Дракон-полукровка

      Сад, занимавший приличную территорию земли как раз недалеко от поместья, ближе к реке и исполинскому вулкану, воистину мог считаться гордостью семейства Кёркленд. Один из представителей этой семьи, предок нынешнего главы рода, в своё время немало путешествовал. Он был известен как наездник изумрудного дракона, прелестного, но невероятно опасного существа, чешуя которого выглядела как россыпь драгоценных изумрудов. Август Кёркленд любил всё редкое и ни на что не похожее. Быть может, поэтому он лишил жизни собственного старшего брата, лишь бы только изумрудный дракон достался ему, а после он пустился путешествовать верхом на этом самом драконе, наведываясь в разные земли и собирая множество самых разных и удивительных вещей.       Львиную долю самых редких растений, что теперь цвели в саду, принес в Валирию именно Август Кёркленд. То поколение лордов имело целую армию рабов. Времена, кои сейчас называли хоть и золотыми, но всё же дикими, были известны тем, что главным показателем знатности рода были рабы. Чем их больше, тем лучше. Но и тут Август как-то умудрился выделиться среди лордов, пополнив армию рабов чужестранцами не только с Эссоса, но даже из Вестеросса. И была средь них девушка с волосами чернее смоли и глазами тёмными, как ночь. Её лорд Кёркленд привёз с холодных северных земель, таких далёких и практически легендарных для Валирии. Именно после появления северянки в семье Кёркленд начались раздоры, потому как лорд Август, уже являвшийся на тот момент главой рода, охладел к своей сестре-жене и воспылал невиданной страстью к чужестранке. Именно тогда Кёркленды впервые пролили кровь друг друга, именно в те тёмные дни был убит глава рода, посмевший нарушить вековые устои и завести бастарда. О судьбе того бастарда теперь мало что известно, но вряд ли кто-то сохранил бы жизнь черноволосому незаконному отпрыску покойного лорда. Август оказался слишком самонадеян, и это его в итоге погубило. Но вот что интересно ─ именно тогда, в те самые дни, в роскошном саду Кёрклендов появились удивительные цветы, коих не было более нигде в Валирии. Поговаривали, что их привезла та самая чужестранка, которая волей-неволей принесла ещё и раздоры в семью лордов.       Артур осторожно коснулся лепестка розы. Бутоны были насыщенного синего цвета, чуть темноватые и искрящиеся на солнце. Юноше всегда нравились эти розы, даже несмотря на то, что с ними было связано много плохих историй. Порой юному лорду, младшему представителю семейства Кёркленд, казалось, будто он сам такой же новатор, как Август, разве что более стеснённый в правах. Август был вторым сыном главы рода и одним из самых лучших наездников драконов. Ради особенно красивого дракона он убил собственного брата, но это ему простили. А убили его за то, что он посмел зачать бастарда женщине, которая была рабыней.       Думая об этом, Артур невольно сопоставлял себя с предком и думал о собственных братьях. Нельзя сказать, что между ними была ненависть, вовсе нет. Они были родными братьями, одной крови и из одного чрева, и росли они вместе. Но всё же дружбы и особой любви между ними так же не было. Что же касается Аделины, их прелестной сестры, то она любила всех, но всё же явно выделяла именно старшего брата.       Артур слышал разговоры родителей, он часто подслушивал, впитывал в себя информацию, анализировал. Скотт и Ларсен не похожи на валирийцев, они унаследовали внешность их матери-вестеросски. И именно это печалило Генриха. Он мечтал о полном восстановлении репутации семьи, о возвращении престижа, что они утратили в те годы, когда скрывались от кровной мести. С тех самых пор они не вели общественную жизнь и мало показывались в столице империи. Быть может, если бы сам Артур, истинный, как всегда говорил Генрих, валириец, был бы старшим сыном в семье, отец смог бы гордо представить его лордам и даже вместе с ним пробиться в государственный сенат и принимать далее участие в жизни империи на правах лордов.       Но Артур не старший сын. Более того, он даже не второй сын. Аделина ─ единственная девушка в их семье, и именно рождённые ею дети станут наследниками рода. А больше всех остальных правами на неё располагает Скотт, как старший сын рода. Так что можно быть уверенным в том, что отцом первенца будет именно он. И следующий наследник тоже будет иметь рыжие волосы и веснушки на лице.       Юный Артур часто проводил время в библиотеке. Там он читал множество различных трудов, порой не отвлекаясь даже на сон и еду, и из-за этого над ним, бывало, подшучивали, называя маленьким мейстером. Но мальчик привык не обращать никакого внимания на насмешки. Он знал ─ кто бы и что бы не говорил, именно он больше всех похож на своих предков, именно он настоящий Кёркленд. Он находил подтверждения своему убеждению, когда смотрел на изображения своих прадедов и читал их жизнеописания. Он видел, сколь сильно похож на них он, и сколь сильно не похож Скотт. Старший брат был истинным выродком Вестеросса, но никак не Валирии. И до чего же сильно порой злился Артур, понимая, что ему самому не быть великим лордом и главой семейства, как его блистательные предки. Это больно било по самолюбию.       ─ Интересно, а вы ядовиты?       Он сорвал один из лепестков. Тот не был бархатистым и нежным, от него не пахло ничем вообще. Странные цветы, хоть и воистину прекрасные. Артуру очень нравились растения. Ему нравилось собирать лепестки и, воображая себя поцелованным огнём колдуном из Асшая, смешивать их в кипящей воде и готовить настойки. Это успокаивало и приносило полное удовлетворение, хотя отец и порицал подобные привычки любимого сына, закрывая на них глаза.       ─ Артур!       Услышав знакомый голос, юноша приосанился, но не оглянулся. Он как раз сидел, склонив одно колено, перед клумбой с теми самыми синими розами. Цветы в этом саду цвели круглый год, и было их неисчислимое множество, собранных с самых разных уголков мира.       ─ Я здесь, ─ явно без охоты отозвался юноша.       Это был Ларсен. Его голос разительно отличался от голоса Скотта, баритонного и терпкого с хрипотцой. Ларсен говорил куда спокойнее, но в его голосе всегда чувствовались стальные нотки. Тогда как все подмечали сходства старших сыновей лорда Генриха, Артур всегда выискивал их различия.       Определенно, они были разными. Скотт был буйным и непредсказуемым, как шторм. Он был красив, но красив по-своему, а его глаза ядовито-зелёного цвета горели с воистину животным азартом. Резкий, слишком прямой и немного дикий, но при том подчас однообразный и даже скучный. А Ларсен… Он был другим. Куда спокойнее внешне, всегда напряженный, внимательный к мелочам и до пугающего тихий. Это вполне могло показаться странным, но именно Ларсена Артур побаивался сильнее, нежели Скотта. Тот мог взорваться, подобно проснувшемуся вулкану, и раскрошить всё вокруг себя, но Артур всегда знал, чего от него ожидать, а потому ловко избегал неудобных моментов и вообще не воспринимал самого старшего брата всерьёз.       С Ларсеном всё было сложнее. Чего ожидать от него не знал никто, в том числе и Генрих, который до сих пор приглядывался к сыну и не мог решить, какие дела ему поручить. Ларсен был молчалив и порой нелюдим, он всегда оставался в тени, не пререкался, не спорил, не отстаивал своего мнения, и, казалось бы, не стоило воспринимать его всерьёз, но начитанный и уже много что понимающий Артур знал ─ именно таких людей и надо бояться. Никогда не знаешь, чего от них ожидать.       ─ Нашел что-то интересное?       Теперь голос звучал ближе. Юноша невольно сглотнул, спиной ощущая взгляд брата, а после сжал в ладони синий лепесток.       ─ Нет, я лишь смотрел на розы.       Пришлось подняться на ноги и обернуться. Ларсен был всё так же непоколебимо спокоен. Его лицо не выражало никаких эмоций, даже намёка на малейшую заинтересованность.       ─ Тебе не стоит бывать в саду одному. Если с тобой что-то случится, отец будет обвинять в этом нас со Скоттом, но точно не твою глупость.       Артур поморщился.       ─ Ты что-то хотел?       Любое его общение с братьями могло легко перерасти в ссору, так что он старался сводить общение к минимуму.       ─ Не я, ─ отозвался Ларсен. ─ Отец тебя искал. Полагаю, он намерен сказать нам нечто важное.       Юноша тут же замер, прикидывая про себя, о чём может быть этот разговор. Разумеется, его положение не изменится в любом случае, но кто знает, что может прийти в голову великому лорду.       ─ Раз так, не будем заставлять его ждать.       Бросив в сторону ненужный лепесток, Артур уверенным шагом направился в сторону поместья. В его душе всё так же таилась надежда на то, что отец, возможно, возвысит его, несмотря на все традиции и запреты. На то мизерно мало шансов, но ведь всё может произойти.       Едва они пересеклись с Ларсеном, старший брат неожиданно схватил его за запястье и тем самым резко остановил. Артур вздрогнул всем телом, когда их плечи соприкоснулись. Его едва не сковало от страха, хотя юноша при всем желании не смог бы внятно объяснить, что же именно его напугало. Хватка у Ларсена была удивительно крепкой.       ─ Что ты…       Артур попытался вырваться, но не вышло. Посмотрев в лицо брату, он, наконец, осознал, что же именно его пугает более всего. Ларсен был невероятно спокоен. Невозможно было понять по его лицу, что он задумал, что хочет сделать и о чём думает. Неизвестность всегда пугает. Артур посмотрел в глаза брату и вновь осознал, что он неспособен понять этого человека.       Если хорошенько приглядеться, можно было осознать, сколь много у Ларсена истинно валирийских черт. Уж не это ли более прочего пугало Артура?       ─ У тебя грязь на лице, ─ как и прежде спокойно сказал Ларсен, приблизившись к младшему брату. Он так и не отпустил его запястья. Протянув вперёд вторую руку, молодой мужчина небрежно провёл пальцами по щеке замершего Артура. ─ Это не достойно лорда, знаешь ли. Тебе стоит следить за внешним видом, ты далеко не ребенок. Пусть гонора в тебе много, должны быть и иные качества.       Артур даже дыхание затаил, словно подсознательно ожидая от брата удара. То и дело казалось, что вот у него в руке появится острый нож, коим он без проблем сможет перерезать глотку слишком уж нелюбимому брату, но нож так и не появился. Ларсен в самом деле лишь вытер грязь, а после отпустил Артура и отстранился.       ─ Следи за собой, не разбивай сердце отцу.       Сказав это, он обернулся и спокойно зашагал в сторону поместья. Юноша был растерян. Он невольно провёл ладонью по лицу, по тому самому месту, где его касались пальцы брата.       ─ Не разбивать сердце? ─ громко спросил он, зная, что Ларсен услышит.       Тот, к слову, не стал оборачиваться.       ─ Ты его отрада, ─ отозвался он. ─ Мы давно с этим смирились. Однако не думай, что тебе достанется и всё остальное. Довольно с тебя и того, что ты забрал себе всю отцовскую любовь.       Артур машинально поплёлся следом за братом. Он был растерян, а слова Ларсена ещё долго не выветривались из головы, дав масштабную почву для размышлений.

***

      Скотт демонстративно стоял в стороне, смотря на что угодно, лишь бы не на отца и младшего брата. Он уже знал, о чём пойдет речь, а потому явственно ощущал вкус победы. Нет, отец не натворит глупостей, не нарушит устои и, наконец, окончательно смирится со всем. Стоит признать, Скотт бесконечно сильно любил отца, восхищался им, но несмотря ни на что, он бы не смог позволить Генриху лишить себя положенного ему титула. Не потому, что хотел главенствовать в семье, нет. Причина была куда ничтожнее: всеми его действиями руководила обида. Он видел, с каким теплом и любовью относится отец к Артуру. Видел, и каждый раз ощущал болезненный укол в сердце, потому как сам был лишён подобного отношения. Очень горько и обидно быть разочарованием для своего любимого отца. Скотт не оправдал чужих ожиданий, и именно это его ожесточило.       Роза то и дело говорила первенцу о том, что он очень похож на отца. Не внешне, но характером и боевым духом. Раньше Скотт в это верил, но со временем вера угасла, оставив после себя немую пустоту. Молодой лорд не был намерен просто мириться с таким положением вещей, ведь он не может быть виноват в том, что родился именно таким. Всё равно он Кёркленд по крови и будущий глава рода по первенству рождения. Своё он не отдаст никому, даже Ларсену, не говоря уже об Артуре.       Аделина робко присела на диван рядом с матерью. Роза держала её за тонкую нежную ладонь, пытаясь побороть собственное волнение. Женщина всегда беспокоилась о единственной дочери. Было время, когда и она, и Генрих ещё рассчитывали на то, что боги подарят им ещё одну дочь, но такова была династия Кёркленд ─ в этой семье всегда было много мужчин и мало женщин. То ли дело иные семьи, те же Байльшмидты, в семье которых удивительным образом доставало всех. Генрих как-то говорил о том, что у Фридриха Байльшмидта от его младшей сестры уродилось четверо детей ─ две девочки и два мальчика. Видно семья эта крайне любима богами, чего не скажешь о Кёрклендах, от которых высшие силы давно уже отвернулись. Роза готова была тайком молиться Семерым, лишь бы те оказались благосклонны, но вряд ли это помогло бы.       ─ Старший отпрыск Байльшмидта уже смеет мне дерзить, ─ молвил Генрих. ─ Вырос, щенок. Пусть я и не видел Фридриха с тех самых пор, как его сестра наложила на себя руки, я знаю точно одно ─ кровная месть ещё не закончена для него. Они явно выжидают удобного момента, чтобы нанести ещё один удар.       Он сидел за рабочим столом, отделанным серебром и рубинами, и смотрел на поверхность перед собой. Годы его пожалели ─ он был всё так же красив и статен, его белоснежные волосы были собраны в низкий хвост, а чуть потемневшие аметистовые глаза теперь на всё взирали с грустью, но всё равно были полны жизни. Даже спустя столько лет Роза смотрела на него с восторгом. Однако сама жизнь не была благосклонна к лорду. Он стал подозрителен, меланхоличен, часто грустил, а в последние годы так и вовсе был охвачен паранойей, уверенный в том, что его семье угрожает страшная опасность. Его сильное сердце болело за всех детей и любимую жену, а мысли о том, что им могут навредить, просто сводили с ума.       ─ Прошло немало лет, отец, ─ тихонько заметил Артур. ─ Я уверен, кровная месть прошла, и они более ничего нам не сделают.       ─ А я в этом не уверен, ─ отозвался Генрих. ─ Однажды я понадеялся на то, что мы избежали злой участи и спаслись, но в тот же день я потерял брата и сестру.       Наконец, лорд поднял взгляд. Он посмотрел на младшего сына, а потом на всё такого же тихого и спокойного Ларсена, едва повернувшегося к нему Скотта, на трогательно замершую дочь и встревоженную жену. Все они понимали, что Генриху и по сей день больно вспоминать о своей потере. Сколько бы лет ни прошло, он не перестанет винить себя в том, что не смог спасти Марию и Алана.       ─ Мы взрослые, ─ жестким тоном заметил Скотт. ─ Мы сможем защитить себя и постоять за Аделину.       Лорд вновь посмотрел на наследника.       ─ Я верю в это. Вы повзрослели, стали сильными. Но вся ваша жизнь пронеслась в стенах родного замка, а меж тем внешний мир может быть опасен для вас. Вам уже пора познакомиться с ним. Как бы я того не хотел, но время пришло.       Скотт прекрасно понимал, к чему клонит отец, но не понимали всё такой же отстраненный Ларсен и недоумённый Артур.       ─ Ты намерен представить нас другим лордам? ─ спросил, наконец, Ларсен. ─ Полагаешь, что уже пора?       Генрих кивнул.       ─ Пора. Но прежде, чем вы станете частью этого общества, вы должны исполнить свой главный долг ─ принести роду достойное потомство. Пришла пора заключить священный ритуал.       Артуру тут же стало не по себе. Если отец собрал их всех и говорит о свадьбе, то брак, как и полагается по традициям, будет общий. Но в этом случае он сам будет лишь третьим мужем для Аделины, а значит, вряд ли станет отцом для её первенца. Вестеросская порода Скотта и Ларсена вновь возьмет верх.       ─ Что ж, в самом деле пора, ─ кивнул Скотт. ─ Полагаю, мы все к этому готовы. Намерен ли ты позвать гостей, отец?       Лорд кивнул.       ─ Придётся. Для заключения брака нужны свидетели, и я приглашу тех, кого ещё можно назвать нашими друзьями. Не будем более тянуть с этим. Миледи, ─ Генрих посмотрел на жену, ─ распорядитесь о том, чтобы слуги подготовили всё, что надо. Свадьба должна состояться через неделю, ни днем позже.       ─ Разумеется, милорд, ─ кивнула женщина в ответ, сжав ладонь дочери сильнее.       ─ Так скоро? ─ Ларсен перевёл быстрый взгляд с отца на сестру, а после на Артура. ─ Что ж, прекрасно. Это всё, отец? Если да, то я позволю себе помочь матушке с приготовлениями.       ─ Как пожелаешь, сын.       Генрих выглядел несколько утомлённым. Решив, что его стоит оставить наедине с собственными мыслями, Роза поднялась на ноги.       – Идем, милая, у нас очень много дел.       Аделина тут же пошла следом за матерью, равно как Ларсен. Артур хотел остаться, чтобы поговорить с отцом наедине, однако лорд небрежно махнул ему рукой.       ─ Иди с ними, Артур. Скотт, останься.       Юноше тут же стало не по себе. Уж очень редко Генрих уединялся с наследником и избегал общества самого младшего сына. Когда Скотт подошёл ближе к отцу, Артур, словно очнувшись от глубокого транса, вздрогнул, а после поспешил покинуть отцовский кабинет. На выходе его встретил Ларсен. Роза и Аделина уже шли прочь по длинному коридору, о чём-то тихо переговариваясь; то тут, то там мелькали суетливые слуги и проворные стражники.       ─ Я вижу обиду в твоих глазах, ─ немного насмешливым тоном заметил Ларсен. ─ Неужели в столь важный день отец будет вести речи не с тобой, а со Скоттом. Какая досада.       Артур тут же разозлился. Быть может, это странно ─ вот так бороться за внимание отца, но для Скотта и Артура сия борьба будет вечной, чего не скажешь о Ларсене, которому хватало особой привязанности матери.       ─ Он позовет меня позже, и не сомневайся, ─ рыкнул он, спеша уйти прочь от столь насмешливого взгляда ярких зелёных глаз.       ─ Общий брак предполагает главенство наследника, ─ продолжил Ларсен. ─ Ты ведь понимаешь, что это значит?       Да, Артур понимал. Наследник становится полноправным главой рода наряду с отцом именно после свадьбы. И если брак общий, то его братья и сестры, которые так же становятся частью брака, обязуются покориться его воле. Скотт в самом деле станет главным в их семье, как бы ни надеялся Артур на чудо.       ─ Все это знают, ничего особенного.       ─ Умерь своё самодовольство, братец, ─ теперь уже куда более серьёзно сказал Ларсен. ─ Ты ведь младше всех. Первая брачная ночь принадлежит Скотту, но ведь и я слишком долго ждал.       На сей раз Артур не сразу понял, что ему сказали. Он посмотрел на брата, пытаясь осознать, но наткнулся на воистину пугающий взгляд. Стало отчаянно не по себе. Ларсен усмехнулся и ушёл прочь, а встревоженный Артур ещё долго стоял на месте, постепенно понимая, в каком положении он оказался. Быть может, он и раньше это понимал, хоть и не осознавал в полной мере в виду своей молодости и неопытности, и именно это всегда так пугало в образе Ларсена. В любом случае, брат уже дал понять о своих намерениях, и это Артура бесконечно пугало. Он совершенно не хотел быть ведомым.

***

      Скотт вновь отвёл взгляд. Для него стало неожиданностью то, что отец попросил остаться именно его. Между ними было очень мало вот таких личных разговоров, потому как отец никогда не искал его компании, а Скотт был слишком гордым, чтобы навязываться. Всё своё внимание Генрих дарил Артуру, тогда как Роза старалась быть ближе к Ларсену. Сам же Скотт всегда находил утешение в компании Аделины и старался довольствоваться этим, хотя обида всегда гложила сердце.       ─ Отец?       Генрих поднялся на ноги. Он вдруг со всей ясностью вспомнил тот день, когда его первенец появился на свет, вспомнил собственное разочарование и тихие всхлипы бедной Розы. Вспомнил, как после стыдился собственной реакции, как гневно смотрел на него его собственный отец, твердивший о том, что лишь изувер будет не любить собственное дитя за несоответствие ожиданиям.       Скотт унаследовал у него рост. Он был выше всех своих братьев, широк в плечах и статен. Его руки, на редкость сильные и властные, прекрасно держали меч и орудовали им. Скотт уже на порядок сильнее и выносливее своих сверстников, он будет сильным воином и прекрасным защитником для семьи. Его лицо, столь щедро покрытое веснушками, как и у Розы, было красивым, хоть и суровым. Давно уже пробившаяся на лице рыжеватая щетина ни коим образом не портила его, а напротив ─ делала взрослее. Рыжие волосы наследника, длиною до плеч и поразительно волнистые, всегда были собраны в небольшой хвост на затылке.       ─ Ты быстро вырос. Скажи мне, сын, считаешь ли ты себя выносливым?       Такой вопрос стал для Скотта неожиданностью.       ─ Выносливым? Разумеется. Быть может, вы не заметили, отец, но боги не обделили меня силой.       Генрих кивнул.       ─ Меня куда более волнует твоя духовная сила, сын. Ты не похож на валирийцев. Готов ли ты к тому, чтобы отстаивать честь нашей семьи в высших чинах? Ты должен понимать, насколько это сложно.       Скотт невольно замер.       ─ В высших чинах? Уж не хотите ли вы, чтобы я стал членом верховного сената, отец?       Именно сенат правил Валирией как империей. В него входили верховные лорды от каждого благородного рода. Однажды и отец Генриха в нём состоял, и лишь он сам не воспользовался этим правом, решив, что для него куда важнее безопасность его семьи.       ─ Именно этого я и хочу, ─ ответил лорд. ─ Став главой рода, ты сможешь беспрекословно заявить о своих правах в сенате.       На сей раз Скотт был растерян.       ─ Я полагал, что вы удостоите этой чести Артура.       ─ Это твоё законное право, сын. И поверь, ты это заслужил. Даже если боги заберут мою жизнь уже завтра, я смогу умереть спокойно, потому как буду знать, что ты позаботишься о семье.       Никогда прежде не слышал Скотт от Генриха таких слов.       ─ Благодарю вас, отец.       ─ Постарайся быть справедливым лордом. Люби братьев и сестру в равной мере, потому как они всё равно твоя плоть и кровь. Я верю в тебя, сын.       В тот миг Скотт готов был сделать что угодно, лишь бы оправдать доверие отца и дать ему понять, как много для него значит это доверие.       ─ Обещаю.       Он постарается быть справедливым и даже постарается любить Артура. Постарается быть достойным лордом, дабы отец мог им гордиться.