь за обложкой.» Это место — обман. Здесь нет ничего настоящего. Декорации, старые ткани, измазанные в дешевой косметике лица. Видишь какие загримированные. — указывает пальцем на одну особу. Ее лицо будто состоит из мела. — Но фишка в том, что ты чувствуешь себя по-другому.
Глаза Коди светятся настоящим восторгом. Я могу понять его чувства. Все это настолько красиво, что и не скажешь, что это не так.
— Ты становишься частью той эпохи, вокруг тебя люди, которым на тебя плевать, но ты можешь делать все, что хочешь. Никто тебе ничего не скажет. — последнее он почти шепчет мне на ухо.
Можно было бы назвать это ярым фанатизмом, если бы привычная спокойная аура Коди не вернулась назад.
Мы идем в соседний зал, где расположились гости. И я все равно чувствую себя неловко, но к счастью, почти никто не глядит в нашу сторону.
Коди садится на свой стул, предварительно коснувшись моего стула и стола. Сан-проверка?
Официант спрашивает у Кристиана, что мы будем. Я доверяю ему выбор, ведь вижу, что он здесь не впервые. Не могу отделаться от мысли, что мы не на свидании. Немного нервничаю. Парень это замечает.
— Если бы это было свидание, то это был бы самый дорогой ресторан в городе на крыше здания и с прекрасным вином.
— Читаешь мысли?
— Нет. — пожимает плечами. — Понял по твоему лицу. Но поверь, это захолустье не стала бы местом нашего первого свидания.
Разговоры зашли совсем не в то русло, в которое я хотела. Он конечно симпатичный, но я ему все еще не доверяю. Не знаю дотягивает ли он даже до друга. Или я стала такой придирчивой? Ну же, Морец! Не могут же все быть такими уродами, как Эшли и Тобби.
Осматриваю это место получше. Пары кружатся в вальсе, звучит мягкая музыка.
— А мне здесь нравится. Если бы не твои слова, я бы и впрямь поверила, что нахожусь в каком-нибудь светском обществе того века.
— Это девятнадцатый. — поправляет Коди.
Нам приносят чашки горячего кофе какие-то салаты с десертом. Мой салат оказывается довольно вкусным, но слегка пересоленным. Никогда не пробовала подобной еды в городе.
— Как необычно. Что это за салат?
— Скажу, ты язык вывернешь.
Доедаю оставшуюся часть и выпиваю кофе. Десерт в меня залезает еле-еле, но все же оставляет приятное покалывание внутри. Коди что-то говорит все время, но я слушаю его в пол уха. Меня так успокаивает царящая вокруг атмосфера, что клонит в сон. Нужно проверить время.
— Почти пол седьмого. — ужасаюсь. — мне нужно бежать.
Коди встает с места и подскакивает ко мне.
— Хочешь, я тебя провожу?
— Не будешь отставать? Мне нужно спешить. — улыбаюсь с подвохом.
— Я люблю бег. — так же отвечает он.
***
Но это была плохая идея. Я явно переоценила свои возможности. Если Коди несся сквозь пронзительный и вымораживающий ветер как при ясном, теплом деньке, то я сдулась через минуты три.
В легкие с трудом попадает холодный воздух. У меня сильная отдышка.
— Ты как там? — ко мне подходит ближе парень. Он не сильно меня обгонял, разве что для приличия.
Как я? Ну, если учесть, что я вся растрепанная, промерзшая и заболевшая здесь с тобой шатаюсь, то очень даже ничего.
Вырывается кашель. Чувствую, как новая порция соплей подходит к крыльям носа. О чем ты думала, Морец? Пофиг на гордость, лучше бы сидела дома в тепле и уюте.
— Так, больше никакого бега. Тебе быстро нужно в тепло.
Мне кажется, в его голосе прозвучала неподдельная забота. Но он прав. Мне нужно в тепло. Слезящиеся глаза плохо дают мне что-то перед собой увидеть. Они как супер-бонус к моему зрению. Добивает же погода.
— Ты похожа сейчас на алкоголика, который неделю не выходил… — начинает смеяться этот придурок. Кидаю на него сердитый взгляд. Он поднимает руки вверх.
— Ну извини. Сама виновата. Ты в таком состояние не должна вообще куда-то выходить.
— Я хочу нормально закончить школу. — не знаю, разберет он мои слова или нет, они прозвучали так тихо.
Кристиан скептически оглядывает меня и делает вывод:
— От тебя в школе не будет никакого толку. Ты сама ничего не запомнишь и другим будешь мешать.
Понимаю, что он снова прав. Мое тело трясет от дрожи, а из носа сейчас выйдет неприятная жидкость. Дорога до дома кажется вечной, но одновременно проходит и быстро. Мы уже идем по моей улице, когда я понимаю, что начинается дождь.
— Еще далеко? — торопит меня Кристиан.
Качаю головой. Силы постепенно оставляют меня. Дом, в который я так не хотела возвращаться, теперь кажется мне чем-то вроде рая. Главное теплого.
— Вот и все. Спасибо тебе большое. — останавливаюсь посреди тротуара. Не хочу, чтобы парень знал, где я живу. Но выбора, похоже, нет.
Мимо нас проходит какая-то парочка под зонтиком. С ними мельтешит их белая собачка. Никогда не понимала любовь людей к таким собачкам. Точнее их любовь я понимаю, но по мне такие питомцы больше смахивают на кошек или морскую свинку, чем на полноценную собаку. Маленькое, черноглазое животное внимательно изучает меня своим «рыбным» взглядом. Но как только она замечает Коди, то заводится и заливисто тявкает в его сторону.
— Никогда не ладил с собаками. — кривится парень.
До меня доносится возгласы хозяйки, довольно пожилой тетки.
— Ну же, Фиона. Что ты так разгавкалась? Вы уж извините ее, у нее в последнее время проблемы с желудком… — смотрит она на меня. Молча киваем.
— Мне пора.
— Иди скорее. — чуть толкает меня он к домам. — и чтобы в школе я тебя не видел.
Поспешно подхожу к калитке. Капли дождя все чаще падают мне на голову и все сильнее бьются об асфальт. Отпираю дверь, наконец оказавшись в блаженном тепле. В холле не горит свет, так что наверно все взрослые наверху. Со скрипучей лестницей-моей-подругой я пытаюсь тихо подняться к себе. Но меня на втором этаже караулит Дэйв.
— Плохо выглядишь. — подмечает.
Парень подходит ближе и дотрагивается ладонью до моего лба. Меня тут же пронизывает новый табун мурашек.
— У тебя жар. — качает головой. — Родители уехали ненадолго в магазин, я им позвоню насчет лекарств. Иди пока в спальню.
Мне не нравится его приказной тон. Но я сама нарвалась. Опираясь на стены начинаю подъем на третий этаж. Но на пол пути меня останавливает вопрос парня.
— Где ты была? Мероприятие кончилось несколько часов назад.
Молчу. Стоит ли ему отвечать? Кто он мне, чтобы допрашивать? Хотя, что тут такого?
— Я обедала с парнем. Ты его вряд ли знаешь. Он вроде как новенький.
Дэйв смотрит на меня несколько секунд темными глазами. Отвечаю ему таким же угрожающим взглядом. Я вполне взрослая, Дэйв Франко, и я могу позаботиться о себе. Наверное.
Парень отводит взгляд и складывает руки крестом. Пока поднимаюсь, слышу, как он разговаривает с отцом. Войдя на темный чердак, щупаю выключатель и свет загорается. Устало волокусь к своей двери. В комнате еще холоднее, чем в остальном доме. Или меня просто сковал озноб? Падаю лицом в кровать и мычу. Хватит приключений. Ты даже к климату привыкнуть не можешь, слабачка. Перед глазами приятная темнота. Сворачиваюсь и накрываюсь одеялом. Мне все рано безумно холодно.
— У тебя таблетки от кашля? — тишину рушит несносный братец. От какого-либо шума у меня сейчас раскалывается голова. Мычу неразборчивое «Угу».
— Поздравляю, больше у нас ничего нет из таблеток. Мы люди выносливые. Придется подождать.
Уйди уже скорее и дай мне поспать тогда. Но младшему Франко видно приспичило меня побесить. Он не уходит. Понимаю это по его негромким шагам в комнате. Он серьезно? Каждый шаг давит на черепную коробку. Если он сейчас не уйдет, то мне придется открыть глаза и просверлить его своим укоризненным взглядом. Шаги стихают наконец в зоне окна. И чего он тут бродит? Мое терпение лопается, когда они вновь восстанавливаются и приближаются. Стону. Приходится приподняться и наконец впустить свет. Моргаю пару раз.
— Дэйв, я бы хотела побыть одна. — сонно щурюсь. Видно от недовольство мой голос звучит громче чем обычно.
— О чем ты? — слышу крик откуда-то снизу. Кривлюсь.
— Хватит бродить по моей комнате.
Наконец полностью открываю глаза. В комнате пусто. Так… На пороге из коридора появляется парень. Его лицо выражает раздражение.
— Что?
Теперь мне становится не по себе.
— Но ты… Ты только что ушел? — глотаю слова. Для него мой вопрос наверняка кажется глупым.
— Да, я только что ушел в свою комнату, но ты снова позвала меня. К чему это? — опирается он на дверь.
Растеряно моргаю. Но кто тогда только что ходил по комнате? Может показалось? Но нет, я точно слышала шаги.
— Я… Да нет все в порядке.
Даже по лицу Дэйва видно, что он не верит.
— Знаешь, Хло, ты странная. Порой меня пугают твои заморочки. Но я не хочу быть плохим для тебя. Если что-то нужно, то зови. — он говорит вполне искренне. Его тон меня немного успокаивает.
— Хорошо.
Дэйв собирается уходить, но тут его что-то видно останавливает и он думает.
— Чувствуешь боль в животе.
— Самую малость. — приподнимаюсь с кровати, чтобы пойти в ванную.
— Может, ты отравилась? В каком кафе вы ели?
— Названия не знаю. Но знаешь, его сразу можно узнать. Это что-то вроде тематического ресторана, там часто одеваются в платья девятнадцатого века…
Не продолжаю. По лицу парня понимаю, что что-то не так. Закатываю глаза.
— Что?
Он молчит, его взгляд фокусируется на чем-то другом.
— Да нет, ничего.
Парень выходит за дверь, а я остаюсь в рассеянном состояние.
***
В этот раз Дэйв ничего ей не сказал. Но Хлоя все больше начинает пугать его. Он видел, как она зашла в дом, но перед этим еще задержалась на улице. Что она там делала? Дэйв не смог разглядеть из-за дождя, но кажется, там было несколько людей.
Франко запирается в комнате и бредет к столу. Присаживаясь, он берет в руки ручку и нервно постукивает ей по деревянной поверхности. Цепочка в его голове никак не хочет складываться, и парня это добивает все больше. Слишком много неизвестного во всем этом. Ему кажется, что он уже не справится в одиночку. Но кому он может доверится? Ответ прост. Никому. Да парень даже во общем-то и не знает, что он ищет. Но чувство тревоги не проходит, а дни идут. Дело с Шарлоттой стоит на месте, а убийцу так и не нашли. Дэйв старается следить за Диланом, но пока результатов нет. А теперь ему кажется, что Хлоя здесь тоже как-то причастна.
Парень запускает руки в густые темные волосы и выдыхает. Ему нужно нормально окончить школу, найти работу, устроить себя в жизни. Но сейчас его жизнь напоминает бессмысленный тупик в лабиринте, из которого Дэйв пытается тщетно найти выход. Спокойствия и терпения становятся с каждым днем все меньше, а желание найти ответы с каждым новым тупиком пропадает.
— Названия не знаю. Но знаешь, его сразу можно узнать. Это что-то вроде тематического ресторана, там часто одеваются в платья девятнадцатого века…
А правда в том, что Дэйв живет в этом городе всю жизнь. Он знает почти каждый его уголок. Кафе на весь город около десяти штук, а ресторанов и то меньше. Дэйв устал. Дэйв запутался.
Дэйв не знает, как сказать Хлое, что в их городе нет никакого тематического ресторана.
