***
В школьном коридоре мало людей. Неудивительно. Прошло всего три дня с той ночи, когда был убит тот парень. После тщательного обследования и «облизывания» места преступления, полиция наконец разрешила посещать ученикам их учебное заведение. Не обошлось и без директрисы. Она рвала и метала, что ее воспитанникам необходимо получать нормальное образование. Несмотря на старания замять это дело, весь город знал, что случилось. Вернее они все думают, что знают. Дилан из незаметного парня превратился во всеобщий предмет ненависти и недоброжелательности жителей. В школе об этом тоже говорят. Всем стало вдруг предельно ясно, кто убийца. В школьном коридоре мало людей. Но все равно постоянный гул не стихает. Пока промежуток между занятиями, конечно же надо обсудить все новости. Франко постарались замять дело со мной, так что я не так сильно выделялась на улице. Но подростков не заткнешь и приходится смириться с постоянными насмешками со стороны. Кому-то смешно, а кто-то боится. Пару человек при моем появлении мгновенно отстраняются и уходят вглубь коридора. Собираюсь идти дальше, но чувствую легкое покалывание на правом запасти. Оно превращается в сильный рывок и меня кто-то прижимает к стене. Сильные руки держат за плечи и я с удивлением замечаю Эшли. Райт с настоящей злостью смотрит мне в глаза. Ее дыхание сбивается, а движения грубы, что несравненно плохо сочетается с коротенькой, нежной юбкой. — Ты… Как ты смеешь появляться здесь? — замечаю, как подрагивают ее пальцы. Она сжимает меня еще сильнее, отчего плечи начинают ныть. — Это ты виновата в смерти Джеймса. Ты и твой дружок О’Брайен! Вы изначально все подстроили. — шипит в лицо. Не могу не заметить в ее темных глазах страх. Что это с ней? Она атакует меня, но не выглядит при этом сильным победителем, каким была всегда. Она жертва. Это приводит меня в секундное помешательство, но затем я уверенно отвожу ее руки от себя. — Нет, Эш. Мы не при чем. Может, сейчас ты и не веришь мне, но все покажет время. Быстрым шагом отдаляюсь от нее не чувствуя никакой угрозы. Признаться честно, мне нравится знание того, что она не накинется на меня сзади или не кинет оскорбления. Сейчас девушка под властью страха. А разве это не сильная мотивация оставить меня в покое?***
Шериф с напряженным лицом вглядывается в экран перед собой. Блики, скачущие по картинке неимоверно раздражают его и поддергивают скопившуюся усталость. Сколько можно уже тянуть с этим делом? Казалось бы, что проще, найти убийцу в маленьком городке, да еще и с таким «непрофессиональным» поведением. Когда была убита Шарлотта Браун, мужчину не волновало, кто сядет на место преступника. Папаша этой малолетней девки отвесил столько денег за его поимку, что офис мог бы позволить себе новый полноценный ремонт. И на что им денег не жалко? Ребенка-то уже не вернешь. И даже у такого скупого человека, как этот шериф, нашлось место в душе для сочувствия девочке. Ему так захотелось отыскать этого подонка, что он тут же взялся за работу и провел несколько часов выслеживая и наблюдая. Хороший шериф? Сносно выполняет свою службу? Как бы не так. Любой человек может найти силы посочувствовать, но вот только эмоции быстро иссякают, когда дело касается не твоих родственников, но все же подкреплено материально неплохо. Мужчина чешет потный лоб. Ему это начинает надоедать. Все было так хорошо с этим О’Брайеном, но вмешалась эта несносная Морец. Он знал, что от нее нужно ждать проблем. Ее хмурое, но серьезное лицо выдавало ее намерения. Жертвы так себя не ведут. Угрожал бы ей О’Брайен, пытался убить, она бы разрыдалась, а может вообще и не пришла сюда. Что еще ожидать от детей? Показания лишь подтвердили догадку шерифа. Все бы ничего, разговор ее родственников вполне сносно подходили делу и парень мог бы оказаться за решеткой, да вот только… Мужчина в сотый раз вглядывается в видео. Качество не ахти, везде странно засвечено, но все же вполне можно разглядеть, как парень с девушкой отбегают от пострадавшего. Тот стоит. Тот, мать его, стоит. На месте. Живой. А потом его словно «засасывает» тьма и он дергается, исчезая в коридоре. Но шериф замечает уже в какой раз фигуру, стоящую позади него. Тот самый убийца. Смотрит в камеру, но ни рост, ни возраст, ничего нельзя определить. Только расплывчатый силуэт. Тем временем О’Брайен спокойно пересекает участок школы, ведя за собой Морец. Все слишком сложно. Шериф всерьез задумывался над тем, что бы посадить парня. Ну кому он нужен? Плохие оценки в школе, почти полная нестабильность, посещение психолога. Даже его так называемый опекун не пришла по вызову. Ее не нашли и не дозвонились. Что, кстати, весьма подозрительно. Но семья Франко — это не какой-то там О’Брайен. Девка может все испортить. Переубедить мать, а та переубедит мужа. Они будут посерьезней Браунов. Нет. Пока ничего серьезного предпринимать нельзя. *** — Мистер О’Брайен, вы свободны. Эти слова прозвучали с таким отвращением и полным нежеланием, что Дилан едва поверил, что над ним не шутят. Было в речи этого офицера что-то довольно мрачное, но при этом, не боясь этого слова, «сладкое». Он говорил медленно и совсем невнятно для такой серьезной работы. И постоянно раздражал парня. — Чего ждешь, выходи, ушлепок. Губы впервые растянулись в улыбку после стольких дней. Тот самый мужик, арестовавший его около школы до сих пор не мог смириться, что он проиграл. Дилан не виноват. И он уйдет отсюда. Вернется к своей «нормальной» жизни и пойдет в школу. Это лучше, чем сидеть здесь и пытаться заглушить отголоски собственного рассудка.***
В глазах сильно рябит, но трогать нельзя, иначе пойдет раздражение. Смотрю в зеркало, поражаясь такой красноте век, но все же понимаю, что придется выйти на люди. Мне нельзя пропускать занятия. Господи, в какой раз я уже это твержу? Мои планы рушатся, учеба скатывается все ниже, а я до сих пор так ничего и не делаю. Выхожу в коридор, машинально опуская глаза. Чувство неловкости не отпускает, даже когда ко мне подходит слегка встревоженная Хейл. Не весело ухмыляюсь. Она вообще может быть не встревоженной? Я готова поспорить, мне отведен титул « Подруга Года». — Ты должна отдохнуть. Кто вообще придумал ходить в школу в таком состояние? Рада, что она не спрашивает «Как ты?» или « Все в порядке?». Слишком сложные вопросы, от которых сейчас кипит мозг. Возможно, Хейл права и мне стоило бы отсидеться дома. Но причины просты и понятны. Так что пересиливаю себя, заставляя ноги шевелится. Чувствую, как девушка внимательно следит за моим лицом и качает головой. На уроке непривычно тихо. Мое внимание погружено в какой-то омут. Вернее, оно вообще отсутствует. Поэтому, когда учитель начинает раздавать тесты, я тихо отругиваюсь себе под нос. Что же делать? Нельзя запороть оценки настолько. — Морец. — тянет преподаватель английского. — В связи с последними событиями и вашим недавним отсутствием, работу вы сегодня не пишите. Сердце пропускает удар и я чуть не прыгаю от радости. Но холодный голос мужчины отрезвляет меня: — Но этого больше не повторится. Я даю Вам два дня нагнать тему, а затем вы придете и напишите этот тест. Киваю. Он проходит дальше к партам. Люси завистливо смотрит на меня. Хоть она до смерти перепугалась, но ее не пожалели, как и других участников этого « ночного приключения». Открываю учебник и вздыхаю. Как много придется наверстать.***
Ветер с силой бьется о преграду в виде человека. Дилан сильнее натягивает куртку и ступает дальше. Осколки битого стекла хрустят, создавая неприятный треск, дополняющий неприветливость этого места. Вокруг парня заброшки. Дома расположены в ряд, но при этом выглядят неровными и не подразумевают под собой какой-то перспективы. О’Брайен чуть шумно вдыхает едва морозный воздух и сжимает сухие губы. У него много мест, куда он может пойти в этом городе. И это место похоже на многие такие, какие он обычно посещает. Они все одинаковые. Однотипные. Обычно на окраинах, не многолюдны и достаточно тихие. Похоже на тебя, Дилан, правда? Шатен всегда приходил сюда. Но вот что странно, что ему этого вроде и не хотелось. То ли привычка, то ли усталость заставляла его двигаться в этих направлениях. Сейчас парень садится на ржавую трубу и непроницаемым взглядом водит по окрестности. Как всегда. Никого. Вроде это и хорошо. Вроде и обычно. А вроде и нет. О’Брайен устал от этого непонимания. Что ему нужно? Действительно ли его радует пустота внутри и вокруг себя?***
Девушка ели передвигается. Ее ноги онемели, а платье почти изодрано в клочья. Взгляд голубых глаз скользит по серо-желтой дороге. Ее не интересует, куда она идет. Остается лишь одна главная потребность — еда. Желание выжить. Вокруг довольно густой лес. Приближается зима. Холод сковывает свои новые владения все сильнее. Черные пряди как-то выцвели. Теперь они не такие яркие, но все еще сохраняют свой объем. Девушке холодно, она почти на гране. Она и сама понимает это, нет, не человеческим сознанием, а животным инстинктом. — Мисс? Простите, Вам помочь? Первый человек за долгий день. Первый добрый человек за много лет. Мужчина смотрит на нее сквозь пелену отросших волос, немного щурясь. Видя он чуть лучше, сбежал бы скорее всего. Заразившихся болезнью опасаются. Их избегают и убивают. А Анна сейчас выглядит именно так. Больной. Ветер почти сносит шапку рабочего. Ему бы пора поспешить домой после долгого дня, но интерес и дружелюбие не покинули это простое, чуткое сердце. Но даже такой человек долго не сможет ждать. Когда ответа не следует, то мужчина отворачивается, пробормотав. — Как знаете. И в эту секунду девушка оживает. Ее рука трепещет, а из рта вырывается тихий хрип. Он его не слышит, поэтому продолжает удаляться вдаль. Что так заинтересовало ее? Всего лишь одно мгновение. Его запах. Шея. Человек, который хотел помочь. В твоей жизни было много добрых людей, Анна? Девушка срывается с места. Мчится к нему. Один рывок. Гнилые зубы впиваются в теплую пульсирующую вену. Короткий вскрик. Мужчина отбивается, но он не так молод. Хотя сил у него больше чем у девушки. Анна царапает его кожу, оставляя покраснения. Мужчина что-то шепчет. Все заканчивается когда под руку девушке попадается увесистый булыжник. Ты знаешь, что такое нормальная еда, Анна? Черные волосы выпачканы в грязи. Анна садится на мужчину сверху, пока тот пытается освободится. Камень со свистом встречается с человеческим лицом. Небольшой треск. Анна повторяет движение еще пару раз. Затем они усиливаются. Это ее вечная проблема. Ее диагноз. Болезнь. Она не может остановится. Лужа вокруг растет. Девушка наконец отбрасывает камень и начинает с жадностью раздирать остывающее тело. Ей нужно свежее мясо. Остановись.***
Дилан смотрит туманным взглядом на дом. Тот сожжен много лет назад, но выглядит лучше на фоне других построек. О’Брайен пьян. Что-то в его голове подсказывает ему это. Но сейчас ему хочется на все наплевать. Казалось, и так слишком много проблем в его жизни, куда больше, но большинства людей это не останавливает. Горлышко бутылки вновь оказывается у его рта. Пока что он еще в состояние двигаться и совершать простейшие действия. Но не более того. Поэтому он только ели заметно морщиться, когда из домов начинают выходить бледные фигуры.***
— Это был тяжелый день. — прекращаю смеяться. Люси Хейл все-таки удалось меня развеселить. Да-да. Хейл. И всего-то нужно было упомянуть о том, как однажды Люси случайно зашла в магазин и решила купить себе жвачку. — О Господи. — вытираю слезы. — Как ты могла перепутать жвачку с презервативами? — Мне было десять. — возмущенно ответила девушка, но ее щеки предательски залились краской. Я видела, как ей неловко и она пытается не смотреть ни на кого из прохожих. Те в недоумении оборачивались, провожая меня взглядом. Еще бы, хохочу так, что многие бы подумали, что меня нужно реанимировать. — Хлоя, прошу, тише. — запинаясь, просит девушка. Прядь ее волос выбивается из общей прически и спадает на лицо, мешая нормально видеть. Поджимаю губы. Но становится еще смешнее, поэтому давлюсь. — « Девочка, предъявите свои документы ». — передразниваю ее. Хейл закатывает глаза и натягивает сильнее куртку. Погода все ухудшается. Скоро начнется зима. Ну как скоро. Еще почти месяц. — Хлоя, прекрати. — Ну уж нет. Она пихает меня в бок. Прищуриваюсь, делая ей мысленный вызов. Шатенка отвечает на него и игриво отскакивает в сторону, когда я пытаюсь лихо дать ей подзатыльник. В шутку, конечно. — « А зачем? Я же всего-лишь хочу купить ее. » — издевательски продолжаю. — « Ее? Ты уверена, что тебе именно ЭТО нужно? » Люси насупилась. Она быстрым шагом идет в сторону от меня. Кричу ей в след. — « Конечно. Это же новый вкус.» Заканчиваю и почти валюсь на землю от смеха. Живот немного побаливает, но это даже к лучшему. Так приятно вновь смеяться, ощущать что-то светлое. Догоняю ее, стараясь идти на ровне. — Не нужно было тебе рассказывать эту историю. — бубнит шатенка. Мои ноги начинают ныть от долгой ходьбы. Мы решили направиться в один из молов этого города. Точнее единственный. И скорее не мол, а… Хейл сказала что его и молом-то назвать нельзя. Небольшой место для сборища народу и покупок нужных вещей. Я поняла, что уже два месяца не была в магазине. С моего приезда сюда. К моему несчастью этот мол находился в центре города, так что сегодня мы нагуляемся. Предварительно я все же предупредила мать. Она потребовала гарантии моих слов и мне пришлось передать трубку Люси. Та ее заверила, что не спустит с меня глаз. Мне было неловко наблюдать, как моя мама дает ей какие-то указания, но сейчас у нас не лучшие отношения. Она узнала, что в участке шерифа я дала все-таки свои показания так, как посчитала нужным. С Дэйвом все тоже не ладится. Он не избегает меня, но остается непроницаем и скрытен. Мы обменялись всего парой слов за эти три дня. И все же остается эта скромная особа, которая составляет мне компанию и старается не давать унывать. Я не показываю ей своего истинного настроения и участвую в разговоре. Но… у меня все еще висит тяжелым грузом та ночь и я не могу избавиться от постоянного чувства преследования. Даже сейчас мне кажется, что из-за угла появиться черная копна волос, а знакомый голос возникнет в голове. — Так стоит ли покупать платье? — Что? — не понимаю ее вопроса. Я почти не слушала Люси сейчас. Шатенка вздыхает. — У нас скоро осенний бал. Осталось меньше месяца. Как думаешь, стоит мне идти? Она говорила это с таким воодушевлением и печалью, что мне тут же захотелось обнять ее. Ох, Хейл. Балы не так уж и прекрасны, как ты себе их представляешь. — Конечно стоит. Я вижу, как ты хочешь пойти туда. Люси светлеет и начинает увлеченно щебетать о парнях и танцах. Не могу сосредоточится на ее словах. Вопросов в голове становится все больше и я понимаю, что если не разберусь с этим в скором времени, то сойду с ума. Внезапно меня озаряет идея, о которой я почему-то не подумала раньше. — Люси. В этом городе же есть библиотека? Хейл прекращает свою тираду, удивленно моргая. В ее темно-карих глазах мелькает обида, но она начинает мне объяснять, где та находится. — Там есть книги по истории этого города. — Да, кажется. А зачем тебе? Становится неловко, ладони потеют. Я не могу сказать ей об Анне и тех призраках, которые оказывается, не совсем призраки, раз могут убивать людей. Люси принимает мое затянувшееся молчание, как нежелание отвечать. Она слегка хмуриться и спрашивает довольно тихо. — Это очень важно? Тебе следует поторопиться туда, если хочешь успеть все просмотреть. — Это важно. — если бы ты понимала, что от этого может зависеть жизнь людей. Она кивает, но ничего не говорит. — Прости. — решаю прервать паузу из молчания. — Давай сходим завтра за платьем, хорошо? Смотрит недоверчиво. Будто подросток, которому пообещали, что на Рождество к нему приедет Санта и выполнит его сокровенное желание. — Конечно. Я понимаю. — выдавливает подобие улыбки. Подхожу ближе и обнимаю ее. Она не сразу, но обнимает в ответ. — Спасибо. Для меня это, правда, очень многое значит. — шепчу. Меня щекотят ее каштановые волосы, и я невольно чувствую запах апельсинового шампуня. — А как же твоя мама? — Как-нибудь отделаюсь. — успокаиваю ее. — Может, я тебя проведу? Здесь недалеко. Согласно киваю. Вот только заблудится мне еще не хватало. *** Мы стоим около невысокого, но внушаемого размерами здания. Люси сказала, что библиотека у них здесь будет поприличней магазина. Да, я ожила чего-то более худшего, но это даже очень неплохо. Попрощавшись с подругой, открываю тяжелую, массивную дверь. Когда та с противном скрипом захлопывается за мной, то несколько людей в зале с негодованием оборачиваются. Мило улыбаюсь и стараюсь их не тревожить. Мне всегда так нравился запах книг, а сейчас он полностью обволакивает меня. Чувствую некое спокойствие. Стеллажи тянутся по далекому коридору. Надо бы найти помощь, а то я не додумалась спросить у Хейл, где здесь история. Пару минут приходится блуждать по книжному лабиринту, но потом я с облегчением замечаю невысокую даму в белом пиджачке. Кажется, она здесь и работает. Вижу на ее пиджачке бейджик. — Извините, вы не подскажите, где здесь раздел истории? Дама окидывает меня оценивающим взглядом и недовольно щурится. — Второй этаж, два поворота налево, затем направо и снова налево. — Благодарю. Под ее пристальным взглядом начинаю искать выход обратно. Меня окружают одни книги и я теряюсь. Слышу за спиной тихий смешок. Что за препротивная дама? Наконец выхожу к лестнице и тихо шепчу себе под нос ее указания. — Два раза налево… Как среди всех этих развилок вообще можно что-то определить? Это здание внутри определенно больше, чем снаружи. С горечью вспоминаю об не сделанных уроках и потерянном времени. — Направо… Поворачиваю. — Налево. Останавливаюсь. Недоуменно смотрю вперед. Тупик. С надеждой осматриваю книги, но передо мной только справочник по растениям и анатомия человека. Чертыхаюсь. — Тебе помочь? Голос за спиной заставляет вздрогнуть и подскочить на месте. Зло кошусь на улыбчивое лицо собеседника. — Коди, мать тебя, Кристиан. Ты напугал меня! Парень скрещивает руки и опирается на один из стеллажей. — И тебе привет, Хлоя. Так мне помочь? Не могу успокоить нервишки, которые изрядно потрепались. Да будь ты проклят, смазливый придурок. Как так можно? — Ну попробуй. — сдавлено бубню. — Мне нужна история этого города. Коди кивает, призывая следовать за ним. Пока мы идем, невольно разглядываю его спину. Мы так и не виделись с тех пор, как он отвел меня в то тематическое кафе. Один раз я заметила его в школьном коридоре, но он тут же скрылся в толпе. — Как ты умудрилась пройти совершенно в другой угол библиотеки? — с ноткой веселья спрашивает он. — Мне так сказала работница… Коди качает головой. Ясно. Вот значит как. Ну все, женщина в белом пиджаке, это война. — Вот нужная тебе полка. — он подходит к одному из множеств стеллажей и хлопает по книгам ладонью. От этого пыль, скопившаяся на них, слетает густым облаком. — Воу. Неужели здесь так не любят историю? — говорю полушуча, но парень воспринимает мои слова всерьез. — Жители и так знают ее, хоть очень поверхностно. Им этого достаточно. Удивленно смотрю на него. Он пожимает плечами. — Прочитаешь — поймешь. А теперь, извини, но мне пора. Рад был повидаться с тобой, Хлоя. Его глаза тепло скользят по моему лицу, а я ощущаю, как табун маленьких мурашек ползет по спине. Может, зря я так не доверительно отношусь к нему? Не могут же все люди быть такими, как Тобби и Эшли. — И я. — честно говорю. Он махает рукой и скрывается за несколькими полками. Вместе с ним улетучивается и доля спокойствия, которая странным образом появилась у меня внутри. Стараюсь выкинуть всякие сопливые глупости и начинаю рыться в стопках книг. Сначала у меня ничего не получается, но через минут пятнадцать мне удается найти нужный мне промежуток времени. Девятнадцатый век. Отлично. Сажусь на подоконник, который оказывается рядом и начинаю перелистывать старые листы. Мелкий текст, номера страниц стерты. Недовольно мычу, открывая содержание. Которого нет. От безысходности запрокидываю голову. Книга увесистая. Не меньше четырехсот страниц. Неужели придется все прочесть. Ладно, Хлоя, может тебе это и пригодится в предметах. Дама в белом пиджаке провожает меня мутным, усталым, но все еще недоброжелательным взглядом. Как с такими людьми у них еще посетители есть? Укол удивления пронзает меня, когда выхожу на холодную, уже темную улицу. Вспоминаю про телефон. Вот черт. Роюсь в карманах, достав аппарат и посмотрев на экран. Он слепит по началу, но привыкнув, я вижу три сообщения и семь вызовов. — Мам? — Хлоя, где ты? Почему ты еще не дома? Какого… — Мам. — перебиваю. — Я скоро буду, просто нужно было зайти в библиотеку. В трубке раздается шипение. Моя мать явно что-то бормочет себе под нос. — У тебя десять минут. — Скоро буду. И кидаю трубку. Нужно побыстрее найти остановку. К счастью, та оказывается в пару шагах, поэтому остается ждать нужного автобуса. С транспортом у них явно не все в порядке. Наконец, он подъезжает. Заскакиваю в открывающиеся двери, надеясь, что будет теплее. В салоне сидит один человек. Мужчина. Он провожает меня странным взглядом светлых глаз, а я бреду в конец и сажусь на изодранное сидение. Ноги ужасно ноют. С этими пробежками я наверняка скинула парочку килограмм. На следующей остановке мужчина выходит. Я зеваю и облокачиваюсь головой на стекло. Холод тут же проникает под волосы, тревожа кожу. Но я не даю себе время передохнуть и открываю книгу. « 1865 год стал годом застоя и народного волнения. После Войны за независимость и образования США в экономическом развитии преобладало активное развитие капитализма на Севере. Экономическое развитие шло по интенсивному пути развития…» Понимая, что начинаю дремать, я мотаю головой и стараюсь вникать в текст. Первые страницы не о чем стоящем не говорят. Пока я не дохожу до девятой. « Город стал центром, куда съезжались туристы, в связи с близостью Нью-Йорка. Однако, такая удача для местных торговцев и горожан прекратилась во время Гражданской войны (1861–1865 гг.). » Эти два предложения заставили меня задуматься. Почему город вдруг перестали посещать? Война войной, но неужели жители крупных городов не стали бы наоборот укрываться там? Жаль, что я слушала историю не так внимательно. Оглядываю пустой салон и улицы за окном. Могу разглядеть знакомые дома. Всматриваюсь в царящую вокруг темень. Горизонт никак не выделяется, все похоже на одну черную массу. Лишь вдалеке можно разглядеть свет домов. Свет салона мерцает. На время я погружаюсь в темноту. Весь мир вокруг меня, погружается в нее. И вот тогда я замечаю за окном ее. Всего на секунду. Автобус несется мимо с большой скоростью, но я все равно вижу глаза незнакомой мне женщины в длинном темном платье. Ее тусклое свечение позволяет заметить ее. Горло пересыхает и на секунду пропадает кислород. Боюсь шевельнуться, кое-как развернув деревянную шею назад. Автобус минует ее. Но она отдаляется так медленно, что меня мучает один только взгляд. Нет, у нее нет глаз. У нее серая кожа, обтягивающая старческое лицо. В машине словно появляется запах тухлятины и мне становится дурно. Это не Анна. Женщина открывает рот и оттуда роем начинают выползать тараканы и вылетать мухи. Прикрываю свой рот рукой. Появляется неприятный ком в горле. Такое ощущение, что у меня вдруг тоже что-то застряло, что мешает нормально вдохнуть. Моя фантазия показывает мне картинки того, как у меня в горле тоже копаются насекомые и я начинаю кашлять, давиться ими. Отвернись от нее. Не смотри. Но все это происходит не дольше чем за одну минуту. Свет гаснет раньше, но женщина исчезает только тогда, когда мы поворачиваем на мою улицу. *** Захожу в холл, с усталостью сбросив ботинки. Ноги почти меня не держат. Как всегда светлый дом не радует глаз, а только кажется нелепо глянцевым на фоне всех событий. Из кухни доносятся голоса. Не было ничего удивительно, но разговор по видимому на повышенных тонах. Борюсь с желанием отправиться в постель и подхожу ближе к кухне. Это определенно мама и мистер Франко. — Кэрол, я не могу больше это терпеть. Ты знаешь, как я не переношу кошек. Хмурюсь, сразу понимая, что ничем хорошим это не кончится. Они говорят о Сахарке. — Но Говард, милый, ты же почти его не видишь. Он всего-лишь раз напроказничал у тебя в кабинете, только потому, что ты не закрыл дверь. Мама. Защищает. Моего. Кота? Мир, ты все больше меня поражаешь. — Так ты меня обвиняешь? — непривычно слышать такой громкий и срывающийся голом мистера Франко. Всегда такого чистого, высокомерного и спокойного. Мама молчит, а я понимаю, что она просто не может сказать «Да». Она так и не думает, скорее всего. — Он порвал мои документы. Это были документы купли продажи земли. Ты хоть понимаешь, сколько мне нужно их восстанавливать? Злое, искаженное и красное лицо Говарда появляется в щелке двери. Он не на шутку взбешен. Сглатываю. Нет. Они не тронут моего кота. Я кормила и воспитывала его, я его вырастила и они не смеют распоряжаться им. Но даже я понимаю, что сейчас лучше не соваться, все может стать только хуже. За дверью слышаться шаги. В испуге дергаюсь, не успевая убежать вовремя. Дверь распахивается перед моим носом. Два удивленных, злых глаза впиваются в меня, словно желая разорвать. — А, вернулась. — как-то скомкано произносит он. И только сейчас я замечаю то, чего боялась больше всего. Запах алкоголя. — Вышвырни своего кота к чертям, пока я сам этого не сделал. Сзади него появляется мать. Она обеспокоено смотрит на меня. — Говард… — Нет, Кэрол. Это она… Это ее вина. Ты сама мне об этом говорила. Она портила твою жизнь там, она была капризным ребенком, она притащила этого кота сюда, она портит все сейчас! Она дала эти показания. Может мы бы вообще не имели никакого отношения к этому делу с тем сосунком. Это из-за нее моя репутация подорвана, а тебя называют матерью шлюхи. — он кривиться. Я не узнаю этого человека. Передо мной нечто другое. Лицо того, кто напился и не контролирует свои эмоции, лицо слабого человека. Маска « Хорошего мистера Франко» наконец спала. И мне это приносит удовольствие, но внешне я остаюсь спокойно. — Это все из-за того видео. — бормочет он. — Хлоя, иди на верх. — требовательно, но тихо говорит мать. Я понимаю, что не хочу больше это слышать и следую ее примеру. Разворачиваюсь, но сзади меня раздается тихий смех, который затупляет способность мыслить. — А может, они и правы… — смеется в кулак. Прикусываю губу. — И ты всего-лишь маленькая шлюха, такая же, как и сотни других баб, удовлетворяющих парней. Что я должна делать? Как мне поступить? Я взорвусь? Наору на него? Заплачу? Нет. Плавно разворачиваюсь, подходя к нему ближе. Мама с опасением смотрит на меня, не зная, чего ожидать. Останавливаюсь в метре от него, заглядывая прямо в глаза. Легкая усмешка касается губ мужчины, а алчный огонек разжигается. Но вместо всего, что можно было бы сделать на такое оскорбления, я произношу ровным тоном: — Это все? Лицо мужчины моментально меняется. Выражение глаз становится более яростным. Видя успех, продолжаю: — Ну тогда хорошего вечера. Уже планирую уйти окончательно, но слова мужчины, внезапно такие серьезные, камнем врезаются в мои мысли. — Сахарок ведь, так? Не оборачиваюсь, но больше не иду. — Да. Ему здесь не место. Не хочешь убрать ты, уберу я. В груди появляется паника и я оборачиваюсь, когда звонкий голос матери оглушает меня. — Говард. Мужчина идет на кухню и я понимаю, что должна что-то сделать. — Нет! — не узнаю собственного голоса. Он как-то тих и безвкусен. — Нет! — повторяю громче, побежав за ним. На кухне сразу нахожу под столом маленький серый комочек. Испуганный, но все еще гордые зелено-желтые глаза смотрят на меня с кошачьим недоумением и толикой тревоги. Говард направляется прямо к столу, а кот забивается дальше в угол, поднимая шерсть. Его глаза расширяются. — Не трогайте его. — в голосе появляются плаксивые нотки. Черт, Хлоя, беги быстрее. Носки скользят по плитке и я с ужасом понимаю, что мужчина ближе к столу, чем я. Мистер Франко сильным движением руки отодвигает стол и кот успевает выпрыгнуть, но мужчина тут же загоняет его в угол. Раздается шипение. — Нет, не трогайте его. — почти умоляю, подбегая ближе и схватив руку мистера Франко, которой он держит Сахарка. Тот шипит и мяучет, извиваясь. Его взгляд на секунду останавливается на мне и я понимаю, что большей неприязни и страха еще у него не было. Мама стоит, зажав рукой рот и мычит. Сделала бы хоть что-нибудь! Сжимаю потную ладонь мужчины, но та крепко держит кота. Сахарок пытается оцарапать его, но расстояние между ними слишком велико. — Пожалуйста… — шепчу, но, кажется, он меня не слышит. Говард идет ближе к двери, при этом сильнее ухватив кота. Тот пронзительно мяукает. Чувствую, как начинаю задыхаться от рыдания, но не слез. Слез нет. Его отнимают. — Пожалуйста. Хорошо! Хорошо, слышите?! Я отдам его, не делайте этого, прошу. Мой громкий голос кажется доходит до него и Говард оборачивается. Кот еще раз мяукает и посмотрев в его глаза я вижу в них отголосок той же боли. — Я отдам его. Прошу. Не делайте этого. Просто одна ночь. Он оценивающе смотрит на меня и еще раз встряхивает животное. Из горла вылетает какой-то непонятный звук, так что я не могу успокоить себя сейчас. Но он все же отпускает его. — Одна ночь. Не медли. *** « Привет. Прости, что поздно. Люси, мне нужна твоя помощь. У меня есть кот, но он пока не может жить со мной. Ты… Не могла бы ты его взять? Я знаю, я прошу о многом, но это ненадолго. Он не будет тебя доставать. » Шмыгаю, потирая серую шерстку. Теперь этот спящий комочек кажется мне чем-то таким невообразимо дорогим и родным, что я готова на все, только что бы ему было хорошо. Лучше, чем здесь. Долгое молчание изрядно триплет нервы. Я в своей комнате, но все равно еще прижимаю кота к себе. Немного успокоилась. Наконец долгожданное сообщение. « Прости, Хлоя. У моей матери сильнейшая аллергия на шерсть. Мы не можем никого у себя держать. Еще раз прости. » Потираю лоб, желая что-нибудь разбить. Откидываюсь на кровать. Что же мне делать? Нельзя отправлять Сахарка на улицу. Он гуляет, но выживать в таких условиях постоянно не сможет. Ему нужно тепло и забота. Ему нужен дом. — Мне тоже нужен дом. — хрипло шепчу в потолок. Мое внимание привлекает свет за окном. Поворачиваю голову, находя соседнее окно. Стоп… Но… Быстро поднимаюсь с кровати, подбегая туда и распахивая рамы. Начинаю барабанить по стеклу. Ответ не заставляет долго себя ждать. Окно распахивается и я вижу того, кого так надеялась увидеть. Не подозреваемого, не убийцу, а моего несносного соседа. Дилан скользит по мне взглядом и хмуро смотрит мне в лицо. Не в глаза. — Ты здесь. — непроизвольно улыбаюсь. Он устало кивает и выжидающе смотрит в ответ. — Дилан. — начинаю, запинаясь. Мне в голову пришла одна идея. — Помоги мне. Пожалуйста. Лицо парня приобретет какое-то жесткое выражения и я пугаюсь, что он откажет. Но мне нужно это сказать. — Не мог бы ты на время позаботиться о Сахарке? Ему… нужно где-то пожить. Темные глаза задумчиво блеснули, но парень соглашается на удивление быстро. — Хорошо. Но нам нужно поговорить.