Искупление

Опустившись на стул, Тор долго всматривался в бледное лицо спящего Лафейсона и пытался разобраться в своих чувствах. Что на него сейчас нашло? Как он мог почувствовать влечение к Локи, да еще при таких обстоятельствах? Ведь это же его брат, измученный и уставший. К тому же Локи никогда не позволял себе в прежней жизни подобных забав, считая их чем-то ненормальным и противоестественным. Да, сам Тор не гнушался иной раз переспать с каким-нибудь страстным красавцем. Было время, совсем-совсем давно, когда Одинсон с ума сходил от своего красивого изящного брата, до которого домогался и который раз за разом отказывал ему во взаимности. Причем в довольно грубой форме. Как же давно это было… Тор тяжело вздохнул. Но сейчас – совсем другое дело. Сейчас Локи ранен и слаб, и нуждается в его, Тора, помощи, а он ведет себя, как настоящий извращенец. Тор встряхнул головой. Нет, такого больше не должно повториться. Неожиданно Локи пошевелился и открыл глаза, посмотрев прямо в лицо Громовержцу. Тот смутился и подумал даже, что брат прочитал его мысли. - Я думал, ты спишь, - проговорил он. – Тебе что-нибудь нужно? - Нет, - ответил Локи, переворачиваясь и садясь на кровати. – Скажи, а как отнеслись люди к моему появлении здесь?- неожиданно спросил он. - По-разному, - чуть помедлив, ответил Тор. – Брюс сразу начал оказывать тебе помощь, именно благодаря ему ты сейчас жив, он много времени провел возле тебя, следя за твоим состоянием. А Старк… Старк изначально был не рад нашему появлению, но все же он предоставил нам возможность укрыться здесь. Он очень обеспокоен угрозой вторжения магов в Мидгард, и ждет от тебя хоть какую-нибудь информацию, которая могла бы помочь людям отразить их нападение. - Но я мало чем могу помочь, - пожал плечами Локи. – Я ведь был там в качестве пленника. И… царской шлюхи, - с горечью добавил он. - Не говори так, - начал, было, Тор, но трикстер его перебил. - А что будет потом? – спросил он. - В каком смысле? - Когда война с магами закончится, пусть даже победой Мидгарда, в чем я сильно сомневаюсь, что будет с нами? Наш мир разрушен, я лишен силы и меня здесь все ненавидят. – Локи натянул на себя одеяло до подбородка. – Мы не можем здесь остаться, во всяком случае, я не могу. - Но, Локи, нам больше некуда отправиться, придется приспосабливаться к жизни на Земле. Локи устало прикрыл глаза. - Есть и другие миры, в которых я уже бывал раньше. Здесь я не останусь, - тихо произнес он. Тор подсел к нему на кровать и обнял за плечи. - Давай не будем сейчас об этом говорить, - сказал он. – Для начала тебе надо поправиться, а там видно будет. Но обещаю заботиться о тебе и сделать все, чтобы тебе было хорошо. Ответом ему были насмешливый взгляд да кривая недоверчивая ухмылка. - Поздновато ты об этом спохватился, братик! – Локи попытался отодвинуться и сбросить тяжелую руку со своих плеч, но Одинсон еще крепче прижал его к себе, чувствуя боком обнаженное тело Лафейсона. - Сможешь ты хоть когда-нибудь простить меня? - тихо прошептал он, целуя Локи в макушку. – Что мне сделать, чтобы искупить свою вину? - Для начала отпусти меня, мне нечем дышать! Одинсон ослабил хватку: -Прости… - он помог трикстеру снова опуститься на подушки и лег рядом, с краю, устроив голову брата на своем плече и перебирая пальцами его спутанные пряди. - Завтра надо будет расчесать тебе волосы, - задумчиво сказал он. Словно что-то почувствовав, Локи напрягся. - Тор, ты как-то странно ведешь себя, - нервно сказал он, отстраняя руку Одинсона от своей головы. – То ты был готов просить для меня самого сурового наказания, а теперь нянчишься со мной, как с ребенком… - Локи, я просто очень люблю тебя, и мне невыносимо больно оттого, что я отчасти явился причиной твоих страданий. К тому же ты единственный, кто у меня остался… - Кого ты обманываешь? Ты думаешь, я совсем дурак, и ничего не заметил и не почувствовал, пока ты возил пальцем по моей заднице? Думаешь, тебе удалось скрыть свою похоть от меня? - голос Локи задрожал, в нем проскользнули истеричные нотки. – Да ты еще в юности бросал на меня косые взгляды, будто мало тебе было окружающих девок. Не вздумай даже трогать меня, прикасаться ко мне! Мне и раньше ваши странные утехи казались отвратительными, а сейчас, после всего, что со мной случилось, и подавно! Тор молчал, давая брату перевести дыхание. - Если сюда сейчас кто-нибудь войдет, то мы будем странно выглядеть. Здесь, в Мидгарде, однополые отношения тоже не приветствуются, - немного успокоившись, язвительно заметил трикстер. - Локи, я давно не претендую на близость с тобой, особенно после всего того, что произошло. Я просто хочу быть рядом, защищать тебя. Ты же знаешь, я раньше был неравнодушен к тебе, хоть это и странно звучит, но у меня и в мыслях нет домогаться тебя сейчас. - Да, - уже почти злобно проговорил трикстер, - видимо, именно твое неравнодушие загнало меня в лапы царя-маньяка. И не смей мне больше говорить о своей любви или желании помочь! Этим уже ничего не исправишь, лишь сделаешь мне еще больней! Лучше уйди, дай мне отдохнуть. С этими словами Локи отвернулся от Одинсона лицом к стене и укрылся одеялом с головой. А Тор еще некоторое время лежал рядом, глотая слезы, затем поднялся и перелег на свою кровать, где долго лежал, уставившись в потолок и раздумывая над словами Локи. Проснувшись утром, он застал трикстера сидящим на постели и безуспешно пытающимся пятерней разодрать слипшиеся волосы. - Что ты делаешь? – сонным голосом спросил Громовержец, разглядывая брата из-под полуопущенных век. Сегодня Локи выглядел намного лучше, чем все предыдущие дни. Лицо его было по-прежнему бледным, но движения стали уверенней, а руки почти не дрожали. - Знаешь, пожалуй, ты прав, - ответил ему Лафейсон, прекратив свое занятие и поворачиваясь к нему лицом. Голос его звучал непринужденно, словно не было тяжелого ночного разговора. – Я хочу вымыться, причесаться и, как ни странно, одеться. Как ты думаешь, Старк даст мне что-нибудь надеть или мне придется ходить, завернувшись в простыню? Тор улыбнулся, тоже сел на кровати, спустив босые ноги на пол. - Я попрошу его что-нибудь подобрать для тебя, - сказал он, вставая и натягивая на себя джинсы. – Но предупреждаю, мидгардская одежда странная и очень неудобная, вся какая-то узкая. Каждый раз, садясь, я боюсь, что штаны на мне лопнут. Теперь пришла очередь Локи улыбнуться. Улыбка получилась слабой, но она словно озарила его уставшее изможденное лицо. Тор не помнил уже, когда Локи так улыбался. Обычно улыбка на губах трикстера была холодной, язвительной, а иногда и просто злой. А сейчас Локи был похож на того, прежнего, младшего принца из прошлой жизни, жизни, которая уже никогда не вернется. Некоторое время Одинсон тепло смотрел на брата, снова принявшегося за спутанные волосы, потом пошел в ванную комнату и включил воду, наполняя ванну. Пока вода весело шумела, он разглядывал в зеркале свое отражение, опершись руками на край раковины. Да-а, а он тоже сильно изменился. Изменилась даже не столько внешность, сколько взгляд, ставший тяжелым, тревожным и недоверчивым. Собрав отросшие волосы пшеничного цвета в хвост на затылке, он поспешил приготовить все необходимое: достал из небольшого шкафчика мягкое махровое полотенце, плеснул в воду пену для ванны, наслаждаясь тут же распространившимся в воздухе нежным фруктовым ароматом. Затем, перекрыв воду, вернулся в комнату. - Все готово, - сказал он Лафейсону. – Ты сможешь дойти до ванной? - Думаю, да, - неуверенно ответил тот, вставая и делая шаг в сторону Одинсона. Он по-прежнему прикрывал наготу простыней, поэтому тут же наступил на ее край и упал бы, если бы Тор не кинулся к нему и не успел подхватить. Локи охнул и буквально повис на нем. - Осторожней, - сказал Громовержец. – Вот, обопрись на руку. Да брось ты эту простынь, кого ты стесняешься? – с этими словами Тор сорвал мешающую ткань и отбросил ее в сторону. Дальше Локи довольно уверенно двинулся вперед, все так же опираясь на предложенную руку. Он и раньше вставал с постели, и даже осторожно делал рядом с кроватью несколько шагов, но такое относительно большое расстояние он преодолел впервые после ранения. Поэтому, когда Локи с помощью Тора доковылял до двери, ведущей в санузел, лоб его покрывала испарина, а сам он тяжело дышал. - Ничего, - подбадривал его Тор, подводя к ванне. – Молодец. – Но Локи лишь раздраженно махнул на него рукой, снова почувствовав всю свою немощь и разозлившись из-за этого. Он самостоятельно сделал несколько шагов, оттолкнув руку Одинсона, и тяжело оперся на бортик, переводя дыхание. Тут перед ним встало новое препятствие – бортик ванны был достаточно высок, и трикстер засомневался, что сможет самостоятельно перекинуть через него ногу. Тор заметил его беспомощный растерянный взгляд и, не говоря ни слова и не давая Лафейсону из гордости снова отказаться от помощи, подхватил его на руки и осторожно опустил в ванну. Оказавшись в теплой воде, Локи в блаженстве закрыл глаза и с наслаждением вытянулся, погрузившись в пену по самую шею. Тор дал ему немного полежать и отдохнуть, затем, усадив и аккуратно смочив его волосы, выдавил себе на ладонь немного шампуня и принялся намыливать трикстеру голову. Когда с мытьем головы было покончено, Одинсон взял мягкую губку и принялся осторожно водить ею по плечам, спине и груди Локи, стараясь не задевать страшный шрам, оставленный мечом Верховного Мага. - Дальше я сам, - твердо сказал Лафейсон и протянул руку. Тор, подумав, вложил в его пальцы губку. - Как знаешь. Я пойду пока, принесу завтрак. – И направился к выходу. Локи подождал, пока он выйдет, а затем принялся лихорадочно тереть себя мочалкой. Когда Тор вернулся, он уже почти закончил. Одинсон отрегулировал температуру и напор воды в душе, помог ему смыть с тела и волос мыльную пену, а затем, завернув в большое полотенце, отнес его в комнату, где вытер насухо и помог лечь в постель. Давно трикстер не чувствовал себя так хорошо. Тело почти не болело, а на душе установилось некое подобие спокойствия. Тор с легкой улыбкой наблюдал, как он лежит, откинувшись на подушку и закрыв глаза. - Теперь тебе надо поесть, - сказал Одинсон, подходя к кровати и протягивая Лафейсону чашку горячего сладкого чая и небольшую булочку. Тот открыл глаза и посмотрел него. - Да, пожалуй, - произнес он, садясь на кровати и взяв в руки чашку. - Знаешь, еда здесь тоже отличается от того, к чему мы привыкли в Асгарде, – словно извиняясь, пояснил Тор. - Но она вполне съедобная и вкусная. А тебе надо набираться сил, ведь ты почти ничего не ел с тех пор, как мы здесь оказались. - Тор, - сказал Локи, задумчиво жуя хлеб и запивая его чаем. – Ты, наверное, забыл, что в еде я неприхотлив. Некоторое время мне вообще приходилось питаться жидкой пищей, употребляя ее через трубочку, просунутую между моими зашитыми губами. Зато потом Верховный Маг кормил меня как на убой и даже лечил, лишь бы я мог побыстрее восстановиться к следующему разу, когда ему взбредет в голову трахнуть меня. – Говоря это, Локи не сводил пристального взгляда с Тора, с каким-то злорадным удовольствием наблюдая, как меняется его выражение лица при последних словах. - Локи, я… - Одинсон отвернулся. - Извини, но ты должен понимать, что я не смогу так быстро простить тебя и забыть, что именно ты добился для меня такой дивной участи. – Тор молчал, глядя куда-то в сторону. Наконец, он поднялся, взял из рук трикстера пустую чашку, стараясь избегать его взгляда, и направился к выходу. - Я принесу тебе одежду, - берясь за дверную ручку и не оборачиваясь, сказал он и вышел. А Локи, еще раз глубоко и блаженно вздохнув, лег, укрывшись одеялом, закрыл глаза и провалился в сон, но не тяжелый и мрачный, наполненный кошмарами и призраками прошлого, а легкий и незаметный, совсем без сновидений. И когда Тор вернулся со стопкой белья, он с удивлением увидел, что трикстер во сне чуть улыбается, а лицо его, в последнее время искаженное болью и отчаянием, сейчас было спокойным и умиротворенным. Локи во сне тихо дышал, грудь его мерно поднималась и опускалась, и Тор, боясь потревожить его покой, поспешил покинуть их комнату, тихонько прикрыв за собой дверь.