Пятьсот оттенков красного

You think you have the best intentions I cannot shake the taste of blood in my mouth[1]

В битве за Каракуру Старк, с удивлением даже для себя самого, потому что его никак нельзя было назвать внимательным существом, заметил одну необычную реатсу, которая горечью пепла оседала на кончике языка, когда он вдыхал воздух или открывал рот, чтобы бросить какой-либо комментарий по поводу небрежного поведения Киораку. Раз за разом голова арранкара поворачивалась в сторону битвы Халлибел, которая была так близко и так безнадёжно далеко, словно кто-то упорно пытался отвлечь мужчину от интереснейшего разговора с капитаном восьмого отряда. Удивительно. Примера тяжело вздохнул, лениво увернувшись от пробного выпада со стороны шинигами. Они оба знали, что Старк несерьёзен, как и бог смерти, и пока кто-нибудь не решит сделать первый шаг в сражении, они не сдвинутся ни на миллиметр, продолжая кружить рядом с врагом. Обычно он предпочитал разбираться с противниками быстро, беспощадно превращая слабаков в дрожащую под напором чужой духовной силы массу, но с Шунсуем такое бы не прокатило, да и слишком он был интересным собеседником, за спиной которого крылось прошлое похлеще, чем у Старка, и глубокие мрачные тени, что безостановочно нашёптывали что-то ужасное, сводящее с ума. Примера видел это в уставших тёмных глазах мужчины, в опущенных уголках губ (даже когда он отпускал очередную странную шуточку в адрес антагониста) и в осунувшемся лице, покрытом недельной щетиной. Где-то на периферии сознания вспыхнула дикая ярость и импульсивная раздражённость. Койот закатил глаза: Лилинетт совсем не умела себя контролировать. Хорошо, что девочке он дал меньшую часть собственной реатсу, а не ровно половину. Страшно было бы даже представить, что сделала бы эта маленькая стерва, если бы была посильнее. Киораку что-то неторопливо вещал, переговариваясь с капитаном тринадцатого отряда, Лилинетт продолжала говорить на повышенных тонах, а глаза Старка то и дело косились в сторону реатсу с привкусом пепла, которая медленно уменьшалась, но не угасала, что не могло не радовать. Пепел — это одиночество? Эспада качнул головой, улыбнувшись краешком рта. Он понимал ту боль, что сейчас ощущал неизвестный шинигами, поэтому часть реатсу под его чутким руководством незаметно превратилась в полупрозрачный образ волка, целью которого было разузнать, у кого были все шансы стать арранкаром с похожей на Старка силой. …Волк принёс шарф цвета амаранта, но не успел отдать владельцу, потому что он умер со счастливой улыбкой на лице, больше не чувствуя себя одиноким, даже несмотря на то, что ничего не знал о том боге смерти, который продолжал рассеивать в воздухе духовные частицы, покрывающие всё тонким слоем словно настоящий пепел. *** — Эй, Укитаке, как думаешь, — протянул Киораку, вытягивая из-под завала кусок розовой ткани, в котором он без труда узнал вещь Матсумото, что было странно: она никогда не расставалась с ним, — что здесь делает шарф Рангику-сан? — Не знаю, — капитан пожал плечами, стараясь просто удержаться на ногах, но сильная бледность выдавала упадок сил, как и немного плывущий взгляд. — Но, думаю, после битвы стоит его вернуть.