Game Over

Знаете, наверное, это был испуг. Самый лютый испуг за всю мою жизнь. Казалось бы, мне нужно было постоять две минуты с раскрытым, как у рыбы, ртом, удивлённо похлопать глазками, а потом, разрыдавшись от счастья, накинуться на Уду с объятиями. Ничего подобного! Мой не совсем адекватный мозг, пребывавший сутками ранее в мощнейшем алкогольном опьянении — а теперь усердно пытающийся избавиться от отравы, — в момент, когда я вспомнил, что Уда умер и когда следом за этим в памяти всплыли все фильмы про зомби-апокалипсис, сложил два и два! И я сам себя убедил в том, что Уда восстал из мёртвых! Выглядел он, конечно, не как зомби, а как вполне себе обычный не разлагающийся Уда, но всё же я закричал. Закричал так, будто в зад мне вставили металлический циркуль и попытались нарисовать на стенках моей толстой кишки кружок. Мало того, что я так оглушительно заорал, я ещё и бежать бросился в панике! Уда сначала растерялся, потом попытался поймать меня, и уж затем я додумался закрыться в ванной и забаррикадироваться, насколько это возможно. В ход пошли: стиральная машина, тазики, вантуз, синее ведёрко, в которое я вчера вечером красочно блевал, и даже иконка — она была мной аккуратно подложена под стиралку, ибо без иконки та раскачивалась и не выглядела слишком уж надёжной. Я залез в ванну и сел в ней, начиная рвать на своей голове волосёнки и физически чувствовать, как те седеют из-за испытанного мной шока и ужаса. — Может, ты всё-таки выйдешь, ненормальный? — раздался приглушённый голос Уды, а затем до меня донёсся запах табака. Он ещё и курит в моей квартире?! Вот сволочь! — Сам ты ненормальный! — вскрикнул я. — Ты умер — вот и веди себя, как мёртвый! — Я не умер, дебил, — послышалось недовольное фырканье парня. — Выходи… — Ни за что! — …или я дверь выдолблю. — У тебя… у тебя сил не хватит! — неуверенно заявил я. — Хочешь это проверить? Вытаскивай свои кости сюда, пока я тебе не помог! — Что тебе нужно от меня, чёртов зомби?! — почти взвизгнул я, начиная паниковать. — Уходи… Нет, серьёзно, уходи… Я не хочу тебя видеть… — Ты там ширнулся чем-то, что ли? Вылезай, блядь! — Ты, твою мать, умер! — проорал я, чувствуя, как по щекам начинают течь горячие слёзы. Уда, видимо, услышав, как я всхлипываю, вздохнул и продолжил уже сдержаннее: — Ты же прочитал письмо Грея? Значит, должен знать правду. Прекращай ныть и выползай. — Нет! — Ты… — Уходи! — Ну всё! — прошипел парень, а следом раздалось всего два шага и какой-то странный звук. Как если бы Уда взялся за ручку, например. Следом дверь, ведущая в ванную и выступающая единственным реальным препятствием между мной и этим психопатом, была без труда распахнута. — Она открывается не внутрь, — объяснил брюнет, слегка ухмыляясь, глядя в мои округлившиеся от удивления глаза. — Да?.. — Да. — Неловко получилось… — Ты всегда тупишь, когда паникуешь. — Не правда! — Правда. И что ты здесь устроил, скажи на милость? — вздёрнул парень бровь, взирая на весь тот ужас, который должен был помешать Уде пробраться внутрь — хотя он и не торопился, видимо, всё ещё надеясь, что из помещения я выйду всё-таки сам. — Я построил крепость, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Мм, — без интереса протянул брюнет. — Так ты выходишь? — удостоверился он. — Нет! — Заебись, — зло рявкнул Тсуметай, захлопнул дверь и куда-то направился. Я сидел в ванной ещё минут десять, прежде чем смог успокоиться, более-менее осознать происходящее и начать интересоваться тем, чем же занят Уда. Он всё ещё находился в моей квартире — это я понял благодаря отдалённому шуму, доносящемуся из глубин моего дома, — однако выйти из убежища я решился далеко не сразу. Точнее, я делал это очень медленно и осторожно: сначала потихоньку разгрёб завал у выхода из ванной, затем выглянул в коридор с видом истинного шпиона, после — ползком прокрался в зал и понял, что парень находится на кухне и, кажется, уничтожает мои запасы еды! — Эй, это не твоё, не смей трогать! — осмелев, буквально наехал я на брюнета. — Я тебе не «Эй», — угрожающе выговорил Уда, поворачиваясь ко мне, а затем с удивлением застыв. — Ты долбоёб? — В смысле? — Решил собой полы помыть? — Тебе вообще какое дело? Я в своей квартире нахожусь — что хочу, то и делаю! — возмутился я, поднимаясь на ноги и отряхивая свободные серые бриджи от собранной мной пыли. — Действительно, — без интереса фыркнул парень, облокотившись на подоконник и уплетая яичницу. Он сам её приготовил?.. Желудок, цыц, не время! Я смирился с тем, что придётся терпеть его компанию — в смысле терпеть? Да я до жопы рад, что он жив и что он тут, но надо же повыёбываться! — и стал рыться в шкафчиках в поисках заварки для чая. — А ты подрос, — хмыкнул Уда, заставив меня вздрогнуть и замереть. — За полгода-то, — зло усмехнулся я, доставая с верхней полки небольшую картонную коробку. — Ну и чего ты злишься? — Чего я злюсь? Чего я злюсь?! Я? ЗЛЮСЬ?! — и меня понесло. — Мне сказали, что ты мёртв! Я оплакивал тебя, ночами рыдал в подушку и думал о том, что до конца своих дней дрочить буду только на тебя, потому что влюбился, как идиот, а ты… А ты жив! И тебя не было полгода, урод! Я же чуть с ума не сошёл! — едва снова не разревелся я, схватившись за футболку в области живота. Старый шрам заныл, заставляя немного нагнуться вперёд. Уда с минуту с интересом смотрел на меня, отложив тарелку в сторону, прежде чем невозмутимо спросил: — И? — Ты издеваешься? — задохнулся я от возмущения, чувствуя, как кулаки зачесались. — Оу, не советую, — расплылся парень в улыбке, поглядывая на мои ладони. — Ты же знаешь, что я тебя быстро завалю. — Давай проверим! Конечно, я знал. Но я был очень зол. Это «И?» вышибло из меня все остатки самообладания, я даже не помню, как бросился на Уду. Зато в памяти отлично отложился тот момент, когда Тсуметай без труда уклонился от удара, схватил меня за запястье и заломил мне руку, придавив меня грудью к подоконнику. Перед носом издевательски маячила тарелка с яичницей. Я брыкался ещё несколько минут, выкрикивал оскорбления и мат в адрес Уды, потом снова пускался во все тяжкие и начинал хныкать, а потом снова бесился и пытался вырваться. Брюнету этот концерт истеричек, видимо, надоел, поэтому вскоре он отпустил мою руку, дал мне возможность выпрямиться и развернуться, и прижался ко мне вплотную, поцеловав. Такого я не ожидал, хоть и предполагал, что парень мог выкинуть и такое. Я растерянно поднял руки, собираясь упереться ладонями в плечи брюнета и отпихнуть его от себя, но он мгновенно пресёк мою попытку сделать это, не давая уйти. Тогда я завертел головой, и мне удалось разорвать поцелуй, однако Уда останавливаться не собирался и аккуратно, почти нежно прикусил зубами кожу на моей шее, как бы предупреждая, что если я дёрнусь, то сам же сделаю себе больно. — Отпусти, — прошипел я, напрягшись и дрожа в его руках. — Уда! Фигушки мне. Тсуметай только разжал зубы и впился в мою шею губами, оставляя на ней засос, и стал очень часто и тяжело дышать. Я лишь из интереса — вру, конечно — подался бёдрами вперёд и почувствовал, где находится всё напряжение парня. — Уда, хватит, отцепись! — взвыл я, понимая, что теперь-то условия располагают к тому, чтобы брюнет меня нагнул. Вот только мне было немножко, совсем чуть-чуть, самую малость страшно! — Прекрати, я серьёзно! — А то что? — издевательски протянул он, начиная тереться стояком о моё бедро. — А то…, а то я… позову… кого-нибудь… — пробормотал я, понимая, что звать-то мне некого. Соседей у меня нет от слова «совсем», да и с улицы никто не придёт. — Ну? — Что… — Уже можешь начинать. — Что начинать?.. — Звать кого-нибудь. — Зачем? — затупил я. — Вот и я о том же, — фыркнул парень, и я только теперь понял, что руки-то мне уже отпустили. Я вновь предпринял попытку вырваться, но Уда с силой толкнул меня, буквально впечатав задницей в подоконник, а затем его ладони перекочевали от моих бёдер под футболку к животу и бокам. Невольно — или нет — я начал поддаваться, забывая сопротивляться. Забывая! Сопротивляться! Вы понимаете?! Но не это самое ужасное. То Самое было тем, что в какой-то момент Уда опустился на колени, стаскивая с меня бриджи вместе с нижним бельём. — Ты чего… — пролепетал я, краснея то ли от стыда, то ли от смущения. — Посмотреть, блять, хочу, а действительно ли ты парень, — огрызнулся брюнет, обхватив мой ещё не вставший член горячей ладонью и начав водить по стволу. Я вздрогнул и охнул, облизнув вмиг пересохшие губы. Возбуждение накрыло резко, свернулось внизу живота и тянуло, волнами разливаясь по всему телу и заставляя расслабиться. — Погоди… Я не планировал такого, — выдохнул я, закрыв глаза, вздёрнув голову к потолку и вцепившись пальцами в подоконник. — Готов поспорить, ты и такого не планировал, — усмехнулся он как-то особенно странно, и вдруг я почувствовал что-то влажное и горячее на головке, и не сумел сдержать стон, мигом опуская взгляд вниз. Неужели мои фантазии воплощаются в реальность?! Или я сплю? Кто-нибудь, скажите, что я сплю, потому что я не верю, что Уда Тсуметай взял у меня в рот! — Что ты... Уда! — сдавленно прохрипел я, понимая, что ноги подкашиваются и дрожат, не собираясь держать меня в вертикальном положении слишком долго. Парень только поднял на меня взгляд, вбирая глубже и щекоча языком уздечку. Глаза у него стали мутно-зелёными, на дне плескалось желание и что-то ещё — я не мог разобрать, я завис, не в силах перестать смотреть на него. Все посторонние мысли отшибло напрочь. Спустя минуту я уже не слишком хорошо соображал: стонал в голос, жмурился от удовольствия, пытался взять брюнета за волосы, чтобы сменить темп, но Уда резко отбрасывал мою ладонь от себя и начинал рычать, создавая вибрацию горлом. О да, я всё-таки почувствовал, каково это! И едва не кончил только от этого, но Тсуметай, будто предугадав, что я уже на грани, отстранился и облизнулся, выпрямляясь передо мной, а я протестующее замычал. — Не всё тебе кайф ловить, — ухмыльнулся он, касаясь своим кончиком носа моего и смотря прямо в глаза, из-за чего я поплыл окончательно. Зараза, умеет возбуждать, когда больше всего этого не хочется! — Я это… не… Не в состоянии, — пробормотал я невнятно, еле сдерживаясь, чтобы не поцеловать этот придурка, который бросил меня на полгода! — Просто расслабься, — его ухмылка стала шире, а затем он достал из кармана… Я чуть не подпрыгнул. Но взвизгнул. — УДА, НЕТ! — Уда, да. — Нет! Я не готов! Убери резинку! Отцепись! Я не хочу Ту Штуку в свой зад! — завопил я, снова сопротивляясь. Брюнет особо церемониться не стал: он не давал мне обойти его и отойти от окна, облизнул один свой палец и легко проскользнул ладонью под мои штаны, а потом я понял, что что-то мокрое и холодное пытается в меня проникнуть. — Уда, я согласен на минет! Хочешь, чтобы я тебе отсосал?! Давай только без жопоебли! — взмолился я, морщась, но не чувствуя боли, лишь какое-то странное ощущение. — Или ты не дёргаешься, или я тебя связываю. У меня есть опыт в бондаже, — предупредил парень, осторожно проталкивая палец глубже и давя бедром на мой ноющий член, оставшийся без внимания. — Пошёл ты! — выплюнул я, чертыхнувшись, а затем сдавленно выдохнув и замерев из-за внезапно вспыхнувшего безумно приятного ощущения, стекающего к паху. — Это… что за фокусы… — Простата — это тебе не фокус, — снова усмехнулся Тсуметай, двигая пальцем внутри ещё активнее и давя на какую-то точку, из-за чего я вцепился в плечи парня и приподнялся на цыпочках, стиснув зубы. Это ощущение сводило меня с ума. Хотелось ещё и ещё, я даже начал прижиматься к Уде и слегка расставил ноги, чтобы изменить угол входа, и невольно заскулил от того, насколько мучительным было то удовольствие, которое я получал. Мало! Слишком мало! — Я тебя… ненавижу… я это уже… говорил? — выдавил я, повиснув на шее парня и поняв, что внутри меня уже не один палец, а, как минимум, два. — Да, было дело, — улыбнулся он, придерживая меня второй рукой, чтобы я не растянулся на полу. — Не затыкайся, — проворчал я, прижавшись ухом к щеке брюнета. — Твой голос — это какое-то преступление… — А мои пальцы, значит, нет? Я хотел ударить его за эти насмешки, но помимо этого хотел его поторопить, как-то попросить, чтобы он сделал ещё что-нибудь, потому что я чувствовал, что если не кончу, то начну убивать людей! А, погоди-ка, я же уже убивал их… Тогда Уду убить попытаюсь! Или на себя руки наложу! В прямом смысле: дрочка полгода спасала меня от одиночества, спасёт и сейчас, если этот невыносимый парень не сделает хоть что-нибудь. Наверное, мои молитвы всё же были услышаны, потому что Уда грубо развернул меня обратно, заставив лечь на подоконник, задрал мою футболку кверху, оголяя спину, и продолжил двигаться. — Ты знаешь, сколько в тебе сейчас пальцев? — поинтересовался он с явной усмешкой. — Два? — Четыре. А что это означает? — Что крутой парень, Уда… Тсуметай, отсосавший мне пять минут назад… трахает меня пальцами? — ехидно предположил я, за что тут же получил укус в плечо и взвыл от боли, прогнувшись в спине и насадившись на пальцы брюнета. Эта смесь боли и удовольствия накрыла так, что я безвольно распластался на подоконнике, сорвано дыша и кусая губы. В одежде было безумно жарко. Парень зализал образовавшиеся ранки на коже кончиком языка, а затем приставил к входу кое-что побольше пальцев. Я мгновенно напрягся, сжавшись так, что в меня, наверное, даже нож не войдёт. Да и судя по тому, как сильно брюнет был возбуждён, он толкался в меня камнем, а не членом. — Будет очень больно, если ты не расслабишься, — хрипло выдохнул Уда прямо мне на ухо и начал тереться об меня. По тому, как сильно дрожали его руки, я понял, что он еле сдерживается, и, если сорвётся — быть мне с порванной жопой. Я вдохнул глубже и потянулся правой ладонью к собственному члену, краснея от одной мысли о том, что собираюсь сделать. — Да ебись провались, — пробормотал вдруг парень, кажется, заметив недвусмысленные движения моей руки, и уткнулся лбом мне между лопаток, толкнувшись членом внутрь. — Охренеть… — Эй, это… неприятно… — Терпи. И расслабься, — прошипел брюнет, делая второй, медленный и очень осторожный толчок. Я сглотнул, поморщившись, и действительно постарался терпеть. Но после третьего толчка напрягся так, что, когда Уда толкнулся ещё раз — внизу вспыхнул пожар. — Уда, погоди! Мне больно, — пожаловался я, попытавшись посмотреть на Тсуметая. — А я предупреждал — расслабься. — Слышишь, прекрати, мне больно! — Очень? — Нет… пока что… — Тогда терпи, потому что мне тоже не слишком доставляет удовольствие то, как ты сжимаешься. — Да? Я думал, это приятно… — Когда чуть слабее — да, а так… Уф! Стой, вот так хорошо. Мм, твою мать… Парень почти лёг на меня, стискивая пальцы на моих боках, горячо дыша через рот и медленно входя глубже. Я на минуту даже забыл о том, что такое боль, слушая лишь окончательно сбившееся дыхание брюнета и ощущая исходящий от него жар. Войдя до конца, Уда выпрямился и стащил с меня футболку, проведя пальцами вдоль позвоночника и заставляя прогнуться. Я успел даже расстроиться, ведь те невероятные вспышки удовольствия, из-за которых в ушах шумело, а перед глазами всё плыло, больше не появлялись. Я попытался принять более удобную позу, упершись локтями в подоконник, однако стоять на носочках у меня уже не было сил, поэтому Тсуметай вскоре снова навалился на меня, обхватив одной рукой поперёк груди, а другой — потянувшись к моему члену. Я чуть не подскочил, когда его ладонь накрыла мою: перед глазами плясали пятна, а задница горела, но, когда Уда сделал несколько толчков и, видимо, нашёл нужный угол, я застонал в голос. — Тэру, встань, — сам еле ворочая языком, произнёс Уда, поднимая мой корпус за собой и заставляя меня стоять на трясущихся ногах. Толчки становились всё сильнее, боль практически исчезла, остался лишь дискомфорт и ощущение заполненности, но и без приятного не обошлось: стоило мне прижаться спиной к груди парня в попытках устоять на своих двоих, как я снова вцепился пальцами в подоконник, гортанно застонав и дёрнувшись. — Сделай… что-нибудь, — попросил я, багровея до ушей, — я так свихнусь… — Я сам скоро свихнусь, — выдохнул парень. — Ты бы знал, как это ахуенно… — Поме… няемся… потом? — хрипло засмеялся я. — А вот этого ты точно не дождёшься, — оскалился Тсуметай, резко выходя из меня и разворачивая к себе лицом. Брюнет подхватил мои бёдра и закинул их себе на талию, кладя меня на подоконник и снова пристраиваясь. Я даже возмутиться не успел: подавился воздухом, почувствовав, как Уда одним резким толчком входит прямо до основания, и увидев, как он при этом жмурится, раскрыв рот в беззвучном стоне. Парень быстро набрал темп, буквально вколачиваясь в меня и вышибая из моих лёгких воздух. Я обвил руками шею Уды и сжал пальцами коротко отстриженные волосы на затылке, притянув брюнета ближе и впившись в его губы, незамедлительно получив ответ. Тсуметай просунул между нами ладонь и обхватил мой болезненно ноющий член в плотное кольцо из пальцев, делая резкие грубые движения и давя большим пальцем на головку, иногда массируя её. Ещё секунда — и меня затрясло, дыхание резко сорвалось, и я успел прикусить нижнюю губу, чтобы только не застонать, и запрокинуть голову, а всё напряжение, копившееся внизу и делающее меня таким отзывчивым, выплеснулось в ладонь Уды, смотрящего на меня особенно плотоядным взглядом. Затем парень уткнулся носом чуть выше моих ключиц и протяжно и хрипло выдохнул, явно сдерживаясь и не давая мне послушать его крышесносный голос, а следом я почувствовал, как его член пульсирует внутри меня. Ну и где же ты, собака, был эти полгода? Уж не знаю, сколько времени прошло, но отлепился Уда от меня не сразу, а как только отлепился — я с грациозностью тряпки свалился на пол, а Тсуметай даже не потрудился меня поймать, лишь ширинку застегнул и мотнул головой, приходя в себя. — Педик, — беззлобно обозвал его я, распластавшись на полу звездой и чувствуя, что из меня что-то вытекает. Так себе ощущение, если честно! — Пидор тот, кого ебут. Знаешь такое выражение? — усмехнулся парень, смотря на меня, как и всегда, сверху вниз. — Я-то пидор, а вот ты — педик, — выкрутился я. Или не выкрутился. Пиздюли мне предписывались знатные — это и дураку, то есть мне, понятно. Но, кажется, брюнет чувствовал себя слишком хорошо, чтобы бить меня. — Без обид, окей? — вздохнул он, отведя взгляд. — Я про игру. Я немного подумал, прежде чем ответить. — Отнеси меня в ванную, тогда окей. — Серьёзно? — недоверчиво вздёрнул он левую бровь. — Только отнести тебя в ванную — и я прощён? — Ты мне отсосал, — развёл я руками как бы между прочим. — Тебе всё равно никто не поверит, — хмыкнул парень, опускаясь на колени и действительно беря меня на руки. Вот это да! Ещё и в ванную несёт, а не на улицу! Ништяк! Парень опустил меня прямо на коврик в ванне, встал напротив и стал стягивать с себя чёрную рубашку, на которую я пускал слюни, пока скрывался от Уды в ванной и параллельно паниковал. — Ты чего?.. — С тобой. — Обойдёшься! — Я твоего мнения не спрашивал. — Это Я твоего мнения не спрашивал! Ты совсем обнаглел?! — воскликнул я возмущённо, пока парень стягивал с себя джинсы. — Да, совсем, — не стал отрицать он. — Но тебе же нравится. — Мне! Мне да, нравится, — сокрушённо вздыхая, пробубнил я, а затем задумался. — Стоп, погоди, а зачем тебе в ванну? Ты же наверняка успел помыться? — Ага. — Тогда зачем ты сейчас сюда лезешь? — Второй раунд. — Что? ЧТО? Какой второй раунд, ты с ума сошёл! Уда, моя задница для таких марафонов не предназначена, отвали! Отвали, кому!.. Ты!.. Ох, блин…