Knight of Cups

Гарри не был для Эггси фигурой отца. Гарри был чем-то – кем-то – значительно более меньшим и, вместе с этим, несравнимо большим чем отец, родитель, опекун. В самом начале, маленькому, не по годам разумному, но всё же мальчишке, Гарри представлялся, ни много ни мало, спасителем. Чуть позже он стал другом – который поддерживал, который не отказывался от него несмотря на все шалости и каверзы. А потом он стал человеком, без которого Эггси и не представлял своей жизни. Привык. Доверился. Оказался окончательно и бесповоротно приручен человеком, который, вроде бы, и не слишком старался его приручить. Гарри ни единого раза даже не повысил на него голос – а поведение Эггси нельзя было назвать примерным даже с натяжкой – драки, прогулы, побеги, препирания с учителями, невыполнение режима были обычным делом. Но – то ли Харту было искренне плевать на то, что вытворяет Эггси, а может Анвина спасал тот факт, что его плохое поведение никак не влияло на его хорошую успеваемость, может, по какой-то ещё причине – Гарри максимум сообщал, что поведение Анвина никуда не годится. Иногда, конечно, не забирал его на выходные, но никогда не грозился отвезти обратно туда, откуда взял или что-то вроде того. А потом Эггси уже и сам немного повзрослел, наверное - перестал так уж изощряться в своих проделках. Да и времени на них особенно не осталось, как только его вновь начавшиеся тренировки по спортивной гимнастике начали превращаться во что-то серьёзное, с поездками на соревнования и сборы, а учеба с каждым годом требовала только больше сил и времени. Когда Эггси просит Гарри забрать его жить к себе – он отдаёт себе отчет в том, что тот, скорее всего, откажется. Но убедить его оказывается на удивление просто. Эггси счастлив сбежать из опостылевшего уже своим режимом и дурацким соседом по комнате пансионата просто до безумия. Тем более – к Гарри. Конечно, в силу особенностей своей работы сам Гарри довольно часто не бывает дома по одной-две недели подряд, и Эггси предоставлен сам себе – что тоже совсем не плохо, потому что Гарри не стал настаивать на няньках и сиделках. Но зато, когда Гарри дома – с ним можно болтать до хрипоты, вместе завтракать и ужинать, вытаскивать гулять - Гарри не слишком любит прогулки по Лондону, а вот Эггси, почти не бывавшему раньше в центре города, прогулки страшно интересны, и Харт поддаётся на его уговоры почти всегда. Ещё Гарри разрешает не спать допоздна и читать – что угодно и сколько угодно, и даже отпускает гулять в Ист-Энд, а ещё – учит стрелять и рассказывает, как понимать, когда люди говорят правду, а когда врут, и объясняет как это – метод дедукции и метод индукции. С Гарри хорошо. Весело, интересно и как-то… спокойно. Эггси, в силу возраста, никогда не задумывался о глубоких чувствах вроде любви, но он совершенно точно уверен в том, что да, он любит Гарри – это знание буквально на уровне инстинкта, потому что – ну что может наверняка знать тринадцатилетний мальчишка о любви? Только то, что она определённо есть. В конце концов получается, что Гарри не заменил ему родителей, и даже никак не умалил тоски по ним – а тоска имела место быть, хоть Эггси и старался скрывать этот факт глубоко в себе – но Гарри стал кем-то даже более важным для него. Гарри был тем, кто привел его на начало совершенно иного пути, чем тот, по которому Эггси шел с начала своей жизни. И Эггси давно уже понял, что ещё и его он потерять совершенно не готов. Поэтому когда проходит месяц с того момента, как Гарри с утра уехал, предупредив, что он будет отсутствовать пару недель, Эггси начинает тихо паниковать. Через неделю не выдерживает, плюёт на все правила приличия, включает личный телефон Гарри, набирает пароль, который отлично знает и находит номер Моргана. Гарри называет его Мерлином. Иногда он приходил к ним – высокий, лысый, со спокойным и очень внимательным взглядом и иногда – ироничной полуулыбкой, но чаще всё-таки серьёзный. Эггси видит, что этому Мерлину не очень нравится не то, чтобы он сам, но факт его пребывания в доме Гарри, но решает никак не реагировать на это и обычно, когда он приходит, старается уйти гулять или хотя бы не высовываться из своей комнаты. То, что они работают вместе, не вызывает никаких сомнений. Как и то, что Мерлин наверняка знает, что случилось с Гарри – если что-то, конечно, случилось. Поэтому звонит ему Эггси без каких либо колебаний. Трубку снимают после первого же звонка. -Я слушаю? – без тени удивления, невозмутимый голос. -Ээм… Это Эггси, - тут же растерявшись почему-то, мямлит Анвин и тут же сам на себя злится. -Было бы странно, если бы это был Гарри, - с едкой иронией отмечают на том конце провода. -Вы знаете, где он? -На данный момент – в отделении интенсивной терапии. -С ним всё в порядке? -Насколько это возможно для человека, которого сутки назад буквально вернули с того света, - в голосе мужчины проскальзывают ворчливые нотки, но на этом эмоции и ограничиваются. Эггси не знает, радоваться ли тому, что Гарри не мёртв, или же пребывать в ужасе от того, что, судя по всему, и не очень-то жив. -Понятно. Спасибо, - почти машинально говорит он в трубку. Около часа он сидит, вертит в руках телефон Харта и просто смотрит в одну точку, кусая губы. А потом снова звонит по тому же номеру. -Мне нужно к нему. -Как ты себе это представляешь? -Не знаю. Но вы же можете что-то придумать, да? -Он всё равно без сознания, Гэри. -Ну и что? Мне нужно к нему, - ещё раз повторяет Анвин, выделяя голосом слово «нужно». Ему совершенно необходимо увидеть Гарри. И он не отступится. Сам пролезет в этот чертов штаб, если понадобится. -Посмотрю, что можно сделать, - может быть, как-то почувствовав чересчур решительный настрой мальчишки, вздыхает Мерлин. – Я позвоню сам. И отключается. -Ага, - говорит Эггси уже коротким гудкам. Ещё с полчаса сидит на месте и смотрит в одну точку, а потом звонит Рокси и спрашивает, найдётся ли у неё время для возмутительно поздней для настоящей леди прогулки. Не зря же он учил её незаметно сбегать из дома и так же незаметно возвращаться. Они с Рокси шатаются по городу до полуночи, болтая о сущей чепухе – и становится как-то спокойнее. На прощание, прежде чем ловко забраться на ветку дерева, растущего перед домом, Рокси говорит ему не переживать так, что бы там не произошло и уверяет, что всё будет хорошо. И исчезает в густой листве. Кажется, по части побегов она теперь профессионал покруче Эггси. Мерлин звонит через два дня и велит быть у ателье на Сэвил Роу на следующий день в пять вечера. Эггси ошивается там уже с четырёх – сбежав с последнего урока и прогуляв тренировку. Мерлин появляется на пороге ателье ровно в пять. -Что б ты знал – это грубейшее нарушение всех протоколов. Так что веди себя тихо и будь настолько незаметен, насколько только можешь, - говорит мужчина, когда они заходят в примерочную и пол под ними начинает ехать вниз. -Ага, - задирая голову вверх и смотря на отдаляющийся потолок, только и говорит Эггси, подтягивая рюкзак на плече. – Я понял, - повторяет он, ловя на себе полный сомнения взгляд Моргана, - я не совсем дурной. -Надеюсь на это. Путь оказывается увлекателен, занимает почти полчаса и Эггси даже на какое-то время забывает о конечной цели – вспоминает только когда они оказываются в длинном коридоре, с витающим в нём запахом лекарств – и всё внутри противно сжимается, когда они останавливаются у одной из дверей. -Иди, - говорит Мерлин, не поднимая взгляда от планшета, в который уткнулся минут десять назад, следуя по коридорам вслепую. – Приду за тобой через пару часов, - добавляет и уходит. Эггси несколько секунд стоит перед дверью, а потом заходит. Ёжится – в палате холодно, моет руки и проходит к кровати, в которой лежит Гарри. Он бы выглядел просто спящим – если бы не заострившиеся черты лица, ссадина на скуле, трубка капельницы, тянущаяся от левой руки и мерное пиканье аппарата, считывающего жизненные показатели, которые, кстати, вполне обыкновенные, только сердцебиение слабее нормы. Эггси касается его холодной ладони, гладит по пальцам, глядя на него, абсолютно умиротворённого и думая о том, что Гарри бы, наверное, не понравилось то, что он пришел сюда и видел его таким (Гарри ненавидит выглядеть слабым – это Эггси уже давно понял). Так он стоит минут десять, а потом вздыхает, садится в кресло рядом с больничной койкой и вытаскивает из рюкзака учебник по английскому. Учебу, к сожалению, никто не отменял. *** Абстрактно обозначенная Морганом «пара часов» затягивается на почти что четыре часа – не может же он отвлекаться от ведения миссий только потому, что он теперь ещё и нянька поневоле. То, что это ему совершенно не по душе – ясно как день. Не ясно только, почему он всё-таки согласился помочь мальчишке – потому, наверное, что он знал, насколько этот мальчишка важен для Харта. Почему-то. Вся эта ситуация с опекой была непонятна Моргану от начала и до конца - ведь Гарри никогда не отличался особой любовью к детям, но этот мальчишка из Ист-Энда, оставшийся сиротой буквально у него на глазах, был каким-то исключением, частным случаем – Харт терпел все его выходки, и сам не мог объяснить – почему и зачем. Говорил только каждый раз, что Эггси – ребёнок, который состоятельнее и разумнее многих взрослых. Когда Морган заходит в палату, то застаёт милую картину – коматозный агент Галахад без особых подвижек в лучшую или худшую сторону, и его юный воспитанник, мирно спящий в кресле над учебником по алгебре (на полу рядом с креслом лежит ещё пара учебников и рабочих тетрадей). Стоит Моргану пройти вглубь палаты, как мальчишка тут же просыпается, морщится и трёт глаза. -Алгебра – не самая интересная штука? -Ага, - хрипло – то ли со сна, то ли из-за холода, что стоит в палате, отвечает Эггси. -Пора. Я попрошу, чтобы тебя довезли до дома. -А вы отсюда вообще не выходите? -Как повезет, - хмыкает Морган в ответ. -С ним всё будет в порядке? -Не могу ничего сказать. Сейчас всё зависит только от него. Эггси вздыхает и кивает. Что характерно – не спрашивает о том, что произошло. -Мне можно будет прийти завтра? -Тебе нельзя было приходить и сегодня, - качает головой Морган, а мальчишка смотрит на него упрямым взглядом исподлобья. -Но ему же не становится хуже от моего присутствия, - говорит. -Протоколы… -Сегодня вы успешно их обошли. Значит не так уже они и важны. Мерлин вздыхает. Смотрит на мальчишку пристальным взглядом, от которого новобранцы и все техники, находящиеся в его подчинении, обычно приходят в суеверный ужас. А мальчишке хоть бы что – он только подбородок вскидывает упрямо, не отводя взгляда. Не лыком шит, оказывается. Мерлин еле сдерживает одобрительный смешок. -Посмотрим по ситуации, - в конце концов говорит он. -Я приду к ателье в то же время. -Дело твоё, - пожимает он плечами. Обратно они идут не через ателье, а каким-то другим путём – Эггси мотает головой и смотрит по сторонам, а редкие люди, встречающиеся им в коридорах, удивлённо смотрят на Эггси. Домой его отвозит старик на черном кэбе, похожий на дворецкого Бэтмена. Ночью Эггси так и не может заснуть, и из-за этого клюёт носом на уроках. Зато даже успевает на тренировку, а с неё, чуть ли не бегом бежит на метро, потому что понимает, что опаздывает. Но когда он бегом добирается до нужного дома на Сэвил Роу – Мерлин уже ждёт его. Анвин тормозит рядом с ним и вздыхает с облегчением. -Сам ставишь условия, а потом сам же опаздываешь. -Не думаю, что вы были бы счастливы лицезреть меня в тренировочной одежде. Мерлин хмыкает, пожимает плечами и поднимается по ступенькам ко входу в ателье. Эггси следует за ним. На следующий день в примерочную, из которой ведёт весьма впечатляющий лифт в штаб, Эггси провожает старичок, что работает в ателье, а до медблока он уже идёт сам. Эггси продолжает приходить каждый день – обычно сидит пару часов и занимается уроками. Через неделю таких посещений с Эггси знакома уже та часть медперсонала, что заходит к Гарри в кабинет. Состояние Гарри никак не меняется, аппарат всё так же мерно пикает, капельница тянется то к правой, то к левой руке, на сгибах локтей уже фиолетовые синяки, а на лице – щетина. Анвин успокаивает самого себя только тем, что Гарри, по крайней мере, дышит. В начале второй недели посещений Эггси Гарри вдруг перестаёт дышать и аппарат разражается истеричным писком. Анвин, к тому времени уже почти заснувший над опостылевшей алгеброй, вскакивает на ноги, пороняв все учебники, пару секунд пытается понять, что происходит, а когда понимает – внутри у него всё обрывается, и он несётся в коридор – где почти нос к носу сталкивается с так же несущимися в палату врачами. Врачи в страшной суете увозят Гарри куда-то, а Эггси остаётся сидеть в оглушительной тишине пустой палаты. От безысходности и тихого ужаса берётся за алгебру – когда в палату входит Морган, не замечает даже сразу, ломая голову над очередным заданием и заодно над тем, кто вообще придумал эту дурацкую тригонометрию. -Перепутал формулу, - подсказывает Мерлин, едва взглянув в его тетрадь. – И тебе пора домой. -Я никуда не пойду. -С Гарри всё в порядке. -Где он тогда? -Под аппаратом. Эггси мотает головой. Морган вздыхает. -Для одного маленького мальчишки ты создаёшь слишком много проблем. -Могу только попросить прощения, - фыркает Эггси. А потом, присмирев, спрашивает: -С ним всё будет в порядке? -Я на это надеюсь. На этот раз он попал в переделку, масштабную даже по меркам его личных достижений. -Если он под аппаратом – значит, он не может дышать сам? -Совершенно верно, - кивает Морган. Потом вздыхает, понимая, что никуда ему не деться от этого мальчишки – он, всё-таки, может его понять. И он находит это совершенно отвратительным. – Собирайся. Не будешь же ты спать здесь. -А где? -Пойдём. Увидишь. В итоге Эггси ночует в комнате, прилегающей к координаторской, где обычно отсыпается Мерлин, когда даётся урвать пару часов сна среди миссий, часто следующих одна за другой. Мерлин не имеет ни малейшего понятия, зачем и почему он это делает. Если Честер узнает, что в поместье околачивается ребёнок — Мерлина ждёт кара небесная в виде глупых санкций и пары месяцев утомительных нудных лекций о необходимости соблюдения протоколов… Но Честер не узнает. Не то, чтобы у нынешней главы организации было много поклонников. Мерлина сотрудники ценили куда больше, хоть большинство из них и испытывали какой-то суеверный ужас при встрече с ним один на один. Не то, чтобы Моргана особенно это заботило. Не то, чтобы его считали приятным человеком хоть в один из этапов его жизни. Были, конечно, некоторые исключения — например, в лице агента Галахада, который сейчас снова был скорее мёртв, чем жив. -Это не значит, что ты будешь околачиваться здесь сутками напролет, - адресуя Эггси строгий взгляд, предупреждает Мерлин, намеренно не сглаживая свой шотландский акцент. Мальчишка пару раз моргает, а потом кивает. -Естественно. Только в свободное от учебы и тренировок время, - отвечает маленький гадёныш. – Спасибо. Нет, правда – спасибо, - благодарит, улыбаясь. Совершенно искренне, кстати. Наверное, поэтому Моргана так коробит. Искренние эмоции – не его конёк. -Спи, - командует он в ответ и закрывает дверь в комнату. Эггси только улыбается и качает головой. До чего же глупыми бывают иногда взрослые. Кризис минует только через пять дней – и Гарри переводят обратно в прежнюю палату. Всё это время Анвин и вправду выбирается из штаба только в школу и на тренировки и иногда – повидаться с Рокси. На третий вечер Морган, не отворачиваясь от мониторов, интересуется у Эггси, проходящего мимо него в комнату, ест ли он вообще. -В обед ем, - останавливаясь, отвечает Эггси. – У Гарри всё без изменений? -Ты же наверняка прошел через медблок. -Ага. -Палата пуста. -Да. -Логичный ответ? -Без изменений. -Зачем меня спрашиваешь, если и сам всё знаешь? -Ну а вдруг… -Чудеса – крайне редкая штука, Гэри, - перебивает мальчишку Морган, - вполне возможно, мистер Харт израсходовал свой лимит. Анвин ничего не отвечает, но очень громко хлопает дверью, когда уходит в комнату. Морган решает, что с таким поведением мальчишка обойдётся и без ужина. Через несколько часов, правда, он показывается из комнаты и интересуется у мужчины, не занят ли тот. -Я всегда занят, парень. Что тебе нужно? - Не отрываясь от изучения планов этажей здания, по которому ему через пару часов предстоит вести агента, отвечает Морган. -Вы разбираетесь в алгебре? Не знаю, что со мной не так, но я совсем не понимаю, что этот учебник от меня требует. -Неси его сюда. Вместе они расправляются с алгеброй почти моментально и Эггси даже кое-что понимает. -Подозреваю, что проблема только в некоторой твоей… порывистости. А никак не в алгебре, - подытоживает Морган, с ироничной полуулыбкой. Эггси хочет было ляпнуть «ну офигеть, вы что, улыбаться умеете?», но вовремя останавливает себя – в конце концов, Морган, какой бы холодной противной рыбиной он не был, помогает ему. Хотя совсем-совсем не обязан. -Я не специально, - вместо этого говорит Эггси, - вы озвучиваете не слишком приятные вещи. -У всех свои недостатки, - возвращая ему учебник, пожимает плечами мужчина, - подозреваю, ты планируешь ошиваться здесь до тех пор, пока вопрос с состоянием твоего опекуна не прояснится? -Если не выгоните, - пожимает плечами Эггси. -Если выгоню – ты будешь торчать в медблоке. Если попрошу выгнать тебя и оттуда – будешь торчать на пороге ателье. Я прав? -Ага. Морган очень красноречиво смотрит на него, мол «ну и что мне ещё остаётся», и Эггси не может сдержать довольной улыбки. -Голодный? – спрашивает мужчина. -Честно говоря, до жути. -Ешь всё, или привередливый? -Всё. В общем, в тот вечер у них выдаётся чудный совместный ужин – Мерлин ест и одновременно ведёт миссию Ланселота, не стесняясь в выражениях – потому что с этим охламоном по-другому он просто не может, Эггси жуёт и тихо хихикает, наблюдая за процессом и заодно запоминая некоторые особенно занятные выражения негодования. Ночью, запивая вынужденную бессонницу второй кружкой кофе, Мерлин думает о том, что мальчишка не так уж прост. По крайней мере, его преданность, в сочетании с колоссальным упрямством, являющиеся, видимо, основой характера, весьма и весьма примечательны. На следующее утро Анвин, которому не нужно в школу в честь выходного дня недели, околачивается рядом дольше обычного – с утра выходит из комнаты и Мерлин, копающийся в микросхемах одного из новых прототипов, прямо-таки спиной чувствует этот любопытный взгляд. -Не маячь за спиной. Если интересно – подойди и посмотри. -Ну а вдруг это что-то супер-секретное? -Ты всё равно едва ли поймёшь, что я делаю, - хмыкает мужчина. -А вдруг я умный? – Эггси плюхается на стул рядом с Мерлином, где сидел вчера. -Не настолько. Эггси весело фыркает, с интересом наблюдая за манипуляциями мужчины, и, помолчав немного, спрашивает: -Про Гарри ничего не слышно? -Пока нет. -Вы вообще не спите? -Бывает иногда. Сейчас пойду, если до того, как я закончу с этим, ничего не случится. Надеюсь, ты не собираешься торчать здесь весь день? -Нет, не переживайте, - отвечает Эггси. Мальчишка уходит через полчаса, сопроводив своё отбытие шумными сборами, и – что очень удивляет Мерлина – не появляется в штабе вечером. Приходит только под вечер следующего дня – с содранными коленками и лёгким шлейфов запаха дешевых сигарет, тянущимся за ним следом. -Футбол, - с самой простецкой улыбкой поясняет Эггси на быстрый вопросительный взгляд Моргана в адрес его коленок. -Вот как, - отзывается Морган, - Гарри перевели обратно в ту же палату. -Мне можно сходить к нему? - Буквально подпрыгнув на месте, спрашивает мальчишка. -Сперва отмойся, - хмыкает Морган, - пыльный весь. Эггси так и проводит в кресле рядом с койкой Гарри всю ночь, наотрез отказываясь уходить из палаты. Спится ему так хорошо, что он не встаёт вовремя и просыпается только когда его будит Мерлин – если бы он не заглянул и не обнаружил мальчишку в палате в то время, когда он уже должен быть в школе – Эггси проспал бы не только первый урок. Через три часа после того, как Эггси уносится в школу, преступно пренебрегая необходимостью как-то умалить степень своей лохматости, его величество агент Галахад решает, наконец, что ему хватит валяться в коме, время от времени пытаясь умереть. Когда Морган приходит в палату спустя пару часов после того, как ему сообщают об этом, Харт уже полулежит в койке – гладко выбритый и поменявший больничную сорочку на более комфортное одеяние в виде хлопковой футболки и льняных штанов. -Опять одолел какую-нибудь чересчур добродушную медсестру? -Я был облачен в это жуткое одеяние помимо своей воли, - отвечает Гарри, - и у меня руки как у наркомана. Да, иногда, в основном на больничной койке, Гарри бывает на удивление капризным и любит жаловаться. И раз за разом Мерлину это кажется совершенно абсурдным и настолько же очаровательным. Когда агент, который может в одиночку умертвить штук двадцать боевиков разной степени вооруженности, жалуется на то, что у него жесткая подушка и слишком тёплое одеяло и вообще, медсестра делает ему уколы слишком больно. -Это только из-за того, что ты дважды пытался умереть. Сам виноват. Мерлин подходит к нему, берёт с тумбочки, стоящей около койки, мазь, мажет поочерёдно сгиб локтя правой и левой руки, а заодно – следы на запястьях, оставленные верёвкой – уже немного побледневшие, но всё равно заметные. Гарри, наверное, не отошедший ещё от того удивительного букета медикаментов, которые в него влили за последнюю неделю, наблюдает за манипуляциями Мерлина с мечтательной улыбкой. -Как Эггси? -Живой. Что б ты знал – твой мальчишка, кажется, курит какую-то дешевую дрянь. -Осторожнее, Мер. А не то я подумаю, что ты хочешь принять участие в его воспитании, - иронично тянет Харт. -Я уже принял, - хмыкает Мерлин. Гарри тут же вопросительно вскидывает брови, - он залез в твой телефон, нашел мой номер, позвонил, прознал что с тобой случилось, каким-то образом убедил меня пустить его к тебе – и вот уже около двух недель околачивается в штабе и около недели обитает у меня в комнате. На редкость упорный тип. - Это мило. Вы подружились? -Мило? Он был как минимум в ужасе, когда у тебя остановилось сердце в то время как он был в палате. И нет. Мы определённо не подружились. Гарри только щурится на него с иронией и молчит. Позволяет Мерлину задрать на себе майку – тот хмурится, разглядывая синяки на рёбрах и внушительную гематому на боку. Недолго думая, подаётся чуть вперед и прижимается губами к уголку губ Мерлина – ну, когда ему ещё можно будет оправдано творить всякие непотребства, если не под диким смешением лекарств, от которых мысли в голове похоже на те расплавленные часы с картины Дали? Морган хмыкает и легонько отталкивает Харта от себя. -Не лучшее время, не лучшее место, не лучшее состояние твоего рассудка. -Ты зануда, - фыркает Харт, впрочем, не обращая ровно никакого внимания на разумные доводы Мерлина и ловко расстёгивая пуговицы на его рубашке, благодаря провидение за то, что по какой-то причине мужчина не облачен в свой привычный джемпер. Как только ключица Мерлина оказывается в зоне доступа – он прижимается к ней губами и слегка прикусывает кожу – это запрещенный приём и Харт прекрасно это знает. – Закрой чертову дверь. -Ненавижу тебя, - сообщает Мерлин прежде чем встать, дойди до двери и закрыть её изнутри, - что б ты знал – по протоколу ты сейчас должен рассказывать мне, какого черта там случилось. -Я и расскажу, - пожимает плечами Харт, снимая футболку и стягивая с бёдер штаны. Черт знает, что ему там вкололи – но трахаться хочется просто катастрофически сильно. А может, дело и не в лекарствах вовсе, а вот в этом невозмутимом типе, который с такой трогательной заботой, в факте наличия которой он сам никогда не признается, проводит ладонями по коже, испещрённой синяками, пока Харт стягивает с него рубашку и брюки, а потом, подхватив его под бёдра – Харт всегда задавался вопросом, когда у Моргана, с таким графиком, остаётся время ещё и на тренировки – ведь он был неприлично силен для человека, который сутки напролёт проводит за компьютером – усаживает на себя сверху. -Так вот, - на выдохе произносит Харт, трётся обнаженными бёдрами о бедра Мерлина , ловит его руку, заводя к себе за спину и прогибается в спине, когда пальцы скользят между ягодиц, - сперва ничего не предвещало беды... Главная прелесть секса с Мерлином была в том, что он всегда точно знал, что и как надо делать, чтобы Харту гарантированно понравилось, а ещё в том, что рано или поздно в процессе он терял свой хвалёный контроль напрочь. Гарри в своём неспешном, задыхающемся тихими стонами рассказе успевает дойти только до того момента, когда всё становиться по-настоящему паршиво (его связывают и подвязывают так, чтобы носками ног он едва мог касаться земли), когда Мерлин просит его заткнуться. -О, пожалуйста, - тянет Харт, которого прошивает судорогой наслаждения от нарочито резкого движения бёдер навстречу. Сжимает пальцы на плечах Моргана, жмурится, в очередной раз думая – черт возьми, полжизни зарекался, что никогда не окажется нижним – и посмотрите, пожалуйста, кто это тут в очередной раз дуреет от чужого члена внутри? Впрочем, Морган – это одно единственное исключение. И это только потому, что ему, по очевидным причинам, Харт научился доверять безоговорочно – и хотя это и не отменяло того, что периодически он всё равно шел наперекор - эта вера ещё ни разу его не подвела. Не подвела она и на этот раз – оргазм разливается волной сущего волшебства по всему телу. Морган с тихим смешком зажимает ему рот ладонью. -Дурной, - журит тихо, посмеиваясь. Эти его редкие проявления эмоций кажутся Харту крайне очаровательными. Но наблюдать их у Моргана можно в основном только в первые минут десять после секса – а потом он снова становится этим страшным занудой в очках. Хотя и против этого зануды Гарри тоже ничего не имеет. Харт сыто улыбается, откидывается на подушку, с ленивым любопытством наблюдает за тем как Морган, бросив взгляд на часы, начинает приводить себя в порядок. Самому Гарри лениво до крайности, поэтому он бесхитростно натягивает одеяло на бёдра и этим ограничивается. -Одеваться не собираешься? Будешь пугать медсестёр? -Следующая ожидается примерно через час, - поводит плечом Харт, - успею принять меры для того, чтобы не шокировать слишком уж. Морган хмыкает, ещё раз смотрит на часы и сообщает: -У тебя десять минут на то, чтобы закончить рассказ. Гарри управляется за пять, потому что никаких впечатляющих подробностей в этой истории не было, всё банально до обидного – его прикрытие провалилось из-за того, что где-то в их штабе завелся информатор, его схватили, связали, мило подвесили за руки и все старались выведать что-то, хоть что-нибудь об организации, на которую он работает. Методы были бесхитростны – избиения, лишение еды, воды и сна – неприятно и выматывающе, но недостаточно для того, чтобы Харт сказал хоть слово, относящееся к интересующей их теме. Возможно, они бы перешли к более радикальным методам – только вот незадача – их укрытие, в подвале которого держали Харта, подорвали. Первый раз ему повезло остаться невредимым благодаря только лишь тому, что подвал был построен на манер хиленького, но бункера. Но выбираться из завалов было делом непростым – особенно учитывая общее состояние Гарри, которого буквально пару часов назад очень вдохновенно колошматили – там, на этой чертовой кирпичной крошке, перемежающейся осколками чьих-то костей и ошмётками мяса, он и оставил все силы. Второй раз ему повезло не окочуриться на полпути к ближайшему населенному пункту (где ему всё равно не оказали бы никакой медицинской помощи) только благодаря внедорожнику, который по волшебному стечению обстоятельств содержит в себе аж четырёх бравых ребят из МИ-6. Как уже потом выясняется, третий раз ему везёт в вертолёте, который мчит его в родной промозглый Лондон – он уже в бессознанке, но чрезвычайно внимательный к деталям медработник только по внешним признакам определяет у него внутренне кровотечение в брюшной полости, которое действительно имело место быть. Ну, и ещё пару раз ему везёт уже здесь, в родном штабе, когда то сердце, то дыхательная система порядком потрёпанного злоключениями организма наотрез отказываются работать. -Но это ты и так знаешь, - заканчивает Гарри, крайне медленным, длинным и ленивым движением натягивая штаны. -Информатор, значит, - совсем недобро тянет Мерлин. Становится совершенно ясно, что когда этого несчастного найдут – а его найдут – то ему не поздоровится. -Снова крыса. Это повторяется каждые пять лет. Как будто в один из дней у отдела кадров случается эпизод слабоумия, - говорит Харт, просовываясь в футболку и собираясь было встать с койки. -Если ты собрался плестись за мной – не думай даже, иначе я попрошу запирать тебя с той стороны. Твой режим на ближайшие дни – покой и куча лекарств. А насчет отдела кадров – возможно, ты и прав. Харт морщится, но всё же не слезает с койки – потому что Мерлин вполне может исполнить свою угрозу. И неважно, что этот замок Харт может запросто открыть и без ключа. Тут главное – прикинуться паинькой. -Потерпи. Через пару часов объявится твой мальчишка, - расщедрившись на полуулыбку, говорит Мерлин, прежде чем выйти из палаты. Эггси появляется после семи вечера - врывается в палату с очаровательно-возмутительной бесцеремонностью, вдребезги разбивает уединение Харта (к счастью) и в следующую секунду, совершив успешный штурм больничной койки, нападает на него с тёплыми объятиями. Бормочет что-то ему в шею, тихо, торопливо, непонятно, да и щекотно к тому же. -Ну-ну, - посмеивается Харт, поглаживая мальчишку по спине, - чего ты там ворчишь? -Обзываюсь на тебя всеми плохими словами, которые успел узнать, пока ты, идиот, пытался умереть, - отвечает Эггси. -Вот оно что. Кажется, я слышал что-то из арсенала Мерлина. -Вполне возможно. Он успел научить меня плохому. И алгебре. -Да-да. Меня уже посвятили в детали, - кивает Харт. Мальчишка, кажется, и не собирается от него отцепляться – уткнулся носом в плечо и притих, даже дышит будто едва-едва. И щёки мокрые. Ну, конечно. -Ну чего ты? – тихо спрашивает Гарри. Мальчишка мотает головой. – Испугался? – вместо ответа Гарри получает укус в плечо. Порицательный, надо думать. – Испугался, значит, - отвечает Харт самому себе, кивая. Поглаживает мальчишку по спине, рассматривает плечо, снова заклеенное тейпом, даёт Анвину пять минут на то, чтобы успокоиться. – Ну всё, прекращай. А то нос покраснеет, и все будут знать, что ты разревелся. -Иди ты, - отзывается мальчишка, отлепляясь от его плеча, вытирая глаза и улыбаясь. – Я вот попытаюсь пару раз умереть – посмотрим на тебя после этого. -Надеюсь, ты не пойдёшь на такие отчаянные меры. Что с плечом? -Растянул опять, - пожимает плечами Эггси. -А бровь как? -Зажила. -А коленки чего изодранные, будто тебе десять? – рассматривая шрам на брови мальчишки, продолжает допрос Гарри. -Ну чего ты привязался? – всё-таки ворчит Эггси. – В футбол играли. Упал. -Ну ладно. -Всё, провёл ревизию? -Про оценки в школе не спросил. И про то, чистишь ли ты зубы по утрам и вечерам. -Отстань, - смеётся Анвин, поудобнее устраиваясь под боком у Гарри. Харт хочет возмутиться было тем, что ему и одному на этой койке места маловато – так, для вида скорее – но передумывает. -Прогнать тебя домой у меня не получится, да? -Я бы не стал и пытаться, - утвердительно кивает Эггси. -Мерлин был впечатлён твоим упрямством. А его непросто впечатлить. Эггси улыбается и пожимает плечами, с тяжким вздохом добирается до рюкзака и выуживает оттуда пару учебников. -Когда мне уже не надо будет делать уроки? -Ещё год с небольшим до шестнадцати – а потом, может быть, ещё два года. Но, вообще-то, должен тебе напомнить, что все дополнительные задания ты берёшь по своей воле. -Какой кошмар, - с неподдельной скорбью вздыхает мальчишка. - Это потому, что я не хочу, чтобы тебя расстраивала моя успеваемость. Харт хмыкает. Не то, чтобы он требовал от мальчишки хороших оценок — но он понимал, что для Эггси это один из самых доступных способов угодить Гарри. И, на удивление, этот способ работал. -Давай свой английский сюда. Всё равно делать нечего. Эггси с самым довольным видом вручает Гарри рабочую тетрадь. Через час мальчишка уже успешно и очень крепко засыпает над химией – Гарри собирает учебники и откладывает их на прикроватный столик, позволяет медсестре, пришедшей по его душу, потыкать в себя иголками и уверяет, что да, ему вполне удобно и с этим маленьким недоразумением под боком, пусть остаётся. Медсестра смотрит на Анвина взглядом, полным умиления – это, в общем-то, последнее, что отмечает Харт, прежде чем качественно вырубиться благодаря тому замечательному букету лекарств, которые ему только что вкололи. *** За его официальным возвращением к сознательной жизни следует долгий и скучный процесс восстановления – только в больнице он проводит ещё две недели, а потом – ещё три месяца абсолютнейшего безделья дома, которое после полутора месяцев прерывается лишь периодически – то выездами в штаб, то простенькими миссиями на один-два дня, которые требуют только лишь наличия хорошего костюма и умения трепаться обо всём, чем на данным момент интересуется высший свет. Харт, к собственному удивлению, не то чтобы очень уж страдает от тоски. Может, потому, что Эггси, всё-таки здорово соскучившийся, да и перепугавшийся, очень резво берёт его в оборот – Харт, кажется, никогда не участвовал в жизни мальчишка так, как в эти несколько месяцев. Он успевает побывать на трёх родительских собраниях, на всех соревнованиях, в которых только участвовал Эггси, во всех пиццериях в округе, и на всех рождественских ярмарках, а ещё знакомится с некоторыми родителями друзей Эггси из Ист-Энда, когда по глупости своей соглашается на анвиново «ну Гарри, ну я поиграю в футбол, а ты в машине посидишь». В общем, этот его больничный выдаётся на удивление богатым на события. А ещё он неожиданно для себя замечает, насколько мальчишка вырос. Наверное, если бы не их двухмесячная разлука по вине миссии и последовавшей за ней комы – так бы и продолжил смотреть на плавно растущего Эггси и не замечать подвоха. Но, к собственному удивлению и ужасу, Харт начинает понимать, что Анвин-то уже почти что не ребёнок. Ростом ему по плечо, и не тощий совсем – все острые углы эти, коленки и локти, нескладность – всё пропадает постепенно, уступает место вполне типичному для гимнаста сложению – широкие плечи, узкие бёдра, крепкие руки и ноги, и голос уже совсем не мальчишеский, и привычка клянчить пропала, зато дерзости прибавилось. В общем, наступил ещё один страшный момент – рёбенок, к которому Харт только-только привык, поняв, что и как нужно с ним делать, превратился в новое непонятное существо. -Надеюсь, ты знаешь, откуда берутся дети и всё такое? – как-то раз, когда мистер Анвин соблаговолил явиться домой в воскресенье утром, проведя ночь непонятно где, интересуется Гарри. Анвин аж молоком давится. Как оказывается, от смеха. -Гарри, ради бога. Нам это ещё в двенадцать лет в школе объясняли. И про то, что нужно делать, чтобы дети не появились, тоже. Не переживай, - всё ещё смеясь, говорит Эггси. -Отлично. Больше я не касаюсь этой темы. Анвин улыбается и протягивает ему стакан молока. Сам снова присасывается к пакету, не обращая никакого внимания на осуждающий взгляд Харта. -В следующий раз, когда соберёшься в ночной вояж непонятно куда, хотя бы позвони. Не будь гадёнышем. -Ага. Я не планировал оставаться. Мы просто засиделись. Правда, - пакет из под молока отправляется в мусорное ведро, Эггси подходит к Харту, сидящему за стойкой и читающему газету, сзади и укладывает подбородок к нему на плечо. Молчит какое-то время, дышит щекотно в шею, вздыхает. -Ты чего, Эггси? В конце концов, как бы он быстро не рос и у кого бы на ночь не оставался, как бы не был просвещен в вопросах контрацепции (ужас, он же, наверное, уже и спит с кем-то!), он всё равно оставался тем же мальчишкой, который будет сопеть и вздыхать, но никогда не скажет, что его беспокоит, если не задать ему этот вопрос прямо, который пьёт молоко из пакета, хитро косясь на осуждающе воззрившегося на него Гарри, который любит вот так вот стоять по утрам, уткнувшись острым подбородком Гарри в плечо и обхватив его руками за пояс – только раньше ему приходилось вставать для этого на цыпочки – а теперь он дотягивается и так. В конце концов, в какого бы противного монстра он не превращался иногда из-за этого своего переходного возраста – он всё тот же смешной лохматый мальчишка, который волнуется за Харта больше, чем тот волновался сам за себя когда-либо. -Неделю назад ты говорил, что тебя ещё месяц не выпустят за пределы Англии. А сегодня уже собираешься улетать... куда-то далеко. -Не переживай. -Не переживал бы, если бы не так давно ты не попытался бы умереть. -Ну что, стоило мне попытаться умереть один разочек, и ты будешь вспоминать мне это всю оставшуюся жизнь? – вздыхает Харт. -Буду, - бурчит Анвин. -А я буду наказывать тебя за то, что ты по ночам шатаешься непонятно где. Эггси фыркает. -Ну и как ты будешь меня наказывать? -Не знаю... Запирать в комнате? -Я вылезу через окно, - посмеивается Анвин, за что получает щелчок по носу. -Значит, в чулане. -Там слишком хлипкая дверь. -Кто ты и куда дел моего Эггси? Он, конечно, тоже был не сахар, но таким противным точно не был. Мальчишка пытается изобразить возмущенное фырканье, но перебивается на смех. -Это я и есть. Смирись. -Похоже, придётся, - вздыхает Гарри. -И постарайся не умереть. -Могу тебе пообещать. -Обещай. Эггси прекращает липнуть к нему со спины, обходит стойку и становится напротив, облокотившись о неё локтями. Смотрит как-то даже слишком серьёзно. -Обещаю не умирать. Это не то, о чем тебе нужно волноваться. Правда. -Это – единственное, о чем вообще стоит волноваться, Гарри. Эггси улыбается ему как-то... совсем не по-своему, так по-взрослому, печально и серьёзно улыбается – дети так не умеют. Гарри не знает, что вообще можно сказать на это – поспорить, согласиться, спросить, почему Эггси так считает, поблагодарить? К счастью, мальчишке и не нужен ответ – он забирает со стола пустой стакан из под молока и принимается за приготовление завтрака. Самолёт только после полуночи, поэтому весь день они проводят вместе – Харта грызет противное чувство вины за то, что он заставляет мальчишку так волноваться, поэтому он соглашается и на пиццу на дом, и на какую-то глупую комедию и даже (как это получилось вообще?) обещает Эггси, что научит его водить машину. Вечером, пока Гарри собирается и параллельно разговаривает с Мерлином по телефону, обсуждая детали задания, Эггси всё маячит рядом. -Эггси, я никуда не денусь раньше времени. Сядь и сиди, будь добр, - в конце концов не выдержав того, что мальчишка ходит за ним тенью (это порядком нервирует), просит Харт. Эггси сопит обиженно, но слушается – разваливается на Хартовой кровати и берётся за решение кроссворда из утренней газеты, с сосредоточенным видом покусывая кончик карандаша, которым вписывает ответы в квадратики. -Ты когда-нибудь перестанешь принимать карандаши и ручки за пищу? – спрашивает Харт, садясь рядом. -Сегодня что, вечер упрёков? Фрейд называл это оральной фиксацией, кажется. -Фрейд идиот, - пожимает плечами Харт, но карандаш у мальчишки всё-таки отбирает. -Согласен. -Не рановато тебе читать такие книжки? -Боишься, что я буду слишком много знать? – с хитрой улыбкой смотрит на него мальчишка. -Вроде того. Боюсь, что Фрейд для четырнадцатилетнего – это слишком. -Я не углубляюсь. Гарри кивает, мальчишка подлезает ему под руку - Харт ерошит ему волосы на макушке и приобнимает за плечи. -Мне пора. -Ага. Эггси утыкается носом ему в плечо, сидит так пару секунд, а потом слезает с кровати и тянет за собой Гарри. -Решил сделать вид, что сам меня прогоняешь? -Вроде того. Ты обещал, помнишь? -Помню, Эггси. Анвин выталкивает его за дверь до крайности бесцеремонно, ещё пару раз повторив, чтобы он не смел умирать, и машет из окна кухни, прежде чем Гарри садится в кэб. Эггси в тот момент страшно так, как никогда не было, наверное. Но – мироздание действует будто бы вопреки этому страху – на этот раз Гарри возвращается без единой царапины. Не сказать, что Эггси не устраивает такой вариант.