Пятьсот оттенков красного

Your eyes are older than the tallest tree you see because thirty lives can be extraordinarily long.[1]

Ичиго открыл форточку, почти задыхаясь от жары: май в этом году выдался особенно душным и жарким, заставив его несколько дней назад почти к закрытию прийти в парикмахерскую и позволить выстричь себе виски, затылок — и вообще укоротить длину полностью. Конечно, свой привычный немного лохматый «ёжик» был с ним начиная с далёкого детства — и Куросаки всё устраивало, если бы не погода. К сожалению, в поздний час в парикмахерской были одни только стажёры и, что неудивительно, итог получился не очень. Рукия с Ренжи хохотали с него целый вечер, пока они вместе глушили пиво в гостиной. Орихиме, конечно, пыталась их мягко приструнить, но Ичиго не обижался на старых друзей, с радостью выслушивая их новости. Ичика, как оказалось, сразу же сбежала от родителей, чтобы познакомиться с Казуей, так что он даже не смог толком её рассмотреть. Мужчина не винил младшую Абарай (то, что Рукия взяла себе фамилию своего мужа, наверняка заставляло Бьякую болезненно морщиться, но то, что он ничего так и не сказал по этому поводу, говорило лишь об одном: в Лесу Меносов сдохло явно что-то крупное), но хотел бы немного поговорить с ней. По спине он понял, что внешне, то есть по росту — что было странно, ведь вроде как дети шинигами росли медленнее, но жили куда дольше, — она была похожа на Казую, как и по асаучи за спиной, который у его сына тоже был. Конечно, Ичиго ожидал чего-то подобного от мальчика: если отец гибрид почти всех возможных видов, не единожды спасший мир, с огромным резервом реатсу, а у матери довольно специфичные небоевые силы, то сразу было понятно, что отпрыск у них будет тоже необычным. Капли пота скатывались со лба на шею — и по ключицам двигались вниз, к разрезу белой майки, впитываясь во влажную ткань. Открытая форточка не помогала от жары, потому что на улице не было ни единого намёка на ветерок. В такие моменты Ичиго жалел, что не владел водными, а что ещё лучше — ледяным духовным мечом, как Рукия или Тоуширо, которые тоже не любили и не слишком-то переносили такое пекло, но хотя бы могли от него толком защититься. Зангетсу внутри недовольно забарахтел из-за таких претензий, но быстро смолк, когда временный шинигами — хотя какое там, он давненько не ходил на патрули, убивая Пустых только по дороге с работы и на работу — прибавил температуры невидимого солнца внутреннего мира. Но быстро прекратил паясничать и тратить реатсу на такие глупости. Орихиме вместе с Казуей решили прогуляться в кафе-мороженое, а его, как наиболее уставшего после долгих недель беспрерывной работы, оставили дома отдыхать, пообещав на обратно пути захватить самых кислых мандаринов и арбуз. Так что мужчина мысленно предвкушал тихий вечер на улице в кругу семьи с вкусняхами. Ренжи, Рукия и Ичика вернулись в Общество Душ вчера поздно ночью, когда дети перестали выпендриваться друг перед другом своими способностями, а они достаточно наговорились. Рукия пообещала, что постарается почаще приходить в Генсей, но по её грустным уставшим глазам он понял, что это непреднамеренная ложь: после войны с Яхве все измерения восстанавливались медленно, велись долгие исследования новых территорий, полным ходом шёл набор рекрутов, да и состав капитанов сильно поменялся… Вряд ли бывшая Кучики смогла бы навестить своего старого напарника раньше, чем через месяц-другой. Ичиго вяло помахал перед лицом веером, устало рухнув на диванчик перед выключенным телевизором, невольно вспоминая Урахару и его шайку-семейку. «Нужно будет тоже сгонять к ним в магазинчик, по полигону побегать, помахаться с Киске, — подумал и. о. шинигами. — А то совсем мхом порасту». Он перевернулся на другой бок, охлаждая его, и хрустнул позвонками шеи. Ему было уже тридцать лет, он был самодостаточным мужчиной с полноценной семьёй, стабильной работой, верными друзьями, чьи сердца он неизменно хранил рядом со своим все эти долгие годы. И как бы далеки не были их обладатели, если раскроить Ичиго грудину, он был уверен, раскрыть клетку рёбер, то оттуда посыпятся эти самые чужие сердца. Ичиго улыбнулся от такой аналогии и прикрыл глаза: ничего против этого он никогда не имел.