Мои ты топчешь грёзы

Дерек провел языком по зубам, проверяя, все ли нормально, не увеличились ли клыки. Глаза он предусмотрительно закрыл. Стайлз оказался прав: сдерживаться становилось все сложнее. Вчерашней ночью Дерек едва не попался. Все началось как обычно: Пейдж задрала сорочку до груди, развела ноги с острыми коленками в сторону, а руки сложила на груди. Кажется, так раньше укладывали руки покойников. Дерек протиснулся с узкое и сухое лоно, поморщился от болезненных ощущений. Интересно, каково ей? Он взглянул в ее лицо и своим обострившимся без Прозиума зрением увидел, как трагично изогнулись ее темные брови, как затрепетали крылья носа. Да уж, для нее это было долгом, который она исполняла с достоинством. Наверное, она мечтала поскорее забеременеть, чтобы отдохнуть от своих супружеских обязанностей хотя бы год. Дерек стиснул зубы и наконец-то проник в нее до конца. Пейдж медленно и почти бесшумно выдохнула через нос, немного расслабившись. Глаза ее были зажмурены. «Интересно, о чем она думает?» — медленно раскачиваясь вперед и назад, задался вопросом Дерек. О работе? Об имени их будущего ребенка? О Вожде, который всегда был рядом? О чем думал сам Дерек еще совсем недавно, когда брал ее ночь за ночью? Кажется, ни о чем. Он ее будто бы и не видел никогда раньше. А теперь, когда рассмотрел, понял, насколько же она ему чужая. Пейдж вдруг приоткрыла глаза, зыркнула вниз, туда, где соединялись их тела, и вновь зажмурилась. Сквозь нейтральный запах мыла начал пробиваться кисловатый душок пота. Меж ног она сопрела, волоски на лобке стали влажными, ее кожа там теперь пахла непривычно и остро. Дерек вдруг понял, что слишком тянет — в любой другой день он бы уже давно мирно спал в своей кровати. Но сегодня почему-то не получалось. Без «Прозиума» все реакции Дерека были честны. Он не хотел Пейдж — эту почти незнакомку, которая была его женой. Член его начал опадать, по хребту пробежался табун холодных мурашек. «Только этого не хватало», — скрипнув зубами и зажмурившись, подумал Дерек. Он попытался представить кого-то другого на месте Пейдж. Это могла бы быть Кейт: она бы распахивала рот в зверином оскале и царапала его плечи. Было в ней что-то звериное, что-то злое, что невозможно было подавить никаким «Прозиумом». Или эта рыжая девчонка Лидия: интересно, на что бы она пошла, чтобы сохранить свою жизнь? Правдивы ли были слухи о том, что бунтовщики совокуплялись, будто животные, не в силах утолить свою похоть? Спала ли она со Стайлзом? Целовала ли россыпь родинок на его светлой коже, касалась ли губами его длинных ресниц, проводила ли языком по его раскрасневшемуся рту? Дерек вдруг ощутил металлический привкус и это привело его в чувства. Клыки его удлинились и поранили нижнюю губу, а глаза наверняка изменили цвет. Если бы только Пейдж сейчас посмотрела на него… Но она не смотрела, глаза ее все еще были крепко зажмурены. Дерек медленно выдохнул несколько раз, сморгнул наваждение и наконец-то излился в ее нутро. «Что будет, если сегодня она все же забеременеет? Как ты переживешь эту насмешку судьбы?» — перебираясь на свою кровать, с тревогой подумал Дерек. Сон долго к нему не шел: он лежал на своей узкой кровати, смотрел в темный потолок, слушал тихое посапывание Пейдж. Потом поднялся и зашел в ванную. Достал дозу «Прозиума», которую должен был вколоть себе утром, поднес острие иглы к шее. Он понимал, что если не сделает этого сейчас, то не сделает больше никогда. Понимал, что время течет стремительно, будто воды с горной вершины. Он мог выдать себя уже сегодня, Пейдж бы ни за что не стала его покрывать. Она была верной последовательницей Вождя и славной дочерью их Державы. И если все обошлось сегодня, это не значило, что обойдется завтра или через несколько дней, или — тем-более! — когда наступит полнолуние. Дерек мог выбрать мир. Мог остаться хорошим мужем, хорошим братом, хорошим клириком. Мог вернуться на круги своя — ну, сбился с дорожки, подумаешь? Вернулся ведь! Рано или поздно Пейдж бы зачала дитя, Дерек стал бы отцом… Он бы… — К черту, — пробормотал он. Нельзя выбрать мрак после того, как увидел свет. И смерть — после того, как попробовал какова на вкус жизнь. *** Следующей ночью Дерек был предусмотрительнее. Он тоже закрыл глаза, а по зубам то и дело проводил языком — это помогало ему сдерживать себя. А еще он сразу постарался представить на месте Пейдж кого-то другого: не Кейт, то была изначально плохая идея. И не Лидию — сегодня ее пытали с особо изощренной жестокостью и все, что Дерек видел перед глазами, когда вспоминал ее лицо, это слезы, повисшие на кончиках длинных ресниц и распахнутый в беззвучном крике рот. Он перебрал с полудюжину других вариантов, пока в голове не возник какой-то смазанный, но идеально работающий образ: бледная кожа, яркие искусанные губы, россыпь родинок, словно созвездия на небе, которое Дерек видел лишь выбираясь в пустоши. Длинные пальцы, тонкая шея, на которой маками расцветали яркие метки, большие темные глаза… Он кончил, едва сдержав стон. Пейдж под ним даже не шелохнулась, только когда Дерек скатился с нее и перебрался на свою кровать, она поправила сорочку и согнула ноги в коленях. Наверное, думала, что это поможет забеременеть. Той ночью Дерек тоже почти не спал. Но в отличие от предыдущей ночи, когда он маялся сомнениями, сегодня он строил план. Он собирался помочь друзьям Стайлза сбежать, вывести их за пределы города и… «Присоединиться к ним?» — от этой мысли у Дерека голова шла кругом, словно от крепленного вина. Жить в пустошах, стать предателем, самым разыскиваемым преступником? Бегать в волчьем обличье? Делить с мятежниками все тяготы кочевой жизни? Подчиняться мальчишке-подростку, не умеющему контролировать свой грязный рот и глядящему на него глазами новорожденного жеребенка? Дерек подумал, что дороги назад не будет. А потом вдруг осознал — ее уже нет. И спустя минуту погрузился в крепкий сон. Оказалось, что решиться — сложнее всего. *** — Я помогу вам, — произнес Дерек, внимательно глядя на Стайлза. Тот пальцем собирал масло со дна банки, а на слова Дерека отреагировал коротким кивком. — Помогу сбежать, — пояснил он, посчитав, что Стайлз его просто-напросто не понял. — Ага, — засунув указательный палец в рот и с громким причмокиванием облизав его, пробормотал Стайлз. Потом с хлюпающим звуком вытащил влажный палец изо рта, провел по перепачканным губам языком, удовлетворенно потер живот, зыркнул на Дерека из-под густых ресниц и прибавил: — Я понял. Дерек ощутил раздражение и что-то еще, чему он пока не мог дать названия. Чувство было тяжелым, словно земная твердь, и скользким — перекатывалось где-то под ребрами, круша все на своем пути. Разочарование? Обида? Неловкость? Или, может, все разом? Дерек не ожидал пламенных объятий и прыжков до потолка, но и такой реакции тоже предвидеть не мог — будто бы у Дерека и выбора не было, и Стайлз — этот наглый мальчишка! — знал, что о его согласии гораздо раньше, чем сам Дерек. — Ничего не обещаю, конечно, — сухо произнес он, чуя, что раздражение все-таки одержало вверх. Вот и славно! Не хватало еще дуться тут, будто мальчик, не получивший ожидаемой похвалы! — Их вполне возможно убьют до того, как я что-то придумаю, так что ты особо губу не раскатывай. Все, мне пора. — Дерек, — окликнул его Стайлз, когда Дерек уже взялся за дверную ручку. — Я благодарен тебе, правда благодарен. Но, уж прости, не удивлен. — Нет? — вздернув смоляную бровь и поворачиваясь к Стайлзу лицом, хмыкнул Дерек. — То есть ты отчего-то решил, что я у тебя на крючке и уже не могу сорваться? — Ты не у меня на крючке, волчара, — пожал плечами Стайлз. — Скорее у обстоятельств. До полнолуния всего ничего. Тебе ведь стало сложнее сдерживаться, правда? — Возможно, — неопределенно буркнул Дерек, нахмурившись. Прозорливость этого парня иногда пугала его, будто бы он заглядывал ему в самое нутро и видел все, будто под увеличительным стеклом. — И ты решил, что к прошлому не вернешься, — продолжил Стайлз и, поймав очередной то ли настороженный, то ли удивленный — хрен его поймешь! — взгляд Дерека, прибавил: — Если бы решил вернуться, то уже сделал бы это. Тебе нужно было пересилить себя в первые дни, волчара. Теперь-то уже поздно. Оно знаешь, как у животных — раз попробовав крови, вегетарианцем уже не станешь… — Стайлз, — прервал его излияния Дерек. — Я тебя понял. — Славненько, — широко улыбнулся Стайлз. — Садись тогда, в ногах правды нет. Попробуем обдумать, как нам поступить дальше. Дерек осмотрелся кругом — да уж, выбор у него был невелик! Колченогий табурет вряд ли бы выдержал его вес, а умоститься на полу ему казалось ниже собственного достоинства. В итоге он опустился на краешек кровати, пытаясь держаться от Стайлза на приличном расстоянии. Спроси кто, что на него нашло, и Дерек бы не нашелся с ответом. Волк его наоборот всячески тянулся к мальчишке, чуть ли хвостом не вилял и жадно тянул носом, в попытке уловить его запах — нотку растительного масла, которое Стайлз только что хлебал, как воду, пот и что-то еще, исключительно его, стайлзовское. Может, так пахли пустоши? Или вереск, который рос там? А, может, то был запах свободы и южного ветра? Или всего сразу? «Или спермы, что вероятнее всего», — в конце концов, пришел к выводу Дерек. Пока он принюхивался, Стайлз сбросил банку из-под консервов на пол, а сам улегся на живот, расправил перед собою одеяло и принялся водить пальцами по этой поверхности, словно рисовал что-то. Иногда он вскидывал на Дерека взгляд, чтобы увериться, что тот слушает его, но в основном Дерек смотрел на Стайлзову склоненную макушку и на нервные тонкие пальцы, выстукивающие «морзянку» совсем рядом возле бедра Дерека. — Ты где летаешь, волчара? — вздохнув, спросил Стайлз. — Ты же меня совсем не слушаешь. Пялишься, как на кролика. Ты завтракал хоть, а, клирик? Или моими косточками решил полакомиться? — Завтракал, — кивнул Дерек. Стайлз лишь закатил глаза и пробормотал: — Все забываю, что чувство юмора у тебя атрофировано напрочь. Так чего тогда смотришь? — Стайлз повернулся на бок, подперев голову ладонью. Его острый локоть упирался в кровать, то и дело соскальзывая и касаясь ноги Дерека. — Я что, вымазался? Дерек отрицательно покачал головой и хрипло проговорил: — Говори, я слушаю. Стайлз еще секунд десять глядел на него, словно что-то обдумывал, потом вновь перевернулся на живот и принялся объяснять по-новой. *** В тот день произошло сразу две неприятности. Дерек пересекся с дядей Питером, который был приближенным Вождя и еще тем пронырой. Не зря ведь добился таких высот! — Дерек! — кивнул он ему, за миг окинув цепким взглядом. — Питер, — сухо отозвался Дерек. — Как твои дела? Как жена? Не ждете еще пополнения? — Пока нет. — Плохо, — поцокал языком Питер, потом склонился к Дереку поближе, повел носом и доверительно прошептал: — Может, у тебя проблемы какие-то с этим вопросом? Ты обращайся тогда к дядюшке, не стесняйся. — Все в порядке, спасибо, — уронил Дерек, делая один шаг назад. — Как знаешь, — пожал плечами Питер. — Я все-таки советовал бы тебе прикладывать больше усилий, ты ведь в курсе, что государство одобрительно относится к крепким семьям. Дерек никогда не интересовался, почему сам Питер семью так и не завел. Но сейчас проявлять любопытство было совсем неуместно, поэтому он лишь кивнул и попрощался с Питером. Все то время, пока Дерек шел по коридору, дядя прожигал его спину внимательным взглядом — его волчье чутье просто вопило об опасности. Все же эта встреча была не к добру. А второй неприятностью или, скорее, огромной бедой стала казнь Лидии Мартин. Пытался ли Дерек отсрочить ее? Конечно, пытался. Все эти дни он убеждал Кейт, что девчонку еще можно использовать, что из нее удастся выбить какие-то новые сведения о бунтовщиках. Но Кейт поначалу просто утратила интерес и профессиональный азарт, а вскоре и вовсе стала коситься на Дерека с подозрением. Сегодня же и вовсе сухо уронила: — Дерек, ты сам не свой. Дерек уступил. Он убеждал себя, что если его поймают сейчас, то он уже не сможет помочь ни Стайлзу, ни остальным его друзьям, которые еще были живы. Он должен был пожертвовать одной жизнью, чтобы получить шанс спасти другие — разве это был неправильный выбор? Отчего же ему было так тошно, будто это он, Дерек, убивал ее собственными руками, а не система? Дерек не отвел взгляд: он смотрел, как вспыхнули адским пламенем ее рыжие волосы, ее белая кожа, превращаясь в угольную золу. Она кричала, так нечеловечески громко кричала… Потом стало тихо — настолько, что Дерек слышал, как билось сердце Кейт, как кровь бежала по ее жилам. Ему захотелось вцепиться ей в шею, разорвать кожу, мышцы, мясо, чтобы она умирала долго и мучительно. Прозиум мог глушить эмоции, но не мог сделать из плохого человека хорошего. В тот день Дерек закончил дежурство, а после него, будто бы невзначай, зашел на склад и унес оттуда пару наручников. Он засунул их в большой карман плаща, кивнул охранникам на выходе — они, конечно, не стали обыскивать уважаемого клирика. И поехал к Стайлзу. *** — Привет, волчара! — Стайлз был воодушевлен. Он гордился своим планом и считал, что тот обязательно сработает, если только «кое-кто не будет тупить». — Будь другом, достань мне как-нибудь книжку! Любую! Справочник по тригонометрии или анатомический атлас — все сойдет. А то я тут в этих четырех стенах просто кукушкой поеду, знаешь ли. Еще и канализация забита, — он шумно принюхался, и продолжил скороговоркой: — Не советую тебе заходить в ванную, там не цветами пахнет. Но если это опасно — я книжку, если что имею в виду, не ванную! — или ты не хочешь, или еще что — ну, мало ли какие у тебя причины могут быть! — то хрен с ней, с книжкой этой. Я ведь ненадолго здесь — либо сбегу, либо подохну, а третьего не дано. — Думаю, лучше привезти успокоительных, — пробормотал Дерек, потирая переносицу. — И их тоже можно, а то меня иногда так накрывает, что хочется бегать по комнате кругами и распевать неприличные песни. А тут, как видишь, особо не побегаешь, так что… — Стайлз… — тихо позвал его Дерек. Он больше не мог держать это в себе, ему нужно было рассказать о Лидии. — У меня, думаю, какой-то синдром. Гиперактивности или еще какая-то фигня… У нас-то там, за стеной, больничек нет, так что точный диагноз мне никто не ставил, но… — Стайлз, Лидию Мартин казнили. -…есть все основания считать, что я… — Стайлз вдруг осекся, так и не закрыв свой болтливый рот. Потом его губы дернулись — он то ли хотел засмеяться, то ли закричать, то ли осыпать голову Дерека всеми известными проклятиями, но вместо всего этого Стайлз лишь выдохнул глухое «оу» и тихо-тихо, так, что будь Дерек человеком, он бы ни за что не услышал, пробормотал: -…не в порядке. — У меня не было выбора, Стайлз, — произнес Дерек и тут же поморщился. Эти слова были слизкими и от них исходил такой омерзительный душок лицемерия, что Дерека едва не стошнило. — Я мог бы попытаться ее спасти и тогда бы выдал себя. Кейт, моя напарница, она не глупа. Она бы докопалась до правды и меня бы казнили. — Казнили вместо Лидии, — покивал Стайлз, глядя в одну точку, словно обдумывал какую-то очень сложную задачку. — Дело не в моей жизни, — прорычал Дерек, на миг ощутив, что едва держит себя в руках. — Я не себя спасал, а… а… — Меня? — Стайлз вдруг вскинул на него взгляд — и какие же глаза были у этого мальчика! Глаза старика, закованного в юного теле. Глаза человека, которого предали. — Стайлз… Дереку захотелось обнять его. Схватить за тонкие запястья, заключить в стальные тиски своих сильных рук, сжать до хруста в ломких ребрах и до хрипа во все еще простуженных легких. Не отпускать его, пока он не выплачется, не выкричется, не перетерпит, не перегорит. Но, конечно, Дерек этого не сделал. Он не мог вспомнить ни одного раза за всю свою жизнь, когда обнимал бы кого-то. То был какой-то неимоверный уровень близости, все еще неподвластный ему. Стайлз тем временем поднялся на непослушные ноги, едва не упав. Дерек хотел помочь ему, но Стайлз поднял ладонь, произнес: — Нет! Он был всего лишь мальчишкой, человеческим детенышем, но Дерек не смог его ослушаться. Стайлз распахнул двери крошечной ванной — не верилось, что еще минуту назад он шутил о ней. Вода в проржавевших трубах хрипела, сочилась из стыков и собиралась на полу в рыжеватые лужицы. Стайлз ступил в одну из таких луж босой ногой, но даже не заметил этого. Он остановился перед раковиной, уперся в нее ладонями. Низко склонил голову. Сначала было тихо, а потом Дерек уловил перестук капель — «кап-кап», потом тишина и снова «кап-кап». Будто влекомый неведомой силой, Дерек подошел к дверям в ванную. Под футболкой, натянувшейся на ссутуленной спине Стайлза, явственно проступали позвонки и острые выступы лопаток. Плечи его крупно подрагивали, а звук… То были слезы, которые срывались с его длинных ресниц и звонко разбивались о кафель раковины. — Она что-то для тебя значила? — спросил Дерек. Стайлз поднял голову — медленно-медленно, будто с трудом. Над раковиной висело зеркало — от центра во все стороны бежали сосуды-трещины, и в отражении этого разбитого на фрагменты зеркала лицо Стайлза множилось. Но на каждом из этих сотен лиц отражалось страдание, о котором Дерек и представления не имел. — Я любил ее, волчара, — губы — дюжины губ — дрогнули в чем-то, что напоминало улыбку. Но улыбкой это, конечно, не было. — Я думал, что у нее были отношения с другим парнем, — пробормотал Дерек. — Она никогда… — он вдруг осекся, услышав Стайлзов смех. — Никогда не говорила обо мне? — оборачиваясь к Дереку лицом, прошептал Стайлз. — Как же ты можешь быть настолько… Ну, конечно, она обо мне не говорила, волчара! Ты видел, какая она, Лидия Мартин! — голос Стайлза становился все громче и громче, из горла вырывался хрип и что-то напоминающее вой раненого волчонка. — Какой она… была… была… — Стайлз… — позвал его Дерек, пытаясь вырвать из лап подкравшейся истерики. Волк внутри с опаской навострил уши. — Я для нее не существовал! Она и имени моего не знала, хотя я и считался лидером нашей группы. Она была сильной и очень смелой, и… За дверью раздался какой-то звук — вряд ли заметный человеческому уху, он все же был достаточно различим для оборотня. — Стайлз! — предупреждающим шепотом позвал его Дерек. -…стоила дюжины таких, как я. Да лучше бы ты меня… Звук повторился вновь. Дерек повел носом, скрипнул зубами и, шагнув в ванную, прижал Стайлза своим телом к стене, выложенной щербатой плиткой. Тот что-то еще говорил — словно заведенная игрушка — и Дерек накрыл его рот своей ладонью. Дверь за собой он захлопнул, и их поглотила тьма. Только из-под порога пробивалась тонкая полоска света. Стайлз какой-то время еще возился в его руках, даже укусил Дерека за ладонь. Тот сильнее толкнул его в стену и зыркнул на него взглядом льдисто-голубых глаз. И тут Стайлз тоже услышал — скрипнула входная дверь и внутрь кто-то вошел. Стайлз замер в Дерековых руках, затаил дыхание, легко покачал головой, давая понять, что больше его не нужно держать. Дерек медленно убрал ладонь с его рта, удовлетворенно понимая, что в критических ситуациях на мальчишку можно было положиться. Вот и сейчас он выглядел собранным и внимательным. Он боялся, но и это тоже было правильно — главное, что страх этот его не парализовал, а скорее стимулировал. Дерек положил руку на кобуру, повернулся так, чтобы было удобнее стрелять в случае необходимости. Он чуял, что человек был один. Кто-то под Прозиумом — никаких эмоций. Мог ли кто-то проследить за ним еще с работы? Дерек всегда был крайне внимателен, но сегодня, после произошедшего с Лидией, возможно, допустил оплошность. Или это просто стечение обстоятельств, какой-то мальчишка-безопасник, слишком буквально понявший приказ «патрулировать район»? Как бы там ни было, Дерек не собирался умирать. И уж точно не собирался позволить этому незваному гостю убить Стайлза. Не сегодня. Дерек весь был обращен в слух: шум воды в канализации, капли конденсата, падающие с потолка, тихое-тихое дыхание Стайлза и громкий стук его сердца. Легкая поступь за дверью… Человек замер напротив двери, Дерек осторожно достал пистолет. И тут раздался звук передергиваемого затвора. — Ложись! — крикнул Дерек, толкая Стайлза на пол и падая рядом. Хлипкая деревянная дверь резлетелась щепками, зеркало взорвалось осколками. В одну из труб попала пуля, и вода начала хлестать фонтаном. Только эти струи воды, бьющие во все стороны, не позволили Кейт Арджент пристрелить их сразу. Дерек, не целясь, выстрелил в направлении дверного проема, но Кейт там уже не было. Стайлз лежал без сознания, по щеке тянулся глубокий порез, а под затылком стремительно собиралась лужица крови. Кажется, он ударился о раковину, когда падал. — Так и знала, что с тобой что-то не так, — спокойно произнесла Кейт. У нее даже дыхание не сбилось. — Не понимаю, о чем ты говоришь, Кейт, — постарался блефовать Дерек. Шум воды мешал ему точно понять, где она находилась. — Я нашел здесь этого мальчишку во время рейда и собирался отвезти в Тетраграмматон. — Дерек, Дерек… — поцокала она языком. — Ты плохой лжец. Сколько ты уже не принимаешь Прозиум? Неделю? Дольше? — Кейт, давай поговорим. — Давай! Выходи оттуда с поднятыми руками, Дерек! И — клянусь! — мы поговорим. «Лживая сука», — подумал он, касаясь бьющейся у Стайлза на шее жилке. Пульс был сильным, ресницы у мальчишки часто дрожали. Нужно было что-то предпринимать до тех пор, пока он еще был без сознания. Дерек тихо подполз к двери, принюхался. Сильнее всего ощущался запах Стайлзовой крови и вонь из прорвавшей трубы. Дереку пришлось стирать посторонние звуки и запахи слой за слоем, позволить прорезаться клыкам и глазам стать ярко-синими — и вот тогда-то он понял, где она. Кейт была просто напротив него — за стеной. Задерживала дыхание, была начеку. Если бы Дерек вышел, она выпустила бы ему мозги выстрелом в висок. Она была осторожна и очень умела, но никогда в одиночку не сталкивалась с оборотнем. Когда-то в пустошах им довелось поймать парочку оборотней-бунтовщиков, но тогда-то с ними была целая группа безопасников. А теперь они были один на один… Дерек прикрыл глаза и позволил волку взять над ним контроль. Тело его начало меняться, деформироваться. На миг Дерек испугался, — сможет ли он вернуться назад, в человеческий облик, не навредит ли Стайлзу? — но волчья сущность снесла все его сомнения, смяла их, словно ураганный ветер. Мир вокруг стал таким ярким: звуки, запахи, цвета. Дерек повел носом. Стайлз так вкусно пах: не пищей, а чем-то знакомым, близким. Хотелось зализать его раны, вылакать сладкую кровь — он бы так быстрее выздоровел. — Эй, Дерек, — вернул его к реальности голос Кейт. — Ладно, я передумала. Ты хороший напарник, оступился, с кем не бывает… Волоки сюда мальчишку и обо всем забудем. Я серьезно. В качества знака доброй воли она отбросила револьвер: он оказался в поле видимости Дерека, но, конечно, в недосягаемости. «Что же ты думаешь, я не знаю, что у тебя всегда есть запасной пистолет? Твое мнение о моих умственных способностях почти оскорбительно, Кейт», — подумал Дерек. Но то были мысли человека, а волку… Волку было плевать. Он встал на четвереньки, чуя, как вибрирует в горле от сдерживаемого рыка. Потом оттолкнулся носками — все тело его было таким сильным и быстрым. Кейт успела выстрелить: все же она была одним из лучших клириков Тетраграмматона! Одна из пуль попала Дереку в плечо: плоть задымилась, но боль не оглушила, а только разъярила волка. Дерек подумал, что если умрет, то Стайлзу придется расплачиваться не только за свои проступки, но и за его — то была его последняя связная мысль. Потом он напрыгнул на Кейт — и все вокруг стало красным, будто маковые лепестки. *** Сознание возвращалась толчками: будто кто-то выдергивал Стайлза из забытья за волосы. Он глухо застонал, пережидая почти нестерпимый приступ тошноты, а потом все же открыл глаза. Он был полностью мокрым, вода из трубы продолжала хлестать, смешиваясь на полу с мочой, кровью и чем-то еще, о чем Стайлз предпочел не задумываться. Он с кряхтением приподнялся на локте, коснулся затылка, волосы на котором слиплись от крови. Последнее, что он помнил, как Дерек толкнул его на пол, а еще — уже на периферии сознания — череду выстрелов. Стайлз постарался прислушаться, но кроме звука льющейся воды не разобрал ничего. Возле двери, превратившейся от пуль в решето, лежал Дереков пистолет. Сердце Стайлза сжалось, а потом пустилось вскачь. Значило ли это, что он… Стайлз прогнал непрошеные мысли — нельзя было скатываться в истерику. И так хорош! Стайлз с трудом подполз к стене, облокотился об нее. Еще раз покосился на пистолет. А потом протянул руку и обхватил холодную рукоять. Отец учил его стрелять, и Стайлз бы смог спустить курок, если бы пришлось. Он знал, что смог бы. Но был ли в этом смысл? Сколько их было — один человек, несколько, целая группа безопасников? И куда, черт возьми, подевался Дерек? Будто в ответ на его последний вопрос, из комнаты раздался приглушенный рык. Помимо воли у Стайлза волосы на загривке встали дыбом. Он убеждал себя, что не боится смерти, но одно дело быть казненным, — кремированным или застреленным — помереть от голода или хронической болячки, и совсем другое быть съеденным волком, словно герой глупой детской сказки. «Какое съеденным! Сожранным, слопанным, растерзанным, пущенным на десерт!», — панически подумал Стайлз. Годами он учился держать себя под контролем, но теперь, без лекарств и в постоянном стрессе, все сильнее напоминал самому себе того глупого Стайлза, который не умел держать язык за зубами и которого никто не воспринимал всерьез. Стайлз уткнулся одной ладонью в стену, вынуждая себя подняться. Как бы там они ни было, но встречаться с Дереком в его новоприобретенном облике в настолько тесном пространстве Стайлзу не хотелось. Он снял пистолет с предохранителя, глубоко вздохнул и вышел в комнату. Вода залила пол и здесь. У порога лежал чей-то пистолет. С кровати было стянуто покрывало — оно плавало теперь, как плот. Кто-то ухватился за него, потому что на краешке виднелось кровавое пятно в форме пятерни. Стайлз обошел комнатку по большой дуге. Дерек обнаружился за кроватью — или то был уже не Дерек? Он стоял на четвереньках, как зверь. Женщина, лежащая рядом с ним, была мертва. Горло ее оказалось вспорото острыми клыками, края раны были рваными и зияли, будто нутро диковинного моллюска. Стайлз едва подавил новый прилив тошноты. Все вокруг было в крови: колченогий табурет, пол, одежда Дерека, его руки и даже его рот. Он зыркнул на Стайлза, будто не узнавая. Глаза его были ярко-синими, лицо утратило человеческий облик. Он утробно зарычал, показав острые клыки. — Эй, волчара, это же я, — едва слышным шепотом пробормотал Стайлз. Только сейчас он в полной мере осознал, какой утопией был его план. Что он мог поделать с волком, который всю свою жизнь подавлял инстинкты, а потом вдруг позволил им вырваться наружу? Дерек меж тем поднялся на ноги: спина его осталась хищно изогнутой, мышцы под кожей перекатывались волнами. Стайлз поднял пистолет, наставил его Дереку на грудь. — Я сейчас буду стрелять, волчара, — предупредил он, сглатывая горький ком. Неужели все и и закончится вот так: он застрелит Дерека, а потом и сам пустит себе пулю в висок? В одиночку у него не было никаких шансов выжить — только медленно помирать от голода. Дерека его предупреждение не остановило. Он приближался к Стайлзу по-звериному: медленно, но неуклонно. Он словно бы чуял, как испуган Стайлз, и уж точно видел, что руки его тряслись и едва удерживали пистолет. Стайлз подумал, что от него наверняка смердит страхом, и что он нарушил главное правило — не показывать хищнику своего ужаса. Для полнейшего фиаско оставалось только уронить пистолет, развернуться к Дереку спиной и броситься к двери с трагическими воплями — «убивают!» Тогда-то Стайлз бы точно присоединился к женщине, которая смотрела в потолок страшным стеклянным взглядом. — Эй, Дерек, прекрати! Еще даже не полнолуние, а ты уже устроил тут погром! Фу, плохой волк! — Дерек низко зарычал, а с губ Стайлза сорвался нервный смешок. — Ладно-ладно, понял. Никаких шуток про собак! Знаешь, не думаю, что я вкусный. Я же даже не выздоровел до конца, оно тебе надо, жрать мои бациллы? Или кокки — хрен же его знает, чем я там болел! Кокки — это кругленькие бактер… Дерек так резко оказался прямо перед ним, что Стайлз даже не смог закричать. Он только осекся на полуслове, втянул воздух широко открытым ртом, словно рыбина. Палец его нажал на курок — скорее, от испуга, чем намеренно. Но ничего не произошло… А уже через секунду Дерек вырвал у него пистолет своей когтистой лапой и отшвырнул куда-то. Стайлз отступил еще на шаг назад и уперся спиною в стену. Дерек прижался к его телу, обдал его запахом человеческой крови и волчьим духом. — Только не мучай меня, волчара. Убивай, но не мучай, — тихо попросил Стайлз, обмякая. На него резко навалилась усталость — тяжелая, словно земная твердь. Плечи его сгорбились, уголки рта поникли, а сердце, заполошно пробившись еще разок-другой, провалилось, кажется, куда-то в пятки. Дерек снова утробно рыкнул, глаза его — синие-синие, звериные — глядели пристально и оценивающе. Он склонил свою лохматую голову к лицу Стайлза, повел носом. И вдруг широко лизнул царапину на щеке. Стайлз дернулся, приложившись затылком о стену. Дерек предупреждающе заворчал и лизнул вновь. Рукой — или, скорее, лапой? — он неуклюже погладил Стайлза по голове, будто… утешая? «Он ведет себя с тобой, как с волчонком», — понял Стайлз. Он облизал сохнущие губы и ласково проговорил: — Ты молодец, Дерек. Молодец. А теперь возвращайся ко мне. Возвращайся, ладно? Ты мне нужен. Дерек что-то пророкотал — разобрать слова, если то вообще были они, Стайлз не смог. Дерек вжался в него всем телом, язык его мазнул по Стайлзовым губам. Вторая рука протиснулась меж их телами, острые когти подцепили края мокрой Стайлзовой футболки и потянули вверх. Кожа Дерека пыхала жаром, а выпуклость, которой он вжимался в бедро Стайлза, точно была не пистолетом. — Нет! — твердо приказал Стайлз, укладывая руку Дереку на грудь. — Прекрати, волчара! Иначе я тебе потом этот позор всю твою жизнь буду поминать! Возвращайся уже, ну же! Дерек дернул головой, как собака, смахивающая воду. Уткнулся лбом Стайлзу в плечо, тяжело задышал. Мышцы его начали сокращаться, из горла вырвался вой. Тело его менялось, Стайлз ощущал это каждой клеткой своего тела. Смотреть он не стал, уткнувшись взглядом в потолок. Потом Дерек поднял голову — глаза его были обычного цвета, губы все еще измазаны кровью. Он провел по ним языком, глухо пробормотал: — У тебя кровь. — У тебя тоже. — Мне казалось, что я не смогу вернуться назад. — Мне тоже, — тяжело сглотнул Стайлз. — Я убил ее. — Я видел. — Ты теперь боишься меня? — спросил Дерек, отступая на шаг. — Нет, — покачал головой Стайлз. Он думал, что соврет. Но, прислушавшись к себе, понял, что и правда не боялся. По крайней мере, не настолько, чтобы броситься наутек. Какое-то время Дерек смотрел на него так пристально, словно пытался проникнуть ему под кожу. Потом нахмурился, кивнул. Тем вечером они больше не говорили. Дерек был не в духе, Стайлз — истощен настолько, что с трудом держался на ногах. Каждый из них принялся за дело: Дерек перекрыл воду, потом усадил Стайлза на кровать (Стайлз пытался не думать, что с другой стороны этой кровати лежал растерзанный труп) и перевязал ему голову полотенцем. — Выгляжу по-дурацки, — пробормотал Стайлз, потянувшись к этой своеобразной повязке. Но Дерек сердито зыркнул на него, и Стайлз опустил руку. — Попробую как-то вытереть воду, не знаю… Дерек кивнул и дождался, пока Стайлз уйдет в ванную. Если бы в спальне не лежал труп, он вряд ли бы позволил ему ползать в воде после недавней простуды и вероятного сотрясения. Но, видимо, ему не хотелось разбираться с телом на глазах у Стайлза. А Стайлзу, если уж говорить откровенно, не хотелось за этим наблюдать. — Скоро вернусь, — раздался окрик от двери. Стайлз услышал, как Дерек взвалил что-то тяжелое на плечо. «Ну, почему что-то?» — пронеслась в голове запоздалая мысль. Тело женщины, которая хотела их убить. Стоило Дереку выйти из домика, как все барьеры, которые Стайлз выстроил, рухнули, словно смытые паводком. Он сел посреди ванны, чуя, как зреют в груди рыдания — колючие, будто терновник. Они расцарапали ему гортань и глотку, пока не вырвались наружу. Стайлз пытался сдерживаться — черт возьми, он уже давно не плакал! Он не имел на это никакого права! Даже когда исчез отец — и тогда он себе не позволял раскисать! Но теперь тяжесть последних дней — или месяцев? лет? — навалилась на него свинцовой плитой, согнула его плечи, надломила хребет. Он думал о матери, которая угасла на его глазах. Думал об отце, который наверняка был мертв, сколько бы Стайлз себя не тешил иллюзиями. Думал о Лидии, которая не заслужила такой судьбы. Думал о Скотте, о Мелиссе, об остальных людях, которые доверились ему, и которых он так подвел! И думал о Дереке, который спас ему жизнь и которого Стайлз собирался предать. О Дереке, который перевязывал его раны, зализывал царапину на его щеке и в то же время разрывал глотку человека, лакая теплую кровь. *** Дерек странно себя чувствовал: с одной стороны растерянным и сбитым с толку — и из-за превращения, и из-за убийства Кейт, и из-за того, что он едва не набросился на Стайлза. У его звериной сущности мальчишка вызывал какие-то странные чувства. С другой стороны его разум никогда еще не работал так быстро: Дерек осознавал, что теперь времени оставалось еще меньше. Без надзора Кейт ему будет проще, конечно, но ее исчезновение вызовет много вопросов, которые непременно приведут к нему. Нужно было действовать быстро. Если бы только не это чертово полнолуние! Он опасался того, как пройдет его превращение, и как с ним справится Стайлз! Безопасно ли было вообще оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве? «Ты его не убить хотел», — ехидно напомнил ему внутренний голос. Дерек нахмурился, дернул головой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. У Стайлза громко билось сердце, лицо было живым — то освещалось улыбкой, то омрачалось тревожной тенью. А еще от него пахло свободой, бескрайними просторами пустошь, а не химической отдушкой Прозиума. Что же удивляться, что Дерека к нему влекло? Когда-нибудь, когда они выберутся за стены города, это притяжение исчезнет, а пока… Пока Дереку просто стоило держать себя в руках. Кейт он закопал на заднем дворе одного из заброшенных домов. Патрули, если уж и появлялись здесь, никогда не заглядывали дальше крыльца. Запустение, которое царило в этой части города, было их лучшим союзником. Никто и предположить не мог, что уважаемый клирик мог здесь что-то скрывать. С машиной оказалось сложнее — сначала Дерек подумывал сжечь ее, но дым могли заметить издалека, уловить камерами. В итоге Дерек просто отъехал подальше от того места, где Кейт нашла свое последнее пристанище, загнал машину в глухой тупик, кромешная темень в котором стояла даже днем, и оставил машину там. Когда он вернулся к Стайлзу, то уже с порога понял, что что-то не так. Он почувствовал его состояние раньше, чем услышал звуки глухих рыданий. Стайлз обнаружился все в той же ванной: сидел на полу, поджав колени к груди и обхватив их руками. Нос его раскраснелся, глаза опухли. Он зло зыркнул на Дерека из-под склеенных ресниц, бросил: — Я уже прихожу в себя. Не вздумай ничего говорить. — Я и не собирался, — пожал плечами Дерек. — Я вообще-то не реву по любому поводу, ясно тебе, волчара? Это просто… — Я понимаю, — серьезно кивнул Дерек. — Навалилось. — Понимаешь? — фыркнул Стайлз, разражаясь истерическим смехом. — Да что ты можешь понимать! Ты вообще чувствуешь боль, а? Если я тебе въебу, волчара, ты хоть что-то почувствуешь? — и Стайлз, замахнувшись, ударил Дерека наотмашь по щеке. Дерек ухватил его за запястье, дернул к себе. Стайлз больно ударился носом о его подбородок, громко шмыгнул, прошептал: — Прости. Оно и правда навалилось… — Да, — сказал Дерек. — Что? — вскинул на него взгляд Стайлз. — Почувствую, — объяснил Дерек. — Почувствую боль. Я и твою боль чувствую. Мне… жаль, — он поморщился, видимо, не слишком удовлетворенный выбранным словом. — Я бы хотел, чтобы ты ее не испытывал. Хотел бы помочь тебе, но не знаю, как. — Волчара, — выдохнул Стайлз, потирая переносицу. В голове пульсировала боль, вгрызалась острыми клыками в виски. — Спасибо, — в конце концов, прибавил Стайлз. — Правда, спасибо. Ты… в общем, не думаю, что был бы еще жив, если бы не ты… Вообще-то, конечно, это ты и хотел меня убить разок-другой, так что, если посмотреть с такой точки зрения… — Стайлз… — проворчал Дерек. — Молчу-молчу, — примирительно подняв руки, покаялся Стайлз. — На меня находит, бывает. — Я заметил, — ответил Дерек и молча принялся за уборку. Какое-то время Стайлз еще помогал ему, потом на минутку прилег — голова болела невыносимо. А когда проснулся, то обнаружил, что уже наступило утро. Дерека, конечно, не было.