Пятьсот оттенков красного

Look at the golden chalice. Flag broken on the ground. Ringing fire, blazing round. Where are your friends? You see all hope lying broken on the slope. Today all life is gone [1].

Первое, что бросается ему в глаза, когда он входит в главный зал — его размеры. Помещение, мягко говоря, гигантских масштабов и способно уместить, наверное, не менее тысячи человек. Всё в белых тонах — они же квинси, в конце концов — и глаза режет так, что Базз Би (глупая кличка, придуманная им самим для других глупцов, надежда обмануть всех фриковской внешностью и сленгом на грани мата; любому хочется, чтобы его оценивали по заслугам и силе, а не за известную в определённых кругах фамилию) даже слегка сочувствует тем, кто сейчас смотрит на него: ярко-розовые волосы, должно быть, слепят ещё как. Если бы его волосы были более нежного цвета или же стены были не кипельно-белые, то, возможно… Нет места здесь такому, как он, с второй по черноте фамилией среди всех знатных семей квинси; хотя казалось бы, куда чернее. Хашвальт здесь, наоборот, будто бы всегда жила. И сливается с обстановкой так хирургически точно, что Баззарду — тупое имя! — хочется сплюнуть на идеально чистый пол. От форменного безобразия его удерживает всё тот же взгляд Хашвальт из-под пушистых светло-золотистых ресниц; она втайне рассматривает его и невольно контролирует градус норова. Он усилием воли подавляет жажду показать ей горящий палец. Остальные штернриттеры наполняют бездонный зал — чувство, будто бы в огромный чан кидают пару песчинок — неторопливо и иногда с какими-то диалогами. Кто-то приходит в одиночку, кто-то парами или группами, кто-то и на человека похож весьма отдалённо, а кто-то — слишком на человека. Их всех объединяет одно — насторожённость, любопытство и вычурность. Насторожённость он с лёгкостью понимает. И принимает. Сам отреагировал бы также — и реагирует. На эту странно одетую, обутую, накрашенную и разноцветную компанию иначе реагировать нельзя. Воздух почти вибрирует от резонанса самой разномастной реатсу. Обращает ли кто-то внимание на это напряжение? Едва ли, когда каждый месяц, как минимум, сталкиваешься лицом к лицу — если это можно так назвать — с Яхве. А Яхве, он… впечатляет, да. Любопытство он сглатывает вместе с раздражением от того, что каждый — каждый! — пялится на него, облизывает взглядом, как диковинный экспонат, как труднодоступную сладость, которая стоит того, чтобы за неё побороться. И это Базз тоже понимает и принимает: сила и харизма притягивают таких же сильных и харизматичных. А вычурность, видимо, фишка любого квинси. Базз Би до боли сжимает челюсти: Хашвальт тут самое место, но не ему. Тем более, что он — посредственность. Юграм не смотрит на него более, но он каждой клеточкой ощущает её внимание к нему одному. Пока, естественно, не появляется Яхве. Его голос завладевает разумом всех присутствующих — и даже кровь в венах отвечает ему, нашёптывает о том, что Яхве ведёт их по правильному пути. О том, что путь этот может вести в никуда, кровь тактично умалчивает. Базз Би — Баззард Блэк — клянётся сам себе, но не на крови, упаси все боги, кроме Яхве, потому что уж ей-то доверять больше нельзя, что вытащит из этого гадюшника и себя, и Хашвальт. Целыми и невредимыми. И без зависимости от их самопровозглашённого бога. Он уже знает, что эту войну ему не выиграть. Никому не выиграть.