Дети полуполуночи

      Отто Прист был потомственным полицейским, как и его отец, и отец его отца, и как уже через пару месяцев, после окончания Академии, станет и его сын. Ну и пусть он с семьей живет и работает в маленьком городишке, где население всего семь с половиной тысяч человек, зато он уверен, что город под его присмотром и контролем.       В тот вечер было его дежурство и Отто, как обычно, патрулировал городские окрестности. Движущуюся по мосту фигурку, завернутую в какой-то невнятный белый балахон, он приметил, как только ее осветило дальним светом фар полицейского автомобиля. Фигурка подозрительно дернулась и судорожно заозиралась, Отто сразу понял, что, если бы застукал человека не на мосту, то он уже рванул бы в растущий вдоль дороги вековой лес, а там среди ночи искать кого-то бесполезно.       Он затормозил и вышел из машины, выразительно положив ладонь на кобуру табельного револьвера. Теперь он смог внимательнее рассмотреть, кого выловил при таких подозрительных обстоятельствах. Перед ним, щурясь от бьющего в лицо света фар, молча стояла девушка. Она была босиком, что довольно странно для ноября месяца. Да, у них конечно юг страны, но в ноябре уже ничуть не жарко, особенно ночью. «Одета» она была в какое-то подобие пончо, подозрительно напоминающее простыню, которая вместе с другим бельем сушилась двумя милями ниже по дороге на ферме миссис Смит, в которой кто-то просунул голову в разорванную в центре дыру.       — Мисс, я прошу вас держать руки на виду! — Отто придал своему голосу должной строгости, но постарался не переборщить — девушка вполне могла оказаться жертвой насилия.       Она еще раз как-то отчаянно осмотрелась, покосилась даже на бегущую под мостом воду, но, видимо, разумно предположила, что сигать туда в ноябре — это не самая удачная идея, а потому насупилась и продемонстрировала пустые руки, левую руку она просто подняла, а вот правой как-то судорожно дернула и, едва слышно зашипев, опустила. Прист успел увидеть, что рука распухла и явно сломана.       — Мисс, вам нужна помощь? — девушка отрицательно затрясла головой. — Как вас зовут? — в ответ молчание. — Мисс, я спрашиваю, вам нужна помощь? — общаться с ним явно не желали. — Мисс, садитесь в машину, нужно отвести вас в больницу, — она снова отрицательно затрясла головой. — Мисс, это была не просьба. Я задержу вас в любом случае и только вам решать, проведете ли вы эту ночь в больнице или в камере полицейского участка. Спрашиваю вас еще раз — как вас зовут? Как вы здесь очутились и почему в таком виде?       Ничего он не добился, она то ли не пожелала, то ли не смогла ответить ни на один вопрос. Отто почти силой впихнул девицу на заднее сиденье полицейского автомобиля и повез ее в больницу — какой бы подозрительной она ни была, но дамочка явно нуждалась в медицинской помощи из-за боли в руке и начавшегося переохлаждения.       Дежурным врачом в больнице был его старинный знакомый Билли и именно поэтому, уже через пятнадцать минут после приезда, у Отто был стаканчик, из которого девушка пила. Он передал его спешно вызванному помощнику Майку, чтобы тот снял отпечатки пальцев и загнал их в базу. Интуиция вопила, что это должно показать что-то интересное.       Так что теперь Прист уже несколько часов болтался по коридору и ждал результатов осмотра.       Док вышел из своего кабинета и хмуро осмотрелся, кивком подзывая к себе.       — Ну, что я могу тебе сказать, Отто? В принципе, почти ничего. У девушки сломана рука и трещины в паре ребер. Травмы похожи на неудачное падение, ступни немного сбиты и в ссадинах — это, как я понял, она шла по дороге в темноте. Дамочка в неплохой форме, следов истощения нет, но говорить отказывается, хотя на речь реагирует совершенно адекватно.       — Следы изнасилования?       — Не могу сказать. Для такого обследования нужно разрешение пациента, а она категорически отказывается с нами сотрудничать, даже рентген сделать и гипс наложить согласилась чуть ли не со скандалом. И по поводу рентгена… смотри, тут кое-что любопытное, — Док приложил рентгеновский снимок на специальную светящуюся панель. — Видишь? — Билли провел кончиком пальца вдоль изображения кости. — Поверхность кости словно немного ребристая. Знаешь что это значит?       Прист недовольно посмотрел на врача. Откуда ему знать, что там за ребристости? Говорить он ничего не стал, потому что знал своего друга и, если его начать расспрашивать, то тот станет ломаться и держать интригу до последнего. Он, понятное дело, оказался прав и Док сдался довольно быстро.       — Ладно, ладно! Мог бы и подыграть хоть разок! Так вот, эти неровности могут быть только следом многократных переломов, которые уже довольно давно зажили.       — Только на правой руке?       — Не знаю, она позволила сделать снимок только на ней.       Отто еще раз вгляделся в изображение.       — Сколько же у нее было этих переломов, Билли?       — Трудно сказать, но то, что дофига — это точно.       Их прервал тонкий писк рации, Отто вызывал помощник. Билли деликатно отошел в сторонку, чтобы не подслушивать.       «Шеф, я прогнал отпечатки по базе. Твоя находка — это Ромада Статинеани. Она проходила свидетелем по тому скандалу с «Черным Бизнесом Полиции» четыре года назад, помнишь то дело в прессе?»       О, да, он помнил. Крайне неприглядная история для полицейских всей страны. Два года назад ФБРовцы накрыли целую сеть торговли людьми. Под прикрытием высоких полицейских чинов, банда довольно успешно вела бизнес, вывозя людей из европейских стран победнее, перевозили их сюда и продавали — девок в бордели и извращенцам, парней на тяжелый и опасный труд и, опять-таки, извращенцам. Сперва они занимались только идиотами, которые сами шли на контакт и нанимались на «работу», а потом окончательно охренели — стали людей уже похищать. ФБРовцы, совместно с Интерполом тогда сработали красиво, накрыв всю банду и дотянувшись до верхушки. Скандал вышел весьма знатным, слетело много голов и виноватых, и тех, что получили за компанию, оказавшись на гребне смердящей волны.       «Статинеани тогда была в последней партии похищенных и почти не пострадала, а потом дала показания в обмен на получение вида на жительство.»       Понятное дело, девке не хотелось возвращаться домой, но она все равно рисковала, выступая в суде, ее вполне могли и пришить.       «Но это еще не главный прикол! Девушка числится в базе пропавших без вести! И знаешь, где она пропала? Даже не так! Знаешь, с кем она пропала?».       Прист не выдержал:       — Ох, как же меня сегодня достали люди, которые не способны все сказать сразу, а начинают разводить интриги на ровном месте! Будто мне, черт побери, больше заняться нехреном, кроме как загадки разгадывать!       «Лално-ладно, шеф! Не нервничайте так! Я все скажу, о мастер допросов!» — в рации послышалось тупое хихиканье и Отто решил, что надо бы контингент слегка приструнить.       — «Эта Ромада пропала два года назад в Южных горах вместе с экскурсионным автобусом в компании еще четырнадцати человек, включая близнецов Татл!»       О-о-о, а вот это уже был поворот сюжета! О близнецах Татл, детишках сенатора Татла, два года назад не говорил только ленивый. Непонятно, что там в Южных горах можно было рассматривать, Прист был там однажды и особых достопримечательностей не увидел, но вот кучка недоумков, видимо, была другого мнения, потому что в ту экскурсионную поездку выехало тринадцать туристов, экскурсовод и водитель. До места назначения автобус не доехал, бесследно исчезнув где-то в пути. Не нашли никаких следов, не обнаружили даже здоровенную махину автобуса. Первой же версией следствия стало — похищение близнецов с целью выкупа, сенатор был неприлично богат, а остальные туристы пошли в нагрузку, но ничего не подтвердилось, требований о выкупе или любых попыток шантажа не поступало. Автобус с людьми пропал бесследно, не помогли ни опытнейшие детективы, ни полиция, ни ФБР, ни обещанная Татлом награда, которую, кстати, до сих пор не отменили. Целый год, как в свое время на Клондайк, в Южные горы съезжались авантюристы всех мастей, которые пытались хоть что-то разузнать об автобусе, потом, в виду полной безрезультатности всех попыток, поток поубавился и совсем иссяк. И вот — первая возможность узнать о произошедшем. Из девки вытрясут всю информацию вне зависимости от того жертва она похищения или соучастник.       У Приста вдруг шевельнулось неприятное предчувствие.       — Скажи-ка, Майки, когда ты получил информацию о ее имени и сколько потом рылся по базам, чтобы накопать все остальное?       «Э-э-э, да пару часов наверное. А что?»       — Да ничего уже, кретин ты тупоголовый!       Отто возмущался вяло, потому что сильно возмущаться было откровенно поздно — два типа в кожаных пиджаках и выглаженных джинсах (ни один южанин к джинсам утюгом даже не прикоснется!) чеканным шагом направлялись к нему от двери. Первые ласточки. Вот теперь начнется большая драчка среди Контор за право допросить Статинеани и прогнуться перед сенатором Татлом, который за последние годы только укрепил свои позиции и теперь даже, поговаривали, метит в президентское кресло.       Что ж, Отто опустил глаза, не ему, копу из крошечного городишки, тягаться с ними. Пусть забирают, а ему уже давно домой пора — смена окончена, а возраст уже не дает сигать сутки напролет без отдыха.       Агент Джениус Филз служил в ФБР уже тридцать четыре года. Он собирался отслужить еще год и отправиться на заслуженную пенсию, возиться с внуками, а пока он все еще работал, то всерьез намеревался оправдать давно полученную кличку «Въедливая Акула». И даже его новый напарничек Вик Корс, который даже и не пытался скрыть, что работает на сенатора Татла, не мог ему помешать выполнять свой долг.       Корс взял девку в оборот достаточно быстро — от вылитого на нее потока требований и угроз даже Филзу стало не по себе. Ромада молча слушала минут пятнадцать, а потом прикрыла веки и заговорила впервые после своего задержания:       — Хорошо. Я дам показания, только не здесь. Отвезите меня в полицейский участок или еще куда, тут мне без разницы, лишь бы не оставаться в больнице.       И они напрягли местного шерифа, чтобы он организовал им комнату для допросов.       Через сорок минут Статинеани, одетая в больничную одежду, на три размера большую, чем нужно, сидела за столом в маленькой допросной и хмуро цедила чай, принесенный резко подобревшим на фоне обещанного сотрудничества Корсом.       Теперь за дело взялся Филз, допросы — это уже по его части.       — Итак, мисс Статинеани, давайте вы для начала просто расскажете нам, что же случилось во время той поездки в Южных горах и где вы и все остальные пропадали все оставшееся время, а мы потом зададим уточняющие вопросы, — он постарался улыбнуться.       Девушка потерла уставшие глаза незагипсованой рукой.       — Как издалека вы начали задавать свои вопросы. Могу сразу сказать печальную новость — из всех, кто ехал в автобусе я одна осталась жива, — Корс шумно выдохнул — за найденных живых близнецов Татл платили вдвое больше, чем за мертвых.       — Да вы не отвлекайтесь, юная леди, рассказывайте по порядку.       — Ну… нас похитили вместе с автобусом минут через двадцать после въезда на территорию горного заповедника. — она замолчала, нахмурившись.       Филз был терпелив, как удав.       — Кто похитил?       — Ну… сектанты.       — Какие, нахрен, сектанты? — Корс угрожающе приблизил к ней лицо, что, впрочем, на Ромаду никак не повлияло.       — Жуткие, реально жуткие. Сектанты-каннибалы, идолопоклонники. Нам просто не повезло, они не охотились за кем-то конкретным, просто искали людей, чтобы начать свои долбанные ритуалы, — по ее телу пробежала отчетливая дрожь. — По чистой случайности я была в числе последних, но мне пришлось любоваться на то, как остальных… приносят в жертву, одного за другим, — она замолчала.       — И как же вы выжили?       — На сектантов напали… другие сектанты и помешали завершению ритуала. К тому времени в живых осталась только я и экскурсовод, но она погибла во время противостояния. А меня забрали те, новые сектанты и притащили в свое… убежище. Убивать не стали, хотя могли, за что им большое человеческое спасибо, но и домой не отпустили. Я, по ходу, приглянулась их лидеру и он оставил меня при себе.       — Вы имеете в виду отношения сексуального характера?       — В том числе.       — И это не было против вашей воли?       — Сперва было, но меня никто не спрашивал, а потом я как-то втянулась.       — Стокгольмский синдром?       — Возможно. — Она неловко дернула сломанной рукой и зашипела от боли.       — А все те переломы, о которых рассказывал док в больнице вы получили от ваших драгоценных сектантов или в какой-то другой период вашей жизни?       — Угу. От сектантов, точнее от одного из них, того самого, который и оставил меня в живых при себе, — она вздохнула и отвела глаза. — Он… немного несдержан в сексе.       — То есть он ломал вам кости во время секса и вы от этой мысли опечаленной не выглядите.       — Ну, во-первых, повторюсь, он моего мнения на тот счет не спрашивал, во-вторых, у него есть возможность все причиненные мне травмы быстро и практически бесследно залечить, а в-третьих, хоть мне и стыдно это признавать, но в последнее время мне это стало нравиться, а ведь, после моего маленького приключения с «Черным Бизнесом Полиции», я думала, что навсегда останусь фригидной, — она чуть улыбнулась.       Филз скрестил на груди руки. Ее рассказ и без того выглядевший, как невнятная сказочка, приобрел и вовсе нереальные черты. Какие еще возможности быстрого залечивания переломов?       Она продолжила:       — Вчера на моих сектантов напали еще одни сектанты… у них там вообще довольно частые стычки и всяческие противостояния. В самый разгар сражения мне повезло свалить.       Корс вдруг рванулся вперед и схватил ее за больную руку.       — Ты же понимаешь, дорогуша, что ерунду несешь? Битвы сектантов? Жертвоприношения? Не хочешь говорить по хорошему, мы можем начать допрашивать тебя по плохому. У нас тут, конечно, демократия и права человека, но, если очень нужно…       Девушка осторожно высвободила руку.       — Это вряд ли, — она поморщилась, баюкая опять потревоженную раненую конечность. — Просто не успеете. Дело в том, что… тот лидер сектантов сказал, что я теперь его собственность, так что в покое меня никто не оставит. А когда они меня найдут… то заберут домой, попутно уничтожив все живое, что попадется на пути. Я потому и попросила уйти из больницы, там все-таки полно женщин и детей. Копов, конечно, тоже жалко, но они хотя бы знают, что рискуют на работе жизнью. Я, после побега, честно попыталась скрыться и забиться в какую-нибудь щель, пока меня не найдут, но копы решили поступить по своему.       — Вы нам угрожаете? — Филз внимательно всмотрелся в ее совершенно невозмутимые глаза.       — Как можно? Предупреждаю. Я так прикинула по времени, что визита можно ожидать с минуты на минуту.       В следующую секунду, словно в ответ на нее слова, из участка донеслись вопли ужаса и пистолетные выстрелы. Агенты переглянулись и быстро достали оружие. Корс, как более молодой быстро рванул на подмогу, а Филз направил оружие на неподвижно сидящую девчонку.       — Мой вам совет, агент, спрячьте оружие, сядьте в углу и закройте глаза и уши. Так у вас появится хоть крошечный шанс пережить этот визит, да и я постараюсь их отвлечь. Записей с камер, кстати, никаких не останется в радиусе километра, если не больше.       Вопли и выстрелы между тем совершенно стихли. В дверь ворвался совершенно окровавленный израненный Корс, его оружие так и осталось в руке, но сама рука была изломана в хлам, почти оторвана. Агент попытался было что-то сказать, вращая от ужаса глазами и тыча оставшейся рукой по направлению к двери, но упал на пол и, несколько раз булькнув, окончательно затих. На полу расплывалась приличная лужа крови. Статинеани брезгливо поморщилась и поджала ноги.       На фоне оглушающей тишины и тяжелого дыхания Филза, довольно тяжелые приближающиеся чуть шаркающие шаги звучали словно набат. И он решился…       Спрятать оружие и забиться в угол было делом нескольких мгновений. Когда дверь наконец отворилась, он уже раз триста назвал себя идиотом и доверчивым ослом, которого сейчас пристрелит гребанный террорист, а потом незнакомец вошел…       Слабый, сладковато-пряный, совершенно незнакомый и даже чуждый запах разлился по комнате, шаги сопровождались тихим шелестом, словно… плащ волочился по земле? Или просто что-то длинное. Агент, хоть и было любопытно, голову поднимать не стал.       Из задумчивости его вывел голос Ромады, прозвучавший неожиданно капризно:       — Ну наконец-то! А меня тут уже арестовали и допрашивали вовсю! И рука у меня болит уже полдня! И ребра! Лечи и пошли домой!       И вошедший ответил. Сердце у Филза забилось с удвоенным ритмом, потому что больше всего этот голос напоминал тихий шорох крыльев бесчисленного количества бабочек, но кое-какие слова все же можно было распознать:       — Думал, ты будешь прятаться… чтобы не возвращаться…       — Не буду. Что-то «родные пенаты» меня приняли не очень дружелюбно, я прикинула и решила что шансов выжить у меня даже меньше здесь, чем у вас. А так у меня есть надежда договориться с тобой, что ты меня отпустишь, когда я тебе, наконец, надоем.       — Не надоешь никогда… ты моя собственность… не надоешь… не наврежу… не отпущу…       Девушка хмыкнула, но особого разочарования в ее голосе не слышалось.       Филз почувствовал, что чужак приближается к нему и напрягся.       — Эй! Оставь его, пожалуйста! Он все равно ничего не видел. Пошли лучше домой!       — Ладно… — и все затихло.       Удаляющихся шагов не было, но в комнате просто никого не стало. Агент медленно поднял голову и осмотрелся. Точно пусто — только неподвижное тело Корса. На полу остался след от ноги, вымазанной в крови. Филз невольно сглотнул. Стопа явно была нечеловеческая — трехпалая, вытянутая, с явными следами длинных когтей.       Несколько секунд он смотрел на след. Потом прошел в участок, убедился, что живых там нет, а только растерзанные тела нескольких копов, потом удостоверился, что записи с камер видеонаблюдения действительно не сохранились и опять вернулся в допросную. Там он легким взмахом руки столкнул со стола чашку с недопитым девушкой чаем так, чтобы жидкость размыла след, а потом разогнался и, не жалея себя, со всей силы впилился в противоположную стену, здраво рассудив, что уж лучше его найдут в бессознательном состоянии, потому что тогда ему не придется оправдываться почему он единственный человек, кто остался в живых в этом участке.       Уже теряя сознание от боли в сломанном носу и явно сотрясенных мозгах он подумал, что, наверное, хрен с ним с последним годом работы, пожалуй, стоит выходить на пенсию уже сейчас, а то до воспитания внуков он так и не доживет.