Искупление

- Тор? Одинсон кинулся к постели, упав около нее на колени: - Локи, брат! Слава Богам, ты очнулся! – Тору очень хотелось прижать Локи к себе, сжать его в своих крепких объятиях, но он понимал, что делать сейчас этого нельзя, поэтому ограничился лишь тем, что схватил руку Лафейсона и жарко поцеловал его холодные пальцы. – Как ты? Локи с трудом оглядел помещение мутными глазами и остановил свой взгляд на Торе. - Где мы? – еле слышно прошелестел он. - Мы в безопасности, брат, - на глазах Одинсона блестели слезы. Он до сих пор прижимал к своей щеке ладонь трикстера, и все никак не решался ее отпустить. – Мы… мы в Мидгарде, - чуть помявшись, добавил он. Локи устало прикрыл глаза. - В Мидгарде, - безучастно прошептал он. Очевидно, события последних дней начали всплывать в его памяти, потому что он вдруг выдернул свою ладонь из рук Тора и отвернулся к стене. – Не трогай меня… Уйди… Тор растерянно сидел возле кровати, не зная, что сказать. Все слова комом застревали в горле. - Локи, здесь мы пока в безопасности, тебе надо поправиться и набраться сил, - проговорил он. – Все будет хорошо… - Ничего и никогда уже не будет хорошо! – Локи снова повернулся лицом к Одинсону, и тот увидел, что по бледной щеке трикстера сползает слеза. – Все «хорошо» кончилось еще тогда, когда ты тащил меня волоком на цепи по Асгарду! – Говорить ему было еще тяжело, поэтому, задохнувшись от подступившей боли, он резко замолчал и закрыл глаза. - Локи, тебе плохо? – переполошился Тор, вскакивая на ноги. – Я позову Беннера, он врач, он поможет… - Одинсон замолчал, увидев, как болезненно перекосилось лицо Локи. - И Зверь здесь… Отлично…- Даже в таком состоянии Лафейсон не смог удержаться от сарказма. – Браво, благородный Тор! Ты притащил меня в логово моих бывших врагов! Скажи, они были очень рады меня видеть? - Беннер лечил тебя все это время, пытался помочь, - обиженно проговорил Громовержец, хотя он предвидел подобную реакцию со стороны младшего брата и был готов к подобным выпадам. - Что ж, - губы трикстера едва шевелились, - это весьма неразумно с его стороны. Слова Локи больно резанули по сердцу Одинсона. Но он решил, что все это последствия телесных и душевных ран. - Локи, тебе надо отдохнуть. Тебе пришлось многое пережить, и твое состояние сейчас оставляет желать лучшего, - к удивлению Тора Локи не стал противиться его словам, не ответил ехидной насмешкой, а лишь устало посмотрел в сторону Одинсона ничего не выражающим взглядом. – Как пойдешь на поправку, тогда и поговорим, нам многое надо обсудить. - С этими словами Тор снова взял руку Лафейсона в свою ладонь, и Локи слегка сжал ее, настолько, насколько хватило его сил. – Тебе что-нибудь надо сейчас? – спросил Тор, склонившись к его лицу, и Локи едва заметно кивнул головой: - Воды, - еле слышно произнес он. – Я очень хочу пить… Богу Грому этого было достаточно, чтобы он кинулся к столу, схватил налитый для себя стакан с водой и вернулся к постели трикстера. Бережно приподняв беспомощного Лафейсона за плечи, Тор поднес к его губам воду и внимательно наблюдал, пока Локи пил. Когда тот, наконец, отвернулся, он промокнул его губы салфеткой и осторожно опустил обратно на постель. - Все будет хорошо, брат, - сквозь сдерживаемые слезы сказал Одинсон, поправляя на трикстере одеяло. – Все будет хорошо. Но Локи уже не слышал его, погрузившись в благодатное беспамятство, где не было ни отчаяния, ни разрушенных миров, ни поломанных судеб. Через два дня Локи с помощью Тора уже мог сидеть в постели. Правда, за день до этого произошел небольшой инцидент. Когда Брюс Беннер, как всегда, пришел осмотреть своего пациента, Локи то ли спал, то ли был в беспамятстве. Тор отошел от него, давая место доктору, и встал рядом. - Значит, он приходил в себя?- поинтересовался Беннер, держа трикстера за запястье и считая пульс. – Это очень хорошо. Раны, хоть и медленно, но заживают. Думаю, опасность для жизни миновала. Единственное, что… - Брюс замялся. – Вряд ли он сможет также быстро излечиться от душевных травм. Ведь то, что ему пришлось пережить в изгнании, так просто из памяти не вычеркнешь. - Я все время буду рядом с ним, - Тор посмотрел в карие глаза доктора. – Окружу его заботой и по капле вытравлю из его сердца всю боль и ненависть, которые так терзают его душу. Беннер вздохнул: - Одной заботы тут будет маловато, здесь очень пригодился бы психолог. Я делаю все, чтобы облегчить физические страдания твоего брата, но лечить отравленную ненавистью душу я не в силах. - Я все равно очень благодарен тебе за помощь, - сказал Тор, пожимая руку доктора. Затем Одинсон внимательно следил, как ловкие пальцы Беннера осторожно обрабатывали уродливый рубец, идущий поперек груди трикстера, как перевязывали рану на его плече, оставленную случайной стрелой, и как втирали какую-то мазь в многочисленные ссадины, покрывающие почти все тело Лафейсона . - Я почти закончил, - сказал доктор, - осталось только наложить последнюю повязку и сделать пару уколов… В этот момент Локи приоткрыл глаза, увидел склонившегося над собой человека и закричал. Он вопил и бился в конвульсиях, отталкивая от себя чужие руки, ничего не видя перед собой и не слыша, что ему говорят. - Оставьте меня! – кричал он, закрыв глаза и извиваясь в руках Тора и Беннера. – Не трогайте!.. - Тихо, тихо, брат, - шептал Одинсон, прижимая обезумевшего трикстера к постели. – Это я, Тор! Тебя никто здесь не обидит… Но Локи не слышал его. Он судорожно дергался и выкручивался из железной хватки Тора, задыхаясь и хватая ртом воздух. Беннер растерянно стоял рядом, наблюдая за этой борьбой и не зная, как ему подступиться к Лафейсону. Затем он отвернулся к своему чемоданчику с лекарствами, быстро приготовил шприц с успокоительным и снова повернулся к извивающемуся на постели Локи: - Держи его так, чтобы я смог сделать укол! Тогда Тор приподнял трикстера за плечи, поднырнул под него, откинувшись на подушки, и прижал спиной к своей груди, сжимая его запястья и придавив его колени своими ногами. Локи продолжал дергаться и что-то бессвязно выкрикивать, но у Брюса появилась возможность вколоть ему лекарство. - Готово, - проговорил он, отдуваясь и вытирая пот со лба. – Можешь отпустить его, успокоительное сейчас подействует. Но Тор продолжал держать младшего брата, пока тот не перестал дергаться. Он обнял тихо всхлипывающего трикстера и крепко прижал к себе, стараясь говорить тихо и спокойно и не делать резких движений. - Тихо… Вот так… - шептал он, слегка покачивая Локи в своих объятиях и поглаживая его по влажным волосам. – Все уже позади, больше никто ничего плохого с тобой не сделает… Ну, что ты?.. Выбившийся из сил Лафейсон бессильно откинул голову ему на плечо, и Тор осторожно поцеловал его в висок. - Все хорошо, - снова повторил он, словно заклинание. – Все хорошо… - Лицо Локи было мокрым от слез, он смотрел куда-то перед собой и ничего не отвечал. Беннер собрал свои инструменты, поправил очки на переносице и с сочувствием посмотрел на измученного трикстера. - Вот об этом я и говорил, - тихо сказал он. – Раны души тяжело излечиваются, а иногда не излечиваются совсем. - Я сделаю все, чтобы он забыл перенесенный ужас, - мрачно сказал Тор, так и не выпустивший Локи из своих объятий. – Он уже достаточно настрадался. А на следующий день Локи, поддерживаемый Тором, уже смог сам усесться на постели. Это далось ему с большим трудом, лоб его покрылся испариной, а губы болезненно сжались. Но лежать он больше не желал, и на все уговоры Одинсона лишь раздраженно отмахивался рукой. Когда же он смог принять, наконец, сидячее положение, то долго сидел с закрытыми глазами, откинувшись на подушки и пытаясь отдышаться. Тор все это время не отходил от него ни на шаг. Локи по-прежнему ничего не ел, но пил воду, в которую Одинсон подмешивал немного сахара. Он был так слаб, что не мог даже удержать в руках подаваемый ему стакан. Его беспомощность злила его, но Тор был терпелив и не обращал внимания на его раздражительность. Еще больше мучила Локи необходимость принимать помощь от тех, кого он в недавнем прошлом пытался уничтожить. Когда Беннер в очередной раз появился на пороге их комнаты, трикстер сжал губы в тонкую линию и, прикрыв глаза, отвернулся лицом от доктора. Он не проронил ни звука, пока Брюс выполнял свои манипуляции, и лишь изредка вздрагивал от неожиданной, хоть и несильной, боли. К чести Беннера надо сказать, он ни словом не обмолвился ни о нападении трикстера на Землю, ни о его наказании, ни о вчерашнем инциденте. Он просто выполнял свою работу, обмениваясь с Одинсоном ничего не значащими фразами. Когда Беннер ушел, Тор подсел на кровать к брату и осторожно погладил его ладонью по ноге, накрытой одеялом. - Как ты? – спросил он. – Как ты себя чувствуешь? Тебе очень больно? Локи открыл глаза и, посмотрев в ясные голубые глаза Одинсона, покачал головой. - Я не знаю, - ответил он слабым голосом. – Я не знаю, что я чувствую… Скорее всего ничего… - Беннер - хороший врач, я не ожидал, что ты так быстро очнешься, твои раны были очень опасны. Тебе, правда, не больно? – снова с беспокойством спросил Тор, вглядываясь в лицо брата. - Почти нет, - Локи слабо улыбнулся. – Но двигаться по-прежнему тяжело… - А… там? – Тор мотнул головой на нижнюю часть туловища Локи, и Лафейсон зло вскинул на него глаза. - Там - больно! – резко ответил он. – Я еле сижу. Но не в этом проблема. Заживет и там. Но я никогда не смогу смириться с позором, который мне пришлось пережить. И не смогу забыть его… А теперь скажи, по чьей милости мне пришлось пережить все это? Позже я подробно расскажу тебе об унижениях, которые выпали на мою долю, подробно опишу, как и в каких именно позах меня насиловали… - Лицо трикстера скривилось, и он замолчал, все еще глядя на Тора. – И все благодаря тебе, брат. Ты же хотел правосудия! Каждое слово Лафейсона словно вколачивало гвоздь в сердце Громовержца. И он ничего не мог возразить в свою защиту. Локи, выдохшись, закрыл глаза и откинулся на подушки. - Если бы у меня была моя сила, - прошептал он. – Я бы быстро смог справиться с болью… Хотя бы с телесной. Тор поднял на него голову. - Один говорил, что сила сможет вернуться к тебе, когда ты изменишься, - проговорил он. – Когда станешь способен на самопожертвование, когда усмиришь свою гордыню, злость и алчность. Это значит… Локи почти с ненавистью посмотрел на него. - Это лишь значит, что шансов у меня нет! – выкрикнул он.