Taking my message from the veins, speaking my lesson from the brain, seeing the beauty through the… Pain! [1]
В магазинчике Урахары тихо, прохладно и слегка пыльно. На прилавке мирно покоилась одна-единственная записка:«Магазин временно закрыт, простите за неудобства. P. S. Если это ты, Ичиго-кун, то полигон открыт».
Ичиго фыркнул: если бы Урахара не был таким предусмотрительным, то не было бы куда спрятаться от аномальной жары. Температуры в этом году были так высоки и агрессивны, что воздух дрожал, а асфальт к середине дня терял твёрдость. И пока Зангетсу в голове с ехидцей причитал о дурных знамениях для вселенной, мол, это рождение его сына в конце апреля как-то повлияло на погоду уже в июне, Куросаки решил прогуляться. Желание было спонтанным и глупым, неподкреплённым вот прям ничем, но он всеми фибрами ощущал потребность проветриться, дать Орихимэ хоть немного воздуха от его навязчивой заботы. И уменьшить давление реатсу в доме, потому что уже сейчас Казуя фонил своей чистой духовной силой направо и налево, будто бы старший офицер какой-то, неумеющий владеть собой. А когда к этому ещё примешивалась и перекорёженная во всех направлениях реатсу Ичиго — хоронись! На полигоне Киске откровенно дрых на спёртом с ближайшего пляжа шезлонге, словно в надежде загореть — зачем ему это? — устроившись под неосязаемым источником света. А рядом с ним сидела женщина потрясающей красоты, лениво обмахивающаяся чужим веером. — Здравствуй, Ичиго, — она улыбнулась, но улыбка эта не вызвала ответной тёплой реакции. Даже наоборот. По позвоночнику будто бы проползла ледяная змея, шепчущая, что существо перед ним не просто опасно, а смертельно опасно. Ичиго кинул быстрый взгляд на всё ещё спящего бывшего капитана двенадцатого отряда, проверяя, не проснулся ли, но тот продолжал безмятежно спать, смешно приоткрыв рот. Только вот ситуация складывалась далеко не смешная. — Не бойся, он не проснётся, пока я здесь, — женщина встала ему навстречу и, ничуть не смущённая временным ступором гостя, протянула ладонь: — Я касалась твоей души через твой занпакто, но напрямую мы ещё не знакомились. Меня зовут Бенихимэ, я духовный меч Киске. Разом ощетинившийся внутри Зангетсу грозно и опасливо зарычал — и Ичиго с удивлением понял, что он всего-то боялся, не зная, чего ожидать от этой «принцессы». Они все неплохо знали о способностях Урахары в сражении на мечах, но о самом занпакто Киске говорил всего раз. И то немногое, что он выдал, заставляло насторожиться.«Нехорошая».
Он попятился. «Лучше пожариться сверху, чем быть рядом с этой особой ещё хоть миг. Сожрёт и не подавится костями». — Убегаешь, Ичиго? — сладко зашептала Бенихимэ, обнимая его со спины, обвивая холёными белыми руками за талию, завораживая голосом, как сирена. — Как хочешь, но прежде я скажу тебе кое-что: ты такой же, как Киске, и значит, что полностью мой. С потрохами. Строй свою семью, защищай друзей и родных, но в итоге кровь позовёт тебя: она всегда тебя звала, с самого детства. Я почувствовала это сразу, как увидела тебя глазами Киске. Ты вернёшься, сколько бы не улепётывал от меня прочь, — рука игриво царапнула его живот длинными алыми ногтями. Ичиго сглотнул: даже не глядя он знал, что глаза у неё пылали двумя красными огнями, словно отблеск закатного солнца в бокале с хорошим вином. Как то, что он галантно наливал Орихимэ на первом их свидании. Кажется, это было мерло. Гладкие тёмные волосы позли по плечам, перебираясь на его шею, словно верёвки-тени, заочно душили его сладковатым ядовитым запахом, но он смог невероятным усилием воли заставить свои ноги двигаться, выкарабкаться из полуобъятий и с одного прыжка перемахнуть большинство ступенек на лестнице. Повиснув так, Ичиго всё-таки посмотрел вниз: с земли ему ласково улыбалась Бенихимэ, прощально махая сразу обеими руками. Он моргнул, прогоняя видение крови, капающей с рук и лица, с розоватых хищно оскаленных зубов в резко очерченном красным провале её рта, и скрылся в люке. Урахара неторопливо потянулся на шезлонге и зевнул, прогоняя сон. Полигон был пуст.