А вы знаете, о чем молчат закрытые двери?
За столом тихо. Только проскальзывает лязг вилок о белые тарелки. Кэрол поглядывает то на мужа, то на дочь, запивая домашний омлет соком. Ее волнует отношения девушки с любимым. Хлоя слишком притаилась, не доставляя никаких проблем и не выражая своего обычного недовольства. Как бы она этого не отрицала, Кэрол все еще считала ее капризным ребенком, возомнившим о себе слишком многое. Женщине казалось, что она сможет повернуть жизнь Хлои в лучшее направление, но с их переездом стало только хуже.***
Утро, ничем не отличавшаяся от остальных. Вокруг серый туман, сопровождаемый холодом. Изучаю выкорчеванные корни деревьев. Под ногами палая листва, скрываемая лужами и грязью. Непривычно. До сих пор мой организм не принимает факта смены климата, так что я шмыгаю от холода при каждом дуновении ветерка. Стою в кроссовках на относительно сухой земле и от безделья начинаю считать листья. Да, глупое занятие, но сейчас мне хочется побыть на улице и подышать ароматом такого непривычного места. Находит некое спокойствие. — Хлоя, кажется, твой телефон звонит. — мама лишь на секунду показывается наружу, быстро спрятавшись назад в тепло. Неторопливо переминаюсь, но все же следую за ней в дом. На втором этаже и до меня начинают доходить громкие гудки собственного аппарата. — Настырный. — комментирует проходящий мимо мистер Франко. Я исподлобья кошусь на него и как можно быстрее скрываюсь за дверь. Телефон перестает мигать, видимо абонент не дождался. Подхожу ближе, строя догадки, кто это может быть? Люси? Директриса? Телефонный оператор? Неизвестный номер. Хмурюсь. Обычно я не отвечаю на такие звонки, так почему же должна делать это теперь? Уже решив забить и пойти согреться горячим кофе, иду обратно, но телефон начинает разрываться. Закатываю глаза. Все тот же номер. Нажимаю на зеленую кнопку внимательно прислушавшись. И кому я нужна в десять утра? В трубке молчание. Во мне уже клокочет настоящие раздражение. — Послушайте, если вы мне позвонили, чтобы молчать… — Морец. Это ты? — раздается на другом конце. У меня это вызывает еще больший ступор. Голос странный, но знакомый. Напрягаю память и кажется, нахожу ответ. — Дилан? — слишком удивленно. Откуда у него мой номер? — Да. — голос звучит немного растерянно, будто парень сам сомневается в правдивости своего ответа. Возникает молчание. Не знаю, как реагировать на это и в результате просто спрашиваю: — Так, ты что-то хотел? Чувствую, как нелепо сейчас выгляжу со стороны. Взглядом бегаю по комнате, а все тело вдруг обхватывает необъяснимое желание вскочить. — В общем-то, да. Ты в последнее время не замечала чего-то странного? Усмехаюсь про себя. Да он издевается. — Я имею в виду, тебя не навещали наши общие друзья? Пару секунд раздумываю над ответом. Оглядываю всю комнату, еще раз убеждаясь, что все в порядке. — Нет. — тяну. — Сейчас я в загородном доме Франко, может, это связанно только с городом? В трубке молчание. Думаю, сейчас парень хмуриться, раскладывая все по полочкам. — А раньше к тебе, что, никто не приходил? Отрицательно мотаю головой, но спохватившись, отвечаю отрицанием. Парень пытается логически рассуждать. — Не думаю, что это так. Если это действительно связано с нами, в чем я уверен, то это более глубокий уровень. Возможно, это всегда было с тобой, но ты не замечала или игнорировала. Его слова вводят меня в недолгий транс. Мой мозг сам начинает крутить воспоминания, но ничего особого я так и не нахожу. Молчание затягивается и воздух буквально начинает растрескиваться. — Откуда у тебя мой номер? — уверенна, сейчас этого он не ожидал услышать. Но если вот так вот звонит, то пусть готовиться к подобным вопросам. — Твоя подруга дала. — Ты о Люси? — Наверно. — в голосе проскальзывает ворчание, а меня это начинает забавлять. Возможно его не так сильно тянет со мной на разговор, он узнал, что хотел, но… Все дело в том, что здесь довольно скучно и даже такой скрытный и неразговорчивый О’Брайен станет желанным собеседником. — И зачем же тебе он нужен? — притворно незначительным тоном ставлю его в тупик. Да, именно так. Парни всегда попадаются на такие уловки. — Волновался, милый? — О, конечно. Решил проверить, не сдохла ли ты еще там без моей помощи. — он усмехается, но одновременно с этим и не может скрыть смятения. Да, Дилан О’Брайен, я не такая наивная простушка, которой ты меня считаешь. От своих же мыслей становиться неуютно и смешно. А кто же я тогда? Поверила Эшли, решила повести себя по-взрослому и походить на вечеринки, а затем ночью погулять. Конечно, тут любого ждет что-то неприятное. Ночь — не наше время. Это период, когда одни охотятся, другие — выживают. Днем та же система, но она скрыта плотным глянцем бездушных улыбок. Да, в то время я была жертвой, в ту ночь. Много раз я была слабее других. Может я и изменилась, но где-то внутри все еще живет та наивность. И это хреново. — Морец? — недовольное. — Да… — дергаюсь от неожиданности. Быстро моргаю. — В общем, забей. Начинаю потирать костяшки пальцев, внезапно вспомнив о коробке. Думаю, не буду пока беспокоить Дилана, ведь по сути я еще ничего не нашла. — Как там мой кот? — О чем ты? — звучит неподдельное удивление от парня. Теперь уже я начинаю нервничать. Да черт его… — О’Брайен?! — сердито давлю, давая понять, что мне сейчас не до шуток. — Какая-то ты стала нервная, девушка в пижаме. С твоим котом все нормально. Если царапать и крушить все вокруг в твоем понимание, это нормально. Начинаю хихикать, представляя их веселую совместную жизнь. — Я должна завтра приехать. Не думаю, что за это время что-то произойдет. — мой голос почти не выдает сомнения, которое я на самом деле испытываю. — Будь аккуратней. Секунду молчим. Я в полной растерянности и смущении, не знаю, как закончить разговор. Выдавливаю скомканное " И ты." — Пока. Гудки. Откладываю телефон на тумбочку, задумчиво глядя перед собой. Все идет слишком мирно и тихо, меня не может это не тревожить. Щеки немного горят после последних слов соседа. Неужели, он правда беспокоится за меня? А я беспокоюсь за него? Дилан совсем не такой придурок, каким мне казался вначале, но его некоторые странные выходки заставляют меня смотреть с подозрением. Если признаться честно самой себе, то тогда, в его доме, он меня нехило напугал. Этот темный взгляд прожигает до костей, я бы не хотела снова его увидеть. Кончики пальцев замерзают. Шмыгаю носом. Я хотела выпить что-нибудь горячего. Иду вниз, наливая себе фруктовый чай. Получается слишком крепким, но выливать жалко и я, слегка морщась, отпиваю горячую жидкость. Горло наполняется приятным теплом, и мигом забываются опасения. Пока я здесь и у меня есть время, то нужно использовать его с пользой. Решаю прочесть еще несколько страниц книги по истории города. Думаю, когда закончу ее читать, за подобный раздел предмета буду получать высокий балл. Через два часа утомительного повествования о голоде, кризисе и бедной жизни людей, меня начинает клонить в сон. К моему великому сожалению городок оказался древним, а книжка не маленькой. Дохожу до разворота девятнадцатого века. Здесь нужно быть особо внимательной. Разминаю онемевшие руки и со вздохом изучаю каждое слово. « Середина девятнадцатого века была временем самого длительного и разрушающего кризиса. Экономика оставалась нестабильной, что значительно влияло на жизнь горожан. Положение усугубила возникшая в 70-х годах того века эпидемия Дифтерии. Она унесла жизнь около 76℅ населения. Люди стремительно покидали зараженный город, оставляя свои дома.» Это уже интересней. Выходит, в этом городе почти исчезло все население в том веке? Стоп. Если все эти люди умерли… « Времени хоронить тела не было, поэтому и в наше время где-то сохранились общие могилы останков тысячи людей. Раскопки не были произведены в результате наличия жилых объектов. » Что?! Невольно сглатываю, забывая делать вдох. По коже медленно ползут мурашки. Выходит… Мы живем, мы ходим по трупам? По нескольким тысячам скелетов. Господи… Смахиваю с лица капельки пота. Это не может не настораживать и пугать. Несмотря на то, что я не особо верующая, мне не по себе от этой новости, думаю, любому было бы не по себе. Стараюсь привести мысли в порядок. Напоминаю себе, зачем я это делаю. Люди, их убивают. А мы с этим как-то связаны, а значит это уже какая-то ответственность. Почему, когда строились дома, новые здания, никто не обратил на это внимания? Почему не переместили к чертовой матери? « То время так же характеризуется периодом разбоя и насилия. Сразу несколько преступников сбежали из главной тюрьмы города. Появились преступные группировки, которые просуществовали недолго. Болезнь, преступники выгнала из города почти всех жителей, но так же многие горожане утверждают, что главным убийцей того времени была девушка. По некоторым данным она сбежала из психлечебницы, по другим: участвовала в одной из групп. Личность не установили, известно только то, что очевидцы называли ее Анной.» Вот здесь мне кажется, что я просто сломаю корешок долбаной книги. Газета. Наш дом. Анна. Выходит, она правда была убийцей? Неудивительно, что ее наклонности не поменялись. Нужно быть аккуратней. Возможно, она еще и ненормальная. Хотя… Так оно и есть.***
Дилан устало потирает веки. Сколько он уже торчит в кабинете психолога? Женщина перебирает бумаги, почти не смотря на парня. Ее темные волосы собраны в пучок, но выглядит это неаккуратно и отталкивающе. Мешки под глазами. Похоже, психологу самому нужна помощь или хотя бы отдых. — Извините. — не сдерживает давление в голосе. — Я могу идти? — Нет. Короткое и отстраненное. Дилан опускается на спинку стула. Скрипит зубами, нервно поправляя край одежды. Почему старшие настолько эгоистичны? Они правда думают, что у подростков нет дел? Хотя, сейчас это не самая большая проблема. Время. Время идет, О’Брайен. Он торчит в кабинете уже более часа, не считая нового похода к директору. Его порядочно задержали. Скажи О’Брайен. Когда случалось что-то хорошее во время твоего пребывания в школе вечером? Ночью? Нет, ему нельзя тут оставаться. Дилан чувствует всем своим существом, что должен уйти отсюда немедля. Часы продолжают напрягать, сдавливая мозг, влияя на уши. Нездоровая тишина, нарушаемая тиканьем. Тишина. И в сознание, и в реальности. Парень смотрит на женщину, пытается задавить взглядом, но та непроницаемой стеной огородилась миром бумаг и печатей. — Может, начнем? — немного грубо, но Дилану плевать. Он просто знает, что должен уйти. Женщина врезается в него своим помятым, темным взглядом, начиная борьбу. Впрочем, быстро сдается. — Хорошо. — глубокий вдох. — Что у тебя с контактом? Ты научился находить общий язык с людьми? — Да. Я довольно часто общаюсь. Хмыкает, вспомнив свое «недо-общение» с сотрудниками правоохранительных органов. Это же тоже был опыт, правда? Женщина хмурит темные брови, недоверчиво уставившись на парня. Тот спокойно смотрит в ответ. Никаких эмоций. Равнодушие. — У тебя появились друзья? Кивает. Ему нужно как-то побыстрее отделаться от нее и при этом убедить, что есть улучшения. — Что ж, а твой опекун? Твоя тетя? Как она? О’Брайен ненадолго затормаживает свое внимание. Тетя? Он так давно ее не видел. Много работы, его частые отсутствия. Дилан даже не уверен, что помнит ее имя. Может, это и странно для остальных, но теперь жизнь О’Брайена больше похожа на сон. В нем все смутно, скрытно. Он повторяется, каждый день, один маршрут. Один избранный путь. Приняв решение, люди отказываются от других. Но Дилан давно свернул со своего первоначального пути. Все началось в тот день, когда убили его мать. Выходя из кабинета, парень выдыхает с облегчением. Быстрым шагом покидает здание. И снова его ждет мир социума, унылого пыльного воздуха, однообразного пейзажа. Лучше так. Лучше так, чем слышать каждый день о смерти людей. Смотрит в низ, на асфальт. Ему нужно разобраться, привести себя в порядок. Но сбоку привлекает возня. О’Брайен поворачивается, следя за шумной компанией. Райт, старшая. Джастин, Зак, Айзек. Замирает. Тобби. От одного их вида возникает тошнота. Дилан пытается пройти незамеченным, и у него это почти выходит. Синяки до сих пор остались после стычки с этими громилами. Мелькает мысль, что из-за Морец Дилан может вообще не обходиться без неприятностей. На секунду шатен задерживает свой взгляд на зеленоглазом парне. Туго Тобби пришлось после ранений от Хлои. В школе пол месяца не появлялся. Тобби замечает взгляд Дилана, пронзая того своим в ответ. И тут О’Брайен вспоминает маленькую деталь. В тот день Дилану исполнилось четырнадцать. Еще детское лицо было привычно хмурым, отчего создавался эффект усталости. О’Брайен подходит к грязному зеркалу. Смотрит на себя. Темные глаза, бледноватая кожа, щуплое телосложение. Проводит пальцами по гладкой поверхности, собирая слой пыли. Нет, с этим днем ничего не изменится, Дилан. Ты останешься тем, кто ты есть. Слабым, одиноким, ненужным. Но, не может же все быть так плохо, да? У человека должно быть рвение к жизни, интерес к окружению. И у парня оно есть. Близкие люди. Самое банальное, что может ассоциироваться у всех с счастьем. Будучи молодыми, подростки ищут смысл своего существования в моральной близости, понимании и человеке. Но это и есть их большая ошибка. Потребность в общении будет удовлетворена, контакт установлен, а затем человек может просто уйти. И тогда наступает некий этап взросления. Дилан повзрослел не только на год. Он поднялся на одну ступень внутри. Несмотря на отсутствие торта, подарка, даже праздника, музыки, он не унывает. Он понимает, что денег немного, тетя занята, она много работает. И парень просто ждет его. Сидит за столом, смотрит на часы. Шесть вечера, на улице светло, ведь сейчас лето. Часы. Стрелки. Время. Дилан заставляет себя улыбаться, хоть и измученно. Луи не нравиться, когда он грустный. Этот придурок так его задолбает, что О’Брайен потом месяц будет отходить. Секунды. Минуты. Час. Час проходит, как парень должен был прийти к другу. Дилан уже начинает волноваться, ведь путь от дома Луи не такой близкий. Вдруг что-то случиться? Тишина. В отличии от других подростков его возраста, Дилану нравиться спокойствие. Он может сидеть, не о чем не думать, или наоборот, думать о слишком многом. Но даже такому стойкому на эмоции ребенку нужен кто-то. О’Брайен готов ждать. Небо плавно темнеет. На часах девять вечера. Все же это конец лета, так что рассчитывать на больно теплое и долгое солнцестояние не приходиться. Мальчик кусает пальцы, набирая знакомый номер уже в третий раз. Он не может позвонить больше. Не имеет права тратить деньги. Гудки. Долгие. И вот трубку сняли. Дилан чуть не задыхается от восторга, сильнее прижимая телефон. — Луи?! Луи, где ты? Я знаю, что ты часто опаздываешь, но ведь… — запинается. — Сегодня мы договорились. Уже девять. — Привет, Дилан. О’Брайен хмурится, сглатывая. Он узнает суховатость в голосе друга. Тот не рад ему? — В чем дело? — они долго знакомы. Нет, Дилан умеет распознавать эмоции в его голосе. Луи чем-то обеспокоен. Он заторможен, молчалив и как-то закрыт. Даже от Дилана. — Дил… — О’Брайен не любит, когда его так зовут. — Скоро новый учебный год. В последнее время я не слишком успевал в школе. Мы здесь живем у родственников… Дилан слышит как тяжело, но в тоже время холодно Луи произносит эти слова. Что-то скрывает? Эмоции, чувства. Дилан сразу распознает фальшь, ведь сам довольно скрытен, кроме того, он слишком хорошо знает его. — Мы не можем вечно сидеть здесь. Дилан чувствует, как у него тяжелым камнем что-то падает вниз. Нет, просто не говори этого. — Мне нужно нормальное образование, нашей семье — нормальный дом. Заткнись. Молчи. — Мы уезжаем, Дилан. Рейс послезавтра. Легкие. Они отказываются работать. В один миг прекращают дышать. Ты не ослышался? Нет? Ты точно услышал это, О’Брайен? — Послушай… — кажется, Луи пытается замять ситуацию. — Я не хотел… Это не совсем мой выбор. Но так не может дальше продолжаться. Слышишь? — возбужденно говорит. — Дилан? Здесь нет будущего. Ты, я, этот город. Мы все утопаем в нищете, неуспеваемости и долгах. Нельзя так жить. Ты тоже можешь уехать. Эй? Нет, Луи. Он не может уехать. И ты это знаешь. Так говоришь, чтобы смягчить боль. И свою и его. Сейчас твои слова не имеют значения, ведь по ту сторону связи сидит обиженный, маленький, потерянный ребенок, который остался один. Теперь уже окончательно. Он тебя не слышит, ведь ты сделал то, чего люди чаще всего не прощают. Ты оставил его. Бросил. Ты уходишь. Ты ушел. — Дил, не молчи. О’Брайен взглядом упирается в стену. Он не может этого принять. Пока нет. Мозг еще не обработал информацию, сердце выдает слабые надежды. Он пытается себя заставить понять друга и ему обидно, что он понимает. Черт, если бы Дилан мог, то уехал бы. Но у него нет своего билета в новую жизнь, как у Луи. Ему нужно справляться с тем дерьмом, что накопилось здесь. — Ты не пришел. — единственное, что заставляет себя сказать мальчик. Он зло чешет щеку, ненавидя себя за проявления стольких чувств в голосе. — Ты не пришел. — повторяет. Тише, спокойнее. — Так правильнее. Так нужно. — помолчав, ответил Луи. И О’Брайен крепче сжимает трубку, с негодованием смотря в ту же стену. Дурацкий ответ. Дурацкий Луи. Какого хрена лучше? Он же, черт возьми, его друг. А это его день рождение. Он знает, как это важно для Дилана. Но все равно не пришел. — Ты мог прийти. — жестко. — Хотя бы в последний раз. Молчание. Дилан ощущает, что его другу жаль, что он должен отпустить навстречу лучшей жизни. Но как же его это достало. О’Брайен отключает вызов, с грубой тоской осматривая кухню. Усмехается. Губы растягиваются от безысходности. Взгляд мальчика направлен на старую фотографию. Она стоит в деревянной рамке на невысокой тумбочке, одна. На ней женщина, улыбающаяся, с слегка завивающимися волосами. Она смотрит непринужденно и добро, говоря: « Хэй, посмотри вокруг. Все хорошо. » Дилан долго рассматривает смазанный контур предметов, запоминает незначительные детали. Темный взгляд. — Ты оставила меня. — утверждение. Слишком горько. — Вы все оставили меня. Решив забить на Луи, Дилан хочет прогуляться. Натягивает кофту, выходит в свет. Без эмоций. Теперь у него все на одной волне. О’Брайен медленно разрушался с самого рождения. Многих терял. Казалась, у него не осталось никого, кроме тети, вечно занятой то на работе, то непонятно где. Один. Ненужный, незамеченный. Хотя в этот день произошло совсем все наоборот. Его заметили. Дилан останавливается на пустой дороге. Пока он брел в задумках, не обратил внимания, как перешел на улицу особо уважаемых и богатых людей. Лицо корчиться и мальчик уже хочет уйти, как его кто-то окрикивает. — Кто ты? О’Брайен оборачивается не сразу. Он не привык, что к нему вот так сразу подходили и общались. Схема «Школа-Дом.» Никаких прогулок. Возможно, он и сам виноват в своем убогом одиночестве. Мальчик молчит, следя за другим подростком, который стремительно приближается. Рядом идут еще двое. Все довольно крупные и Дилану не нравиться, как они рассматривают его. — Глухой что ли? Я тебя здесь раньше не видел. — как-то довольно облизывается паренек. Его друзья так же изучающе смотрят на мальчика. Дилан уже хочет развернуться и уйти, но видимо ему это будет сделать не так-то просто. — Да ты не местный. Отродье с какого-нибудь закоулка. Дилан начинает злиться. Что ж, этот какой-то слишком наглый. Проглотив раздражение, мальчик уходит. — Не так быстро. — голос врезается в память. Он сопровождается коротким толчком и Дилан больно ударяется коленкой об асфальт. Новая порция обиды и злости мигом наполняет его худое тело. — От-ва-ли. — по слогам шипит О’Брайен, терпя боль и поднимаясь. Лицо обидчика искажается недовольной гримасой. — Ты совсем охренел. — он пихает его с новой силой. Дилан держится на ногах и пытается дать отпор. Получается неудачно. Мальчик не ел уже целый день. Его руку перехватывают и заламывают, отчего шатен морщится. Молчит. Терпит. — Что вы делаете? — раздается писк позади. Все разом оборачивают голову, видя миниатюрную девочку с миловидным личиком и светлыми волосами. — Отвянь, Шарлотта. — бурчит один из компании. Девочка испуганно таращиться на Дилана, потом на компанию мальчишек. — Оставьте его. — повторяет громче. Просит. — Я… Я позову взрослых. Пока Дилан пытается вывернуться, крепкий парень смеется. Он сжимает руку О’Брайену, тихо и угрожающе хмыкнув. — Свали. Или тоже хочешь поиграть? И Дилан не удивляется, когда девочка шарахается от одного из парней, медленно отступая. Он не винит ее, он понимает. Несколько ударов приходятся в лицо. О’Брайен плюется кровью, рассеяно смотря на парня. Глаза. Черствые, уверенные. Зеленые. Улица. Темнота. Компания Эшли. Дилану давно не четырнадцать. Он внезапно вспомнил, что-то щелкнуло в голове. Продолжает смотреть на Тобби, тот так же оглядывает в ответ. Видно, парня начинает это раздражать, что отображается на его потном лице. Он смотрит на «отброса». На пустое место. И он не помнит тот день. Тогда О’Брайен был всего лишь временным недоразумение в его жизни, легкой забавой. И больше ничего. И тут появляется то, чего Дилан так опасался. Голос, который он узнает всегда. Наставник. Убийца его матери. - Скучал? О’Брайен уже чувствует давление на виски. Черт. — Я знаю, что скучал. Дилан. Что же мы видим? Это не тот отморозок, что унизил тебя? — Уйди из моей головы, ублюдок. — рычит шатен. — Что ты сказал? — неожиданно кидается со стороны Тобби. Его глаза горят бешенством. Парня вовремя хватают за руки. — Не здесь. — говорит другу Айзек. — Тоб! Прохожие уже недоуменно косятся на них. Дилан стоит и усмехается распылившемуся парню в лицо. Ему кажется, что дыхание Тобби опаляет его кожу, настолько часто противник выдыхает. Наконец, утихомирившись, парень отходит со своей компанией. Дилан смотрит им вслед, и в его взгляде явно читается насмешка, презрение и превосходство. Рука немного дергается, пока сам О’Брайен медленно теряет контроль.***
За окном пасмурное, темнеющее небо. Завтра мы уедем. Наконец-то. Начинаю позевывать. Люблю читать, но когда не высыпаюсь, то от книги меня клонит в сон. Растрепанные светлые волосы раскиданы вокруг. Замечаю, что они немного отросли с лета. Всегда хотела волосы чуть длиннее. Это желание пошло с детства, когда ребенком я рассматривала красивые локоны у других детей. Встаю. За весь день я успела прочитать около ста страниц книги и сделать половину не сданных рефератов и домашки. Неплохо. Продолжу позже, моему мозгу необходим отдых. От большого количества времени, проведенным за печатным текстом в глазах рябит. Тру веки, уверена, они красные, как и белки глаз. Спускаюсь на кухню. Тихо, видимо мама решила затащить мистера Франко в лес, на прогулку. Наливаю себе горячий чай. Моя неуклюжесть дает о себе знать, поэтому не удивляюсь, когда несколько ложек падает под ноги. Поднимаю вещи. Желание двигаться пропадает, а сон все ближе к моему затуманенному мозгу. Слышу звонкое звяканье, сильнее распахивая глаза. Что я на этот раз уронила? Недалеко от меня лежат полотенца и ключи. Идея появляется мгновенно. Направляюсь к уже знакомой связке. Что если ключ от коробки где-то среди этих? Может и безумно, но здесь их так много, что… Почему бы и нет? Нужно попробовать. Я не привыкла лазить по чужим вещам, но пунктик, произошедший этой ночью, до конца уверил меня в правильности моих действий. За несколько часов до этого, когда я спокойно стояла и копалась ночью в комоде, раздались шаги. Смертельно перепугавшись, отпрыгнула в сторону, но меня заметили. К счастью, это был мистер Франко. Он строгим взглядом осмотрел меня. Затем все вокруг. Я не могла не заметить, как переменилось вечно холодное выражение лица мужчины. Всего на миг мне показалось, что там проскочил испуг, когда он увидел раскрытый первый ящик. Но было достаточно темно, может я ошиблась? Он, конечно, спросил, что я там делала, но мне так и не удалось дать вразумительный ответ. Его голос так же не понравился. Неровный, будто нервный. Неужели мистер Франко все же что-то скрывает? Нет, нужно проверить, ведь это может повлиять и на нашу семью, а может и на город. Кто знает, что у него там лежит. Ускоряюсь. Нужно поспешить, вдруг они вернутся. Захожу в знакомую маленькую комнатку, подбегаю к комоду. Рывок на себя. Роюсь. Старые побрякушки мешают полностью осмотреть отдел. Хмурюсь, когда понимаю, что снова не могу найти коробку. Сильнее разбрасываю вещи, начиная отчего-то волноваться. Чувствую, как сердце колотится сильнее. Нет, нужно успокоиться, а то так у меня ничего не выйдет. Белого предмета нет. Безнадежно. Но мои подозрения только усиливаются. Мистер Франко не просто так убрал эту коробку, нет. В ней что-то есть. Стараюсь аккуратней сложить все на свои места. Точнее положить, как было. Вещи разбросаны хаотично. На всякий случай проверяю и другие ящики. Ничего. Ненужный хлам, старые альбомы, тряпки. Ничего связанного с Анной или нашей ситуацией. Покидаю комнату со смешанными чувствами. Что, если я все-таки накручиваю себя? Может, это какая-то дорогая вещь, необходимая отчиму? С чего я вообще взяла, что там что-то опасное? В груди начинает ныть от нерешительности. Не покидает ощущение чего-то неизвестного. На третьем этаже прохладно. Неужели было трудно оставить окно в коридоре? Кто вообще планировал дом. Неожиданно внутри все сжимается. Замерзает, но не от холода. Кажется, мой организм уже автоматически перестраивается, когда начинает происходить что-то не то. Самая первая закрытая дверь. Нет. Она. Должна. Быть. Закрытой. Из-под щели внизу вырываются потоки воздуха. Холодный, он касается моих босых ног, заставляя дрожать. Это не похоже на кондиционер, дуновения неровные и отрывистые. Щель становиться больше, дверь медленно открывается в мою сторону. Глотаю воду во рту, так и врастая в пол. Просто примерзаю, ведь я остановилась совсем рядом. Мысли хаотично разбегаются, вся моя сущность мысленно паникует. Все шло слишком хорошо. Дверь не издает ни звука. Она остановилась, пропуская в итак мрачный коридор свою порцию темноты. Оттуда не поступает свет, наверняка помещение без окон. Мне понадобиться вся моя сила воли, чтобы сдвинуться с места. Опухшие веки напоминают о себе приливами боли. Как же я хочу, чтобы это был сон. Кошмар. Я бы просто уснула на своей постели после нудного прочтения книги и все. Но к сожалению нет. Я оказалась в той вселенной, где события идут именно так, где существует потусторонняя сила, где Хлоя Грейс Морец прямо сейчас касается деревянными пальцами холодной ручки. Хватаю ртом воздух, начав тянуть ее на себя. Дверь поддается. Нельзя вечно бояться, нужно идти навстречу препятствию. Вот только все эти геройские речи меня никак не воодушевляют. В комнате ничего не видно. Окно все же есть, но видимо на улице так потемнело, что я и не заметила. Свет совсем слабый, солнце давно село, оставив мне только парочку лучей. Глаза привыкают к темноте. Здесь много каких-то коробок и комната значительно больше той. Ощущение тревоги не покидает меня. Я заставляю свой мозг работать трезво, но пока не чувствую уверенности в себе. Мои действия. Они спонтанны. Не могу нормально мыслить. Тьма окутывает меня. Такое ощущение, что время замедляется, мои внутренние процессы так же останавливаются. Шорох. Раздается тихое шуршание в дальнем углу. Сразу распознаю источник звука, оглушительного, по сравнению с тишиной. Молюсь, чтобы это были мыши. Дверь ведь долго была закрыта? Значит, Саманта здесь могла не убираться. Подхожу ближе маленькими шажками. За несколькими коробками явно что-то двигается. Заставляю резко потянуть на себя один из старых ящиков, который с грохотом падает на пол. Поднимается туча пыли. Еле замечаю, как небольшая тень скользит из угла к окну. Кажется, моя душа в этот момент уходит в пятки. Дышу. Быстро, отрывисто. Слежу за тенью и меня слегка передергивает от облегчения. Ноги подкашиваются. Кошка. Это всего-навсего кошка. Громко выдыхаю. С осуждением смотрю на животное. Маленькое хрупкое тело дрожит. Она сидит спиной практически не шевелясь. Могу рассмотреть ее получше. Странно, но ее очертания какие-то неровные. Стоп. Она лысая? Сфинкс? Подбираюсь к животному, стараясь не спугнуть. Кошка медленно покачивается из стороны в сторону. Запоздалое чувство самосохранения начинает поглощать. Вдруг она бешеная или… Нет. Лучше уйти отсюда. Пошло, блин, все к чертям! Разворачиваюсь. И застываю. Теперь ясно понимаю, что я в дерьме. Чернота, одна чернота. Стены, коробки. Пропитанный пылью воздух. Голые стены. Куда бы я не смотрела, двери нет. Начинаю панически оглядываться. Напряжение, покинувшее тело вновь возвращается. Выход. Мой разум пытается найти единственное, что сможет сейчас меня успокоить. От переизбытка эмоций начинаю задыхаться и кашлять. Горло раздирает страх и неведение. Скрип за спиной немного отрезвляет и я с трудом оборачиваюсь к окну. Лучи уже давно исчезли. Синее небо. На фоне еле заметен силуэт кошки. Зло кошусь на животное. В комнате становится прохладней. Непроизвольно сжимаюсь, так и не оторвав взгляд от животного. Свет слегка попадает на нее, заставив меня присмотреться более детально. Щурюсь. Подступаю чуть ближе. Кожа, это определенно… Нет. Вскрикиваю, начиная отползать назад. Шум со спины привлекает кошку, заставив обернуться. Ее плоская морда словно разорвана на две части. Челюсть отсутствует, но странное ощущение ее нехватки нет, ведь свисают непонятные ошметки. Она вся словно состоит из окровавленных тканей и органов. Неровность ее тела объясняется смешиванием частей организма и шерсти. Ее, что, наизнанку вывернули? Подавляю рвотный рефлекс. Иногда так бывает, что каким бы неприятным зрелищем не было, не можешь оторвать глаз. Ужас начинает поглощать, но ты все смотришь, давишься собственными эмоциями и отвращением. Существо, да, именно так, спрыгивает с окна. Тихо мычу. Нет, не подходи. Не приближайся. У нее есть глаза, но сомневаюсь, что она меня видит. По засохшим белкам передвигается что-то непонятное. Кошка подползает ближе. У нее нет никаких проявлений чувств. Она таращится своими страшными глазами на меня. Ползет. Шорох. Господи. Все еще пытаюсь найти взглядом дверь. Но нет, ее нет. Блять. Кошка кряхтит очень тихо и сдавленно, что пугает меня сильнее. Пытаюсь полностью вдавиться в стенку сзади меня, врасти в нее. Обойти полудохлое животное уже не получиться, нас разделяет пару сантиметров. В нос бьет отвратительный запах тухлого. Еще почему-то чувствуется запах горелого мяса, но не придаю этому значения. Плевать. Сейчас на все насрать. Что мне делать? Что оно хочет от меня? Закрываю глаза, надеясь, что все это пройдет. В ушах гремит шорох. Который все ближе. И ближе. Кряхтение. Чувствую, как беспрестанно трясется все мое тело. Открываю один глаз. Существо почти доползло до моей ноги. Мне кажется, что пространство вокруг непонятно сузилось. Окно стало ближе. Проскакивает безумная идея выпрыгнуть, я даже неосознанно ерзаю. Но одно «но». Третий этаж. Дом с высокими потолками. Пространство прямо на моих глазах пропадает. Мне кажется, я стала настолько тяжелой, что не комната уменьшается, а я расту. Не понимаю, что творится вокруг. Окно так же исчезает. Плавно. Чувствую касание. Нога. Дергаюсь, отчего животное слегка кряхтит и пытается шипеть. Кто-нибудь когда-нибудь слышал, как кошка шипит без челюсти? Нет? Из нее выходит жидкость. Буровато-зеленая негустая масса. Мой мозг окончательно отключился. Я просто вожу тупым взглядом вокруг. Комната. Коробка. Комната. Коробка. Коробка. Босые ноги упираются в противоположную стенку. Бока начинает неприятно сжимать. На меня уже давят со всех сторон. Участки голого тела касаются непонятной жижи. Кошка уже начинает ползать по мне, я чувствую, как от ее омертвевшего тела на меня переползают насекомые. Муравьи. Дергаюсь, пытаясь выбраться, но куда? Куда теперь мне деваться? Вокруг полнейшая темнота, воздуха почти нет. Я чувствую, как из меня высасывают кислород. Лежу на твердой поверхности, как кукла. Не могу пошевелится, со всех сторон стенки. Слабо понимаю, что это все похоже на небольшой гроб. От этого адреналин в крови повышается. Сквозь небольшие щели начинает проходить земля. По видимому, гроб старый. Мычу, плачу. Без сил. — Вы… — не могу договорить. Боль сковывает горло, связки. Начинаю кричать, несмотря на это: — Вы-пустите. — задыхаюсь. — меня. Выпустите… — теперь не хватает воздуха уже из-за моего крика. Я лишь рвано выдыхаю. Кашляю. Где-то в ногах кряхтит животное. Начинаю колотить руками об поверхность сверху. Она слегка подрагивает под моим натиском, но как только слегка поддается, то мне на лицо сыплется песок. Откашливаюсь, переставая наседать на крышку гроба. Пытаюсь отряхнуть землю, но она везде. Попала в глаза, уши, нос. Я чувствую ее под одеждой. Руки начинают чесаться, но никак не могу согнуть их, чтобы дотянуться. Желание дотронуться до собственной кожи возрастает в разы. Ее будто разъедает раствором. Мое сознание так же задыхается. Все происходящее превратилось в какой-то кошмар. Пот течет по рукам, ногам. Я пытаюсь выбраться, но только сильнее задыхаюсь. Ты не одна. Никто не один. — Помогите. — шепот. Голос сел. Сил рыдать нет. Уже не на что нет сил. Все тело ноет, но мне уже не осилить эту боль. Я ее чувствую, но не осознаю. Не понимаю происходящего. Медленно поворачиваю головой, чувствую, как теряю что-то в себе. Ту часть меня, где я была открытой, добродушной и веселой. Улыбалась. Я просто не понимаю сейчас этого… Какого это? Жить вот так? Как я вообще жила до этого? Прошлое. Вот что происходит. Мое счастливое прошлое уходит от меня. Я словно теряю свои ощущения, моменты из старой жизни. Теперь я — опустевший сосуд, который уже наполовину заполнен черной жидкостью с новыми моментами. Новая жизнь в этом городе, так, мам? Это я бы никогда не хотела снова пережить. Потираю глаза. Чувствую необыкновенную усталость. Стенки вокруг исчезли, а мое тело оказывается на полу. Пялюсь в потолок, который все еще размывается. Никакого скрежита нет. Нахожу в себе силы поднять голову. Она протестует, как и шея, выдавая новый приступ боли. Открываю рот, глотая побольше воздуха. Меня наполняет болезненное ощущение всего происходящего. Что это вообще было? Я что, уснула? Ведение? Личный бред? Приподнимаюсь на локти. Из рта вырывается стон. Слишком все было реалистичным, слишком правдивым. Я оказываюсь в комнате с комодом на третьем этаже. Может быть, я упала, когда шла за коробкой, и потеряла сознание? Странно. Все очень странно. Оглядываю себя и невольно кривлюсь: на ногах неровные отметены от когтей, где-то выступает непонятная сыпь, на бедрах темные пятна. Будущие синяки. Тело еще чешется. Не жалея сил тру больные места, царапаю ногтями. Кожа еще больше краснеет. На глазах появляются слезы. С моими нервами точно что-то не так. Возникает желание все разнести, я его выполняю. Бешено бью костяшками об пол. Еще раз. Еще. Сжимаю кулаки. Моральный ущерб выливается в тихую, собственную агрессию. Бью об пол. Не хочу здесь находиться. Прямо сейчас. Мне просто нужно что-нибудь, кто-нибудь. Я здесь. Я не одна. Мне нужен какой-нибудь человек. Мне просто… Кричу. Стенки исчезли, но внутри меня ничего не исчезло. Не удается вырваться из душного плена, так что сильнее бью пол, словно виня его во всем происходящем. Тело кажется таким тяжелым, что не могу удержать равновесия и снова падаю на пол. Упираюсь лицом в поверхность, начиная дышать ею. Слезы текут не переставая и я никак не могу успокоиться. Я одна. И там в гробу, я была одна. Меня никто не услышал, меня никто не слышит и сейчас. Чувствую, как появляется насморк. Шмыгаю. Горячее дыхание опаляет кисть, на которой выступает кровь. Не осознаю боли. Снова пытаюсь встать. Со стороны это может показаться странным. Я поднимаюсь так долго, что проходит больше двух минут. Начинаю снова чесать руки. Кожа сильно красная, но меня это не останавливает. Волосы лезут в глаза, мешая видеть пространство вокруг. Медленно шагаю. Взгляд блуждает по темному полу. Внутри все скручено. Не могут отпустить недавно испытанные ощущения. Наступаю на что-то. Связка ключей. Беру без эмоций. Этот наклон мне дается очень трудно. Спину начинает колоть, часть таза куда-то сильно заносит. Натыкаюсь взглядом на белую коробку. Уже не удивляюсь. Не могу. Так значит, она все-таки здесь? Беру вещь и замечаю странную деталь. Она открыта. Ну что, Морец? Может, ты все это пережила, чтобы увидеть, что же там лежит? Давай. Открывай свой приз. Ну, что там?! Пальцы медленно тянут крышку наверх. Смотрю. Моргаю. Перевариваю. Резко отбрасываю от себя коробку с гневом и страхом глядя на ее содержимое. Сглатываю. Воздуха снова становиться меньше. Терплю боль в ногах с писком выбегая из помещения и несясь в комнату на втором этаже. Не оглядываюсь. Во мне бушует только сильнейший шквал. ***Crawling in my skin, Мурашки по коже… These wounds they will not heal, Эти раны никогда не заживут.
На полу лежит белая коробка. Она перевернута, слегка поцарапана. Вещь, лежавшая в ней оказалась не такой новой. После того, как девушка убежала, предмет остается на том же месте, «смотря» своим передом Хлое вслед. Покореженные темные глазки, мягкая ткань, с почти полным отсутствием шерсти. Та спрятана внутри и торчит наружу клочьями. Слегка порванный, маленький и потрепанный. Лысый игрушечный котенок.***
Подхожу к кровати, опускаясь. В голове каша, полная несобранность. Я будто бы щупаю пальцами пустоту. Ощущение внутренней дыры, пробитой чем-то острым. Окно. Темнота. Кажется, я все еще не в себе. Мысли просто не хотят возвращаться обратно в голову. Сижу. Украдкой осматриваю комнату. Мне все еще кажется, что она сожмется и я вновь окажусь в тесной ловушке. Сижу, не двигаясь. Я боюсь звуков. Боюсь, что сейчас что-то снова подберется и будет грызть и царапать кожу. Чешу кисть. Та, видимо, все еще в крови, но не смотрю на нее. Прострация. Пустая стена. Восстановление. Медленное, по кусочкам. Передергиваюсь. Все тело затекло, просидела я долго. Ищу раздражитель, не поворачивая головы. Все внутри начинает нервно колотится. Телефон. Это всего лишь он. Выпускаю воздух через рот. Не отвечаю, не хочу двигаться. Сообщение. « Привет. Как ты? Лучше готовься к тесту по истории, учитель нас заваливает. Ты же завтра приезжаешь, да? Я уже успела соскучиться. Перезвони. » Люси. Да, наверно, мне следует с кем-то поговорить сейчас. Тянусь к телефону. С сомнением пересматриваю номера. Кусаю ногти. Да кого я обманываю, с кем я могу говорить в таком состоянии? Если только жалобно пищать в трубку. Мои пальцы сами набирают сообщение номеру, который так и остался без имени. Недолго думаю, что печатать. « Нужно поговорить. » Ответ уже не жду. Откладываю телефон, направляясь в ванную. Мне нужно смыть с себя все. Если бы только можно было смыть события.***
Девушка смотрит в окно. Там ничего интересного нет: все те же лысые деревья, холодный ветер и серое бескрайнее небо. Светлые волосы в беспорядке, взгляд непроницаем. Кэрол тайно посматривает на дочь, которая за все утро не проронила ни слова. Она знает Хлою, она знает этот взгляд «в никуда». Что-то не так. Сумки уже убраны, багажник закрывается. Женщина потирает ладони, как бы невзначай покосившись на дочь. — Уже совсем скоро зима. Ноль эмоций. Хлоя даже не смотрит в ответ, отвернув голову в сторону окна. Кэрол не хочет показаться надоедливой, но ей не спокойно, когда она вот так вот молчит. Это задевает ее… гордость? Авторитет? Чувство собственного достоинства? Пожалуй, все вместе. Как бы не была сложно устроена ее дочь, она пошла в мать характером. Этого уже не изменить. И Кэрол знает, что как бы трудно с ней не было, лучше наладить контакт, иначе начнется своя маленькая война. — Нужно торопиться. — откашливается, обращаясь к Хлое. — Наверно, не терпится увидится с друзьями? — улыбается. Девушка переводит тяжелый взгляд на мать, но по прежнему молчит. Выражение ее глаз говорит лучше, чем любые слова. Миссис Франко отворачивается, скрывая свое недовольство. Не только у Хлои могут быть проблемы, а она ведет себя, как испорченный ребенок. Вздох. — Быстрее. У нас еще работа. — поторапливает женщина мужа. Да, город уже заждался их.Город ждет.