Дети полуполуночи

      Виктор был частным детективом — только не таким, что ползает по крышам или делает засады на балконах, чтобы сфотографировать подзагулявшего супруга или разыскивает пропавшую собачку, а более… высококлассным и, чего уж скрывать, более жестким. Его нанимали для решения самых разнообразных деликатных вопросов: поисков воров, кравших что-то, про что нельзя было заявить в полицию, поиск убойного компромата на конкурентов, поиск информации для шантажа и тому подобное. Несколько раз после того как он передавал добытую информацию заказчику, он узнавал, что его объект устраняли, иногда весьма затейливым способом. Впрочем, это уже было не его дело.       Вик довольно долго работал на свою репутацию, так что теперь репутация стала работать на него. Он даже стал как-то склоняться к некоторой специализации принятых дел — розыск пропавших или скрывшихся особ. Последние пару лет ему стали поручать все более деликатные вопросы и предлагать, если это требовалось, чтобы он доводил расследуемые дела до «логического завершения», то есть устранял найденного виновника. Детектив неизменно отказывался, не желая связываться с откровенным криминалом, но некоторое время назад стал задумываться, чтобы все же соглашаться — тогда сумма его гонорара обещала вырасти почти вдвое.       В этот раз пылающий праведным гневом клиент нанял Виктора разыскать одного нехорошего засранца. Разыскиваемый тип перебивался по жизни тем, что находил стариков побогаче и дальше действовал уже по обстоятельствам. Иногда он втирался к ним в доверие, а потом обносил, иногда, если старик оказывался параноиком и не желал идти на контакт, то он банально его кончал и опять-таки обносил. Причем, он не желал марать себе ручки, орудуя, наподобие Раскольникова, топором, а вышибал несчастным мозги через окно с помощью выстрела из бесшумной снайперской винтовки. Потом он некоторое время наблюдал за домом, не вызовет ли крохотная звездочка от пули в оконном стекле переполоха, и, убедившись, что не привлек ничье внимание, проникал в дом и чистил его, не брезгуя даже золотыми зубами. Чаще всего, этот предприимчивый молодой человек выбирал в жертвы одиноких стариков, но порой, соблазнившись чем-то ценным, мог «уделить внимание» и просто одинокоживущим, чьи повзрослевшие детки уже вылетели из домашнего гнезда и теперь только периодически навещали престарелых родственников. Примерно такая неприятность и случилась с мамашей его нового клиента, который придя к родительнице в гости, нашел только ее труп с развороченной челюстью и свободную от всех ценностей квартиру. Кому ж такое понравится? А поскольку клиент был не последним предпринимателем в городе, к тому же, начавшим свой бизнес еще в славные криминальные девяностые, то на полицию он не особо рассчитывал и предпочел нанять для розыска своего теперь уже кровного врага именно Вика, предложив ему найм на «полный пакет услуг», так сказать, от розыска до доставки трупа, который клиент, видимо, насмотревшись америкосовских боевиков, намеревался сперва попинать, а потом скормить псам, но готов был принять и живого убийцу — примерно с тем же сценарием для него впереди.       С присущей ему методичной обстоятельностью Виктор начал разыскивать свою будущую жертву, что, к его удивлению, оказалось не так уж и просто. Нет, личность он прояснил достаточно быстро, «бесчинства сотворял» некий Ахмед Ривади. Убийца заметал следы просто мастерски, к тому же, ублюдок никогда не оставался на месте, постоянно переезжая в поисках новых «клиентов». Но мастерство не пропьешь и, приблизительно через два с половиной месяца, детектив убийцу вычислил и даже настиг на самом юге страны. Теперь главная сложность состояла в том, что паскудного засранца требовалось отловить и притащить заказчику живым или мертвым. Детектив знал, в каком районе нынче расположился Ривади, но без точного адреса застать его врасплох было невозможно.       Он не знал, где сейчас убийца, но в этих окрестностях проживало не так уж и много пенсионеров, которые бы соответствовали его требованиям. Так что детектив оказался перед некоторой моральной дилеммой — чтобы ублюдка вычислить, сперва требовалось подождать, пока Ахмед выберет и прикончит очередную престарелую жертву, расположить камеры в ее квартире, дождаться появления Ахмеда и последующего ограбления, а уже потом его вязать и решать, что с проклятым мудаком делать — волочь заказчику или устранить самому.       На сей раз судьба разрешила проблему Виктора самостоятельно — едва он взглянул на окна одной из предполагаемых жертв, восьмидесятивосьмилетней пожилой дамы — Каменмахер Клары Карловны, коллекционера живописи, совершенно одинокой и совершенно склочной, как увидел в стекле чернеющее маленькое отверстие. Ему оставалось только не пропустить появления убийцы.       Времени у него было до темноты. Ахмед предпочитал проникать в дома своих жертв ночью, довольно быстро собирал в несколько сумок самое ценное и быстро удалялся.       Виктор аккуратно вскрыл, надо признать, почти сейфовую дверь квартиры — если бы не богатейший практический опыт, то вряд ли бы он с ней справился. Оставалось надеяться, что у Ривади опыт не меньший, а то пропадет столько усилий зря.       В квартире было абсолютно тихо. Пахло порохом, кровью и дерьмом — ну, да, смерть — она такая. Детектив прошел в комнату, старательно избегая попадания в поле зрения окна — Ахмед мог наблюдать за домом.       Старушка сидела в кресле. Сухонькая фигура, морщинистая кожа, седые волосы собраны в классический тугой пучок, сейчас растрепанный — выходное отверстие от пули, в противоположность аккуратной маленькой дырочке во лбу, должно было быть весьма солидным. Вик, понятное дело, проверять не стал. Крови было, на удивление, не так уж и много — она почти вся впиталась в мягкий подголовник кресла. Мужчина вздохнул. Неприятное зрелище, но теперь уже ничего не поделаешь.       Он быстро разместил несколько камер в комнате и коридоре, намеренно охватывая как можно больший периметр. Только покончив с первоочередной задачей, он осмотрелся и, наконец, понял, что так подспудно его беспокоило все то время, пока он шатался по квартире. Вроде бы эта Клара Карловна — собиратель живописи? Так где же эта живопись? На стенах висели только пустые рамы.       Виктор присмотрелся ближе и понял, что картины из рам были аккуратно вынуты, а не вырезаны, как это было бы, если бы Ривади каким-то неведомым образом уже успел сюда наведаться. Да и вообще пустовато вокруг было, словно часть мебели отсутствовала — переезжать собиралась старушенция, что ли? Может, отпуск на старости лет? Понимая, что уже давно пора из квартиры валить, детектив не смог удержаться и, повинуясь смутным инстинктам, невесть зачем полез в шкаф проверять идиотскую мысль про отпуск — не собрала ли Клара Карловна сумку.       Чуть пахнущие затхлостью вещи по-прежнему висели в шкафу… но приличного размера сумка стоящая на дне там тоже была. Виктор немного цинично подумал, что старушка не будет возражать, если он посмотрит — что там внутри, в подсознании почему-то то и дело всплывали киношные картинки о сумках полных пачками долларов, а от такого презента даже он, при всех своих убеждения, отказываться не стал бы, наплевав на возможных старушкиных родственников-наследников, которые в таких ситуациях объявлялись на белом свете с невероятной скоростью, с высокой колокольни.       Печально, но долларов в сумке не оказалось. Почти. На самом деле, вряд ли сумка принадлежала хозяйке квартиры, потому что там лежали несколько пестрых футболок, узкие джинсы, кроссовки, ветровка, набор женского нижнего белья, на тощенькую, плоскую фигурку, жиденькая пачечка родной валюты перетянутая резинкой и еще более жиденькая пачечка долларов. В кармане лежала пластиковая папка с документами. Виктор, кроме родного языка, знал только английский, а все бумаги были напечатаны на слабо знакомом немецком, так что он только понял, что это какие-то выписки со швейцарских банковских счетов, оценочные документы на картины и свидетельства о их продаже. На самом дне сумки обнаружился новенький международный паспорт некой девятнадцатилетней Вальцман Ивги Ицхаковны, судя по фотографии — довольно красивой остроносой черноволосой девушки с улыбкой Джоконды.       Складывалось впечатление, что Клара Карловна, словно предчувствуя свою смерть, продала свои самые ценные активы и собралась передать их какой-то Ивге, которая оставила в ее квартире сумку. Насколько Виктор знал, старушка была совершенно одинока, к ней даже социальные работники не ходили. Может, недавно обретенная внучка?       Детектив заколебался, стоит ли забирать документы? Вряд ли счета в банке были открыты на предъявителя, скорее всего выписки просто были для напоминания, какие средства на каком счету лежат и чужаку их не получить. Так что мужчина, чуть помявшись, все же сложил все обратно в сумку, застегнул ее и впихнул обратно в шкаф. Пора было уходить.       Он еще раз окинул квартиру взглядом, удостоверившись, что ничего не оставил и все оборудование надежно скрыто и не бросается в глаза, скользнул взглядом по сползшему вниз по креслу трупу и ушел, тщательно заперев за собой дверь. Его фургон, куда были выведены экраны с камер наблюдения, стоял за углом дома.       Солнце ощутимо стало клониться к закату. Виктор выпрямил затекшую спину и в очередной раз плеснул крепчайшего кофе из термоса в чашку. Небольшие плоские экраны, развешенные на стенках фургона, показывали все ту же замершую картинку из квартиры. По его прикидкам убийца должен был явиться за добычей часа через три.       Тихий шорох из динамиков заставил его напрячься и отставить чашку подальше. Детектив уставился на экран, отображающий вход в квартиру и ожидал увидеть медленно открывающуюся дверь, но ничего не происходило, тихий шорох между тем нарастал.       Виктор почувствовал, как у него зашевелились волосы на затылке, когда он понял, что звуки доносятся из комнаты с трупом. Проблема была в том что шорохи были слишком ритмичными, чтобы это можно было списать на сползание тела или газы. Мужчина приблизил экранчик к глазам и пристально всмотрелся… Тело откровенно мертвой старушки судорожно подергивалось, ее пальцы скребли по подлокотникам и именно они и издавали этот звук.       Детектив замер, немного испуганно наблюдая, как из отверстия во лбу сама собой медленно вывинчивается пуля. Теперь тело задергалось активнее, мышцы судорожно сокращались, руки и ноги взлетали и падали, периодически срываясь на крупную дрожь. К шороху от рывков некогда мертвого тела добавился еще и сип медленно разворачивающихся легких.       Виктор уже практически уткнулся в экран носом, в его голове проносились кадры из всех тех фильмов про зомби, которые ему довелось просмотреть за свою жизнь и теперь он судорожно пытался представить, применим ли полученный опыт в данной конкретной ситуации. Через несколько секунд он выкинул мысли о наступающем зомбиапокалипсисе из головы. Тут явно был какой-то другой прикол, потому что тело в очередной раз выгнулось и стало… меняться. Морщины медленно, но вполне заметно стали исчезать, подернутые мертвой пленкой глаза налились естественным живым блеском, растрепанные седые патлы темнели и приобретали насыщенный черный цвет. Труп не просто оживал, но еще и молодел.       Когда преобразование наконец завершилось, Виктор понял, что теперь он наблюдает Вальцман Ивгу Ицхаковну, которой похоже и принадлежала сумка с вещами и паспортом, стоящая в шкафу.       Девица выбралась из кресла, хмурясь, ощупала свое новенькое тело, покосилась на залитый кровью и ошметками ее же мозгов подголовник и изгаженную подушку сиденья, скривилась и быстро скинула с себя перепачканную одежду. Через минуту она скрылась в ванной. Следующий час Ивга шлялась по квартире, то одеваясь в свою одежду, спешно извлеченную из сумки, то с жадностью кушая, то обстригая волосы в короткую стрижку — волосы, в отличие от остального тела, не восстановились и, поврежденные выстрелом, клочьями топорщились на затылке. После ее манипуляций стрижку с некоторой натяжкой стало можно принять, в свете нынешней моды, за продвинуто-модельную.       Тихий скрежет и позвякивание отмычки в замке оторвал ее от деловитого накладывания в полутьме теней на веки — свет в квартире она не включала и не похоже, чтобы его отсутствие ее хоть сколько-то беспокоило. Если бы в камерах Виктора не было режима ночной съемки, он бы ни черта не увидел.       Виктор напрягся и с новым интересом вцепился в экран — его ожидало занятное противостояние «Убийца против Ожившего Трупа». Девица дернулась, вбежала в зал и, уперев ногу в стену, оторвала от настенного бра электрический шнур, концы которого она, с уверенностью опытного удушителя, намотала на ладони. Теперь Ривади ожидала притаившаяся за дверью смерть.       С некоторой оторопью детектив наблюдал скоротечную борьбу — Ивга с легкостью накинула свою удавку на вошедшего убийцу и рывком затянула ее. Не заметно было, что ее хоть чуть напрягают бешеные рывки пытающегося высвободиться человека. Постепенно дерганья Ахмеда замедлились и затихли, а девушка с приглушенным стуком опустила тело на пол. Она деловито размотала шнур, сунула его в карман, а потом, небрежно ухватив свеженький труп за ногу, поволокла его по коридору по направлению к ванной. Там Виктор камер не ставил, а потому не знал, где именно она его бросила.       Девица вернулась в зал, осмотрелась, словно прощаясь с домом, а потом, чуть прищурив жгуче-черные глаза уставилась прямо в камеру и едва заметно улыбнулась, на несколько секунд приложила указательный палец к губам и произнесла: «Т-с-с-с!», явно намекая, чтобы он не болтал об увиденном сегодня.       Виктор от неожиданности чуть не рухнул со своего стула — он никак не рассчитывал, что его внимание будет обнаружено. Мужчина нервно дернулся и погасил экраны. Когда он, минут через двадцать, собравшись с духом, обратно их включил, квартира была уже пуста и молчалива.       Детектив немного успокоился и собрался с мыслями. Да, он узнал гребаный секрет и этот секрет ему явно не по зубам и нет, он не собирался не то, что это знание хоть как-то использовать, но даже и сохранять записи с камер. Он собирался вернуться в квартиру, собрать свое оборудование, подобрать труп Ахмеда Ривади, связать его на всякий случай (хоть он и сомневался, что это тело тоже оживет, но чем черт не шутит), закинуть его в багажное отделение, доставить заказчику, получить свои деньги и навсегда забыть об этой истории. Мистические загадки и мировые заговоры — не его профиль.