I have learned to wait, and you have learned that you can make me

Want to have her, Two years have gone now but I Can't relate to the never ending Games that you play. 2007 год Приятно было просыпаться с утра от солнечного света, пробивающегося сквозь открытое окно, от легкого дуновения ветра, колышущего занавески, от любимой песни, заигравшей за стенкой у соседей, или от запаха свежих тостов с кухни. Приятно было просыпаться от чего угодно, кроме ощущения того, что все тело чешется настолько, что ты готов кожу с себя содрать. ⁃ Что за нафиг? — тихо выругался Майлз, пытаясь одновременно дотянуться до своей шеи, ног и рук. Зуд прямо с самого утра неимоверно раздражал, и Кейн, все ещё не открывая глаз, попытался вспомнить, была ли на их окне москитная сетка. Если нет, то придется в следующий раз спать с закрытыми окнами: лучше душно, чем комары. ⁃ Майлз! — раздался у него над самым ухом недовольный голос. Майлз от неожиданности все же открыл глаза и повернулся, чтоб увидеть над собой физиономию Тёрнера. Тот имел наглость сесть прямо на его кровать. Он попробовал сфокусировать на друге все ещё заспанный взгляд, а когда ему это таки удалось, он заметил небольшие красные пятна на руках и ключицах Алекса. ⁃ Только не говори, что у меня такие же, — ужаснулся Кейн. Гребаные комары. ⁃ Это все клопы. ⁃ Кто? ⁃ Клопы, — повторил Алекс. — Они меня всю ночь кусали. Я все кровати перепробовал, они везде. Думал, может, хоть на твоей их нет, но, судя по твоей шее, я ошибся. Майлз раздраженно цыкнул и со всей силы ударился головой в подушку. Хороша природа! Джеймс, когда ему рассказали о возникшей проблеме, успокоил молодых людей, что это все весьма просто решаемо, стоит только вызвать дезинсекторов. Просто или не просто, однако заняло это несколько часов, а когда вызванные специалисты уже уезжали, они на ломаном английском попытались объяснить, что в комнату Алексу и Майлзу лучше не заходить до завтрашнего утра. Тем оставалось лишь пожать плечами и отправиться на улицу дорабатывать песни. Решили начать с Meeting place, которая была уже, в принципе, почти готова, так что можно было спокойно брать её сегодня для пробной записи. ⁃ Iʼm sorry I met you, darling, Iʼm sorry I met you, — негромко пропел Алекс, ловко перемещая в процессе пальцы с аккорда Dm на G. Майлз хотел уже присоединиться к нему на «As she turned into the night», но внезапно остановился. ⁃ Погоди, давай это место ещё раз, — попросил он друга. Тот бросил на него недоуменный взгляд, но послушался, и они вдвоём ещё раз спели две строчки. ⁃ Мне что-то не нравится, не могу понять…вроде все то, но, может, — Майлз начал перебирать аккорды на струнах, мурлыкая себе под нос, пока, наконец, не нашёл то, что искал, и выкрикнул короткое «Ага, вот оно!» ⁃ Давай попробуем так, — предложил он Алексу. Тот внимательно глянул на его пальцы. ⁃ Думаешь G7? Ладно, давай попробуем. Вышло действительно лучше, так что идея Майлза была принята. Они успели подкорректировать ещё несколько моментов, прежде чем Джимми позвал их в студию. Время за записью пролетело до неприличного быстро, а после Алекс и Майлз, оставив продюсера и звукорежиссера за увлекательным спором про французские фильмы 40-х годов, решили пройтись, разведать окрестности. ⁃ Класс, тут есть футбольное поле, — заметил Кейн, проходя сквозь старые слегка поржавевшие ворота без сетки, — жаль, что мяча нет. Хотя я все равно больше теннис люблю. ⁃ Та я тоже в футболе не ас, знаешь ли, — пожал плечами Алекс, — давай просто посидим, тут так хорошо. Они сели на траву, облокотившись спинами о те самые ворота. ⁃ О чем вообще наши песни? В них есть какая-то конкретная идея? — задал интересующий его вопрос Майлз. Алекс снова пожал плечами и уставился на виднеющуюся вдалеке студию. ⁃ О невозможной любви? ⁃ Почему невозможной? — Майлзу всегда нравилось считать, что из всех людей на земле он наиболее близко подобрался к пониманию такого удивительного и сложного явления, как разум Алекса Тёрнера (разве что Мэтт мог составить ему тут конкуренцию, но с тем они были знакомы с самого детства). Иногда ему казалось, что они понимают друг друга без слов, они могут заканчивать предложения хором, а если дело касается музыки, то практически читать чужие мысли. Но в такие моменты, как сейчас, Майлзу казалось, что он и малейшего понятия не имеет, что твориться в этой лохматой голове, и это огорчало до безумия и совершенно сбивало с толку. ⁃ Потому, что наш главный герой влюблён в девушку, с которой он никогда не будет вместе. И когда он понял это, то начал жалеть, что вообще её встретил, так как он не может быть с ней, но и отпустить тоже не может. ⁃ И какая же она, эта роковая красотка? Алекс усмехнулся. ⁃ Не знаю. Ты придумай. Это же твои песни тоже. Главное, она должна быть обаятельной и с такими большими проницательными глазами. Умной, веселой, интересной. А ещё желательно с длинными ногами. ⁃ О, это самое важное! — засмеялся Кейн. ⁃ А то! — показал ему язык Тёрнер, а затем продолжил своё описание. — Но ещё она очень целеустремленная и уверенная в себе. Хорошо одевается и слушает хорошую музыку. ⁃ Как Алекса? — Майлз не знал, зачем это сказал, и тут же пожалел о вопросе, как только слова сами по себе сорвались с губ. К счастью, Алекс не посчитал это столь неуместным или не подал виду, а просто задумался на пару секунд, после чего ответил: ⁃ Нет, точно не как Алекса. Майлзу нравилась девушка друга, действительно нравилась. Она была в точности такой, как он описал воображаемую героиню их песен: умная, весёлая, длинноногая. С ней было приятно общаться, и, в отличие от многих других парочек, Алекс и Алекса, когда они куда-то выходили все вместе, не выглядели раздражающе, скорее наоборот, вызывали улыбку на лице и желание искренне за них порадоваться. И тем не менее… Майлз сейчас как никогда остро почувствовал, что здесь, посреди французской глуши, в данное конкретное мгновение для неё нет места ни материально, ни в мыслях Ала. Здесь, в данное конкретное мгновение, отрезанное от остального реального мира, есть место только для них двоих и больше никого. И они оба принадлежат сейчас этому мгновению. Алекс повернул к нему голову, будто прочитав его мысли, и Майлз на секунду испугался, что так оно и есть. ⁃ Думаешь, Джеймс достал нам на ночь вина? — спросил он, сорвав с поля выбивающуюся по длине травинку и засовывая её в рот, не прерывая зрительный контакт. ⁃ Надеюсь. Лучше дома пить. А то я больше не хочу тебя пьяного тащить из бара. Он врал. Он готов был бы тащить Тёрнера хоть 10 километров, даже на руках, лишь бы тот улыбался и болтал пьяную чушь почти в самое ухо, и смотрел на него так, как сейчас. ⁃ Эй! Я пил не больше тебя, ты сам едва ноги волок! — попытался оправдаться смущенный Алекс. ⁃ Ну да, ну да, — они оба засмеялись, после чего Кейн поднялся, подав другу руку. — Ладно, пойдём уже. В доме, как оказалось, вина для них почти не осталось, буквально по половине бокала, зато осталось подозрительное на вид печенье, которое на деле оказалось очень даже вкусным. Спать пришлось укладываться в гостиной, так как спальня все ещё была в «клоповом карантине». Диван разыгрывался в «камень-ножницы-бумага», причём выиграл Алекс, поэтому Майлз, обречённо вздохнув, кинул одеяло и подушку на пол, прямо под тем самым диваном. Удобным такое положение не назовёшь: было довольно твёрдо, поэтому он пару раз перевернулся, пытаясь найти позицию, являющуюся наименьшим из зол. Он полежал так, наверное, с полчаса, прежде чем почувствовал чью-то руку у себя на голове. Обнаглевшая вкрай рука начала дергать его за уши. ⁃ Алекс, отъебись, и так на диване спишь, — неудачно изобразил он раздражение, но потом рука крепко вцепилась в его футболку и потянула вверх. ⁃ Да залазь уже сюда, он широкий, мы и вдвоём тут поместимся, — пробурчал в ответ очень сонный Тёрнер. Первой мыслью Майлза было то, что это ужасная идея, но спина потихоньку начинала болеть, поэтому он все же послушно поднялся со своего места и примостился на краю дивана. Он старался не шевелиться и даже не дышать, когда нос Алекса уткнулся ему в шею, а сам он едва слышно прошептал: ⁃ Как после Гластонбери, да? ⁃ Да, Алекс, как после Гластонбери, — ответил Майлз, неловко взяв его руки и отведя их от своей груди, чтоб тот не почувствовал, как часто стало биться его сердце. Гластонбери был замечательным, Гластонбери был одним из лучших дней в жизни Майлза, когда адреналин бурлит в крови от огромной толпы под сценой, когда странное чувство просыпается глубоко внутри одновременно с тем, как пальцы нащупывают на грифе гитары первые аккорды их совместной «505», а Алекс в своём дурацком джемпере сидит прямо перед ним за пианино, когда вечером, ещё разгоряченные после выступления, они надираются вхламень и засыпают на одной кровати, совершенно забыв, что они в комнате не одни, а Мартышки на следующий день им ещё это припомнят. Если бы Майлз мог выбрать один день своей жизни, который он бы поставил на репит и в котором жил до самой смерти, - это был бы Гластонбери. Но в тот момент, когда Алекс не даёт ему выпустить свои руки и аккуратно переплетает их пальцы, Майлз вспоминает уже про совершенно другой день. Майлз засыпает только под утро. А уже через несколько часов вышедший за завтраком Джимми застал развалившегося на диване Тёрнера и ругающегося Кейна на полу: все-таки не рассчитан он был на двух людей, поэтому Майлз в итоге умудрился свалиться и больно ударить локоть. Алекс же, наоборот, выглядел выспавшимся и довольным и даже за завтраком болтал больше обычного, уплетая круассаны за обе щеки. В студии ребятам дали послушать их вчерашнюю обработанную запись. Они остались вполне довольны результатом, поэтому решили её же и оставить и перейти к следующей. А вот тут уже была загвоздка: идей было много, а доработанного до конца материала — крайне мало. Выбор был между меланхоличным The Time Has Come Again и бодрым Only the Truth. В итоге, остановились на втором, причём ещё и взяли с музыкантов обещание к завтрашнему дню подготовить новый материал, поэтому они поторопились вернуться в комнату, где Алекс схватил блокнот и ручку, а Майлз — гитару. Самым удивительным в их дуэте, наверное, был сам процесс написания песен. Все было так легко и естественно, будто они просто пытались вспомнить старые, покрывшиеся пылью мелодии, а не создавали что-то совершенно новое. Алекс выдавал наобум только что пришедшие в голову строчки, а Майлз, пошарив пальцами несколько секунд, находил нужный аккорд. И бам…слова уже складывались в песню. Потом пустое пространство в ней заполняли вместе придуманными гитарными соло — некой вишенкой на торте, без которой ни внешне, ни внутри он не стал бы полностью завершенным. Иногда Алекс спорил с ним по поводу порядка аккордов или тональности, а Майлз часто рекомендовал заменить ту или иную фразу, или же вообще давал другу на растерзание свои предыдущие наработки, которые, подвергаясь небольшому редактированию, им одобрялись. Но сегодня все было довольно гладко и они успели доделать ещё две песни, к одной из которых у них был готов только куплет, а к другой — только припев. Сначала они собирались совместить их в одну, но решили все же оставить отдельными произведениями. Так родились на свет The Chamber и Separate and Ever Deadly. После такого продолжительного мозгового штурма Тёрнер упал на одну из кроватей и объявил, что не встанет даже под предлогом начала ядерной войны, а Майлз лишь улыбнулся и продолжил бездумно играть на гитаре только что пришедшую в голову ещё одну мелодию, мыча себе под нос. Am, F, снова Am, снова F и закончить на Em*. ⁃ Что это такое? — Алексу не понадобилось много времени, чтоб нарушить свой план не вставать с кровати, и он приподнялся и заинтересованно повернулся к другу. ⁃ Пока не знаю. Вертится в голове уже пару дней. ⁃ Неплохо звучит. Не забудешь это до завтра? Майлз помотал головой: ⁃ Конечно, нет. Я тоже уже немного устал, все равно сегодня ничего дельного уже не придумаем. Тут в дверь негромко постучали. ⁃ Эй, малыши, мы в бар, вы с нами? — заглянула к ним патлатая голова Джеймса. Те энергично закивали. После небольшой прогулки пешком и бутылки вина усталость как рукой сняло. Вчетвером они выбрали самый дальний столик, укрытый от посторонних глаз, и стали бурно обсуждать дальнейшую работу. У Форда появилась гениальная идея добавить в окончательную аранжировку песен струнные, и он пообещал в ближайшее время связаться со своим загадочным хорошим знакомым, который сможет организовать им оркестр. Последующие несколько тостов были «За чертовы скрипки!» Алекс снова начинал пьянеть, поэтому не выражал ни малейшего протеста, когда не намного более трезвый Майлз то внезапно взъерошивал его и без того лохматые волосы, то хватал еду из его тарелки, то закидывал руку на спинку дивана прямо за ним. Они сидели так близко, что периодически задевали друг друга коленями под столом, постоянно переглядывались и смеялись над только им одним понятными шутками. Если бы Майлз обратил внимание, он бы заметил, что вскоре даже Джимми и Джеймс удивлённо покосились на них с выражением лиц из разряда «Ребята, а вы точно не хотите комнату снять?» (впрочем, они быстро махнули рукой и продолжили диалог уже вдвоём). Но Майлз внимания на это не обратил. Он был слишком занят разглядыванием и так до мельчайшей черточки знакомого ему лица. Тёрнер увлечённо рассуждал о том, кем он мог бы быть, не избери он карьеру музыканта: возможно, преподавал бы английский язык или литературу, а, хотя, нет, не видит он себя никем другим. Он рассуждал, а Майлз кивал и думал о том, как же сильно влип. Черт бы побрал эту Францию с её дурацким чистым воздухом, романтикой и вином. А главное — с таким Алексом: слишком близким и слишком красивым. Кейн назвал это про себя «летним обострением» долго мучившей его болезни я-хочу-своего-лучшего-друга и продолжил улыбаться. Сейчас, хотя бы на минуту, можно было представить, что… У Алекса в кармане зазвонил телефон. ⁃ Это Алекса, я отвечу, — сказал он с немного растерянными выражением на лице и осторожно встал из-за стола. Однако, только он отошёл на пару метров, то опять расплылся в пьяной улыбке и пролепетал в трубку «Привет, детка» Майлза будто холодной водой окатили. Что с ним творилось вообще? Нет же ничего необычного в том, что его друг хочет поговорить со своей девушкой? Ага, и в том, что этот самый друг буквально секунду назад чуть ли не на колени к нему залез, тоже нет. Абсолютно ничего, так же? Так же?.. От непонятного приступа ревности он, видимо, так сильно сжал под столом кулаки, что шикнул сквозь сжатые зубы, почувствовав, как ногти впиваются в ладони. Нужно срочно выпить. Или покурить. А лучше и выпить, и покурить. Он как можно более спокойно извинился перед Джимми и Джеймсом, которые, к счастью, ничего не заметили, и полетел по направлению к барной стойке. Однако, до неё он так и не дошёл: по пути он в прямом смысле слова врезался в уже закончившего разговор Тёрнера. Этот кретин ухватил его за плечи, стараясь не потерять равновесие, и беззлобно выругался. ⁃ Бля, Майлз, ты же сам говорил, что не собираешься меня домой нести. А придется, если ты меня покалечишь. Майлз невовремя понял, что тоже ухватил друга под рёбра и резко отпустил, как ошпаренный. ⁃ Майлз? «Не знаю, где там твоя невозможная красотка, Алекс, но моя стоит прямо передо мной» ⁃ Я скоро вернусь, — промямлил он и выбежал из душного бара. К аккордам, которые звучали в голове уже несколько дней, прибавились слова.