Шли, поклоняясь берёзам, дубам и липам, след оставляя медведям, волкам и лисам, часто во сне улыбаясь любимым лицам. Шли сквозь дремучий лес по камням, сугробам, шли через перевал, по таёжным тропам, если вдвоём сорвались — пропали оба.
— И зачем тебе столько барахла?
Сой Фонг, расплетавшая в это время собственную своеобразную причёску, рефлекторно дёргает руками в попытке выхватить Сузумебачи, но вместо этого чуть ли не вырывает себе клок волос. И подавляет желание подавить гневное сопение: война с квинси принесла неожиданные сюрпризы в виде необычных союзников. Так что позади неё Гриммджоу Джаггерджак, Секста Эспада —
поправочка, бывший, — собственной персоной рассматривает её комнату, плавно переходившую в кабинет из-за горы отчётов, которые ей приходится заполнять самостоятельно, чтобы отнести дотошной Нанао кучу информации.
Арранкар тем временем проходится по помещению, наворачивая небольшой круг, демонстрируя ладно сидящую на нём юкату какого-то красного оттенка и нагло касаясь некоторых вещей, заинтересовавших его сиятельную персону. Стучит пальцами по всем двигающимся лапкам манэ-нэко (
и их позорно много), словно отбивая «пять» — глупое, абсурдное движение. Но внутри неё что-то настойчиво шептало: помечает территорию, оставляет запах, заявляет права. Опять.
Звучит тупо, но Гриммджоу фактически с третьего-четвёртого взгляда положил на неё своё царственное око. И выливалось это иногда в такие ситуации, что гнусно хихикал даже новый Главнокомандующий, этот… пьяница… Киораку!
— Какое тебе дело? — огрызается капитан второго отряда, цепляясь за почти расплетённую косу и заставляя свой голос звучать более сдержанно. Гриммджоу так выразительно хмыкает, что она сбивается с боевого настроя и полузадушенно признаётся: — Мне нравятся кошки.
— И всё? — арранкар отвлекается от ковыряния в её полках окончательно и берётся за кончик другой косы, немо прося дозволения расплести её самостоятельно. Сой Фонг еле заметно кивает:
— И всё.
Пару минут они сосредоточенно молчат: Гриммджоу расплетает пряди, она же — следит за его работой. Какой-то непонятный звук вырывается из груди парня, когда она, освобождённая, встряхивает непомерно длинными и волнистыми иссиня-чёрными волосами, смешно топорщащимися у висков, и перерастает в довольное урчание.
— Тогда это всё куда проще, чем мне казалось. Ведь я тоже своеобразная, но кошка.
Он обращается в форму рессурексиона тихо, без криков и пафосных призывов своих сил. Просто миг, вспышка реатсу, — и вот уже Гриммджоу ласково, как совсем-совсем домашний зверь, обтирает белыми и гладкими костяными боками её ноги и бёдра, длинным хвостом щекочет беззащитно опущенные ладони без намёка на оружие в них.
Сой Фонг, мягко говоря, обескуражена.
— Это подлый приём, — по-детски обиженно тянет она, глядя прямо в человеческие умные глаза Джаггерджака, светящиеся голубым северным сиянием и без темноты.
— Я арранкар, — мурлычет Гриммджоу, подставляя голову под её далеко не нежные и холёные руки; это руки воина, способные пронзать сердца и сворачивать шеи, — а арранкары не играют честно.
