Алый Свет. Ч.2.

      Перевалочная база «Чёрной Короны» находилась уже в более свежей местности, нежели пустыня. А именно — на границе зелёных лесов предместий Зверополиса, что росли в плохо проходимых скалистых холмах и безжизненной пустыни. Сама база была надёжно скрыта под землёй, а въезд в неё, замаскирован от любопытных глаз прямо в скале. Чтоб найти въезд, Джек ориентировался на интенсивность ответного сигнала из въездной шахты в его часы, поэтому не торопил машину, которая уже на ладан дышала. Когда сигнал усилился у высокого камня, вросшего в землю плотно к скале, кролик остановил транспорт и вылез наружу:       — Курт, давай за руль. Надо будет загнать машину в шахту. Справишься?       — Так точно, Босс. — Хрипло ответил олень, даже не посмотрев на него, и перебрался вперёд.       Джек закрыл дверь машины и подошёл к слегка замшелой неровной скале:       — «Чёрная Корона», открыть подземное убежище «Браво»!       — Сканирование голосовой сигнатуры. Сканирование сердечного ритма. Сканирование костной структуры. Доступ разрешён. Добро пожаловать, мистер Севейдж!       С глухим шуршанием «приставной» камень ушёл вниз и исчез, обнажив громадные стальные ворота с защитой от снарядов. Как только могучие гермоворота открылись, кролик жестом поманил Курта в проезд. Олень подчинился и поехал за шефом.       «Подземные перевалочные убежища — это, своего рода, хорошо укреплённые бункеры, где пострадавшие или отбившиеся бойцы „Чёрной Короны“ могут отдохнуть, подлечиться и дождаться помощи. Но благодаря большому запасу прочности, запасам провизии и воды, такой бункер способен защищать пострадавших очень длительное время, перейдя в режим автономной работы на три месяца».       Стоило машине заехать внутрь, вход вернулся в своё первоначальное состояние, надёжно скрыв своих гостей под тоннами камней и стали. Оказавшись под защитой, команда немного расслабилась. Хотя назвать этот полуживой отряд командой — дело глупое и бесперспективное… Джек и дальше по шахте пошёл пешком, намереваясь добраться до переговорного пункта и упасть там спать на пару лет. Лебовски едва стоял на лапах, испытывая ноющую боль во всех костях. Ему хотелось того же, что и Джеку, но прежде он хотел поесть. Курт не думал вообще ни о чём. Сейчас он находился в состоянии, близком к сомнамбулизму - будто зомбированный мог выполнять все приказы… В голове было пусто, будто всё содержимое черепной коробки слили в унитаз. Только боль и пустота налипли на стенках черепа, как напоминание о прошлом.       Припарковав машину, он едва успел разложить широкое сиденье горизонтально, как тут же отключился, словно выдернутый из розетки торшер. Саймон лишь секунду задержал на нём взгляд, затем махнул лапой и пошёл за Джеком. Когда он пришёл в комнату отдыха, Босс уже растянул один гамак и храпел, как полярный медведь во время спячки, на которого это место было рассчитано.       Комната отдыха представляла собой комнату стандартной формы, с общим столом, стульями и местами для сна. Она рассчитана на зверей, размерами не превышающих медведей гризли, в количестве до десяти особей, поэтому и места соответственные максимуму. Здесь находились холодильники, которые не могли похвастать разнообразием еды, но этого и не требовалось. Основной задачей этого места являлось — обеспечение выживания, а не досуга. Главным рационом были сухие пайки повышенной питательности и чистая вода, которая подавалась в резервуары прямиком из подземных источников. Кондиционеры и вентиляция работали в штатном режиме, по сему не было нужды волноваться о нехватке кислорода, а всякого рода хим.автоматика обеспечивала полную надёжность, в плане того, что твою воду или воздух не отравят или не заразят извне.       Посмотрев на кролика мутным взглядом, Саймон вынул из холодильника один сух.паёк и, вскрыв его, залез на один из стульев. Стол был относительно чист, поэтому он решил не заморачиваться с уборкой и стал есть.       — Полковник, — вдруг, подал голос Джек. — Вы помните подробности охоты за Рэдом?       От неожиданности, росомаха сделал необдуманный вдох, из-за чего крошка пищи попала в дыхательные пути, и тот залился крепким кашлем.       — Я полагал, у вас есть необходимые видеозаписи с наших шлемов, Дир… Джек. — Ответил он, откашлявшись.       — Да, есть. Я следил за вашими действиями, чтоб, в случае чего, можно было подать вам прикрытие. Но в вашей мед.книжке было сказано, что у вас вновь случилась вспышка гнева. В итоге, вы потеряли память на этой почве, как раз когда случился обрыв связи с центром. Вы можете вспомнить, что именно произошло в те минуты?       Полковник нахмурил лоб. Он и правда иногда впадал в состояние ужасной злобы, как и все росомахи и медоеды, во время сильных стрессов и раздражений. И для него это было нормой естества. Но провалы в памяти в такие моменты случались чрезвычайно редко. В этот же раз, такое произошло на самом моменте обнаружения Рэда. Дальнейшее Лебовски не помнил почти совсем, лишь отрывками.       — Нет, Джек. Я совсем не помню, из-за чего это произошло. Мой приступ ярости настиг меня, на сей раз без причины и основы. Но, вполне может быть, это была защитная реакция подсознания на смертельную угрозу в виде таившегося в темноте вампира. Злость полезнее отчаяния, как я всегда говорю.       — А из сражения с Ромуилом вы что-то можете вспомнить?       — Не скажу, что могу вспомнить многое… С чего начать-то?       — Да с начала начните.       — Хорошо. Дату вы и без меня помните. После выезда по сигналу с ошейника Рэда, наш отряд из командиров «Чёрной Короны» остановился у развалин заброшенного завода. В отряде были: я (росомаха, 45 лет, полуавтоматический карабин, одноразовый противотанковый гранатомёт «ЖУК» и тяжёлая полиэтиленовая броня), мой заместитель — подполковник Натаниэль Волкас (полярный волк, 45 лет, автомат с подствольным гранатомётом, средняя броня типа «СКАТ-S» для командиров штурмовых групп и мобильная ловушка для поимки вампира), Кукольник (медведь гризли, 40 лет, одноручный миниган и тяжёлый композитный щит), Снеговик (полярный медведь, 36 лет, ручной автоматический гранатомёт и тяжёлая броня подрывника типа «БАРЬЕР» для сапёров), Бромей (лев, 40 лет, тяжёлый арбалет «Ловчий» и лёгкая броня), Бром (тигр, 30 лет, тяжёлый арбалет «Ловчий» и лёгкая броня), Луфьен (тигр, 32 года, тяжёлый арбалет «Ловчий» и лёгкая броня). Выйдя из машины, я пошёл впереди, рассредоточив ведомых позади клином. Кажется, это был относительно небольшой завод; здания цехов проржавели и сгнили без должного ухода, дороги и пути завалены всяким хламом, а рельсы заставлены умирающими вагонами. Тишина бы изъела меня, если бы не группа.       Кукольник начал перебираться между вагонами. Безопаснее, конечно, было обойти их, но тогда пришлось бы уйти с заданного направления на довольно большое расстояние. А это грозило провалом. Выждав несколько секунд, Бромей двинулся за ним. Я сосредоточенно смотрел им в спины. Мой мозг работал, словно компьютер, непрерывно анализируя доносящиеся со всех сторон шорохи, запахи, колебания воздуха. Мне нельзя было ошибиться при определении запахов и звуков, нельзя было пропустить появления Рэда — а в том, что он в конце концов появится, у меня не было ни малейших сомнений.       Упавшая на пол гайка стала для нас подобием колокольного звона. Кукольник остановился и опасливо обернулся на меня.       — Ничего страшного, — сказал я, — это не он. Идём дальше.       Дождавшись, когда к Натану подойдет Бромей, я присоединился к ним и вынул из кармана один из генераторов белого шума. Я бросил его вперед, и мы вошли в зону его действия. Остальные командиры по одному подтягивались к нам, как я их учил. В итоге, Рэд перестал нас слышать и громко заявил своё недовольство по этому поводу - внезапно пронзительный вибрирующий вой разорвал тишину, до этого прерываемую только нашим тяжелым дыханием. Я замер с карабином в лапах. Командиры задрали головы — вой доносился сверху. Судя по всему, он бодрствовал и, более того, был очень голоден. Ладно. Пусть даже так, наш отряд целиком из хищников — нам не пристало бояться на собственной охоте. Прежде чем бросить следующий генератор, я довольно ощутимо пихнул прикладом в бок Снеговика, и он от неожиданности даже подскочил на месте.       — Этот твой, — заявил я. — Смотри внимательно, куда бросаешь. Как начнет работать, даже не вздумай коснуться — объект засечёт нас в два счёта. Он нас не слышит, пока источник звукового генератора статичен. Иди вперёд, потом Луфьен, дистанция четыре шага.       — Это он был? — Сипло поинтересовался Бромей, поглядывая на потолок.       — Он самый.       Бросив генератор, я хлопнул Натана по плечу и тот беспрекословно побрел вперед.       Неожиданно одно из узких окон прямо над нами с оглушительным звоном разлетелось вдребезги. В пустом оконном проеме, ощерившемся острыми осколками стекла, появился зверь в пятнистом камуфляже, но без головного убора. Походил на военного. На мгновение у меня мелькнула безумная надежда, которая тут же погасла. Зверь перевесился через край окна, обдирая бока о торчащие из рамы осколки, и полетел вниз с десятиметровой высоты.       — Чёрт! — Рявкнул Снеговик.       Военный падал прямо на него, и он, ухватившись за металлические поручни, одним движением взлетел на решетчатый помост.       — Нет! — Заорал я. — Стой, не двигайся!..       В ту же секунду помост под лапами белого медведя, изъеденный ржавчиной, со скрипом просел. Полярник кувырком полетел на пол, приземлившись в шаге от рухнувшего с потолка незнакомца в камуфляже. Перед носом у него, из тени, медленно начала появляться морда Рэда. Снеговик застыл, увидев его маслянисто-блестящие, чёрные глаза и обнажающиеся острые клыки, медленно вылезшие прямо у него перед носом. Он даже не успел навести на него свой гранатомёт, как Ромуил одним ударом пробил шейное сочленение его бронекостюма и обратным рывком вырвал ему трахею. Никогда не забуду его взгляд… Он всегда гордился своим белоснежным мехом, когда у других полярников он был слегка с желтизной. Ему завидовали. Не только меху, конечно, но и его собственным качествам. А тут; кровь под огромным давлением сильного сердца тут же фонтанами хлынула во все стороны, окрашивая его белую шерсть, броню и грязный пол цеха в мокрый красный цвет. Его глаза быстро закатились, и он упал навзничь от большой кровопотери и падения АД. Мы тут же открыли шквальный огонь, но быстро смекнули, что Рэд исчез, пока Снеговик умирал, и прекратили стрелять. Бромей бросил в ту тень фальшфейер — там была ни то нора, ни то дыра в стене… Так мы потеряли одного… От тела иногда можно было ещё услышать хлюпающие попытки его легочных мышц пустить в лёгкие воздух.       — Стоп! — Снова резко скомандовал я. — Стоять!       Натан послушно замер. Выкрашенная облупившейся желтой краской труба за его спиной была ощутимо выгнута посередине в сторону входа — Рэд что-то успел тут наворотить, пока мы не явились. Приспособить местность под какие-то свои нужды. Я среагировал на очередной шорох и рывком поднял голову; в проем разбитого окна мелькнула вылетевшая наружу тень — Рэд с крыши просунул голову в пустую раму и любовался произведенными разрушениями. Увидев, что я на него смотрю, он торжествующе что-то пророкотал и исчез. Я услышал торопливые ухающие взмахи крыльями, и вновь воцарилась тишина.       — Он играет с нами, — пояснил Натан ровным голосом. — Пугает. Уверен в собственных силах.       Я окинул оценивающим взглядом два рукава, на которые раздваивался наш проход, покрутил в пальцах генератор, потом постарался полностью очистить сознание и бросить прикрытие по наитию, не размышляя. Генератор полетел в правый коридор. Отлично. — Бром, давай. Бромей, приготовиться.       Следом за львом двинулся тигр. На ходу он выдернул из кучи железного лома метровый стальной прут и пару раз рассек им воздух перед собой, словно боккэном. Ну что ж, все лучше, чем ничего. Хотя по сравнению с автоматом — все равно что ничего. Но, в случае чего, от однозарядного арбалета толку будет ещё меньше.       Выход из корпуса маячил метрах в сорока перед нами — точно такие же огромные железные ворота с небольшой дверью в них, что и на входе, высились над внушительным нагромождением длинных железных труб. Насколько я помнил из инструктажа, они тоже заперты наглухо, открыта только дверь. Преодолеть эти сорок метров, казалось бы, легко. Однако я понимал, что кровосос непременно усложнит нам эту задачу до предела. Наверное, в этот самый момент я и ощутил первые признаки нарастающего гнева… Но не обратил внимания.       Я не успел еще потратить и трех генераторов, как Рэд снова явил нам свой лик. В первую очередь я почувствовал нарастающую вибрацию воздуха и окриком остановил шедшего впереди Луфьена. Следом за вибрацией, запищал детектор ошейника, фиксируя близость Рэда. А затем мне по голове словно сковородкой дали, и он немедленно возник из очередной тени, угрожающе расставив свои когтистые лапокрылья в стороны. Он сильно изменился… Это был уже не тот Ромуил, которого я тренировал, а в самом деле — настоящий матерый кровосос, совсем не тот салага. На голову выше меня, торс — как полтора моих, когти будто ножи. В глубоких глазных впадинах плещется холодное безумие. Жуть. Удостоверившись, что мы обратили на него внимание, он яростно закричал и перешел в режим «стелс», введя нас в исступление своим воплем. Концентрация внимания сразу рассеялась, разница чувствовалась огромная - слишком плохо он владел навыком. Я напряженно вслушивался в наступившую тишину, непроизвольно приняв оборонительную позу с оружием наперевес. Стрелять в таком состоянии было нельзя — легко попасть по своим. Но приближающихся шагов не было, лишь где-то в стороне едва слышно скребнула по полу случайно задетая железяка, затем ещё и ещё, все дальше и дальше. Ему ничего не стоило напасть на нас и тяжело ранить всех одного за другим, но он отступил. Или ему было скучно тут, на заводе, и он жаждал увлекательной охоты… Или же нас спасли генераторы белого шума, от которого у вампира нарушается восприятие. Я не знаю.       Чувствуя, как ускоренно бухает в груди сердце, я бросил следующий генератор. Продолжив движение под покровом белого шума, и нырнув под арку возле стены, мы наткнулись на баррикаду из железных ящиков и станков, с корнем вывороченных из пола. Здесь мы обнаружили нечто совсем жуткое. Трупы. На этот раз фальшфейер бросил я и… Команда пришла в оцепенение: весь соседний цех был завален самыми разными трупами. Разорваны, высосаны, размозжены, забиты до смерти, прибиты стальными трубами к стенам… Но… Был там один. Неестественно выпрямившись, он сидел посреди баррикады, неловко подогнув под себя одну лапу. Меня еще удивило, отчего он сидит прямо и не падает. На нём не было никаких ран, и все же под ним натекла небольшая лужа полузасохшей жидкости. Вначале я решил, что он перед смертью описался, однако жидкость была слишком темной и густой. Мне понадобилось несколько долгих секунд, прежде чем я понял: зверь насажен на какую-то торчащую из кучи металлическую конструкцию, как на кол, причем прямо через штаны. Вот срань! Определенно, не только террористы любят развлекаться подобным образом.       Зверь на штыре с трудом приподнял почерневшие веки, и я понял, что он все еще жив. Это был лис… Совсем молодой.       Вот срань! Дубль два.       Он заскрипел, заперхал, глядя прямо на меня. Его тело начали сотрясать бесплодные рвотные позывы. Не веря собственным глазам, через приоткрытый рот умирающего, за его редкими зубами я увидел конец штыря — почерневший, окровавленный, страшный. Острый прут пронзил тело парня насквозь, пробив горло и язык. Ну, конечно! Зачем без толку убивать жертву, если твой желудок полон кровью уже под завязку и ты не в силах потребить ещё? Наступит трупное окоченение, питательные жидкости в теле застынут, не поможет даже механический насос. Гораздо рациональнее насадить жертву живьем на кол, и пусть медленно подыхает в корчах сутки или двое. А потом её, чуть живую, можно будет спокойно выпить. И с кола она никуда не денется, не соскользнёт, не убежит с развороченными внутренностями. Ах, тварь Рэд… Чем ты стал?.. Я уже не ощущал к нему ничего, кроме холодной ярости.       Лис на колу захрипел, изо рта и из носа у него непрерывно сочились струйки крови. Наверняка он — один из пушечного мяса фанатиков. Это они так новичков отбирают… Посылают своих вербовщиков одних в населённые пункты, искать недовольных и скучающих. Обещают им море веселья, денег, убийств и крови. Иногда наркотиков, и те ведутся на это. Бросают уютные Полисы и пригороды, чтоб вкусить «настоящей», по их мнению, жизни… А в итоге, что? Они лишь расходный материал. И вот, похоже, Рэд нашёл их перевалочный лагерь и устроил себе фуршет. Но в любом случае такую смерть никому не пожелаешь, будь он даже распоследний подонок. Если ты подонок — изволь: пуля в лоб или лезвием штык-ножа от уха до уха. Быстро, элегантно, почти безболезненно. Мучить кого-то можно только в двух случаях: если от него что-то позарез нужно, либо если хочешь его спасти, утаскивая на себе его полуживое тело с разорванным боком и перемолотыми костями. И не знаешь, при этом, дотащишь ли, но упрямо тащишь! Потому, что нельзя бросать своих. Потому что сейчас, кроме тебя, у него никого нет. А если дотащишь, ты станешь для него ВСЕМ.       Нет, парнишке на колу уже нельзя было помочь. Не жилец он был, да и мы с командирами, откровенно говоря, были под большим вопросом. И не попер бы я на себе фанатика ни при каких обстоятельствах, чего уж там. Поэтому я шагнул к нему и сделал то единственное, что мог сделать для него в сложившихся обстоятельствах: коротким движением лапы воткнул в его рыжий висок штык-нож по самую рукоять, прекратив агонию.       Сделал я это зря. И понял это уже в момент удара. Похоже, баррикада строилась именно в расчете на такой случай: она едва держалась и от этого небольшого сотрясения вдруг просела, начала стремительно расползаться. Мы с Натаном едва успели отпрыгнуть — тяжеленные станки обрушились на то место, где мы только что стояли, похоронив под собой тело незадачливого лиса. Я при этом едва не угодил в эту мясорубку, но в последний момент успел всем корпусом уйти в сторону. И, когда стих грохот падения, я услышал откуда-то из-за мусорных завалов довольное покашливание Рэда. Мы, несомненно, славно развлекли его.       Ах ты, тварь!       Рассыпавшаяся баррикада перекрыла нам дорогу наглухо. Вскарабкаться на образовавшийся завал нечего было и пытаться — он тоже мог рассыпаться с самыми непредсказуемыми последствиями. Надо было возвращаться к развилке и исследовать другой проход. Но у меня возникло нехорошее предчувствие, что и там нас ожидает эффектный сюрприз. Рэд не зря потратил столько времени и сил на то, чтобы оборудовать себе полигон для игры. У него наверняка всё было рассчитано и продумано. Что нас ожидает в других, проделанных им, проходах? Замаскированное под полом минное поле? Невидимые запутанные проволоки посреди дороги? Сваленные в проходе битые бутылки, растяжки из наступательных гранат? Мы будем гибнуть там по одному, а выживших эти пути приведут куда? Правильно! Туда, куда нужно Рэду. И вряд ли это место — выход.       Чтоб не тратить больше ни сил, ни жизней, я отдал команду развернуть ловушку прямо подле этого нагромождения. Бромей и Бром быстро приступили к делу, а мы прикрывали их. Пока Бром устанавливал основной блок под грудой рухнувшего металлолома, Бромей растягивал атакующие блоки.       «Электронно-акустическая ловушка для поимки вампира — „Модель 18“. Представляет собой небольшую совокупность приборов, состоящих из источника питания, блока мощных конденсаторов и атакующих блоков, соединённых с основным - кабелями. Принцип работы довольно прост: при подаче сигнала с детекторов на основной блок, он подает энергию на атакующие. Атакующие блоки, в свою очередь, бьют мощной электродугой по цели. А возникший при работе звук выводит из строя его органы слуха.       Плюсы: высокая эффективность и сильный шоковый эффект.       Минусы: источник питания одноразовый, кабели и атакующие блоки - то же».       Основной блок был установлен под грудой из нескольких металлических конструкций, чтоб при нештатной ситуации, источник питания ловушки был под защитой. Когда установка была готова к работе, сами мы забились по углам коридора, прикрывшись тяжёлыми станками, и запенили уши специальной защитной пеной. Застыла она за секунды, и мы «оглохли». Слышали друг друга лишь благодаря оставшимся внутри мини-наушникам. Когда команда была готова, я достал приманку из разгрузочного жилета и, вскрыв пакет, бросил в центр.       Синтетический адреналин… Исходя из наших исследований, это один из немногих гормонов, чей запах буквально сводит с ума вампиров. Его ещё называют гормоном страха, или гормоном кролика. Стоило полупрозрачной желтоватой жидкости вытечь из пакета, подхваченный сквозняком концентрированный запах страха унёсся прочь в поисках подходящего носа. И этим носом был, конечно же, нос вампира… Не прошло и пяти минут, как издали раздался оглушительный рёв монстра. Это уже не было похоже на его обычные ультразвуковые крики. Это был натуральный рёв голодного хищника, которого позвали к столу. Отступать было некуда. Кругом высились кучи металлического лома, которые мы никак не могли форсировать достаточно быстро, а единственный свободный проход за нашими спинами отрезало разъяренное кровожадное чудовище, которое стремительно приближалось. Мы были готовы… Идя на это задание, мы отчётливо понимали, на что подписываемся. Мы знали, что нас ждёт, мы знали, что нам делать. Но мы не знали главного — нашим врагом был вовсе не тупой кровожадный зверь. Совсем нет. Нашим врагом было само Зло.       Когда Рэд появился на запах чистого адреналина, ловушка захлопнулась мгновенно и чётко. Атакующие блоки слабо запищали, накапливая заряд, и спустя три секунды, дали синхронный удар мощным разрядом электрического тока. По нашим ушам пришёлся бы не слабый удар, если бы не пена… Отчаянный крик боли Рэда и ужасный шум разрядов катушек атакующих блоков несли серьёзную опасность для ушей. Несмотря на максимальную мощность ловушки, объект ещё был не только в сознании, но и не собирался падать. Тогда, мы открыли по нему беглый огонь не целясь — вспышки электрической дуги слепили сильнее световой гранаты. Бром и Бромей вскинули арбалеты и наугад пробили болтами противника. Я уже чуял смрад горящей плоти и шерсти, но вампир не сдавался. Не падал. И вот, спустя пять минут беспрерывной работы, ловушка начала издыхать. Интенсивность разрядов медленно падала, свет вспышек тускнел… А я заметил, что Рэд ещё стоит. Из последних сил, закрыв глаза, практически весь обгорев, тлея, будто бумага, но он стоит. Когда ловушка ударила его в последний раз, он медленно покачнулся и рухнул, осыпая пол обуглившимися частями шкуры. С него эта чёрная пыль буквально как песок посыпалась. Мы вылезли из своих укрытий. Бром и Бромей оттянули тросы с болтов и привязали их концы к своим станкам, за которыми прятались, чтоб Рэд не вырвался. Но, когда Натан подошёл слишком близко, я увидел что-то странное. Что-то стало происходить с Ромуилом: его тело затряслось в мелких конвульсиях, затем они стали наращивать интенсивность, и он забился в припадке, как эпилептик.       — Назад! — Крикнул я всем. — Все назад!       Не опуская оружия и не поворачиваясь спиной к объекту, мы медленно двинулись в сторону развилки позади. Но тут наша же наживка сработала против нас. Получая удар за ударом, Рэд вконец раздавил пакет с адреналином, и тот растёкся в лужицу. И теперь, эта лужица была прямо у его носа. С очередным приступом, он упал мордой в лужу адреналина. Стоило ему вдохнуть этот запах, раздался скрежет его когтей о бетонный пол. Он стал слизывать с пола эту грязную жижу, одновременно изменяясь. Если раньше его шерсть была серой, то теперь она стала тёмной. Вместе с тем, потемнели и крылья. Он сам стал увеличиваться в размерах и исцелять раны… Лишь за минуту он полностью пришёл в порядок, а за следующие две — изменился. Когда он открыл глаза, бездонной черноты в них уже не было. Перед обрывом воспоминаний, я помню лишь яркие алые огни в той тьме. Дальше — воспоминания как отрезало.       Джек уже на ходу засыпал. Он сладко зевнул и из последних сил произнёс:       — Мой помощник сообщил, что удаётся восстановить запись со шлемов, когда пропала возможность транслировать всё на базу. Так что, скоро мы обо всём узнаем… Полковник… А что касается этого изменения… Поздравляю. Вы помогли ему перейти в новую фазу заражения.       И он уснул, оставив Лебовски наедине с сухим пайком.

***

      Мой первый рабочий день выдался… Своеобразным. Первый блин — комом, чего уж там. Заказчиков Стью пришлось обслуживать самому, а я лишь сидел в машине и не высовывался, чтоб не предстать перед ними в рваном пулями и окровавленном джинсовом комбинезоне, на котором и места уже живого не было. С меня самого кровь сошла вместе с той, другой шерстью… Во время развоза заказов, я не мог не заметить озабоченность этого кролика, хотя он и старался это скрыть. Отдав заказ миссис Кэтмулл, мы поехали к Гидеону Грею, но я притормозил машину на обочине пустой дороги, у небольшой речушки.       — Стью, всё хорошо?.. — Осторожно поинтересовался я.       Старый рыжий кролик молча открыл дверь и, выйдя из грузовика, встал на другом краю дороги. Убедившись, что вокруг никого, я тоже вышел и подошёл к нему.       — Плохой из меня отец, Рэд. — Его голос дрожал, а кулаки были сжаты. — Посмотри что происходит. Пока ты не появился, всё было нормально… А с твоим появлением в нашей жизни, всё полетело к чертям. Ты не подумай, я не виню тебя. Просто, до твоего появления, я считал что моя семья в безопасности, а на деле: моего ребёнка годами травил шарлатан, которого я считал другом семьи, за нами следил какой-то сумасшедший, прямо у нас под носом расположилась база наёмников… Старею я, наверное. Совсем чутьё растерял. Жил в своих иллюзиях, думал, что всё хорошо. Глупый, старый кролик…       Я положил ему лапы на плечи и слегка их помассировал:       — Никто не может контролировать всё, босс. Всё будет хорошо.       — «Босс», хех… Слово-то какое… Нет, Рэд, — тихо ответил он. — С ними ты разобрался. А должен был — я. Это моя семья, моя ответственность, и их беды — это моя забота. Не твоя. Ты совсем не обязан…       — Обязан! — Перебил я его и повернул к себе. — Ещё как обязан! То, что ты сделал, для меня — это всё! Вы дали мне приют, работу, вы поверили мне и решили помочь, подвергаясь серьёзной опасности. Вы, даже, поделились со мной кровью собственных детей, при том, что в ваших глазах я должен выглядеть каннибалом! Выродком! Два последних года я жил, переживая ужасные пытки и насильственные эксперименты над собой. После всего этого, мне было трудно вам доверять, но ваша чуткость ко мне дала мне надежду, что я ещё не до конца потерян, что у меня есть шанс быть нормальным. Для меня никто и никогда такого не делал, поэтому я обязан вам всем. Поэтому я сделаю всё, что в моих силах, чтоб помочь вам. Как угодно и чем угодно!       Стью вдруг втянул голову в плечи и опустил уши, смотря на меня. Похоже, я напугал его этой тихой тирадой.       — Рэд… — Выдавил он из себя. — Твои глаза!.. Скоро же закат!       — А!.. Точно. Не волнуйся на этот счёт… Теперь я вполне могу контролировать себя даже ночью. Мой мозг адаптировался к токсинам, и с ума я больше сходить не буду.       — Уверен? А то, у тебя глаза как два тлеющих уголька.       — Да… Думаю, встреча с тем подставным Нейтом имела кое-какие свои положительные моменты.       На это он сунул лапу в карман и протянул мне тёмные очки от солнца с абсолютно чёрными, круглыми, стёклами.       — Вот. Одень их.       Я попытался усилием воли подавить свечение глаз, но, судя по не изменившемуся взгляду Стью, у меня ничего не вышло. Похоже, правду говорят: «Глаза — зеркало души». В моём случае — это буквально. Пришлось принять нежданный презент.       — Мне идёт?       Он с каменной мордой показал мне большой палец, затем оглядел мой печальный внешний вид и мотнул головой в сторону речушки за спиной:       — Давай я тебя в машине подожду? Полчасика тебе хватит?       Я кивнул в ответ, ухмыльнувшись:       — Да, босс. С головой!       Отпустив его, я принялся снимать с себя рваный, окровавленный комбинезон. Таки умудрился добить едва живую лямку и порвать её. На вторую надежды не было — она почила с миром ещё в том проклятом депо. Речка была невелика, скорее, просто большой ручей; вода ужасно холодная, но чудесно пахнет. Я опустил в неё лапу и, набрав в ладони источник жизни, выпил её. Потрясающе! Что бы ни говорили, вода везде разная. И не в составе дело. Что-то есть в ней такое, что делает её особенной в разных местах по-своему. Может, у этой стихии есть душа? Да, не может быть, чтоб у источника жизни не было души.       Напившись вдоволь, я принялся за стирку. Отполоскав в воде рваную униформу, я взял немного донной глины и стал ею оттирать кровь с ткани. Выходило сносно… Справился примерно за пятнадцать минут. Ни запаха крови, ни сильно выделяющихся следов не осталось. Вся короста смылась. Даже жалко было осквернять этот чудесный водоём таким непотребством. Осталось выжать как следует. Ну, это уже дело бесхитростное… Сложить гладко, штанину к штанине, и, согнув пополам, как следует свернуть в спираль. Вода сошла, практически вся, но я едва не перестарался — чуть не разорвал джинсу, выживая её. Похоже, закат кое-как на меня всё-таки влияет. Когда я оделся, выяснилось, что джинсовый фермерский комбинезон совершенно не способен держаться без лямок. Мой начальничек стоял у машины и пил, судя по цвету жидкости и по этикетке на бутылке, морковный сок. Увидев меня в рваной одежке, придерживающим штаны за карманы, Стью еле сдержался, чтоб не засмеяться. Сок едва не пошёл у него носом.       — Так и знал, что когда-нибудь пригодятся. — Заявил он, улыбаясь, и, откашлявшись, полез на пассажирскую сторону. — Вот. Лови.       Метким броском он швырнул мне моток чёрных ниток с вонзённой в него иглой. Я поймал вещицу хлопком обеих лап.       — В самый раз! Спасибо.       Стью на этот раз уже не смог совладать со смехом, и его питьё таки выплеснулось наружу тугим фонтаном из ноздрей. Я же заржал от обеих факторов: от того, как выглядел он (весь заляпанный соком) и я сам (с голой задницей посреди дороги).       Пришил я лямки за пару минут, в сторонке, а то как вижу этого ушастого, не получается сосредоточиться. Всё на «ха-ха» пробивает. А ещё наследник Тамплиеров! Но… Что ни говори, Стью Хоппс хороший кролик. Хотя я, конечно, очень сомневаюсь, что бывают плохие… И всё же.       Я закончил мелкий ремонт униформы и заметил, что кровь не полностью сошла. Высохнет одёжка — пятно красноватое останется. Это уже даже к гадалке не ходи. Смотря на это пятно, в голове вдруг снова стали проноситься образы, взгляды, глаза и крики тех, кого я убил и пожрал. Эти… Голоса… Грх!.. Чёрт, перестаньте! Хватит, прекратите кричать! Я словно снова оказался в той тьме, но на этот раз это не возбуждало меня. Меня это пугало до смерти! Мои жертвы бегали от меня, носились туда-сюда, будто тараканы в банке, ибо понимали, что движение — единственный способ отвоевать у старухи с косой ещё несколько драгоценных секунд и остаться среди живых. Они, наконец, научились ценить не только свои жизни… Но и чужие. Но слишком поздно.       — «Вы сами виноваты в своей смерти!..» — Подумал я внутри себя. — «Мне не нужно ваше прощение!»       — Эй! Эй! Рэд, очнись!       Голос Стью был далеким, будто он кричал откуда-то с другого берега большого озера. Но я среагировал на его зов и открыл глаза.       — Что… Это… Было? — Просипел я едва слышно и вытер ладонями морду. Мех на щеках был весь в слезах. Чёрт!       — Я не знаю, — взволнованно ответил кролик. — Ты вдруг замер: глаза в пол, морда ящиком, не реагировал. Только слёзы в три ручья… Ты в порядке?       Я активно закивал:       — Да-да. Прости, я… Со мной всё нормально. Не обращай внимания.       — Поехали, Рэд. Один заказ остался. Надо поторопиться, пока Гидеон не закрыл свою пекарню. Только очки надень.       Я подошёл к нему и, положив лапу ему на плечо, отдал нить обратно.       — Спасибо тебе, Стью. — Сказал я тихо, смотря на него сверху. — Правда, огромное спасибо.       — Да брось… Это просто нитки. Не…       — Я не об этом. Я про «вообще».       Он понимающе кивнул и легонько хлопнул ладонью меня в грудь. Я выпустил из лап плечи кролика, и он, помешкав, потопал к своему грузовику. А я остался:       — Стью!.. — Окликнул я его тихо. — Как думаешь, у меня есть шанс на нормальную жизнь? Я смогу, когда-нибудь, стать как ты? Я смогу когда-нибудь… Хоть когда-нибудь… Не быть… Таким?       Как же мне тяжело дались эти слова — в горле будто сухопутная черепаха застряла. Слёзы резали глаза, и я словно в тесном гробу оказался… Окружающая действительность вдруг надавила на меня со всех сторон.       Он замер, едва приоткрыв дверь машины:       — Честно? — Вздохнул он. — Я не знаю. Очень многое, в этом, зависит от тебя. Ты сам решаешь, быть ли тебе чудовищем, Рэд. У тебя есть сила, раньше она контролировала тебя. Подавляла. Теперь же, похоже, ты встал у руля. Лично я считаю, что это огромный шаг к твоей нормальной жизни. И эта сила не делает тебя монстром… Совсем нет. Она у тебя просто есть, и она лишь даёт тебе возможность решать: быть или не быть. Выбор — вот что делает нас свободными. Мы можем выбирать. И, когда я говорю «мы», я имею в виду и тебя тоже. Поехали уже. Работа ждёт.       Ехали к пекарне молча. Я сидел на пассажирском сидении, одетый в большеразмерную джинсовую куртку, что нашлась в бездонном бардачке Стью — нужно было прикрыть непотребный вид рванья.       Боже, чего только не было в этом бардачке… Папки с накладными, ручки, карандаши, полупустая бутылка морковного сока (которая уже, небось, забродила в бормотуху), небольшой мешочек с гаечными ключами и отвертками, джинсовая куртка, вусмерть мятая пачка чая, иголка с ниткой. Плойка. Какого чёрта тут делает плойка?!       Мы ехали довольно быстро… Дорога была ровная, воздух наполнился вечерней свежестью и прохладой. Солнце медленно катилось к закату, и я немного нервничал из-за этого, но ощущений как раньше не было. Было так необычно… Не было тревоги, волнения, страха. Будто мне кто-то колыбельную поёт. Сердце успокаивалось.       «Малые Норки». Вечно зелёный посёлок, где, преимущественно, живут кролики. Красивое место, тихое и радостное. Здесь царят счастье, покой и звуки детских голосов. Что ещё нужно для хорошей жизни? Я опустил стекло со своей стороны и, высунув голову наружу, уложил её на ладонь. Сидеть крылатому зверю в грузовике не очень удобно… Крыльевые кости упираются во всё. А так, стало немного удобнее. Только пришлось придерживать очки, чтоб ветром встречным не сдуло. Кроличьи дома-холма проносились мимо, едва давая увидеть золотисто-красное солнце, что на мгновение могло выскакивать между ними. Самих кроликов у домов было не счесть… Малые и большие, молодёжь, детвора и старики. Все были приветливы и махали нам со Стью в дорогу, и, конечно же, я отвечал им вежливостью.       Спустя четверть часа, прохладный воздух вечера, отдающий запахом луговых цветов и культурных ягод, стал дополняться ещё и просто головокружительным ароматом свежей выпечки: хлеба, булочек и пирогов. Этот запах, будто катализатор, запустил во мне цепную реакцию. Я стал жадно втягивать носом воздух... Оооо! Чудесный запах ванили и белкового крема! Какой волшебник печёт такие торты?! Невероятно! Виктория, чёрная смородина, голубика! Ягодные пироги! Чёрт! Откуда этот запах?! Я готов был язык свой проглотить от вдруг разыгравшегося аппетита. С открытой настежь пастью и вывалившимся языком, я ронял слюни на дорогу. От перевозбуждения я даже высунулся из окна наружу, но Стью успел меня втащить обратно.       — Куда собрался?       — Ты чуешь это? Божественный запах!       — А! Слюнки потекли? — Усмехнулся он. — Это печи пекарни Гидеона остывают. На ночь их оставляют открытыми нараспашку, и запах выпечки разлетается на несколько кварталов. С этим, ему никакой рекламы не нужно.       Не может быть! Мы уже так близко? Это Грей готовит эти Чудеса Света?! Я готов был хоть сейчас выпорхнуть из машины и самолично прилететь к этому лису и посмотреть на него. Он явно необычный зверь…       Когда мы подъехали, нас уже встречали. Крупный, примерно с меня ростом, молодой упитанный лис в светлом фартуке поверх джинсовых штанов и рубахи, уже махал нам, лишь завидев. Стью вежливо просигналил пару раз клаксоном в ответ. Узнать в этом лисе Гидеона Грея было довольно непросто: взгляд ясный и миролюбивый, жестикуляция и улыбка совсем не хулиганские. Узнал я его лишь по странной причёске, которая напоминает усы на голове.       — Мистер Хоппс! — Выкрикнул он и указал на свободное место. — Сюда.       Дворик перед пекарней напоминал стоянку обгоревших печей. Похоже, Гидеон закупил новую партию кулинарных печей, а старые вынес, и теперь они ждут спец.службу утиля.       Шеф зарулил на указанное место, и мы вышли из машины. Пока Стью с Гидеоном здоровались и решали формальности, я принялся выгружать коробки с будущей начинкой для пирогов. Странно, мне казалось, они должны быть тяжелее… Немного встряхнув одну коробку, я убедился, что все свободное пространство внутри занято. Ну и слава Богу. Схватив ящики поудобнее, я развернулся назад и встретился взглядом с Гидеоном. Лис смотрел на меня так, будто пытался узнать во мне кого-то… Так, словно видел меня раньше. Мой ответный взгляд был как можно более дружелюбен и приветлив.       — Добрый вечер. — Поздоровался я с лисом. — Куда отнести коробки?       — Добрый вечер… Эм…       — Тим. Меня зовут Тим.       — Гидеон. — Представился он. — Отнесите всё в пекарню, пожалуйста.       Я потопал в указанном направлении. Глупо было спрашивать - аромат вокруг стоял невероятный, так и хотелось сожрать сам запах. Источник найти удалось легко… А разбитое стекло окна бросилось в глаза сразу. Я поставил ящики в морозильные камеры и подошёл к разбитому окну. Что это? Мои чувствительные когти и пальцы прошлись по остаткам стекла в пазах рамы — края осколков были лишены острых граней, будто их морской водой отполировало.       — Тим? — Послышался вдруг голос за спиной. — Может, вам чем-то помочь?       Я обернулся. Позади стоял Грей и с опаской смотрел на меня. Мы пару секунд смотрели друг на друга, затем я поправил очки и быстро ответил первое, что пришло в голову:       — Если вам нужен стеклорез, я свободен по выходным.       Пока он не сообразил, я быстренько потрусил мимо него на выход с пекарни, к машине Стью.       — Тим… — Таки окликнул он меня. — Почему вы носите тёмные очки вечером?       Я остановился в паре метров от выхода. Напряжение в воздухе слегка возросло, потому как я не мог понять, что ему от меня нужно, но я отчётливо чуял его страх. Однако его глаза были такими чистыми. Такими… Искренними и где-то даже по-детски наивными. Он или умело притворяется, или правда давно изменился в лучшую сторону.       — Я и днём их ношу. — Опять попытался я поставить в тупик Грея. — Солнце нынче яркое, а я, по большей своей сути, ночной зверь… Доброй ночи. А насчёт услуг стеклореза вы всё же подумайте.       Наконец я вышел наружу и, не останавливаясь, пошёл прочь. Стью ждал меня у машины, весь погружённый в свои мысли. Мы молча сели в грузовик и закрыли двери.       — Смотри. — Протянул он мне пластиковый контейнер из-под таблеток.       Внутри что-то шуршало. По звуку… Там было несколько предметов; они лёгкие и неправильной формы. Я взял футляр и открыл его.       — Что это?.. О, Боже!       Чуть не рассыпал содержимое от неожиданности.       — Я отреагировал примерно так же… Знаешь, как он это назвал? «В знак моего доверия и раскаяния». Но нет худа без добра — он подписал договор о поставке без вопросов.       В футляре лежали когти. Судя по запаху, его собственные. Вот же! Чёрт… Ясно, откуда этот взгляд у него… Похоже, совсем себя доконал угрызениями совести.       — Стью, поехали, а. — Попросил я его, вернув футляр с когтями. — Что-то я устал за сегодня. Спать хочется очень…       — Хорошая мысль. — Ответил он и, заведя двигатель, тронулся.       Ехали мы на ферму в тишине, по той же дороге, по которой приехали к пекарне. Но на обратном пути улицы уже были практически пусты: детишки уже сидели по домам, а молодежь ускакала в сельский клуб. Только взрослые и старики всё ещё никак не могли закончить свои дела. Небо стремительно темнело, но воздух всё ещё был тёплым и безветренным, как днём. Эх, такое умиротворение царит в этом посёлке…       При возвращении, Стью первым делом бросился к дому, чтоб узнать, как дела у Нейта. Я пошёл с ним. Третий этаж дома, отведённый под спальные места для малышей, был наводнён маленькими пушистыми комочками в одёжках. Но в глаза бросались лишь фигуры Стью, Бонни, самого Нейта и стоявшего рядом с ним доктора. Молодой кролик и тот чёрный заяц, что по внешнему виду, что по характеру, были похожи лишь отчасти. Настоящий Нейт был куда мягче, это чувствовалось по глазам и мимике. Он лежал в своей кровати с холодным компрессом под головой и улыбался. Он был в сознании под наблюдением приехавшего врача — белого барана. Рядом, на стуле сидела миссис Хоппс и держала его за лапу.       — Не переживайте, Бонни, — произнёс доктор, когда закончил обследование. — Сотрясение лёгкое, кровоизлияния нет. Нейт скоро поправится. Просто не нужно его сильно напрягать.       Я жестом попросил отойти стоявшего передо мной крольчонка и, подойдя к кровати Нейта, сел у его ног. Он слегка опешил, увидев меня:       — А!.. Ты, видимо, Тим?..       Я молча приложил палец к губам, попросив о тишине, и, набрав в грудь воздуха, начал испускать ультразвук. Очередная польза полной трансформации, надо полагать… Теперь я могу пользоваться эхолокацией, даже находясь в дневной форме… Хотя это и примитивная её версия. Чтоб сосредоточиться, пришлось обхватить лапами голову пациента. Звуковые колебания легко проникли в его тело и, отразившись от тканей, вернулись ко мне. Общее состояние головы молодого кролика было неплохим, но кое-что меня обеспокоило.       — У него трещина над затылочной частью черепа. — Уверенно произнёс я и отпустил голову Нейта. — Увы, я не врач, но я бы советовал госпитализацию… Под ней может скопиться жидкость, а это может привести к увеличению внутричерепного давления.       — Что?.. — Вдруг возбудился доктор. — Трещина? Как? Как вы узнали? Похоже, у парнокопытных совсем плохо с восприятием ультразвука. Он и не понял, что я сделал.       — Ультразвуковая эхолокация — мой врождённый талант. Сейчас же я воспользовался им, чтоб проверить внутреннее состояние травмы. Поверьте, доктор, без должного лечения Нейту может стать хуже уже завтра днём или вечером.       Как ни странно, думал он недолго. От нервозности док едва не выронил мобильник из копыт, но ловко набрал номер, как следует ухватив двумя кистями:       — Льюис, это Норрис. Высылай к ферме Хоппсов машину. Похоже, у нас намечаются осложнения.       — Вот теперь познакомимся. — Улыбнулся я Нейту и протянул ему лапу. — Привет. Да, меня зовут Тим.       Он удивлённо и слегка неуверенно пожал её:       — Трещина, да? Но я её совсем не чувствую.       — У мозга нет сенсорных нервов. Мозг, сам по себе, ничего не чувствует. Я в своё время изучал общую анатомию, биохимию и клеточную биологию, так что врать не стану. Теперь, думаю, я могу пойти отдохнуть.       Я поднялся с кровати и направился к выходу, но кто-то осторожно остановил меня, поймав твердыми, как пластик, пальцами за запястье. Я обернулся - сзади стоял доктор Норрис.       — Простите… Тим? Скажите, у вас есть какое-то специальное образование?       — Да. Я учился в Полисе «Амбер» на биолога. У меня докторская степень.       Боже, что я несу? Нет у меня никакого диплома и степени… Знания только практические, без какой-либо теории, но они довольно основательно во мне засели. Меня всему мама учила все шестьдесят лет жизни в «Чёрной Короне».       — Невероятно. — Ахнул баран. — Я лично прослежу за диагностированием состояния Нейта Хоппса, и если ваши слова подтвердятся… Вам же прямая дорога на работу доктором.       — Воу-воу… — Хохотнул я слегка. — Не стоит так гнать, доктор. Во-первых, все мои личные вещи, как и документы, сожрала и выплюнула мелкими фрагментами кое-какая сельхоз техника. А во-вторых, я не могу часто использовать ультразвук: горло першит, и связки болят после третьего раза в день. Да и, если что, не переношу вида крови. Я же не доктор, а биолог. Теоретик, понимаете? Максимум что я могу — это… Поставить диагноз о внутренних повреждениях и рекомендовать стоящее лечение. Ну, ещё, может, лекарство разработать на основе растений и синтетических препаратов. А врач из меня, откровенно, хр… Плохой.       Да. Молодец, Норрис. Назови вампира врачом… Это всё равно что назвать конченого пироманьяка — пожарным. Хотя… Это сулило бы мне свободный доступ к банку донорской крови. Нет, Рэд! Забудь! Идея кошмарная.       — Ааа… Вон оно что. — Поник вдруг док. — Хорошо. Простите, если досадил вам. Но, честно, очень жаль упускать такого специалиста.       — Я просто разнорабочий на ферме, доктор. Мне этого достаточно. Но если что… Конечно, я помогу. — Он пожал мне лапу в знак извинений, и я обратился к Нейту: — Выздоравливай, «напарничек».       Похоже, он шутку оценил. А я спустился на первый этаж и встал у кухонного окна. Вот и солнце почти скрылось за горизонтом… Странно. Подсознание всё ещё помнит панику перед ночными трансформациями, и на уровне рефлексов сердце забилось быстрее. Ну, ничего… Теперь, ночь полностью в моей власти. «Ромуил Эдвардсон — повелитель тьмы». А что? Звучит! Хм… Может, стоит попугать честной народ ночью смеха ради? Не-е, проблем не оберусь потом.       Я отреагировал на приближающиеся звуки сигналов скорой помощи. К дому подъехала эдакая «карета» неотложки, которая остановилась прямо у входа в дом, куда заехала задом. Задние двери распахнулись и оттуда выскочили два барана-санитара с носилками. Пришлось открывать им дверь.       — Добрый вечер. Где пострадавший?       — Добрый. Вам на третий этаж, там увидите.       Пронеслись мимо, как вихрь. Если бы не белые халаты, то я сравнил бы их с быстро марширующими солдатами. Нейта они вынесли почти так же резво, как забежали сами, уже через минуту. Даже не пришлось дверь прикрывать — закинув бедолагу в машину, санитары заперлись внутри, фельдшер забрал доктора, и вся бригада скорой помощи благополучно отбыла в неизвестном мне направлении. Я обернулся на голоса и шум на третьем этаже — Стью расставлял на места сдвинутые кровати, а миссис Хоппс укладывала малышню спать. Когда дело было закончено, ко мне спустился только Стью.       — Иди сюда, Рэд. — Позвал он меня. — Бонни подготовила всё, что ты просил. Белок я купил сам, когда возвращал тебя из клиники Голденхорна, так что это тоже улажено. Если вдруг потребуется что-то ещё…       — Пиявки. — Вдруг вспомнил я. — Они больше не нужны. Моя кровь стала стабильной, агрессивная чистка не понадобится.       — Твоя кровь? Ты собрался…       — Не волнуйся. — Успокоил я его. — Твоя дочь не пострадает. Открывай подвал.       Кролик кивнул и, подойдя к стенной панели, переключил что-то, и люк в подвал послушно и тихо отворился. Я спустился внутрь; ничего тут не изменилось. Всё тот же почти пустой подвал с фальшивым шкафом и винтажным здоровенным зеркалом. Хозяин дома спустился ко мне и открыл фальшпанель шкафа.       — Сколько это займёт времени?       — Где-то часов десять, возможно…       Мы спустились в скрытую комнату. Здесь уже было не так пустынно и просторно, как в первый раз. По центру стоял квадратный металлический стол, на котором стояла гематологическая лаборатория: ноутбук, с подключённым цифровым микроскопом, стойки с пробирками, здоровенная бутыль медицинского спирта, компактная центрифуга для разделения крови на составляющие, кровяная помпа для системы насыщения. Но нам она нужна для других целей. И, собственно, пакеты с кровью, на коих была выбита надпись «Люси Хоппс». А рядом к полу было приклёпано полулежащее кресло с фиксаторами конечностей и туловища. На ней лежали сложенные белые халаты и резиновые перчатки с длинными рукавами, а под ней стояла коробка с чистыми пакетами для забора крови.       — Это всё, что тебе нужно, или нужно ещё что-то? — Поинтересовался Стью.       — Ещё, мне нужен ассистент, который не испугается вида крови. Осилишь?       Он, молча, но уверенно кивнул. Оставив грязную одежду у входа, абсолютно голые, мы подошли к столу. Стью переоделся в белый халат и натянул на себя защитный капюшон и бахилы.       Мой халат был без рукавов и с длинными вырезами по бокам, которые застёгивались на пуговицы снизу, под перепонки крыльев. Я одеваться не стал пока что… Голышом я хотя бы сохраню одежду в целости и чистоте. Я хоть и не был в облике вампира, но когти небольшие имел… Это вырисовало проблему — перчатки порвутся наверняка. Стью тихонько хлопнул меня по плечу, я обернулся — он протягивал мне какие-то штучки из пенополиуретана.       — Подложи в пальцы перчаток — когти не порвут резину.       Во дела. Ну, обо всём подумал, старый чёрт. Я отложил мягкие шарики на стол и попытался в уме представить процесс:       — Сначала, следует избавить меня от родной крови, — произнёс я для Стью, чтоб он понимал, что от него требуется. — Затем, тебе придётся заполнить меня всей кровью Люси, что здесь есть. Кстати, сколько её?       — Всё что есть — тридцать литров с небольшим. Есть разница старая кровь или новая?       — Нет, заливай всё. Разницы нет. В общем, торопиться не стоит, заливай всё по мере потребности. От критической кровопотери, я временно впаду в состояние биологической смерти: сердце, дыхание и моторная функции прекратятся, так что по мере восполнения, возможно, буду несдержан и агрессивен. Поэтому, тебе следует быть осторожным… Мой голод будет ужасным, поэтому меня нужно будет заковать. Фиксаторы должны выдержать — я буду ослаблен. Если не приду в себя, у тебя есть ружьё. Застрели меня, разнеси голову — неважно. Просто дотяни до рассвета, если вдруг я не смогу себя контролировать, хорошо?       Не дожидаясь ответа, я напряг тело и глубоко задышав, одним лишь усилием воли стал обращаться на глазах у Стью. От внутренних спазмов, я не смог удержать равновесие и упал перед ним на колени. Боль была довольно сильная, обжигающая… Кости расширялись и удлинялись, череп менял структуру строения, органы изменялись на клеточном уровне. Всё это сопровождалось довольно сильной болью по всему телу не только снаружи, но и внутри. Я старался не закричать, бился головой о стальной пол, бил пол кулаками, пытаясь унять это чувство, но оно прошло само в нужное время. Не совсем привыкнув к своему новому размеру тела, я поднялся на лапы не без помощи Стью. Он смотрел на меня снизу вверх обеспокоенно, с лёгкой настороженностью, но без страха. Послевкусие боли, если можно так сказать, было сродни чувству, будто я снял с себя ужасно тугой костюм, который сжимал меня весь день своим маленьким размером.       — Ты выглядишь совсем по-другому, нежели в первый день.       — Я же говорю; моя трансформация завершилась, я стал стабильным, а моя клеточная структура оптимизировалась. Ну, и мозг адаптировался к экзотоксинам. Ну что, мистер Хоппс? Начнём помолясь?