Он и его кот

— Хэмсворт, я вот всё думаю… — пробормотал Том, отматывая кусок нитки с катушки и отрезая его ножницами. В это время Джеймс шумно скакал где-то за его спиной, производя одни и те же громкие звуковые рулады, а Крис, совершенно не услышав обращённой к нему речи, ушёл на кухню. — Ла-а! Ло-о! Ла-а! Ло! — громко повторял Джеймс. — Не кричи, пожалуйста, — обратился к нему Хиддлстон, забыв, что хотел сказать. — Я не кричу, я пою! — возмутился Джеймс и продолжил: — Ла! Ло! — А, извини, — понял Том. — Тогда не пой, пожалуйста. — Но я хочу петь! У меня же есть голос, — резонно сообщил Джеймс. — У всех есть голос, — заметил Том. — А вот и нет, — оспорил Джеймс. — Хорошо, не у всех, — сказал Том, с трудом вдевая нитку в иголку. — Но уже поздно, вечер. Попоёшь завтра. — М-м! — капризно заныл Джеймс. — Мне сейчас хочется. Можно и вечером петь! — Если не так громко, то пой, — сдался Том. — Но сперва скажи, что ты собираешься петь. — Я — не что-то, я — так, — крутясь у дивана, проговорил Джеймс. — Раз ты решил петь, так надо подобрать репертуар, — серьёзно произнёс Том, пришивая какую-то пуговку. — Что такое рере… Что это такое? — Репертуар. Ну-ка повтори: ре-пер-ту-ар. Ре… — Ре. — Пе… — Ре-ре-пе-тар. — Ну, близко… — Что это? — Это набор из нескольких песен. — Зачем набор? Я хочу все подряд песни петь! — Разумеется, — одобрил Том. — Но сначала надо текст выучить, ноты и, кстати, научиться петь. — Зачем? Я ведь и так умею! Послушай: Ла-а! Том опустил руки с шитьём на коленки, со вздохом посмотрев на Джеймса. — Умеешь пуговки пришивать? — Нет! — А хочешь попробовать? — Не хочу! Мне иголку трогать нельзя, я же маленький ещё! — выпалил Джеймс, поглядывая то на папку-лиса, то на детскую рубашку: его, кажется, пугала перспектива что-то шить. Том слегка прищурился. — Под моим руководством можно. Торжественно разрешаю сегодня трогать иголку! — Не-ет! — недовольно завопил Джеймс. — Она не кусается, я хочу, чтобы ты попробовал, — невозмутимо сказал Томас, поднимая шитьё с колен. — Будьте так любезны: займите место на диване. Джеймс всё ещё стоял и боялся, как последний трус. — Мистер? — поглядел на него Том, приподняв бровь. — Я вам за это зефирину организую мимо крисова запрета. Джеймс понуро склонил головушку и пришёл на диван, садясь, куда велел Том. — Я уже начал, — сообщил папа-лис, подсовывая свои длинные пальцы под руки Джеймса и вкладывая иголку с ниткой в его хватку. — Смотри: бери этой рукой пуговку, пальцем придерживай, а здесь иголку с ниткой. Надо всунуть её в эту дырочку, протолкнуть насквозь, потом перевернуть край — вот она вылезла. Тяни снова. Теперь крест-накрест в дырочку и снова в неё. — Ай! — К себе можно рубашку не пришивать. Чуть к ноге не приделал. Ну, это не страшно. Я сам себя, бывает, колю… Да, вот так, сюда, перевернул, вытянул, снова в ткань, снова вытянул. Понял? Теперь надо закончить. — А как? — Узелок такой сделаем: подцепляй кусочек, делай петельку, в неё иголку пропускай и вытягивай. Всё. Она закрепилась. Ножницы бери, вот тут режь… Готово. Починено. Рубашка вновь полноценна. — На, — отдавая иголку Тому, торжественно проговорил Джеймс. — Теперь ты умеешь пришивать пуговки, — возвращая иголку в катушку ниток и откладывая, сказал Томас. — Что, страшно было? — Да нет, даже не трудно, — признался сын, равнодушно пожав плечами. — Одну пришить — не трудно, это точно, — согласился Том. — А сошьёшь мне новый костюм на работу? А то старый надоел. — Я не умею весь костюм… Ты чего пап? — улыбнулся Джеймс, не понимая, почему отец не втыкает в такую очевидную вещь. — Даже я подвис, — выходя с книжкой из коридора со стороны кухни, сказал Хэмсворт, с приоткрытым ртом смотря на Тома. — Если бы я с такими подкатами за тобой ухаживал, мы бы до сих пор дальше первого свидания не продвинулись… — Не мешайся! — отмахнулся от него Том. — Я пытаюсь провести аналогию. — Я это редактировать не буду, если ты напишешь. Так и знай, — кусая банан, предупредил Хэмсворт. — Ты у нас слишком уже увлёкся фантазированием на тему альтернативных методов воспитания. Не надо искать аналогию, где её нет. Просто скажи мелкому, что, чтобы петь тоже надо учиться. И что со стороны свой голос не так слышится, потому что уши и рот далеко друг от друга. И он победоносно дал Джеймсу укусить от своего банана. — Это правда? — с бананом во рту, промямлил Джеймс. — Про рот и уфы. — Правда, — тоже жуя банан, подтвердил Крис. — А то развели тут швейную фабрику… — Хм! Тоже так же влезу, когда ты свои воспитательные меры предпринимать станешь, — тоном угрозы сказал Том, относя нитки на место. — Ха-ха-ха! — расхохотался Крис, уходя в спальню и почти сразу вновь утыкаясь в свою книжку. — Напугал ежа… — Ничего смешного! — сердито фыркнул Том себе под нос, но почти сразу улыбнулся. — Вот так, кот-оцелот, — подвёл он итог, встряхнув рубашку, складывая её и смотря на Джеймса. — Пойдём вторгнемся в детскую, — мотивируя это тем, что нужно убрать рубашку в шкаф, сказал Том. — И, кстати, Хэмсворт, я что-то тебе хотел!.. А. Нет. Не важно, — сказал он сам себе, вспомнив, что хотел сказать нечто приятное для оцелота, но теперь передумал.