Пятьсот оттенков красного

Тайну тайн зачем разгадывать, витиеватых слов да узор плести? Хитромудрому что загадывать? Хитромудрый жив, да без радости

Первое, что поняла Халлибел при встрече с Урахарой Киске — у этого шинигами странная улыбка. Слишком многозначительная, загадочная. Сама Тиа по вполне понятной причине — как куском кости-то улыбнуться?! — этого делать не могла, а потому всячески следила за всеми оттенками усмешек, что дарил учёный Лас Ночесу. Удивительно, что он вообще сюда попал: открыть Гарганту сильным Пустым и арранкарам просто, а вот богам смерти — практически нереально. Хотя новая королева Хуэко Мундо не могла не признать, что изворотливости Урахары мог позавидовать абсолютно каждый, раз он был здесь и беззаботно стоял перед женщиной, махая полосатым веером. Но как бы не хотелось бывшей Трес Эспада верить, что Киске просто всего-навсего способный шинигами, она не могла. Слишком уж пронзительные взгляды он бросал из полукруглой тени панамки, слишком уж странного оттенка была аура якобы радушия вокруг. Она смотрела на мужчину и видела, как некогда белые стены дворца, воздвигнутого Айзеном, окрашиваются в изумительный терракотовый под влиянием чужой реатсу. Но стоило сомкнуть пушистые светлые ресницы, как наваждение исчезло, а Урахара — заговорил. — Ну надо же, — он с негромким стуком сложил веер и положил куда-то в бездонный карман, — сюда не так-то просто попасть. Киске говорил и говорил, молол какую-то отвлекающую чушь, проходящую мимо ушей, а Халлибел продолжала смотреть на то, как его аура буквально въедается в камни. Видимо, занпакто у бывшего капитана был невероятно сильным и своенравным, раз развлекался подобным образом. Тиа не была уверена, что хозяин такого дерзкого меча в курсе, что происходит, раз позволяет такое своеволие, но по лицу бога смерти было абсолютно ничего не прочесть, потому как его глаза были скрыты до сих пор. Но она не волновалась, ведь они были в равных положениях: высокий белый воротник надёжно скрывал нос и всё, что было ниже, а зелёные глаза были столь холодны и безучастны, что никто не мог ничего по ним понять. — И зачем ты здесь? — глухо бросила она, скрестив руки под грудью и закинув ногу на ногу. Урахара поймал королеву не в тронном зале, где остался помпезный белокаменный трон, а на одной из полуразрушенных башен Лас Ночеса, где она сидела и смотрела на бескрайние пески Мира Пустых. Порой арранкар ловила себя на мысли, что слишком уж ей попались странные способности, если учитывать, где она живёт. В этом измерении почти не было воды, да и «минусам» из еды, кроме духовных частиц, ничего и не нужно было. — Я хотел бы сказать, что ищу союзников в будущей войне, — протянул Киске, садясь рядом с женщиной и свешивая ноги в старомодных деревянных гэта вниз. — Я хотел бы сказать, что исследую Хуэко Мундо, потому что у меня есть кое-какие подозрения, — Халлибел повернула голову в его сторону, внимательно слушая; ветер поймал это движение и легонько растрепал светлые волосы. — Но на самом деле всё это было бы ложью. — И в чём же правда? — немногословно поинтересовалась Тиа. Урахара тоже повернул к ней свою голову и снял панамку, чтобы она видела, что в светло-серых глазах нет ни капли весёлости, которую он демонстрировал ранее. Что в расширившихся зрачках плещется что-то настолько глубокое, что по спине арранкара пробежала мимолётная дрожь. Шинигами не ответил, а просто подался вперёд, целуя то место на воротнике, где должны были находится женские губы, если бы они были. И пока Халлибел приходила в себя, Киске искренне улыбнулся и выдал: — Пойдёшь со мной на свидание?